Мартовская кошка. Цзинь ГуанъяоМо Сюаньюй. (1/2)

Мо Сюаньюй недовольно пыхтит себе под нос, ворча то ли проклятья, то ли обещания отомстить, что-то доказать и показать. Цель его мести — Цзинь Гуанъяо — спокойно сидит на диване в их квартире за ноутбуком, работает и не обращает на него внимания от слова совсем. В общем-то, в этом и заключалась обида Сюаньюя.

Цзинь Гуанъяо — его великолепный парень, успевал и работать в крутой фирме, и видеться с друзьями и семьей, быть хорошим дядей, активно проводить время и выглядеть неотразимо! В общем, и чтец, и жнец, и на дуде игрец. Единственное, на что ему не хватало времени — сам Мо Сюаньюй! И, конечно, его это злило и задевало, ведь Яо совсем забил на своего парня, который требовал внимания! Вообще-то, Гуанъяо навязчиво отрицал тот факт, что они встречаются, мол, Сюаньюй это сам придумал, а то, что он ворует поцелуи с его губ, как страстные по ночам, так и милые, и быстрые чмоки днём — так это всё провоцирующий его Сюаньюй. А то, что они спят уже долгое время… Ну, просто секс, с кем не бывает? С Гуанъяо не бывает, тот всегда был осторожен и разборчив в связях и общении с людьми, да и слишком брезглив и честолюбив для случайного секса, даже если с соседом по комнате. О, вот кем он считал Сюаньюя!

Считал его соседом по комнате, другом с привилегиями, парнем, который к нему клеится, затем иждивенцем, который свалился на его голову и занозой в заднице. Но даже при том, что он так говорил — он оплачивал жилье на двоих, предоставляя Сюаньюю возможность заниматься любимым делом, зарабатывая на этом копейки, продолжал целовать его иногда, а ещё ревновал, пусть даже скрывал это под беспокойством. Он говорит «мы вместе», но отрицает то, что они пара. Словно «вместе» и пара — не одно и то же. Яо утверждает, что это разные вещи. Вон, госпожа Цзинь со своим мужем тоже были парой, но не были вместе и ненавидели друг друга, поэтому для Гуанъяо важно значение, а не ярлык. Сюаньюй же юн, ему нужно не только чувствовать, но и слушать, романтика важна для Сюаньюя, потому что у него это впервые. И при этом всём, им было чертовски хорошо вместе, пусть Яо иногда и отрицал наличие своих чувств и редко говорил об этом. Сюаньюй не лез ему в душу, словно понимал всё сам — так и было. Открывались они постепенно друг другу. Например, он только недавно узнал, что Гуанъяо собственник. Например, как только Мо собирался гулять с Хуайсаном, так того срочно зачем-то сразу вызывал Минцзюэ, и довольный Яо спрашивал «как погуляли?» таким тоном, словно это его рук дело. Конечно его, всё его! Убийство Кеннеди, таянье ледников, расизм, перенаселение — всё дело рук плохого Гуанъяо! А, нет, перенаселение, пожалуй, дело рук (члена) отца Гуанъяо, который в своё время не пользовался гандоном, но сам им являлся.

В общем, за месяц у них не то что не было интима, Яо к нему даже не приставал, лишь иногда чмокал и шутливо отмахивался, но последнюю неделю даже этого не было! Ничего не было! Вообще! Гордость Сюаньюя это ранило ибо, ну вы посмотрите на него! Он же объективно красивый, да к нему в театре и актеры, и режиссёры, и тех персонал, все клеятся, бедному визажисту-костюмеру прохода не дают! А этот сидит дома, и ничего! Нет, ладно, когда у Яо было много работы, но две недели назад он взял на дом какой-то проект и теперь сидит над ним, и Сюаньюй думал, что теперь у них будет больше времени — как бы не так! Его променяли на работу и ноутбук. Такого свинского отношения к себе прекрасному он не простит!

Мо Сюаньюй — упрямый парень и добиваться своего он умеет, и, если он хочет Яо — он его получит.

Поэтому он пыхтит, натягивая на себя только что сделанные шорты, которые когда-то были джинсами, а сейчас открывают основания и полукольца округлых ягодиц. Сюаньюй худощав, не так подтянут, как Яо, который ещё и занимался спортом, йогой, и интересовался радостями здоровой жизни. Мо худой и угловатый, точно подросток, зато задница у него пухлая, или, как говорит Хуайсан, сочная. Пожалуй, это ему в себе и нравилось больше всего, ну, кроме умения шить прекрасные костюмы и красиво наносить грим и макияж. Уж что он умел, так это краситься и соблазнять. Поэтому, когда он проходит мимо дивана, показательно виляя задницей и задрав подбородок, и ожидает комплимента, восхищенного вздоха, или что А-Яо (он в тайне надеется на это) прижмёт его к стенке, не позволив дойти до кухни. Чего он никак не ожидает, так это того, что Яо с улыбкой и самым настоящим волнением спросит:

— Тебе не холодно? Я поздно включил теплогенератор, и квартира была на проветривании, лучше не мёрзни.

Что? Что, блять? «Не мёрзни»? Он своей великолепной задницей светит, а Гуанъяо говорит не мёрзнуть? Это непозволительно, возмутительно, это… Это…

— Аргх!

Мо рычит, уходит на кухню, как рассерженный ребёнок, громко топая ногами, оставляя Гуанъяо в недоумении пялиться ему в след. Впрочем, недолго. Тот сразу же отвлекается на работу в ноутбуке, что злит Сюаньюя ещё больше.

«Мудак, » — мысленно рычит парень. Но Мо Сюаньюй так просто не сдается.

Спустя час он уже подходит к дивану, стает позади, опускает руки на плечи Гуанъяо, спускается ладонями вдоль его футболки, пальцами чувственно проезжаясь от ключиц вдоль грудной клетки, задевая соски и пересчитывая ребра, добираясь до пресса. Яо перехватывает его пальцы у шнуровки домашних штанов, накрывая его руку своей, аккуратно сжимая пальцы. Яо отвлекается от ноутбука, и Сюаньюй готов взвыть, потому что Гуанъяо в очках — его личный кинк! Ещё час назад он был без очков, какого хрена он надел их именно сейчас?! Он с непониманием и усталостью пялится на него, задрав голову повыше, дабы встретиться глазами с Сюаньюем.

— Малыш Мо, что ты делаешь?

Эта сволочь его специально доводит? Нет, он уже научился распознавать блеск в глазах Гуанъяо, когда он дразнится, а сейчас его нет, лишь сосредоточенность на работе, серьёзность и вселенская усталость. И как бы он его не хотел, всё же, побеждает беспокойство за Гуанъяо, и мешки под его глазами добивают окончательно.

— Я сделал кофе, возьми перерыв и перекуси, у меня спрятан твой любимый мятный шоколад…

— У меня раб…

— Возражения не принимаются, — сразу пригрозил Сюаньюй, — ты знаешь, что проще сделать так, как я говорю, иначе я продолжу капать тебе на мозги, и, в конечном итоге, ты всё равно сделаешь так, как я говорю.

С этим сложно спорить. Яо благодарно улыбается и поддается на прилив заботы Сюаньюя, садится за стул, наслаждается кофе, в который Сюаньюй кинул две ложки сахара, так и не узнав, что Яо не пьет кофе с сахаром, и вообще он предпочитает чай.

Гуанъяо не скажет об этом, потому что малышу Мо нравится заботиться о нём, а Яо нравится видеть, как счастливый Сюаньюй хлопочет над ним. Тот рыскает по ящиках в попытке найти спрятанный шоколад (прятал от Цзинь Лина, который приходит к ним в гости и объедается шоколадом, а потом они получают нагоняй от невестки Гуанъяо и его брата). Гуанъяо наблюдает, как Сюаньюй прыгает, заглядывая в каждую полочку, в коротких шортиках, которые наверняка пережимают яйца и врезаются в задницу. Зачем такое носить? Впрочем, это же Мо Сюаньюй — икона стиля, что уж тут говорить. Он всё же не выдерживает, подходит к Сюаньюю, и направляет его руку к другой полке, и сразу же помогает нащупать несколько плиток шоколада.

— Оу, — неловко улыбается Сюаньюй, уязвленный тем, что Яо его заначку знает лучше него, а затем хитро улыбается, когда понимает, что Гуанъяо стоит к нему впритык.

Прекрасный, великолепный, весь такой ахуенный, но совершенно недоступный и отшивающий его в последнее время. Сюаньюй сейчас как мартовская кошка, его коснись, и он в спине прогибается, а тут почти впритык. А этот Яо, джентльмен сраный, сохраняет дистанцию, он хоть и близко, и в макушку ему дышит, а всё же не зажимает его. Но для Сюанья это не проблема, раз Яо не касается его, он сам может коснуться. Потому он отступает слега назад, и млеет, чувствуя лопатками грудную клетку Гуанъяо, а задницей его пах. Цзинь Гуанъяо горячий (во всех смыслах), и Сюаньюю это нравится. Он хочет потереться, хочет, чтобы Яо сделал что-то, он доверительно откидывает голову на его плечо и тяжело выдыхает, когда Гуанъяо сцепляет в замок руки на его животе. Наконец-то, он его коснулся! Минутку нежности он себе позволит, а затем позволит (попросит!) Яо трахнуть себя на этой дорогой и красивой кухонной столешнице. Он наслаждается объятиями и дыханием на ухо, жадно принимает мягкий поцелуй в висок, а затем Яо отстраняется. Он ожидает, что сейчас что-то будет… Но Яо забирает шоколадку из его рук, шепчет в висок «спасибо за заботу» и садится пить кофе. Мо стоит в шоке. Он с недоумением смотрит на спокойно пьющего кофе Гуанъяо.

— И всё?! — нервно спрашивает он. Яо недоумённо на него смотрит, затем улыбается устало и виновато.

— Ах, за шоколад тоже спасибо.