Часть 29: По закоулкам чужого сознания (1) (2/2)

— Ма-ма… м-мне о-очень б-больно. — тихонько, жалобно и севшим голосом произнёс ребёнок.

— И что ты хочешь от меня? Думаешь я болячку твою вылечу волшебным образом? — она фыркнула. — Нехер было лезть куда не просят!

— Я не л-лезла…

— Ага. У тебя всегда так! Тут ты не лезла, там ты не хотела и всё так само получилось! Вечно всё у тебя через одно место! — кажется Виола больше не хотела беседовать и засобиралась уходить. — Сплошные проблемы!

— У м-меня б-болит нога. — Эва вытащила ногу из-под одеяла, а там была засохшая кровь и царапины от когтей. — О-она щипит и… к-колит.

— Что? — мать подошла ближе и увидела ещё ранение. — Какого хера ты не сказала сразу, что у тебя ещё и нога?!

Это злило женщину. Невероятная глупость этого ребёнка перед ней.

— Я ис-испугалась и… и я… не х-хотела злить тебя. — дочь виновато опустила голову. — П-прости.

— Надо было всё сразу говорить! — Виола смотрела сверху вниз и опять чувствовала раздражение, просто от одного её вида. Этого виноватого, печального и жалкого. — Небось ещё хочешь, чтобы я тебя теперь в больницу отвезла? Ага, да, собирай давай свои манатки!

Звучало наплевательски и с сарказмом, но Эвелинн даже подняла голову. Пускай больница звучит, как нечто пугающее, но и это было некой надеждой сейчас. Вылечить раны всё-таки надо, разве нет? А там как раз всё исправят. И как надо. Хорошими лекарствами и средствами. Не так больно.

— З-з-зачем?

— Как это зачем? — мама раскинула руки и притворно удивилась. — Ногу тебе ампутируем! Врач тебе её отрежет, чтобы не болела.

От этих слов внутри ребёнка всё в мгновение замерло. Она распахнула глаза, смотря только в тёмные глаза матери, часто и намного глубже задышала, а также не могла понять. Это действительно правда? Ей правда отрежут ногу? Но ведь новая не вырастет… У соседки миссис Эйприл ведь так и нет её. Даже не маячит на горизонте.

От этих слов и у Гэвина всё свернулось в животе и груди, а все мысли застыли, будто его огрели чём-то тяжелым по затылку. Всё тело стало деревянным, железным, бетонным.

— Н-н-не н-надо! — Эва спрятала конечность под одеяло вновь и сама закуталась сильнее, накрыв голову тоже. — М-ма-ма! П-пожалу-уйста! Н-не надо!

Эвелинн испугалась до такого ужаса, что забыла заплакать. Вся затряслась и боялась ощутить хоть одно прикосновение к кокону в котором спряталась, ведь это будет значить, что её сейчас отнесут в больницу, а там…

— Да боже мой! Никуда я тебя не отвезу, дура! — опять разгневалась от глупости своего дитя. — Иди помой её лучше. С мылом. И не ной, если щипать будет. Ясно?

Не увезут значит. Это дало чувство облегчения и расслабления, что аж тело обмякло, а может потому что напряглась до этого столь сильно? Вероятно.

— Х-хорошо… — выглянула чуток из мягкого убежища. — Т-тёплой в-водой?

— Блядь! Да что с тобой? — лицо Виолы сморщилось с неким отвращением. — Чё ты так разговариваешь?

Эвелинн лишь смотрела на неё дальше.

— Ой, да не говори, что так сильно испугалась, что стала теперь заикой! Перестань так разговаривать, ибо я тебя к врачу водить не собираюсь. Все пальцем будут тыкать, передразнивать и смеяться над тобой, так и надо мной тоже! Что у меня дочь… отсталая!

Девочка опешила. Отсталая? Она теперь именно такая, раз уж заикается? Но она ничего не может с собой поделать. Воздух просто застревает в горле и рту, как и начала слов. Как же это исправить, чтобы не быть такой? И… она теперь навсегда такая, да?

Мать начала уходить, а Эвелинн было так плохо внутри, что она решила попробовать попросить кое о чём. На свой страх и риск скорее даже.

— М-мама… — всеми силами старалась не заикаться, но увы. — П-пожалуйста не уходи… М-мне с-страшно и… б-больно…

Но Виола лишь посмотрела через плечо, бросила слова и всё равно пошла к дверям:

— А я чё сделаю?

— Об-обними меня… — но эти слова Эвелинн говорила со слезами и в спину мамы, что всё равно завернула в поворот и оставила её совсем одну в темноте, ведь она также не забыла закрыть за собой дверь. — П-пожалу-уйста…

Эва склонилась перед собой к земле и хныкала. Головой упёрлась в деревянный пол, как и руками, а слёзы падали и падали.

— Т-ты… Не п-поздравила м-меня с-с-с днём р-рож-ждения… Пожалуйста… Мама… Обними меня…

Но все просьбы и мольбу… некому было слушать, кроме пустоты и темноты этой комнаты.

Вместо двери комнаты теперь была дверь на выход из воспоминания через которую они все прошли. Тягостная тишина наступила ещё давно, а сейчас лишь усилилась. Настолько тягостная, что ощутима самим телом. Тяжесть, что села на голову, шею и плечи. Двигаться не хотелось, даже повернуть лицо куда-то на знакомых. Вскоре послышалось шмыганье носа и все посмотрели на Анису, что не смогла сдержать эмоций. Ещё в воспоминании она иногда отворачивалась, ибо смотреть не была в состоянии. Это же так… грустно, больно и тяжело. Всего лишь ребенок, которому стукнуло восемь. Эва лишь хотела, чтобы у неё был самый обычный день рождения, самые обычные и не такие уж дорогие подарки.

Ниса уселась у стенки, ведь стоять не хотелось. Утирала слёзы ладошками и выравнивала дыхание.

— Теперь хочу, чтобы кто-нибудь мне втащил и как можно посильнее. Пусть втащат так, чтобы это стёрлось из моих воспоминаний! — Рид тоже уселся рядом с девушкой. — Блядь… И нахуя я тогда так пошутил?! Ёбаная шутка!

Всё ещё гложет некая вина, хотя он же не знал об этом. Не знал, что когда-то мать сказала ей почти тоже самое.

— Я… Мне страшно. — Ниса посмотрела на ребят. — Страшно, что может быть… дальше. Что скрыто. Не могу даже представить и поверить, что остальные воспоминания такие же… ужасные.

— Не… думаю. — Ричард смотрел на двери в глубине коридора. — Момент в школе… скорее не такой, как из детства, что мы видели. Он несправедливый и обидный, ранит душу и личность внутри, нежели физически. Так что возможно некоторые моменты из жизни не всегда связаны с побоями.

— А чем это лучше?! — Гэвин дёрнулся и расставил руки, что упирались ему на коленки. — Типо если тебя обзывают, то не так тяжко и больно?

— Нет. — Коннор посмотрел на мужчину, как и он на него после ответа. — Он не это имеет ввиду. Аниса говорила, что у Эвелинн должен быть некий порог и черта, где момент становится невыносим и справиться она с ним не может, а потому они закрываются. Но как видим, это не всегда физическая боль, но и эмоциональная, что значит здесь могут быть моменты, когда Эва не ранилась телом, а лишь чувствовала большую обиду.

Гэвин так и понял с начала, но как-то просто… вспылил. Эмоции сейчас внутри совсем бурлят, как подкипающая вода; не то дело вскоре начнёт булькать и стрелять. Вот тогда… совсем дерьмово будет.

Аниса поднялась на ноги, когда сделала глубокий вдох. Кажется смогла взять себя в руки. Встала посередине коридора и смотрела в глубину, что становилась всё темнее и темнее, а там уже и вовсе чернота. Она махнула рукой и двери со всех сторон стали открываться, а из них сияло белое свечение. Часть так и не открылась, ведь это те, которым нужны ключи. На самом деле открытых и закрытых словно бы поровну, но заблокированных всё равно не должно быть так много. Любой опыт важен. Даже если и негативный.

— Я открыла, чтобы понять от каких дверей искать ключ, а от каких не надо. Мы тут иначе очень долго провозимся. Но… — она обернулась к детективам. — Я хочу посмотреть что-нибудь хорошее в этот раз. Хватит уж с меня…

Они были согласны. Смотреть только плохое весьма тяжко и самих сильно подавляет внутри. Да и надоедает даже как будто. Но скорее опять от неприятных чувств после.

Ниса посмотрела название двери, прежде чем зайти в неё.

«Продукты».

Такое вот название. Вроде даже сулит о чём-то хорошем.

Первым делом там их встретил… магазин. Он небольшой, обустроен как супермаркет с полками и товарами на них. Выбирай, бери и неси на кассу покупать, а там потом «до свидания»

За кассой сидел парнишка лет восемнадцать или может чуток старше. Он зависал в телефоне, ожидая клиентов. Из-за полок послышался стук и падение чего-то на пол, а затем тихое «Ой». Обойдя всё, ребята увидели Эвелинн. Она подняла то, что уронила. Пустую коробку, а в руке была ещё одна. Девочка стала всё складывать друг в друга, а затем зашла в подсобку и вытащила уже полную. Эва слегка кряхтела, пока тащила и видно было, что тяжеловато для неё и скорее даже из-за неудобных габаритов, чем их за веса, но тем не менее продолжала занятие. Уложила её на другую коробку, что стояла возле полки и пошла за другой. Повторила. Затем пришла к ним и открыв, стала доставать товары и раскладывать, чтобы люди могли взять и купить что-то. Это был чай в пакетиках. Разный. Фруктовый, чёрный, зелёный, каркаде, бергамот. Разложив всё, она взялась за вторую коробку, а там был тоже чай, но от другой фирмы.

Пустые коробки сложила друг в друга и отнесла к подсобке, а затем пришла к продавцу.

— Я всё сделала. — сообщила Эва ему, а тот отвлёкся от телефона и обвёл её безэмоциональным взглядом.

— Ничего не стащила? — хмыкнул таки, подпирая щеку рукой. — Ладно.

К кассе подошел кто-то, а Эвелинн даже не обращала внимания. Продавец что-то поискал, а потом посмотрел на девочку.

— Пять баксов тебе давать или ты…

— Можно я опять выберу что-нибудь? — на лице Эвелинн появилась улыбочка, которую не так легко разглядеть, ибо она стоит за стойкой, а рост её не такой уж большой. Вон. Глазки, да носик видно, ну и пальчики, которыми держится. И это она, кстати, встаёт на носочки.

— Валяй… — парень лениво отмахнулся и начал обслуживать клиента.

Эвелинн побежала к полкам и стала выбирать. На самом деле пока она работала, то успела приглядеть себе пару вещичек, что хотела бы приобрести. Поэтому побежала к тем продуктам, которые крутились у неё в голове целый день и которые очень хотела. Отнесла их на кассу и пошла ещё выбрать. Что-то, что просто приглянётся. Выбрав всё, во время оплаты её ждало кое-что.

— Полтора бакса не хватает. — парень развел руками, глядя в удивлённое детское лицо. — Можешь отнести какой-нибудь товар на место.

Вроде как считала, но, видимо, ошибалась где-то. Эвелинн смотрела на всё и не могла понять, что ей не так уж и надо, однако надо было всё. И то вкусное вроде и это. Хотя она толком и не знает вкусно ли это наверняка, но именно так и думает. Вон какие упаковки цветастые и красивые, фруктики нарисованы и всякие мультяшные персонажи, мультики про которых она правда не видела никогда. И это всё не говоря о том, что Эва сейчас ужасно голодна и всё как раз-таки выглядит так аппетитно.

— А ты вообще уверена, что столько сладостей съешь? — задал вопрос парень по боку, который был клиентом. — Стоит покупать более продуктивные товары.

Эвелинн смотрела на него и внимательно слушала.

— Продуктивные? — её голова была задрана вверх, а после вопроса ещё и на бок повернулась, как у воробушка. — Это как?

— Такие продукты, которые будут более долговечными и ты сможешь ими наесться. — парень посмотрел на полки, а затем пошёл к ним и махнул рукой Эве. — Пошли, я объясню тебе.

Эвелинн неуверенно глянула на продавца, который пожал плечами и стал опять залипать в телефон. Ребёнок всё-таки последовала за незнакомцем. Он стоял возле полки с макаронами.

— Видишь. Макароны. Одной даже такой маленькой пачки хватит на две или три порции. Порции это тарелки то есть. Так ты сможешь накушаться уж точно, да и ты ещё ребёнок и тебе много по сути не надо. — парень прошёл к овощам. — Можешь купить вон овощей, чтобы сделать всё полезнее, не таким блеклым и безвкусным. Вместо газировки можешь взять баклажку воды и лимон. Сделай себе напиток из него и сахара чуток добавить не забудь. Полезнее будет, чем эта сладкая шипящая и с красителем фигня.

— Но это намного вкуснее, чем вода с лимоном. — она уже пробывала эту газировку, а потому выбрала её вновь. Понравилась очень.

— Да? И сколько же это стоит? Ого! Два бакса из пяти у тебя имеющихся. Баклажка пятилитровая вон бакс стоит, а пару лимонов ещё меньше. Это выгоднее и продуктивнее, чем куча сладостей, что ты накупила. И которыми ты не накушаешься, а даже наоборот испортишь здоровье.

Незнакомец осмотрелся, а затем вздохнул.

— Ща, подожди. Наберём тебе что-нибудь. — он пошёл куда-то вглубь, а девочка с любопытством пошла за ним. Всё-таки интересно, что он там задумал.

Парень ходил между полок товаров, высматривая и иногда закидывая что-то в корзину, не забыл взять что-то из холодильников. Эвелинн видела, но не понимала что это или для чего. Потом он пошёл к кассе и продавец начал пробивать всё, как и то, что она набрала ранее. Получилось два пакета.

— Пошли. — он махнул головой на выход и сам пошёл.

Эвелинн шла по боку, стараясь не отставать. Задирала голову, чтобы посмотреть в его лицо.

— Как зовут-то тебя?

— Эвелинн-Кейл. А тебя?

— Тед. — парень глянул вниз на ребёнка. — Сколько лет?

— Восемь исполнилось неделю назад. А тебе сколько?

— Двадцать. — неожиданно он остановился. — Я сам от сюда, вот только два года назад переехал, вырвался из этой чёртовой дыры с этой бедностью. И слышал о твоей семье, как и о тебе. Собственно… поэтому решил помочь немного. Да и набрала ты всякой глупости, когда у вас даже денег нет на еду.

— «Глупости?» — ей казалось, что не так уж и плохо. Главное, что ей хочется это и ей нравится. Но всё-таки такое замечание заставило её опешить и почувствовать смущение.

— Да ладно. Я сам тоже, когда были возможности всякую фигню покупал. Когда ты ребёнок и не умеешь распоряжаться деньгами, то не удивительно, что спускаешь всё на сладости о которых так мечтаешь. Но ты, кстати, молодец. Ты заработала на это сама, несмотря на возраст.

— Я просто узнала случайно, что продавцу надо по полкам товары раскладывать, а я там часто кручусь и всякое рассматриваю. Поэтому знаю, где и что лежит. Он предложил мне, что заплатит, если разгружу три коробки. Я так уже второй раз прихожу работать. Прошлый был четыре дня назад. Только он сказал, чтобы никто не узнал об этом.

— И ты только что…

— Ой… — она испуганно посмотрела на Теда, прикрывая ладошкой приоткрытый от осознания рот.

— Всё нормально. Молчу. Во всяком случае. Я набрал тебе немного еды. Мама твоя… на сколько знаю… та ещё повариха. Ты макароны умеешь варить? Или вообще что-нибудь?

Девочка помотала головой в отрицании.

— Небольшую кастрюлю возьми и налей туда воды до ручек. Вода закипит, то добавь немного соли. Чайная ложечка сойдёт. Без горки только. Потом макароны, но не все. Возьми стакан, чтобы отмерить себе на одну порцию. Можешь добавить овощей сверху, только обжарить надо их вместе и не забудь тоже немного посолить, специй чуток добавить, если есть. Чай с лимоном себе налей, сахар добавь сколько нравится. Вот тебе и ужин, ну или обед, смотря когда будешь кушать. Поняла?

— Да. — махнула головой и всеми силами пыталась не забыть ничего. — А ты правда… купил для меня всё это?

Тыкнула осторожно на пакеты в руках.

— Да. Всё твоё. Там во многом инструкции позади есть, да и ты же, наверное, не настолько ничего не знаешь. Как и что употреблять. Только постарайся использовать всё прод…

— Продуктивно! — ответила Эва за него и улыбнулась. — Я поняла!

Тед улыбнулся тоже и пошёл дальше. По пути он рассказывал как сделать овощную обжарку, как сделать томатный сок из томатной пасты и воды с солью. Сколько надо всего добавлять в блюдо. Специй, масла, каких-то заправок. Эвелинн была совсем незнайкой, а потому задавала вопросы и внимательно слушала, чтобы не упускать всего. Столько информации, что мозги еле поспевают обрабатывать всё. Он учил её, как питаться более правильно, а главное сытно несмотря на малое количество продуктов.

— Вот мой дом. — девочка тыкнула на дом, что был довольно старым и грязным. Крышу бы подлатать, да во дворе бы хорошенько убраться, а забор поставить ровно, да и заделать щели. Столько хлама там. Вон крыльцо и лестница на ней частично загнили от сырости.

Тед донёс всё до кухни, ибо Эвелинн запустила его. Да и вряд ли бы девочка всё утащила.

Они вышли на улицу.

— Ладно. Я пошёл. Я тут чисто проездом был. К маме с папой приехал. — парень сошел с лестницы и подошел к калитке.

— А почему твои родители тут, а ты уехал? — Эва подошла к нему ближе, опять задрав голову.

— Потому что… у меня не очень классные родители. Они не хотят уезжать отсюда, а всё моё детство я жил в бедности, криках и побоях. Мой отец и мать с твоей мамой последние годы очень много тусовались. Да и сейчас небось тоже самое. Пьют, курят, употреблять даже начали. Весело им своей толпой зависимых собираться. Поэтому… я знаю какого тебе. Стало жалко.

— И ты всё равно их любишь? Даже когда они так поступали с тобой так?

— Типо того. Всё таки… они моя семья. Родители. Мама и папа. Не самые лучшие, но они родили меня. Дали жизнь. Пускай не всегда всё было гладко, но всё-таки вырос и даже не умер с голоду. Много обиды внутри, но… лучше отпустить, иначе так и буду чувствовать тяжесть. Сейчас вот… так сказать отдаю небольшой долг им. А потом… даже не знаю. У меня сейчас уже своя семья.

— Своя семья? Это как?

— Ну… У меня есть девушка. И она беременна. Теперь у нас будет своя семья. Собственная.

— Беременна? — Эва повернула голову в искреннем не понимании. — Что это значит?

— Она ждёт ребёнка и через полгода уже родит его. Я стану папой, а она мамой. — он по доброму объяснил, не обвиняя её в незнании. Вряд ли бы она взяла где-то эту информацию так просто. Да и беременных, наверное, не часто видела, а если видела, то не понимала, почему у девушек может быть такой большой живот. Может думала, что типа болеют чем-то? Мало ли.

— Ооо! Здорово! Ты будешь хорошим и классным папой! Я уверена! — девочка с широкой улыбкой похлопала в ладошки, по настоящему радуясь за чужое счастье.

— Хах, с чего бы вдруг такие выводы? От того что я тебе всё накупил?

— Нет! Я просто так думаю и… чувствую! Ты много знаешь, ты классный, добрый и щедрый. Как такой папа не может быть самым лучшим?

— Вот это, конечно… логично. Ладно уж. Спасибо за такие слова. Сам надеюсь, что всё будет хорошо. Не хочу быть… как мой отец был при мне. Я боюсь этого. — на его лице появилась тонкая нить печали и усталости.

— А у тебя будет дочка? Или сын?

— Не знаю пока что. — Тед пожал плечами. — На следующей недели мы поедем к врачу и он нам расскажет.

— А кого ты сам хочешь?

Парень призадумался.

— На самом деле… мне без разницы. Я буду любить своего ребёнка в любом случае.

— Как здорово! Ты молодец!

— Хах, ну… спасибо что ли. — ярка улыбка и такой радостный голосок девочки заставлял и его так сильно улыбаться. Тед потрепал её по голове. — Чёрт… Я походу совсем расклеился на фоне того, что скоро сам стану папашей. Будь у меня возможности… я бы… может и забрал бы тебя к нам. Я пока сам не особо твёрдо стою на ногах, так что… не уверен ни в чём.

— Забрал к вам? В вашу семью? А так можно разве? — это очень сильно зацепило её. Звучит очень… интересно. И здорово.

— Можно. Это называется удочерением, если говорить о девочках. Мы заберем тебя от твоей мамы и ты будешь жить в доме со мной и моей девушкой. Тогда уже мы с ней станем твоими родителями. Будем заботиться и воспитывать тебя.

Эвелинн казалось, что звучит недурно, но потом внутри появилась тяжесть. А как же мамочка? Ей же будет больно, что она ушла и бросила её ради другой семьи. Что оставила одну, а ведь мама её растила и всё давала. Пускай и не ласково, но всё-таки… Виола родила её и дала ей жизнь. Наверное… нельзя с ней так поступать. Она ведь будет так сильно плакать и грустить.

— Может если чуток разбогатею, обзаведусь всем, то… Посмотрим. Может вернусь за тобой. Здесь же настоящая дыра. Без будущего и возможностей. Не всем тут удаётся вырваться. Если бы не моя девушка, то так бы и был тут до конца своей жизни. Хочу… Тоже кому-нибудь помочь.

— Я… Не хочу бросать свою маму. Она часто ругается и ведёт себя очень грубо, пьёт и… Но она всё равно любит меня. Я знаю. Я верю в это! Просто ей тяжело, она болеет из-за того, что родила меня… Стала инвалидом, а папа теперь должен трудиться ещё больше, чтобы содержать нашу семью. Ему тоже очень тяжело. Он не часто обращает на меня внимание, не часто бывает дома, но работая, он без слов показывает, что любит нас. Я не хочу их обижать и расстраивать, не хочу, чтобы они плакали.

Тед удивлённо смотрел в голубые глаза Эвелинн. Это ведь с её стороны очень по взрослому, хотя… И очень по-детски наивно. Он думает, что когда Эва вырастет, то, вероятно, поймёт и поменяет своё мнение. То, что творили и творят с ними их родители… Такое никогда не исчезнет и не забудется. Оставит неизгладимый след на всю жизнь. Такое… никак не простить. Он сам не сможет, хотя ведь только недавно ей сказал, что отпустит. Нет. Он просто врёт, убеждает сам себя, не хочет звучат отвратительно и жестоко, ведь что вы… это же родители. К ним нельзя относиться плохо, обижаться или бросать, ведь они же родили и вырастили. Да. Конечно. Родили. Только выбор был их. Как и бить, как ругать матами, как пить и курить, как игнорировать своё дитя, забивая на его воспитание, безопасность, здоровье и благополучие. Это был их выбор. Они могли стараться, могли пытаться стать лучше и приносить в дом счастье, а не ругань, но выбрали лёгкие пути. Пути, где хорошо только им и что приносит выгоду. Таким людям… Лучше вообще не заводить потомство, чтобы это самое потомство не страдало столько лет в голоде, холоде и нелюбви. Лучше бы сделали аборт или сдали куда-нибудь на крайний случай, но не делать больно, являясь самыми близкими по идее людьми, самыми родными. Это гораздо хуже, когда твоя собственная семья… Потихоньку уничтожает тебя.

Лучше отсутствие жизни, чем вот такое существование.

— Да… Наверное не стоит оставлять их. Они и вправду будут грустить. Но всё-таки… На держи. — он достал с кошелька двадцать канадских долларов и протянул Эвелинн, которая робко и недоверчиво взяла их. — Только трать с умом. Надеюсь… Мы увидимся с тобой в лучшие времена. Может уже когда ты будешь взрослая, у тебя будет хорошая жизнь и своя семья.

Тед вновь потрепал её по макушке и пошёл к своей машине, что оставил у магазина. Но Эва побежала к нему и ухватилась за рукав, тем самым остановив.

— Я надеюсь, что у тебя будет всё хорошо! Твоя собственная семья будет счастливая! И… обязательно возвращайся, чтобы увидеться со мной ещё разок! Я постараюсь стать такой же, как ты! — Эвелинн смотрела на него своими блестящими глазами и старалась успеть сказать всё, что ей кажется важным сказать ему, пока есть такая возможность. — Не забывай меня! Пожалуйста! Не забудь! Даже когда пройдёт много-много лет! Обещай!

Тед растерялся, но затем расслабился, выдыхая воздух. Со всей искренностью и добротой ответил ей:

— Обещаю. Я постараюсь не забыть тебя, Эвелинн-Кейл. И мы с тобой… Обязательно увидимся ещё разочек.

Уже уверенный в том, что он сможет уйти, он опешил, ведь Эва вцепилась в его торс и обняла. Сжимала крепко, что даже двинуться было сложно. На глазах целыми реками уже были слёзы, а нос стал шмыгать и хлюпать. Вскоре она всё-таки отпустила его, смотрела как он обернулся и улыбнулся напоследок, а затем окончательно стал уходить.

Тед отдалялся и отдалялся, оставляя её вновь совсем одну в этом кошмарном городке.