Наука приручать. Лань Сичэнь/Сюэ Ян, Лань Ванцзи/Цзян Чэн/Вэй Усянь. (1/2)

Лань Цижэнь любил и умел воспитывать. За исключением Вэй Усяня, он из самого шаловливого пса и из самой дикой собаки мог сделать «хорошего мальчика» — но это на животных примерах, а с учениками — тот же принцип.

Лань Сичэнь во многом похож на дядю, приручать он тоже умел и перевоспитывать тем более. У него не такая твёрдая рука, он делает это с мягкой улыбкой и твёрдым характером. Ванцзи знал о любви Сичэня к диким псинам, потому сделал брату лучший подарок. Или же просто пытался загладить вину за то, что забрал себе шелудивого пса и бешеную собаку? О да, Сичэнь сначала с интересом смотрел на двух героев Юньмэна и решил взять себе того, что посложнее, более одичалого — Цзян Чэна, которого хотелось изучить и перевоспитать, прогнуть, рассмотреть… Но, увы, его младший братик оказался слишком жадным, шелудивого Усяня ему оказалось мало, и он не мог отдать Цзян Чэна, Сичэнь видел недовольные и ревнивые взгляды А-Чжаня, которые тот бросал, стоило кому-либо заговорить с Цзян Ваньинем. Особенно, если это был Сичэнь. Он прямо заявился к нему и сказал: «Цзян Ваньинь — тоже мой, не трогай его». Разве мог Сичэнь отказать своему очаровательному А-Чжаню? Нет. А тот вскоре его отблагодарил. И ещё как!

Как он умудрился забрать Сюэ Яна у Не Минцзюэ — неизвестно, возможно, надавил на то, что Сичэнь хорош в укрощении, но, как бы то ни было, Минцзюэ прислал письмо, а вскоре явилась эта бесстыдная троица: тёмный заклинатель, молодой глава ордена и Второй Нефрит. А с ними на привязи Сюэ Ян — Сюэ Чэнмэй. Парень с горящим ненавистью взглядом, с дерзкой ухмылкой, острыми клыками и желанием разорвать всех в клочья. И тогда Сичэнь понял, что никогда не сможет отблагодарить брата за такой замечательный подарок, ведь то, что перед ним — предел его мечтаний.

И сначала всё было стандартно: изучение его, разговоры, чаепития, сражения, тщетные попытки сбежать, затем разговоры о праведности, но… Не хотелось лезть в его голову, не хотелось понимать мотивы его поступков и не хотелось пояснять, что всегда есть другой способ, иной выход, возможность начать жизнь заново и по-другому. Этот Сюэ Ян… С ним не хотелось так, как со всеми. Его безумие не хотелось «изучать и исправлять», им хотелось наслаждаться, наблюдая, как Чэнмэй постоянно скалился и злился, он не понимал, к чему и зачем вся эта хуйня — чаепитие, разговоры, комната отдельная в казарме, дом, запрятанные втихаря специи, возможность стать членом клана Лань при «хорошем поведении». Чего этот Лань добивается? А затем и сам начал привыкать и максимально изводил выдержку Сичэня, которая, увы, оказалась стальной. И вот, его снова заставили прийти сюда, для вечернего чаепития. Сюэ Ян недовольно фырчит и пинает стену, проходя мимо чужих комнат. И как до этого дошло?

— А-а-а-ах… — Сюэ Ян замирает.

Он поворачивается и шагает в сторону двери комнаты, которую выдали приволокшим его юньмэнцам. Он вовсе не удивился, когда увидел там Ванцзи, за проведённое в дороге с ними время он и так увидел, что между ними что-то есть, но он уж точно не ожидал, что увидит их весенние игры своими глазами. Тела смешались, переплелись друг с другом, молодой глава Цзян зажат между двух сильных тел, насаживается на член рычащего Усяня — с ума тёмного заклинателя сводит не тьма, а теснота внутри Цзян Чэна и его стоны. Ваньинь откидывает голову на плечо Усяня, тот сжимает его за талию, вгрызается в плечо, опускает ладонь на торс, прижимает спиной к своей горячей потной груди, подкидывает бёдра и входит глубже. Спереди же Ванцзи прижимается к главе Цзян, трётся своим членом о его член, правой дрочит им обоим, сжимая члены в кулаке, и вгрызается в другое плечо, левая ладонь накрывает руку Усяня, лежащую на торсе Чэна, обоим сносит башню от стонов главы Цзян. «Ебанутые» — думает Сюэ Ян, а в штанах стоит колом, и лёгкая мантия, которую он носит нараспашку, не скрывает его стояка.

— Нравится? — раздаётся над его ухом. Сюэ Ян содрогается и по привычке приставляет меч к горлу Сичэня, только Цзянцзай был спрятан в сокровищнице Гусу, и Сюэ Ян пока довольствуется деревянной подделкой.

— Какого хрена ты подкрадываешься?

— Ты задержался, решил проверить, где ты.

— Смотрел на весеннее представление, — усмехнулся Чэнмэй. — А твой братишка такой страстный. Разве подобное бесстыдство не запрещено в Гусу? — ухмыляется Чэнмэй.

— Они супруги, и то, что творится в их спальне — их дело, это вне правил.

Сичэнь легко, но настойчиво держит Чэнмэя за запястье, ведя в свои покои.

— Когда это они успели? Нихрена себе. Что, прямо три поклона совершили? Значит, правила Гусу для всех, но для Ванцзи — исключение. Ах, даже в самом праведном ордене могут закрыть глаза на всё, если нарушитель — родственник главы. Грош цена вашему Гусу, — Ян плюёт на порог покоев Сичэня и занимает место хозяина за столом.

Сичэнь терпеливо заваривает чай, с мягкой улыбкой слушая яд, которым плюётся Чэнмэй.

— А природа твоего братца не обделила, его нефритовый стержень очень хорош. Интересно, у всех Ланей такой? Хэй, Сичэнь-гэ, у тебя такой же большой хуй?

— Хочешь проверить?

— Боги, неужели я увижу стержень Первого Нефрита? — наигранно всплеснул руками Сюэ Ян. — А знаешь что? Твой брат, вообще-то, снизу. Да, когда мы сюда добирались, так Вэй Усянь из него весь дух выёбывал. Он так жалко скулил…

Сичэнь продолжал пить чай, не веря ни единому слову и слушая в пол уха.

— Такое унижение, а-ах-х. Стонал, как красавицы с весеннего дома. А затем перестал, а знаешь, почему? Ну же, Сичэнь-гэ, спроси меня, почему!

— Почему?

— Глава Цзян заткнул ему рот своим членом. Так что вот, прославленный Цзэу-цзюнь, два юньмэнца выебали твоего братишку во все дыры, в сыром лесу, на грязной гнилой листве, точно дешевую шлюху… — оскалился Чэнмэй, наблюдая за тем, как спокойно Сичэнь подходит к столу, ставит пиалу и останавливается напротив него.

Носки сапог Сичэня упираются в колени Чэнмэя, тот выглядит слишком спокойным, и от мягкой улыбки у него мороз по коже. Вроде, ничего не изменилось, но Чэнмэю кажется, что он перегнул где-то, а ведь этого и добивался. Чэнмэй осмотрел его с ног до головы и облизнулся. Хорош, дьявольски хорош, особенно если снизу вверх смотреть. Так что, у него такой же большой?