Страсть лотоса, безумие магнолии. Цзян СичэньЛань Ваньинь. (1/2)

Лань Ваньинь недовольно поджимает губы, сжимает в руках свой серебристо-голубой меч и отворачивается, краснея от злости и смущения. Все ученики ордена Цзян такие высокомерные, наглые и бесстыжие, как этот Цзян Сичэнь, или это позволено только наследнику одного из величайших орденов? Как будущий глава он должен быть примером для своих шиди, для всех адептов, а он ведёт себя как бесстыдник! Как он может?! Еще и назвать Лань-шифу стариком! Пускай только матушка услышит, вот он отгребет Цзыдянем, или ферулами!

— Ах, Лань Ваньинь, неужели ты злишься? Да ладно тебе, я вовсе не хотел тебя задеть, — оправдывается с милой улыбкой Сичэнь. — Или же… Ты краснеешь от того, что я тебе понравился? Неужели холодную жемчужину ордена Лань задела моя красота?

— Т-ты!.. Как можешь ты так говорить? — Ваньинь отшатывается от него, точно тот в нечисть превратился, кривит губы в презрении, от которого Сичэню становится плохо, смеряет брезгливым взглядом с ног до головы и уходит, высокомерно задрав голову, бросив напоследок «убожество».

Гордость Цзян Сичэня растоптана. Он слышал, как позади него хихикали его друзья, и старался удержаться от закатывания глаз. Минцзюэ с Мэн Яо подошли сзади и похлопали его по плечам.

— Кажется, самого красивого заклинателя своего поколения размазали по стене.

— По стене с правилами ордена Лань, которые ты нарушил, едва переступив порог.

— А ещё брата отвергли, — усмехнулся стоявший позади Цзян Ванцзи.

— И ты, А-Чжань, — Сичэнь едва не плакал, потому что над ним насмехался его собственный брат, — и ты предатель.

— Брат жалко выглядит, — Ванцзи это и правда доставляло искреннее удовольствие, — мне нравится смотреть за этим. Позови нас, когда снова будешь флиртовать с Лань Ваньинем.

Сичэнь зло стискивает кулаки, смотря на отдаляющуюся фигуру и сверля взглядом изящную спину. В нём зарождается что-то дикое и первобытное.

— Ничего-ничего, вот увидите: моим будет.

Жемчужина ордена Лань, один из самых способных учеников, Лань Ваньинь старался быть примером для подражания, два сокровища ордена Лань — он и его шисюн Лань Усянь, которого когда-то нашёл шифу. Здесь он жил достойной жизнью главного ученика ордена Лань, был примером для подражания, гордостью родителей, и вся жизнь шла мирным чередом, пока не появился этот… Цзян! Грёбаный Цзян Сичэнь, который почему-то постоянно задирает его, именно его! Вечно тянет свои загребущие лапы, говорит несусветный бред, а ещё из его рта вырываются бесстыдства, смущающие Лань Ваньиня, которые заставляют его сердце колотиться, а лицо краснеть.

— Мерзкий, отвратительный идиот! — шипит сквозь зубы Ваньинь, складывая руки на груди.

— Ай-яй, разве можно так выражаться члену ордена Лань? К тому же, ничего он не отвратительный, как по мне, наследник ордена Цзян довольно-таки красив, — улыбается Усянь, появившийся на крыше дома Ваньиня, куда тот обычно приходил медитировать.

— А я говорю: отвратительный. Ничего красивого в нём нет, ходит и улыбается по поводу и без! Наверняка эта улыбка выражает радость от того, что он всех задирает! Ему доставляет удовольствие издевательство над адептами чужого ордена!

— Всех? Мне кажется, он задирает только тебя, А-Чэн. Видимо, для него ты особенный, раз он получает удовольствие от общения с тобой, — Усянь весело подмигивает.

— Я просто хочу, чтобы он от меня отстал, — фыркнул Ваньинь.

— Разве тебе не нравится внимание самого завидного жениха во всей Поднебесной? Ни капельки не льстит?

— Он сюда прибыл для учебы — ею пусть и занимается, а недостойное поведение в мою сторону мне никак не нравится.

— Недостойное поведение? А-Чэн, он же флиртует с тобой, ты что, не понял?

— Фл… Что?! Ты что несёшь?! Ему просто нравится меня донимать, какой ещё флирт? Ты иногда совсем ерунду несёшь, Усянь! — Ваньинь недовольно спрыгивает с крыши и идёт в сторону библиотеки.

Это же надо было такое придумать! Когда люди флиртуют, они оказывают знаки внимания, ведут себя учтиво и вежливо, дарят цветы и подарки, читают стихи и пытаются угодить, и прежде всего, просят разрешения на ухаживание! Цзян же не ходил к матушке, к отцу, к шифу и даже не просил разрешения у него самого на ухаживания! Он лишь говорил вещи, которые смущают его. Придурок, несносный, болтливый придурок. Но да, Ваньинь соврал, он и правда очень красивый, с этим не поспоришь, как и с рейтингом — ему дали справедливое первое место. Лань тяжело вздыхает и садится за столик в библиотеке. Аромат магнолий за окном успокаивает, он планирует заняться каллиграфией или почитать сборник любимых стихов матушки, дабы побеседовать о них за вечерним чаем… Однако, его снова перебивают.

— Почему я не сомневался, что найду тебя здесь?

— Зачем ты вообще меня искал?