Люди и нелюди (иные нити) I (1/2)
Кто ищет
…эхо их шагов свинцовой птицей неуклюже пыталось взлететь к потолку, но рикошетило о мраморные стены и падало обратно на пол. Клаэ хотелось бы подобрать его и погладить по металлическим перьям в жесте утешения. Но они торопились, они опаздывали, ощущая себя парой белых кроликов, лапки мои, усики. И ей почти ощутилась солидная тяжесть золотого брегета в кармане клетчатого платья. Слишком её увлекло утреннее наблюдение за птичником общей кухни. Сидя в уголке и невнимательно поглощая свою овсяную кашу, Клаэ вслушивалась в сплетение стеблей голосов, на которых хищными орхидеями раскрывались свежие сплетни. Её несколько встревожила новость о том, что нынче ночью пропал новый архитектор. Она смутно припомнила его: свитер в ромбик и слегка близорукие голубые глаза. Они вместе сидели у отдела кадров, ожидая оформления, и Клаэ угостила его смородиновыми леденцами, которые у неё были вроде успокоительного – на все случаи очередей. А он теперь пропал, наверное, заблудился… да тут и немудрено. Клаэ прерывисто вдохнула прохладный воздух, ещё ускоряя шаг. Маки отставала от неё на пару метров, и железные набойки на её шпильках высекали искры из чёрного мрамора пола.
-Зачем мы так бежим… - спросила Маки куда-то в клеточки на Клаином платье, - если нас всего двое в отделе? Никто не узнает об опоздании. Пока Лассель в отпуске, мы можем хоть до десяти дрыхнуть.
-А потому что закон бутерброда, - отозвалась Клаэ, тормозя возле высоченных дверей с грифонами на вычурных ручках. – Пока мы будем ритуально приходить к восьми, тут будет тишь да гладь, но в тот единственный раз, когда мы сообща возложим болт на работу, разверзнутся небеса и свершится аврал.
-М-да, - согласилась Маки с этой сермяжной мудростью и ласково погладила грифонов по клювам, - привет, Цап, привет, Кусь! Всё спокойно? Никто не покушался на наш пыльный бухгалтерский хлам?
-Молчание – знак согласия, - спустя минуту резюмировала Клаэ грифонью безмолвность. – Идём…
На подоконниках бухгалтерии заплетались, ползя вверх по старым стёклам, длинные побеги «берёзки», разросшейся до формата неформата от постоянного поливания остатками чая. Сегодня в этих зарослях сидел клетчатый голубок. Клаэ развернула ему крылья и прочла три строки красными чернилами: «Мы собираемся сегодня в полночь за флигелем, где и всегда. Ты приходи, если хочешь… сыграем. Эсфирь».
Маки, которая любопытно заглянула Клаэ через плечо, невольно поморщилась при виде подписи.
-И как, ты пойдёшь? – спросила она скорее по инерции: ответ и без того был очевиден. Клаэ качнула кудрявой головой, методично уничтожая бумажную птичку и выкидывая скомканные останки в мусор:
-Нет, конечно. Ночами я предпочитаю спать в собственной тёплой постели… - умолкнув, она мысленно закончила: «У меня и без того есть, чем развлечься».
…руки её привычно порхали по клавиатуре, а мысли всё крутились и вертелись стаей дружелюбных дворняг вокруг того пропавшего парня. Кажется, его звали странным именем – Дон. От него и пахло странно – лесной листвой и немного ягодами. Ему бы больше подошло быть биологом. Ветеринаром. Или что-то вокруг того. Но не архитектором. Потому Дон и потерялся, что был не на своём месте…
-Ты что, спишь с открытыми глазами?.. – возмутилась Маки, ткнув зависшую напарницу карандашом под лопатку. – Я тебя третий раз прошу прислать мне последние сведения по недостающим фактурам!
-Извини, задумалась, - Клаэ машинально кликнула мышкой, перекидывая Маки требуемый документ.
-По поводу?.. Думаешь, как долго Эсфирь протанцует над пропастью? – Маки развернулась в кресле, закинув ноги на старый шредер. – Передозировка безрассудства… а я люблю твою рассудительность. Эсфирь, это я преотлично помню, очень помогала тебе привыкнуть у нас, но… её выбор меня пугает. Ты не хочешь попробовать образумить Эсфирь? Всё же не совсем чужая. Пусть и не из нашей стайки.
-Попробуй, расскажи дождю, что он не должен идти… - Клаэ легонько вздохнула, вспоминая аромат резеды и тонкие исцарапанные руки Эсфирь, непроизвольно и вечно тянущиеся в глубину Антинеля.
-А думаю я про пропавшего архитектора. Ты не слышала?.. За ним его коллега зашла утром, а дверь не заперта, внутри пусто, и только по всему полу рассыпан синий бисер. Странно это.
-Действительно, - Маки недоумённо нахмурилась, вертя карандаш в пальцах. – И что ты думаешь?..
-Что его надо найти, - откровенно ответила Клаэ. За несколько недель работы рядом с Маки она поняла, что с ней можно говорить прямо, без обиняков – они были одного поля ягоды. – Понимаю, глупо мне, бухгалтеру, полагать – будто я лучше генерала Рейнборна в этом деле. Но у меня такое… дежа вю…
-Ага, - Маки кивнула, устраиваясь поудобнее, и не глядя ткнула пальцем в кнопку включения чайника. – Это бывает такое. Когда между вроде бы параллельными на первый взгляд людьми возникают перпендикуляры. А ты…
-Я просто прогуляюсь после работы по территории. Без злостного нарушения режима и всего такого.
-Вот и умничка, - Маки, встав к закипевшему чайнику, шутливо чмокнула Клаэ в кучерявую макушку.
-Предлагаю вмазать по чашечке каркадэ с локумом и погрузиться в списания с забалансового счёта…
…Клаэ уволокла высокий стаканчик с кофе с собой и теперь неторопливо попивала карамельный латте, прогуливаясь по задворкам второго корпуса. Ей очень нравилась эта погода «по умолчанию» - тепло без солнца, медленное течение полупрозрачных облаков да белые соцветия медуницы у щиколоток. Вечер подкрадывался перелесками, и лихорадка рабочего дня уходила, уступая место спокойному полусну. Плетёные туфельки словно бы сами собой вели хозяйку по узким нитям троп, через частокол высоких сосен, от которых как-то томительно пахло смолой и хвоей. Клаэ опомнилась только тогда, когда губы её встретили пустоту стаканчика. Латте закончился, и мир вновь рухнул на обочины её разума, до того пребывавшего где-то вовне и над. По инерции она прошла ещё пару шагов – и изумлённо замерла. Тропа вывела её из густого сосняка на берег широкой равнинной реки, под матовое стекло притихших небес. Абсолютный штиль; серое зеркало реки с опрокинутыми облаками; медвяный аромат мелких соцветий, ложащийся на кожу тёплыми ладонями июля. Левее, на пологом берегу, тянулось несколько улочек с деревянными дачными домиками, очевидно давным-давно заброшенными. Рядом торчала заржавевшая табличка с надписью «Антинель. Добро пожаловать», а чуть пониже суриковой краской от руки было криво добавлено «в ад». Клаэ даже рассмеялась от неожиданности: меньше всего эта мирная местность была похожа на классическую преисподнюю. «Скорее, ад – это у нас, в последний день сдачи годовой отчетности, - подумала Клаэ, весело сморщив нос, и смяла в руках пустой стаканчик. – Наверное, тут был когда-то дачный посёлок… хотя почему именно тут?.. До всех соседних городков как минимум полдня дороги. Ни электричек, ни рейсовых автобусов – только глухой сосновый лес на сотню вёрст окрест…».
Поколебавшись, Клаэ решила всё-таки дойти до домов: времени до наступления сумерек ещё много, а шла сюда она совсем недолго. Не больше получаса. И…
Тут Клаэ пробрал озноб, да такой сильный, что она всхлипнула и вцепилась себе самой в плечи. Как она умудрилась выйти за территорию НИИ, если её по периметру ограждал высоченный забор с рядами колючей проволоки, видеокамерами и сторожевыми вышками?! Клаэ глубоко впила ногти в дрожащие плечи, удерживая панику внутри. Нервно фыркнула над некстати пришедшим на ум сакраментальным «Вот это сходил за хлебушком!..». Ей вспомнилась та ночь, когда Антинель стал её единственной реальностью, стерев все остальные за ненадобностью, - так стирают после урока меловые слова и формулы со школьной доски. О том, как Клаэ поступила в НИИ на работу, знали лишь трое. Эсфирь, этот пламенный ангел подворотен. Маки, от которой у неё не было никаких секретов. И непосредственно руководитель Антинеля – тот, которого здесь называют Нордом… или Сердцем. Клаэ пока не определилась с этим вопросом и предпочитала ту ночь не вспоминать, чтобы не испортить механизм повседневности. Ведь он очень хрупок, просто этого не понимаешь – до первой поломки. А потом уже поздно, доктор, пить боржоми…
-К… Кларисса, да? – окликнул её неуверенно негромкий голос. Она резко развернулась – и уткнулась испуганным взглядом в ромбики на свитере. То ли ей запомнилось неправильно, то ли свитеров было несколько, но ей представлялась бежевая пряжа, а этот экземпляр был линяло-голубой. Машинально она поправила блудного архитектора: «Клаэ», - и только потом обалдело улыбнулась. Небо над нею начало вкрадчиво темнеть. Налетевший ветер с запахом близкого дождя взметнул подол её клетчатого платья и закрутил на тропинке пыльные смерчики. Архитектор неуверенно переступил на месте:
-Простите… перепутал имена. Я просто такой рассеянный. Простите.