Глава 4. Шэнь Цзю (1/2)
Демонические накопители, использованные Чэн Дэчжэном, были привезены из Западного царства. А-Юань опознал их с первого взгляда, а Юэ Цинъюаню хватило мозгов утаить пока данное обстоятельство.
Цзю аккуратно сложил прочитанное письмо, а потом придержал его за уголок, глядя, как огонь медленно ползет по бумаге.
Все вроде бы складывалось одно к другому: старый сластолюбец и демоница, рвущаяся к власти, вторжение на Цяньцао во время проведения общего собрания глав, сбежавшая с Цю Хайтан девица Чэн и Ша Хуалин, которую, по слухам, заметили на границах с Южным царством, - но Цзю никак не мог отделаться от ощущения, что чего-то не видит. Чутье уличной крысы не давало покоя, и чем дальше, тем подозрительнее выглядело не только поведение Шан Цинхуа, который всячески выказывал ордену свою полезность, но и отсутствие новых историй про инкуба с Цинцзин.
Да еще и наставник Уван решил потеснить Учэня в Чжаохуа… Слишком вовремя.
- Ли Сы, - Цзю позвал главного ученика Цюндин и, когда тот немедленно зашел в комнату, протянул ему распоряжения, присланные Юэ Цинъюанем для первого пика. - Еще что-то срочное есть?
Ежедневный отчет о делах ордена ждал своей отправки через почтовую шкатулку так же, как и собственное письмо Цзю, и в него, при необходимости, можно было дописать еще что-нибудь.
Ли Сы неожиданно склонил голову.
- Глава пика Сяньшу ожидает позволения войти, Шэнь-шишу.
Цзю бросил на него внимательный взгляд.
- Наставник велел не докладывать о ней сразу, - почувствовав его недоумение, добавил главный ученик Цюндин.
- И давно она ждет?
- С полудня, Шэнь-шишу.
Цзю едва не возмутился подобному безобразию: мало ли, с каким вопросом прибыла Ци Цинци! - а потом осекся от осознания.
Ци Цинци столько успела наговорить и натворить лично, не говоря уже о том, что одна из ее учениц тоже отличилась не в лучшую сторону. После всего этого заставить шимэй ждать разговора… это было очень в духе Юэ Цинъюаня.
А судя по тому, что та не ворвалась сюда сразу же, а осталась ждать разрешения войти за закрытыми дверями, Ци Цинци не только понимала причину ожидания, но и признавала его заслуженным.
Кроме того, глава Сяньшу отлично знала, что Юэ Цинъюань не вылезает из Цветочного дворца, и, значит, пришла сейчас к самому Цзю.
- Пригласи ее в Парящую беседку и подай нам чай, - решил он, открывая почтовую шкатулку.
- Немедленно, шишу, - Ли Сы быстро отступил к дверям и вышел.
Цзю отправил приготовленные отчет и письма, а потом поднялся из-за стола. Решать, отменять ли ранее назначенное Ци-шимэй наказание, Юэ Цинъюань будет сам. А он просто выпьет с Ци Цинци чаю в уединенной беседке главы ордена.
С прекрасным видом на Цинцзин.
- Шэнь-шисюн, - если Ци Цинци и поняла намек, то виду не показала. Даже не скривила губы, как это было в последнюю их встречу. - Эта шимэй хотела бы поговорить с тобой.
Кто бы мог подумать. И старшинством не подавилась.
- Чем же этот шисюн заслужил подобную честь? - вышло двусмысленно, но, поразмыслив, Цзю не стал себя поправлять.
Ци Цинци проигнорировала разлитый по чашкам чай и выше подняла подбородок - ну, можно было успокаиваться, главу Сяньшу не подменили.
- Шэнь-шисюну известно, что эта Ци провела расследование, пытаясь узнать правду о его прошлом, - произнесла та без всякого вопроса в голосе: знала, что ее шаги секретом для Цзю не станут. Ну, а раз так, то и отвечать на такое не было необходимости.
Он промолчал.
- По всему выходило, что Цю Хайтан действительно та, за кого себя выдавала! - даже резче обычного заявила Ци Цинци.
Цзю легко двинул бровью. Надо же, подцепил от Шэнь Юаня эту манеру, ну кто бы раньше сказал, а?
- Шисюн должен понимать, что появление его брата-близнеца выглядело очень подозрительным, - скрипнула зубами Ци Цинци, держа спину выпрямленной, точно железный прут. - Были доводы к тому, что Шэнь-шисюн и Юэ-шисюн, как и Лю-шиди попали под действие неизвестных чар, а интересы Цанцюн для этой шимэй всегда будут выше личного отношения!
Услышав такое, Цзю даже не рассмеялся ей в лицо, хотя желание было.
- Удовлетворили ли Ци-шимэй полученные ответы? - только и спросил он.
Лицо Ци Цинци пошло красными пятнами, но какой-то миг - и она взяла реакции тела под контроль. Пусть она действительно нервничала сейчас, пусть сама необходимость объясняться с человеком, которого она не считала достойным занимаемого положения, оказалась ей в новинку, жалеть ее Цзю не собирался.
И поэтому ждал.
- Шимэй признает, что забыла о том, что в бордели стекаются все новости и слухи, - та сжала лежавшие на коленях руки в кулаки.
- Досадная оплошность, - согласился Цзю, совершенно не желая облегчить ей задачу.
- Эта Ци не подумала, что ее интерес к Цю Хайтан, кем бы ни была эта женщина, может стать поводом для удара по ордену, - так же решительно продолжила глава Сяньшу. - Эта шимэй согласна с тем, что Цветочный дворец мог использовать Цю Хайтан как наживку специально для этой Ци.
Как сказал бы сейчас А-Юань: каждый думает в меру своей испорченности. Цзю, например, и в голову бы не пришло представить Цю Хайтан подставным лицом Хуаньхуа, а гляди-ка ты…
- Шимэй хочет принести свои извинения этому шисюну? - спокойно поинтересовался Цзю и взял в руку чашку с начавшим остывать чаем.
Ци Цинци раздраженно дернула плечом.
- Вряд ли шисюн в них нуждается, - бросила она. - Но эта шимэй не уследила за дисциплиной на Сяньшу, и действия некоторых из ее учениц привели к нежелательным последствиям для ордена. Нанесенный вред необходимо компенсировать.
Вот в чем дело. Значит, Ци Цинци явилась договариваться…
- Шимэй готова рассматривать только компенсацию? - вежливо осведомился Цзю, ставя чашку обратно на стол, и посмотрел главе Сяньшу в глаза.
- Шисюн прекрасно понимает, что нанесенный ордену ущерб слишком велик, чтобы дело ограничилось лишь его возмещением, - жестко ответила та, а потом наконец отбросила ненужные церемонии. - Если бы дело касалось только имени Шэнь, я бы, может, и закрыла глаза на некоторые вопросы, но под ударом оказалась репутация ордена. Не нужно думать, что я бы не смогла наказать своих учениц сама, если б захотела посчитать произошедшее исключительно делами моего пика!
- Против тигра и гадюка союзник?- усмехнулся Шэнь Цзю.
Ци Цинци дернула плечом.
- Я уделю время подобающей дисциплине своих учениц и коррекции их вкусов, - сказала она. - Сложность, однако, в том, что романтические настроения, свойственные юности, искоренить невозможно, как и мечтания разного рода.
- Пока в этих мечтаниях не звучит настоящих имен и названий, как и доподлинных описаний внешности и предметов обстановки, - напомнил Цзю, - они остаются просто фантазиями малолетних дур.
- Но поведение твоего брата… - начала Ци Цинци, но Цзю ее перебил, не желая выслушивать подобный бред.
- Это мой брат писал желтые истории о главах пиков Цанцюн? - ледяным тоном осведомился он. - Это мой брат распространял их, давая повод для сплетен? Или, может быть, это ему пришло в голову бросить тень даже на Лю Цингэ?! Ну и конечно, это ведь не у фей с Сяньшу слишком много свободного времени и никакого представления о реальном мире за пределами ордена!
- Эта шимэй учтет совершенные ошибки! - повысила голос Ци Цинци. - Я не отрицаю своих упущений, но шисюн должен понимать, что его брат - живое искушение, и вполне закономерно, что мои подопечные, как самые уязвимые…
- Ци-шимэй забыла про учениц Цинцзин? - вновь резко оборвал ее Цзю. - Про Нин Иньин, например, которая относится к младшему наставнику Цинцзин с обожанием, но со всем должным почтением? Или, может быть, ученицы Дуань-шимэй слеплены из другого теста? А, может, дело в том, что их мысли на его уроках посвящены совершенствованию и получению знаний, а не фантазиям о том, что происходит в его постели?
- Шисюн знает, что на пике Сяньшу учат полному владению телом, и неудивительно, что девушки в какой-то момент…
- За всю историю Цанцюн не было подобных моментов, шимэй, - бросил Шэнь Цзю. - Так что превратило пик Сяньшу, всегда бывший образцом подлинной свободы от требований мира смертных к женской доле, в пустоголовый цветник? Что сделало его учениц похожими на призовых невест Хуаньхуа? Скажешь, тоже мой брат?
- Эта шимэй пришла не для того, чтобы выслушивать обвинения! - Ци Цинци рывком поднялась на ноги.
- Разве нет? - сделал удивленный вид Цзю и посмотрел на нее снизу вверх. - А для чего тогда? Раз шимэй не говорит ничего того, что ее братья по ордену еще не знают.
Глава Сяньшу нахмурилась. Цзю видел ее колебания, понимал их - но решение должна была принять Ци Цинци. Сама.
- Лю Минъянь, - выдохнула она, и в первый момент Шэнь Цзю даже не понял, что именно она сказала.
А потом одновременно и опешил, и не удивился. Словно про себя уже был готов к такой новости.
- Вот что, - первым делом сказал он и решительно глянул на шимэй. - Рядом с Лю Цингэ должен быть кто-то третий, когда шиди об этом узнает. Он и так после ознакомления с содержанием этих… творческих потуг чуть в еще одно отклонение ци не ушел.
- Откуда знаешь? - хмуро посмотрела на него Ци Цинци и вздохнула. - А, ну конечно. Наверняка брат рассказал.
- Вообще-то нет, - Цзю выплеснул остывший чай в пропасть, благо тут и было что заботы - только руку протянуть, а потом наполнил чайник новой водой и согрел ее порцией ци. - Слышал, как Му Цинфан отчитывался Юэ Цинъюаню об проверке Лю-шиди после этого.
Ци Цинци помрачнела еще сильнее, но наполненную чашку взяла и чай выпила.
- Ну и какое наказание выбрать для Лю Минъянь? - хмуро спросила она. - Отправить ее на Кусин на полгода? Или публично розгами выпороть?
Цзю покачал головой. По всей видимости, проблемы с фантазией на Сяньшу были не только у главной ученицы.
- Что такое розги для физического совершенствующегося? - напомнил он. - Шимэй стоит лучше обдумывать свои идеи. Сестра Лю Цингэ сильна и привыкла к боли. К тому же тело исцелится, а она лишь утвердится в своих заблуждениях.
Ци Цинци молчала, словно ей нечего было возразить.
- Я учила их быть свободными от условностей мира смертных и требований тела, - вдруг сказала она, глядя в свою пустую чашку. - Чтобы мои девочки росли в безопасности, сильными и свободными. Чтобы никто не посмел запереть их на женской половине в роли бесценного источника здоровья и долголетия. Чтобы они могли постоять за себя и не позволяли никому, даже мужу и будущей свекрови, поднять на себя руку. Чтобы могли выжить даже в императорском гареме...
- Ты не научила их быть за это благодарными, - негромко ответил Цзю. - Потому что для благодарности нужно представление, от чего они избавлены под крылом главы Сяньшу. А так… Смогут они процветать, если не умеют думать о последствиях, когда шимэй вознесется?
- И что ты предлагаешь? - устало спросила Ци Цинци.
Цзю усмехнулся и наполнил чашки снова, уже предвкушая реакцию.
- Бордель.
Ци Цинци взвилась с места королевской коброй, окуталась ци, явно готовая призвать меч.
- Что?! Да как ты?.. - и осела на место, стоило Цзю бросить на нее укоризненный взгляд.
- Твоей главной ученице явно кажутся чрезвычайно романтичными изнасилования, - отметил Цзю. - Вероятно, по причине того, что она никогда не сталкивалась с подобным в реальности. Этот шисюн предлагает отдать ее на полгода в помощь лекарю, врачующему торговок весной.
Ци Цинци поперхнулась воздухом. Затем снова глянула на Цзю, будто сомневаясь, не шутит ли он, а потом одним глотком опустошила свою чашку.
- Кроме того, изменившееся отношение ее старшего брата станет ей отдельным уроком за глупость.
Глава Сяньшу кивнула, а потом поджала губы и кивнула снова.
- Да, это может открыть ей глаза… Ничто так не избавляет от романтических мечтаний, как жизнь на самом дне, не так ли? - пробормотала она и вскинула голову с прежним вызовом во взгляде.
Только вот Шэнь Цзю теперь не был тем озлобленным, ожесточенным и одиноким уличным крысенышем, каким был до появления в его жизни А-Юаня, и уже его не трогали намеки на прошлое.
- Рад, что моего брата эта участь миновала, - спокойно заметил он.
Ци Цинци подалась вперед, словно намереваясь ответить, и в самый последний момент передумала, решив отступить. А-Юань бы точно сейчас сказал что-нибудь про то, что и медведей можно научить плясать.
- Но все же… Какое покаяние предпочтет твой брат? Публичное? Ученица Лю действительно потеряла всякие представления о допустимом, и вина этой шимэй не меньше.
- Предлагаешь собрать Совет, да еще и с главными учениками, чтобы все посмотрели, как вы будете кланяться Шэнь Юаню в ноги? - вновь почувствовав раздражение, спросил Цзю. - А потом начали выяснять, по какой такой причине и за что глава Сяньшу и ее главная ученица наказаны одновременно? Мало эта грязь расползлась?
Ци Цинци отвела взгляд.
- Ты прав. Но личные извинения все равно необходимы. Она должна осознать, что…
- Язык А-Юаня режет острее любого ножа, - усмехнулся Цзю. - Твоей ученице хватит даже короткого разговора с моим братом, чтобы осознать собственную никчемность.
- Хорошо, - Ци Цинци глубоко вздохнула, а потом поднялась на ноги. - Извинения будут принесены, как только твой брат вернется.
Цзю молча кивнул и снова потянулся за чайником. Ци Цинци явно не нуждалась, чтобы ее провожали, а почти зимнее солнце так красиво подсвечивало облака за пиком Цинцзин, словно обрамляя вершину в изысканную рамку, что стоило насладиться этим видом отдельно. Ну и поразмыслить над всем сказанным.
Избалованные красавицы всегда требовали к себе особого отношения, а уж те, что выходили из знатных или прославленных родов, и вовсе имели самомнение до небес. Лучшим решением с Лю Минъянь стало бы ее замужество, изгнание из ордена и отлучение от семьи Лю, но кто ж на такое пойдет… К тому же выходцы из рода Лю всегда были упрямыми, и посчитай девица Лю себя оскорбленной, ей хватит норова и ума стиснуть зубы и затаиться на годы, раз уж здравый смысл в ней возобладал над слепым девичьим “хочу”. У Цю Хайтан, как помнил Цзю, было невозможно отобрать любую из понравившихся игрушек - куклу ли, украшение или самого Цзю.
Теперь многое зависело от Лю Цингэ, и на его месте Цзю уж точно не хотел бы оказаться. Он вернулся в кабинет главы ордена, взял чистый лист бумаги, написал на нем несколько слов, а потом сложил вчетверо и сунул в почтовую шкатулку.
Скрывать от главы ордена полученные сведения было глупо, но даже хорошо, что Юэ Цинъюань находился в Хуаньхуа: ему потребуется больше времени, чтобы добраться до заигравшейся девицы. Так что Лю Минъянь, возможно, еще повезет не попасть под горячую руку самого могущественного заклинателя мира, и история с инкубом тихо сойдет на ”нет”, оставшись одной из тайн ордена Цанцюн. В последнее очень хотелось верить, раз уж даже в Ци Цинци голос разума возобладал над амбициями и уязвленным самолюбием.
Цзю уже вышел во внутренний двор, когда ци над Цюндин ощутимо качнулась. А в следующий миг из главного дома донесся возмущенный возглас Шэнь Юаня:
- Ты просто не понимаешь, Ци-гэ! Она писала это про собственного брата! А каково это было читать Лю-шиди, она не подумала?! Так я ей сейчас все объясню!
- Сяо Юань, стой!
Но куда там! Брат вынесся из дома яростным метеором, и настолько разозленным Цзю не видел близнеца давно. У Юэ Цинъюаня не было шансов его остановить, точно.
- Цзю-гэ! - воскликнул Шэнь Юань, едва его увидев во дворе. - Не знаешь, Лю-шиди уже вернулся со своей охоты?
Цзю бросил взгляд на Цинъюаня, который показался на крыльце дома и тут же развел руками, явно извиняясь: за то, что поделился с Шэнь Юанем новостями, или за то, что не смог отказать в построении портальной печати?
Цзю только вздохнул. Те, кто упрекал главу Юэ в излишней снисходительности к Шэнь Цзю, совершенно не представляли себе, насколько на самом деле Юэ Цинъюань может быть нежен и заботлив. Он и в голодном детстве всегда потакал младшим оборвышам, а уж устоять перед просьбами того, в кого не на шутку влюблен… Нет, без шансов.
- Хочешь, чтобы разбирательство с Лю Минъянь прогремело на весь мир? - сказал он, коротко глянув в глаза брату, и тот, запнувшись на мгновение, похоже, моментально сообразил, к чему могут привести его порывы.
В ответ Цзю открыл объятия и только задержал дыхание, когда А-Юань стиснул его в ответ.
- Я готов убить эту идиотку! - яростно зашептал тот, и Цзю успокаивающе погладил его по спине. - Это ж надо вообще мозгов не иметь! Нет, у нас оголтелых фанаток тоже хватало, да что там, девицы с кумиров даже нижнее белье на клочки рвали, чтоб на память себе… но про родного брата! Такое!? Да я ее…
Цзю стиснул А-Юаня крепче, прижался губами к его виску и закрыл глаза, чувствуя, как брат вздрагивает от негодования и злости.
- Какая же дура! Ну придумала бы супергероя в трусах поверх плаща, да мало ли о чем там фантазируешь перед сном, но хоть имя-то поменяла бы, может, даже выгоду бы все поимели! - шептал тот, не в силах уняться. А Цзю, не обращая внимания на непонятные слова, только прижимал к себе брата, позволяя ему выговориться и изо всех сил удерживая в узде собственные эмоции, потому что ни на миг не забывал о том, что Лю Минъянь в первую очередь извозила в грязи имя Шэнь Юаня. - Да как она вообще ему в глаза-то смотрела! Он же ее брат, вроде даже любимый брат! Как же так можно?!
Его руки стиснули Цзю почти до боли, словно А-Юань боялся, что кто-то сможет так же обойтись с самим Цзю. И эта готовность защищать его каждый раз поражала Цзю до глубины души. Он успел привыкнуть к объятиям и улыбкам брата, но сила его любви все еще удивляла - и, возможно, никогда не перестанет.
Шэнь Юань расценивал действия Лю Минъянь как предательство сестрой брата. Вот почему всё…
Сердце резануло, словно острым ножом. Цзю отстранился на миг, а когда А-Юань поднял голову, чтобы на него посмотреть, поцеловал близнеца в губы, прямо посреди двора, клянясь и обещая, что нет, с Цзю никогда такого не случится, потому что он знает, как его любят и как берегут…
Шэнь Юань на миг замер - и ответил так же яростно.
- Она будет наказана, - выдохнул Цзю, разрывая поцелуй. - Слышишь? Это не сойдет ей с рук.
- Я хочу поговорить с ней, - прошептал А-Юань. - Прежде, чем она успеет ранить Лю-шиди еще раз!
Цзю молча глянул на Юэ Цинъюаня, успевшего подойти и встать рядом.
- Разумеется, - тут же кивнул тот. - В любой момент.
- Прямо сейчас, - разжав объятия, решительно кивнул Шэнь Юань. - И хочу, чтобы вы присутствовали. Так, по крайней мере, я буду уверен, что не сорвусь.
- Ты всегда мыслишь здраво, А-Юань, не наговаривай на себя, - выпустил его из рук Цзю.
- Ты мне льстишь, - отмахнулся тот. - Но да, хотя я зол до безумия, орать на нее не буду.
Он призвал меч, и Цзю совершенно не удивился, что брату откликнулся Сюя. Вот и отрицай после этого определенную разумность духовных клинков, да.
- Я вижу, не спешить сяо Юань так и не привык, - а вот Юэ Цинъюань в самый последний момент поймал Шэнь Юаня за локоть и, аккуратно перехватив за плечи, выразительным взглядом заставил отпустить меч. - Во-первых, сяо Юаня не пустят на Сяньшу.
Дернувшийся было А-Юань замер, а Цзю невольно задержал дыхание, когда Юэ Цинъюань неторопливо договорил:
- Во-вторых, не подобает главе пика самому бегать за ученицей, как бы ни был горяч и праведен его гнев, - Юэ Цинъюань легко коснулся губами волос А-Юаня, и тот глубоко вдохнул и заметно расслабился. Очень интересно. - В-третьих, ни к чему настораживать ученицу Лю раньше времени.
А-Юань едва заметно порозовел, отводя взгляд, а Юэ Цинъюань, даже не повернувшись, повысил голос:
- Ли Сы! - главный ученик Цюндин поспешно выбежал на крыльцо, споткнулся вдруг и, с явным трудом удержав равновесие, замер в поклоне. - Пригласи к нам Лю Минъянь. Вежливо, но поскорее.
- Сейчас же, наставник, - Ли Сы, не поднимая головы, отступил обратно в тень, скрываясь из виду.
- А в-четвертых, у сяо Юаня как раз будет время обдумать, - спокойно продолжил Юэ Цинъюань, - какого наказания за оскорбление он хотел бы потребовать.
- Когда ты говоришь таким голосом, я с трудом, знаешь ли, не могу сосредоточиться на чем-то еще, - вдруг прошептал Шэнь Юань, едва заметно порозовев щеками. - Цзю-гэ, ты должен ему запретить.
О, так посещение Цветочного дворца пошло А-Юаню на пользу? Цзю пристально глянул на Ци-гэ, в глазах которого плескалась беспомощная нежность.