Часть 15 (2/2)

Лайя чувствует, как лишь от одного упоминания о событиях прошлого воцарившееся спокойствие внутри тут же исчезает, оставляя место бесконечной тревоге и едкому волнению. Она подходит ближе к Ингерасу, пальцами судорожно сжимая запястья молодого человека, но тот даже не замечает болезненной хватки, не отрывая цепкого взгляда от лица Лайи.

― Я знаю обо всём, что случилось, ― тихо шепчет она, чувствуя, как голос начинает едва заметно дрожать от переполняющих эмоций. Она так много хочет сказать, но никак не может подобрать нужных слов. ― Мне так жаль. Ты даже представить себе не можешь. Несправедливо…

― Да, жизнь обошлась довольно жестоко с нашей семьёй, ― резко перебивает Ингерас, отводя взгляд, и Лайя понимает, что так он пытается справиться с сокрушающей волной боли, что до сих пор терзает душу юного Князя. ― Я очень долго не мог принять тот факт, что тебя и отца рядом со мной больше не будет. Не хотел жить в мире, где вас нет. Каждый день Бога молил, чтобы вернул вас. Наверное, если бы не Габриэль, я бы не справился.

На секунду Ингерас замолкает, прикрывая глаза, и Лайя замечает, как одинокая горькая слеза катится по щеке, солью оседая на губах. Внезапно Лайя ладонями обнимает лицо Ингераса, большими пальцами нежно прослеживая линию скул, и парень подаётся навстречу её прикосновениям. Он открывает глаза, и взгляд его столь беззащитен, раним, полон горькой печали и неверия, что Лайя ощущает, как тяжёлый ком подкатывает к горлу. Потому что сейчас перед ней стоит не Князь Валахии, а маленький мальчик, которому слишком рано пришлось повзрослеть, забыть о тепле материнских объятий, о поддержке и любви отца, взвалить на свои плечи заботу о тысяче других людей и возрождающемся государстве.

― Я постоянно представлял нашу встречу, думал о том, что скажу тебе, а сейчас и слова вымолвить не могу, ― грустно улыбается Ингерас, лбом прислонясь ко лбу Лайи, поднося её ладонь к своей груди, прямо напротив бешено колотящегося сердца. — Всю жизнь винил себя в том, что тебе пришлось отдать свою жизнь ради меня. Не простил себе этого и вряд ли когда-нибудь смогу.

― Нет, ― хрипло выдыхает Лайя, стараясь не обращать внимания на душащие её слёзы. ― Не смей винить себя. Всё, чего хотели мы с Владом, ― обезопасить тебя, уберечь от тьмы, смерти, войны. Мы оба были готовы на любую жертву, и потому вины твоей в этом нет.

Ингерас зажмуривает глаза, прикусывая до крови губы, чтобы сдержать рвущийся жалобный всхлип. Господи, как же сильно он скучал по ней, как отчаянно не хватало её. Каждое слово Лайи словно исцеляет истерзанную душу, заживляя раны, возвращая к жизни. И лишь звук её голоса пробуждает почти забытые воспоминания о моментах, когда его семья была вместе, рядом с ним, жива. Ингерас тянется во внутренний карман своего камзола и достаёт аккуратный медальон, сделанный, как понимает Лайя, из чистого серебра.

― Вы с отцом подарили его на мой день рождения, ― объясняет Ингерас, раскрывая маленькие створки, и Лайя не сдерживает восхищённого вздоха, когда замечает на одной стороне портрет Влада и Мирены, а на другой ― маленького Ингераса. ― Ты сказала мне однажды, что если наступит момент в моей жизни, когда я потеряюсь во тьме, почувствую, что не справляюсь с бурей времени, потеряю дорогу домой, то этот медальон станет для меня маяком в кромешной мгле, ― Ингерас переводит взгляд на Лайю, и синева глаз загорается тёплыми огоньками. ― Мне кажется, что сейчас ты нуждаешься в нём гораздо больше.

Руки Лайи трясутся так сильно, когда она тянется к серебряной цепочке. Она заметно сомневается, не решаясь прикоснуться к чему-то столь священному. Ей кажется, что любое неосторожное прикосновение к медальону осквернит те трепет и любовь, с которыми Ингерас хранил подарок все долгие годы. Но молодой Князь развевает все страхи, осторожно обхватывая запястье Лайи и вкладывая в раскрытую ладонь семейную реликвию.

Первое, что она чувствует, стоит прохладному металлу коснуться разгорячённой кожи, ― это медленно загорающийся огонёк света внутри, с каждой секундой становящийся всё сильнее, обволакивающий тело, проникающий в каждую клеточку её существа, согревая и даруя непередаваемое чувство невесомости и уюта. Лайя не сдерживает поражённого вздоха, когда перед мысленным взором проносятся давно забытые моменты прошлого. Она видит Влада, Габриэля, заново переживает знакомство с ними. Картинка моментально меняется, и Лайя теперь стоит напротив Влада, прикасаясь к его руке, кончиками пальцев обводя контуры обручального кольца, и её муж улыбается ей так тепло и искренне, что сердце снова ноет от тоски. Видение вновь пропадает, и Лайя замечает Габриэля, крепко обнимающего Ингераса, а рядом с ними стоит Князь, добродушно посмеиваясь, когда мальчишка начинает вырываться из объятий мужчины, причитая о том, что он уже взрослый.

Лайя чувствует, как горячие слёзы стекают по щекам, а ноги подкашиваются от силы обрушившихся на неё эмоций, что грозят полностью поглотить её, словно под непроницаемой толщей воды, тянущей на дно. Это ведь её жизнь, её семья, которую так жестоко у неё отобрали, уничтожив то единственное важное, что придавало смысл всему существованию. Лайя прикрывает глаза, губами прикасаясь к прохладному металлу, и впервые за очень долгие годы сомнения, обуревающие душу, наконец, отпускают, ведь она нашла своё место в этом мире, обрела ту важную часть себя, что всё это время была сокрыта за пеленой забвения.

Лайя с трудом вырывается из омута воспоминаний, переводя немного расфокусированный взгляд на Ингераса, чьё лицо озаряется неподдельной радостью и удовлетворением, ибо он всё понимает. Он разводит руки в стороны, и Лайя тут же ныряет в тепло его объятий, одну ладонь кладя на спину парня, а другой зарываясь в тёмные кудри, пропуская шёлк волос сквозь пальцы.

― Это то, кем ты являешься на самом деле, кем ты всегда была, ― шепчет Ингерас, неосознанно прижимая Лайю чуть ближе к себе. ― Добро пожаловать домой.

Она ничего не отвечает, лишь утыкается в плечо Ингераса, пальцами вцепляясь в спину юного Князя, словно он исчезнет, растворится в ярких лучах солнца, стоит ей ослабить объятия. Каждая клеточка её существа стремится быть как можно ближе к нему, а в голове до конца не укладывается мысль, что она снова может прикоснуться к собственному сыну, члену своей семьи. И единственное, о чём Лайя молит Творца, ― чтобы тот остановил бушующий поток времени, позволяя замереть в этом мгновении.

Внезапно сбоку мелькает яркая вспышка света, и Лайя встревоженно хмурится, приподнимая голову, замечая, как синева неба скрывается за свинцово-серыми тяжёлыми тучами, заслоняющими солнце. И кажется, словно весь мир вмиг теряет цвета, окрашиваясь в чёрно-белые тона, поселяющие в сердце бесконечное чувство тоски и отчаяния. Лайя переводит вопросительный взгляд на Ингераса, но тот лишь грустно улыбается, немного отстраняясь.

― Что происходит? ― спрашивает она, одновременно с этим боясь услышать ответ.

― Тебе пора возвращаться, ― едва дрожащим голосом произносит Ингерас, и во взгляде его столько тоски, что Лайя неосознанно подаётся вперёд, пытаясь ухватиться за широкий рукав камзола Князя. ― Ты всё вспомнила, узнала о том, что произошло с нашей семьёй, поэтому, боюсь, это последний раз, когда мы с тобой встречаемся.

― Нет, ― срывается задушенный хрип с губ Лайи, и та встревоженный взгляд кидает по сторонам, с ужасом замечая, как очертания их родового замка постепенно исчезают, превращаясь в едва заметную дымку, и мир будто с каждой секундой сужается, пеплом оседая на плечах. ― Я не хочу уходить. Не хочу покидать тебя. Не сейчас. Не когда мы снова вместе.

― Я знаю, ― тепло улыбается Ингерас, чуть наклоняя голову вбок, и Лайя видит, как фигуру сына постепенно окутывает едва мерцающий свет, словно пытаясь забрать его в свои объятия. ― Я так устал прощаться с тобой, но это необходимо.

Лайя, словно во сне, делает несколько шагов вперёд, протягивая руки, и Ингерас нежно касается её ладоней, притягивая в свои крепкие объятия, которые теперь ещё сильнее душу на части рвут.

― Можно попросить тебя об одной вещи? ― внезапно произносит он, и Лайя быстро-быстро кивает, смаргивая проклятые слёзы. ― Когда вернёшься, передай отцу, что я никогда не винил его. Я понимаю, почему он так поступил, почему оставил. Скажи, что я благодарен ему за то, что он сражался за меня и за нашу семью, хорошо? И очень сожалею, что, когда мы были вместе, я никогда не говорил ни ему, ни тебе, как сильно я люблю вас.

― Te iubesc<span class="footnote" id="fn_31123937_1"></span>, ― шепчет Лайя, зарываясь лицом в шею Ингераса, чувствуя, как обжигающий свет проникает в каждую клеточку тела, и она лишь сильнее вцепляется в спину сына, зажмуриваясь, с ужасом понимая, как он медленно исчезает, растворяясь в лазурных всполохах, затопляющих своим сиянием всё вокруг. ― Și voi duce amintirea ta până la capăt<span class="footnote" id="fn_31123937_2"></span>.

***</p>

Лайя помнит, как каждый раз, когда возвращалась в реальность, всё, что она чувствовала, ― это свинцовая усталость и всепоглощающий страх, мешающий думать, дышать, двигаться. Сейчас, стоит прийти в себя, единственное, что она испытывает, ― это горькую печаль. Лайя оглядывается по сторонам, и перед глазами всё ещё стоят тёплая улыбка Ингераса, залитая солнцем лесная поляна и хрустальная гладь озера, где она так любила проводить время вместе со своей семьёй. Теперь, находясь в своей комнате, она впервые за долгое время испытывает то самое чувство, когда после долгой дороги, мучительных скитаний ты оказываешься дома. Каменные стены больше не давят, величие замка не пугает, а холод, просачивающийся сквозь щели, не обжигает кожу.

Лайя бросает быстрый взгляд в окно и с удивлением отмечает, как на горизонте занимается алый рассвет. Значит, с момента её разговора с Владом и Габриэлем прошло всего лишь несколько часов. Она невольно замирает на месте, когда мыслями возвращается к Владу. В груди тут же загорается неистовое желание увидеть его и Габриэля.

Лайя выбегает из комнаты, срываясь вниз по лестнице, перепрыгивая сразу последние несколько ступеней. Она врывается в гостиную и сразу разочарованно морщится, когда её встречает пустая комната с уже догорающим огнём в камине. Лайя тут же разворачивается в сторону холла, ведущего к главным дверям, и выходит на улицу, останавливаясь в проёме. Ледяные порывы ветра пробираются под одежду, пуская неприятную дрожь по телу, хлещут по лицу, выбивая воздух из груди, но она не обращает на этого ни малейшего внимания. Она замирает на месте, когда замечает Влада и Габриэля, идущих по дорожке, что выложена белым камнем. И Лайя так сильно прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать жалобный всхлип, что на коже тут же выступают тягучие капли крови. Она, не отрываясь, наблюдает за каждым движением Влада, и в голове бьётся лишь одна мысль: он ведь ждал её все шестьсот лет, хранил в сердце воспоминания о единственной женщине, которую перед лицом Господа назвал своей женой. И от осознания того, что они снова вместе, сердце взволнованной птицей бьётся в груди.

Видимо, Влад чувствует присутствие Лайи и резко разворачивается, натыкаясь на её внимательный взгляд. И хозяин замка замирает, чувствуя, как руки начинают мелко дрожать от волнения и некого сладостного предвкушения, ведь в карих глазах впервые за всё время их знакомства горят те самые любовь и нежность, что согревали и излечивали его истерзанную душу в прошлом. Внезапно Лайя улыбается так тепло и спокойно, и Влад чувствует, как сердце пропускает удар, потому что это улыбка его Княгини, его супруги.

Влад обменивается быстрым и коротким взглядом с Габриэлем, и тот едва слышно облегчённо выдыхает, чувствуя, как неподдельная радость разгорается внутри, ведь она вспомнила его, вспомнила их. Лайя делает осторожный шаг вперёд, но тут же переходит на бег, и Влад с Габриэлем срываются к ней навстречу, не обращая внимания ни на ледяные порывы ветра, ни на срывающийся промозглый дождь.

Лайя буквально падает в объятия мужчин, вцепляясь в широкие плечи хозяина замка, чувствуя, как тёплые ладони Габриэля осторожно придерживают её за талию, одновременно защищая от ветра и прижимая чуть ближе к себе. В какой-то момент Лайя поскальзывается на мокрой дорожке, но не разжимает объятий, из-за чего Влад и Габриэль вместе с ней падают на колени, но никто из них не замечает этого.

Влад чувствует, как сильно дрожит Лайя в его руках, и ещё крепче сжимает объятия, хаотично водя ладонями по её спине, словно не до конца может поверить в то, что она рядом с ним, что вернулась к нему, что вспомнила. Он оставляет горячий поцелуй на её виске, одной рукой зарываясь в волосы, а другой обнимает Габриэля за плечи, прижимая чуть ближе, не видя, но ощущая, как тот широко улыбается.

Дождь льёт стеной, сплошным потоком, орошая промёрзшую землю. Промозглый ветер склоняет к земле кроны деревьев, пронизывая холодом до самых костей. Но Лайя не обращает на это внимания, лицом зарываясь в шею Влада, чувствуя, как тепло его объятий и осторожные прикосновения Габриэля к её спине и плечам согревают, даруя столь ценное ощущение того, что она наконец вернулась домой к своей семье.

***</p>

Ноэ устало прислоняется спиной к деревянным балкам и протяжно выдыхает, чувствуя, как буквально каждая клеточка тела ноет от тянущей боли. Он не знает, почему, но с самого начала ему больше всего понравилось проводить свободное время наедине с собой именно в беседке, находящейся совсем рядом с садом, разбитым возле левого крыла замка. Возможно, из-за того, что сюда редко кто заглядывает, поэтому можно сполна насладиться драгоценными часами отдыха, отвлечься от назойливых мыслей, что сводят с ума целый день, хоть ненадолго, но забыть о реальных проблемах, висящих над тобой дамокловым мечом.

Ноэ достаёт из кармана пиджака пачку сигарет и досадливо морщится. Из-за демонической крови, что служит неким щитом для Локида, оберегая его от воздействия всевозможных ядов, алкоголя или никотина, он никогда не мог в полной мере окунуться в то сладостное забытье, что даруют терпкие напитки, насладиться горьковатым вкусом табака. Вот и сейчас, поджигая кончик сигареты и делая глубокую затяжку, он не чувствует ничего, кроме стойкого аромата табачного дыма.

Локид в измождении прикрывает глаза, чуть запрокидывая голову, встречая хлёсткие прикосновения морозного ветра едва заметной короткой усмешкой. Внезапно сквозь шум дождя Ноэ различает тихий шорох мокрой листвы и глухой треск веточек. Он прекрасно знает, кто находится рядом с ним, и дыхание спирает в груди, а сердце сбивается со спокойного ритма. Всё это время Локид пытался убедить себя, что в произошедшей между ним и Аннабель ссоре виноваты её упрямство и безрассудство, но каждый раз, стоило вспомнить золотые глаза, наполненные болью и разочарованием, ядовитые шипы тревоги распускались внутри.

― Ты не найдёшь в ней совершенных линий, особенного света на челе, ― внезапно громко произносит Ноэ, словно говоря, что знает о присутствии Аннабель. ― Не знаю я, как шествуют богини, но милая ступает по земле.

Локид лениво приоткрывает глаза и сразу же натыкается на внимательный взгляд Аннабель, что стоит теперь совсем рядом, облокотившись о стену беседки. Она откидывает капюшон, и серебро волос тут же волнами спадает на плечи. И когда в мыслях Ноэ появляется совершенно иррациональное желание прикоснуться к пепельным прядям, он всерьёз начинает задумываться о своём психическом здоровье.

― Знал бы Шекспир, кто и в каких ситуациях будет цитировать его сонеты, великий гений в гробу бы перевернулся, ― замечает Аннабель, подходя чуть ближе к демону.

― Уверен, ему бы, наоборот, это польстило, ― парирует Ноэ, выдыхая клуб дыма. ― Я, между прочим, твою красоту воспеваю в надежде, что ты, наконец, оттаешь, снежная королева.

― Ты пьян, ― внезапно серьёзно и жестко произносит Аннабель, чуть наклоняя голову. ― И зол. Гремучая смесь.

― Да, выпил, ― Ноэ снова подносит сигарету к губам, делая долгую затяжку всей грудью, пытаясь прочувствовать её терпкий вкус. ― Но, к сожалению, полное опьянение мне не грозит, ― на секунду Локид замолкает, прикрывая глаза, словно собираясь с силами, чтобы произнести следующие слова. ― Я устал, прекрасная Аннабель. Порой даже думаю о том, что поскорее бы всё закончилось, и плевать, как именно.

Аннабель напряжённо поджимает губы, явно не ожидая такой откровенности от Ноэ, привыкшего прятать свои истинные эмоции и чувства за маской беззаботности и сарказма. Она видит, как медленно тень отчаяния и некого бессилия омрачает лицо демона. Аннабель всё ещё помнит их недавнюю ссору и до этого с особым трепетом лелеяла в себе желание хорошенько врезать по вечно ухмыляющейся физиономии мага. Но сейчас, стоя перед Ноэ, видя, как он сознательно сдаётся собственной тьме, позволяя ей взять верх, она может думать только о том, как именно отвлечь его, не дать сомнениям одержать власть над разумом.

Аннабель подходит ещё ближе к Локиду, секунду размышляя над тем, что собирается сделать, но все вопросы тут же исчезают, когда она встречается с уставшим взглядом каре-голубых глаз. Не разрывая зрительного контакта, она медленно опускается на колени Ноэ, удобнее устраиваясь на его бёдрах. Он ничего не говорит, но Аннабель с удовольствием отмечает, что теперь всё его внимание приковано только к ней. Она ладонью зарывается в волосы демона, чуть оттягивая золотые пряди, и Ноэ подаётся навстречу её прикосновению. Аннабель наклоняется немного вперёд, осторожно забирая зажжённую сигарету, поднося к губам, делая глубокую затяжку, чувствуя приятную слабость, пронизывающую каждую клеточку тела. Она ловит горящий лихорадочным огнём взгляд Ноэ и наклоняет голову, замирая прямо напротив приоткрытых губ мужчины и медленно выдыхая сигаретный дым. Локид чувствует, как волна жара тут же поднимается в груди, и опускает ладони на бёдра Аннабель, судорожно вцепляясь пальцами, прижимая ещё ближе к себе, позволяя ощутить, как сильно напряжена каждая мышца его тела.

Аннабель едва заметно усмехается и позволяет себе провести ладонью чуть ниже, кончиками пальцев едва касаясь шеи, замирая напротив ключиц, виднеющихся в разрезе рубашки. Ноэ откидывает голову, и с губ его срывается короткий тихий стон, в котором столько нужды и болезненного отчаяния, что дыхание спирает в груди. И Аннабель вовремя осознаёт, что подошла непозволительно близко к той самой черте, которую поклялась не переступать после знакомства с демоном. Ведь между ними всегда всё было именно так: постоянные издёвки сменялись неприязнью, граничащей с ненавистью, с которой рука об руку шла взаимная тяга друг к другу.

Ноэ понимает, что мыслями Аннабель сейчас не с ним, и это злит до безумия. Он сильнее сжимает ладони на её бёдрах, пальцами пробираясь под плотную ткань одежды, едва ощутимо прикасаясь к разгорячённой коже. Локид, идя на поводу у собственных желаний, тянется к Аннабель, жарким дыханием опаляя чуть приоткрытые губы, но, видя, как она едва заметно качает головой, тихо смеётся, и в смехе его слишком много горечи.

― Моя жестокая Аннабель, ― шепчет Ноэ, лбом утыкаясь в её плечо. Он чувствует, как Аннабель начинает дёргаться, собираясь встать, и не сдерживает глухого рычания. ― Если ты сейчас опять сорвёшься куда-то, я наложу на тебя самое мерзкое проклятие.

― Пойдём вместе со мной, ― произносит Аннабель, и голос её ― ровный, безучастный ― ранит почему-то слишком сильно. Ноэ чуть качает головой, отстраняясь, окидывая фигуру Аннабель вопросительным взглядом. ― Мне нужно увидеть Влада.

― О, думаю, что нашему Королю сейчас немного не до разговоров с тобой, ― саркастично замечает Ноэ, поднимаясь на ноги, поправляя чуть помятый костюм и рубашку, стараясь не обращать внимания на то, как кожа всё ещё пылает в тех местах, где его касалась Аннабель.

― Я надеюсь, что он всё же сможет найти несколько минут, чтобы выслушать меня, ― холодно замечает Аннабель, выходя на улицу, но тут же замирает, бросая взгляд в сторону Ноэ. ― Тебе тоже это будет интересно.

Они вместе идут по белокаменной дорожке, ведущей к замку, не пытаясь нарушить ту тягостную тишину, повисшую между ними, и стараясь лишний раз даже не прикасаться друг к другу. Ноэ услужливо придерживает дверь, пропуская Аннабель, на что та лишь коротко кивает в знак благодарности, ничего не говоря. Она замирает напротив массивных дверей, ведущих в гостиную, слыша доносящийся из-за них тихий смех и приглушённые голоса. Аннабель видит, как Ноэ разводит руками, словно говоря, что он её предупреждал, но она лишь качает головой, несколько раз стуча в дверь, предупреждая о своём присутствии.

― Войдите, ― слышится чуть напряжённый голос Влада, и Аннабель распахивает двери.

Влад, Лайя и Габриэль расположились на широких подушках возле камина, в котором так уютно потрескивают сухие поленья. Голова Габриэля покоится на коленях Лайи, и та медленно, но с особой нежностью перебирает алые пряди волос, одновременно с этим что-то рассказывая Владу. Хозяин замка, сидящий совсем рядом с девушкой, внимательно вслушивается в каждое её слово, иногда что-то поясняя. Как только раздаётся глухой стук в дверь, Влад тут же заметно напрягается, поднимаясь на ноги, неосознанно становясь между Лайей, Габриэлем и их нежданным гостем. Но стоит Аннабель войти в гостиную, как он расслабляется, приветственно кивая своей подданной. Его советница тут же опускается на одно колено, прикладывая ладонь к груди. Ноэ, стоящий рядом, лишь уважительно склоняет голову.

― Ваше Величество, прошу прощения, что побеспокоила Ваш покой, ― начинает Аннабель, встречаясь с сосредоточенным взглядом голубых глаз своего Короля. ― Но боюсь, что у нас проблемы.