Глава 4. Шэнь Цзю (2/2)
- Этот старший брат считает, что лучше вернуться в дом и не давать повод новым сплетням об инкубе, - усмехнулся он.
Шэнь Юань вдруг зарумянился сильнее и на миг прихватил нижнюю губу зубами. Юэ Цинъюань выдохнул неразборчивое ругательство. И хотя Цзю сам засмотрелся на брата, смутное подозрение в его голове все же зародилось.
- Кто на этот раз? - бросил он.
- Гунъи Сяо, - все же взял себя в руки Юэ Цинъюань.
Цзю нахмурился, оценивая возможные последствия.
- Поклеп и вранье, - пробурчал Шэнь Юань, подхватив его за локоть и направившись обратно к дому. - Мы просто разговаривали и обсуждали разные техники! И вообще, если вы хотели меня отвлечь, у вас точно получилось.
За его спиной Цзю быстро глянул на Ци-гэ, и тот кивнул в ответ.
- Лучше расскажи поподробнее про визит Ци Цинци, - продолжил Шэнь Юань, пытаясь ворчанием скрыть свое смущение. - Что-то с трудом верится, что она сразу согласилась с предложенным наказанием.
- Этот шисюн предполагает, что Ци-шимэй испытала на себе не только гостеприимство Цюндин, но и мудрость Цинцзин, - заметил Юэ Цинъюань, следуя по чисто выметенному внутреннему двору.
- Оставь лесть для Хуаньхуа, - усмехнулся Цзю, немедленно вспомнив про заранее установленное ожидание для главы Сяньшу. - А правда жизни всегда добавляет ума избалованному ребенку, сам знаешь.
Он сказал и сам не сразу понял, насколько легко прозвучали эти слова - будто прошлое окончательно его отпустило, оставшись далеко позади сухими листьями, осыпавшимися с веток. И даже это понимание уже не стало откровением.
- Но бордель… - качнул головой Юэ Цинъюань, поднимаясь по ступеням на веранду. - Не разбудим ли мы спящую до поры огненную гору, дав ученице Лю такой опыт?
- Назначить ей испытательный срок! - снова вскипел А-Юань. - А если ее опять потянет писать о брате гадости, привлечь к рассмотрению дела старейшин рода Лю. Славы ей захотелось! Вот пусть и прославится!
Цзю немедленно представил себе седого, как лунь, Лю Минхао - с его неизменно поджатыми губами и жиденькой бородкой, которая ничуть, впрочем, не сглаживала общее впечатление от резких, почти острых черт лица старейшины и его проницательного взгляда. Последние десять лет Лю Минхао жил в уединении, но ради чести семьи… да одного его слова хватит, чтобы про девицу Лю забыли даже ее родители, какой бы красавицей и умницей она ни слыла. Это варвар с Байчжаня еще мог бы с ним поспорить, но в сложившейся ситуации он уж точно не станет поддерживать сестру.
- Ты ведь присутствовал при разговоре с Гунъи Сяо, Ци-гэ! - взмахнул рукой А-Юань, притормозив на пороге. - Слышал про семью того погибшего юноши! И не надо говорить, что старый хозяин дворца нашел бы другой повод - нашел бы, да, знаю! Но именно истории Лю Минъянь вложили в руки Чэн Дэчжэна оружие, понимаешь? Ему даже заморачиваться не пришлось!
- Она могла стать причиной твоей смерти, - так же резко оборвал его Юэ Цинъюань. Цзю тут же сделал для себя зарубку: похоже, этот спор у них начался еще в Цветочном дворце. - И смерти Лю-шиди, если бы рядом с ним не оказалось тебя! Вот что для меня важнее, сяо Юань. А значит, это внутреннее дело Цанцюн.
- Я видел таких, как она! Насмотрелся в скрытом царстве, на всю жизнь хватит, - вскинул голову Шэнь Юань. - Для нее ведь ничего особенного не случилось, она же так, поиграться куколок взяла! Для нее это игра, Ци-гэ, все не всерьез, и это только каленым железом выжечь можно! Как щенка носом в лужу тыкать, чтоб поняла!
- Сяо Юань…
Цзю вдруг ощутил чужое присутствие. Он обернулся и увидел на краю двора Ли Сы, за плечом которого стояла Лю Минъянь - с огромными глазами, распахнутыми от страха на пол-лица. Сообразила, наконец?
Шэнь Юань обернулся следом, Юэ Цинъюань тоже не стал договаривать уже начатое, и над двором повисла тишина, позволяющая услышать, как ветер путается в мокрых от недавнего дождя листьях.
- Ученик Ли может быть свободен, - негромко произнес Юэ Цинъюань, и Ли Сы, поспешно, как показалось Цзю, поклонившись, немедленно удалился.
Лю Минъянь, не отрывая взгляда от земли, подошла ближе и поклонилась.
- Эта ученица приветствует главу Юэ, старшего главу Шэнь и младшего главу Шэнь.
Цзю внезапно услышал, как скрипнул зубами А-Юань, и, действуя по наитию, успел поймать брата за плечо, останавливая от слишком резкого шага. Мгновением позже над ними развернулся купол тишины: Ци-гэ сообразил, что неприятный разговор состоится прямо во дворе.
А-Юань даже не взглянул в их сторону, только на миг накрыл рукой ладонь Цзю на своем плече, молчаливо высказав свою благодарность.
- Ученица Лю знает причину, по которой ее вызвали? - спросил он насквозь вымороженным тоном.
Юэ Цинъюань даже бросил на Цзю обеспокоенный взгляд, и пришлось качнуть головой, дав знак не вмешиваться. Иногда Шэнь Юань лучше всех знал, что нужно делать, это Цзю уже давно понял.
- Наставница сказала этой глупой ученице, в чем ее вина, - прошелестела Лю Миньянь и опустилась на колени на сырые плиты двора. - Эта недостойная приносит младшему главе Шэнь свои глубокие извинения и смиренно примет любое наказание.
Удивительно, но положенные слова стали словно маслом, выплеснутым в огонь. Злость, что охватила А-Юаня, Цзю почувствовал чуть ли не жаром на собственной коже.
- Как удобно прикрываться наставницей, правда? - процедил Шэнь Юань, и настолько презрительного тона от своего брата Цзю еще не слышал. И это старшего брата считали ядовитой змеей! - Наставница сказала, ах, как можно возразить наставнице, а я такая смиренная, что подчиняюсь любому ее приказу… Так?
Он всего лишь немного повысил голос, но Лю Минъянь вздрогнула.
- Нет, Шэнь-шибо, эта бездарная…
- Бездарной себя не считает! - оборвал ее Шэнь Юань. Цзю вдруг обратил внимание, что Лю Минъянь стиснула кулаки. - Какой слог, какая смелая откровенность! Не говоря уже про неизбитый сюжет, верно? Куда там каким-то романтическим историям о затаенных вздохах под луной!
- Шэнь-шибо, эта ученица и не мыслила, что…
- Что ее историями воспользуется тот, кто желает разрушить орден Цанцюн? - хлестко ударил ее словами Шэнь Юань.
Цзю вновь поймал на себе взгляд Юэ Цинъюаня и снова мотнул головой, запрещая вмешиваться. Сейчас он отлично видел, что смирение и страх Лю Минъянь были напускными. Внешняя покорность не стоила и медного фэня: упрямая сестричка Лю Цингэ явно была предупреждена Ци Цинци и готовилась к выволочке, но виноватой себя не считала совершенно. Она закрылась, будто щитом, спрятала эмоции и собиралась просто переждать бурю, да только Шэнь Юань бил совершенно в другие места. И Лю Минъянь злилась, не понимая, что тем самым выдает себя все больше и все больше втягивается в разговор, который хотела молча перетерпеть.
- Эта ученица скорбит, что старый хозяин Хуаньхуа… - это несогласие уже прорывалось между вежливыми оборотами, меняя тон Лю Минъянь, а Шэнь Юань выводил ее из себя все больше, не давая договорить ни единой фразы.
- Скорбит? - ледяным тоном переспросил он. - Скорбит о Чэн Дэчжэне? Или о двух учениках, что погибли, попав под действие созданной им печати? Один из них был старшим сыном у одинокой матери, он кормил ее и своих младших братьев, а теперь его нет, и десятилетний мальчишка должен занять его место! Ученица Лю знает, что такое голод?
Та сделала такое движение, словно хотела вскинуть голову, но в последний момент передумала, и Цзю поймал себя на мысли, что даже коленопреклоненная поза используется Лю Минъянь как способ не показать своих мыслей.
- Ученице Лю следует встать, - бросил он, пристально глянув на брата.
А-Юань коротко кивнул и молча подождал, пока Лю Минъянь поднимется на ноги.
- Этому мастеру повторить вопрос? - холодно напомнил он.
- Нет, Шэнь-шибо, не знает, - пробормотала та, упрямо глядя себе под ноги.
- Разумеется, ведь Лю Минъянь - любимая дочь могущественного и прославленного рода, которой не нужно думать о том, будет ли завтра у нее кусок лепешки! Ей не нужно думать о том, что для погибшего брата не на что провести похороны, не говоря уже о том, чтобы заказать поминальную табличку, и что у нее не хватит денег на то, чтобы вызвать лекаря к заболевшей матери! Зато можно представить перед сном будоражащие картины, не так ли?
Теперь Лю Минъянь выдавала и белая вуаль, колышущаяся от дыхания - каждый вдох и выдох был на виду, и спокойствием они не отличались.
- Эта ученица виновата, - опять произнесла она, - и…
- В чем же? - вдруг спросил Шэнь Юань, будто удивившись, и простой вопрос внезапно словно сбил Лю Минъянь с толку. Ее взгляд метнулся на Шэнь Юаня, на самого Цзю, потом на Юэ Цинъюаня, каменной глыбой стоявшего рядом с ними.
- Эта ученица виновата… - повторила Лю Миньянь с заметной растерянностью и замолчала, видимо, ожидая подсказки, в чем именно. Как Цзю и предполагал, в душе она не раскаивалась. Ни в чем.
А-Юань молча ждал. Юэ Цинъюань качнулся вперед, чтобы, видимо, что-то сказать, но Цзю остановил его предупреждающим взглядом.
Лю Минъянь покраснела. Белая вуаль только подчеркнула этот стыдливый румянец, и это разозлило еще сильнее.
Если бы не А-Юань, Цзю точно вышвырнул бы эту избалованную девицу, вдруг ставшую так похожей одновременно и на Цю Хайтан и на молодую госпожу Цветочного дворца, из ордена, а потом добился бы ее отлучения от рода.
- Эта ученица не должна была писать тех историй, - потупившись, наконец прошептала та.
- Вряд ли ученица Лю считает себя виноватой в том, что оказалась более талантлива, чем остальные, - парировал Шэнь Юань. - К тому же, среди учениц Сяньшу явно существует круг общения по интересам, так что нет нужды лгать.
В самом деле. Чтобы непристойные фантазии этой дуры распространялись по ордену и за его пределами так быстро, кто-то должен был их переписывать.
Лю Минъянь опять сжала кулаки. Во вновь наступившей тишине было хорошо слышно, как по черепице главного дома ходят, хрипло перекликаясь, вороны.
- Эта ученица смиренно просит прощения за то, что представила мастера Шэня инкубом, - наконец выдавила Лю Минъянь.
- А за то, что ученица Лю использовала славу своего брата и изобразила его для всего мира совершенствования в качестве безмозглого зверя, способного лишь на насилие? - почти участливо спросил А-Юань. Задетая, наконец, за живое девица гневно вскинула голову. - А за то, что Лю Цингэ едва не умер от отклонения ци, ознакомившись с откровенными историями с собой в главной роли?
- Что? - испуганно распахнула глаза та.
Цзю поймал себя на желании отвесить идиотке подзатыльник.
- За то, что ученица Лю сделала с репутацией брата, она будет просить прощения у него самого, - резко ответил Шэнь Юань, настолько красивый в своей холодной ярости, что Цзю даже замер на миг, позабыв о Лю Минъянь. - В присутствии главы ордена и этих глав Цинцзин, разумеется. Но вот у кого она будет просить прощения за то, что она предала любовь и доверие брата?
- Ч-что… - пролепетала общепризнанная красавица, с лица которой словно сошли все краски.
- Что сможет измерить ту боль, которую испытает чистый душой Лю Цингэ, когда узнает, кому он обязан шепотками за спиной, что теперь будут следовать за ним годами? - и если до этого Шэнь Юань бил словами, словно мечом, проверяя защиту, то теперь он всаживал их, точно клинок, в сердце безмозглой девицы, до которой, наконец, дошло то, о чем она, судя по всему, и не думала до этого момента. - Что почувствует он, узнав, что любимая сестра, о которой он так заботился и которую так защищал, смешала его имя с грязью?
- Нет, это не так… - пробормотала Лю Минъянь со страхом в голосе. - Не так! Это ведь подвиг - усмирить инкуба! Эта сестра писала о подвигах, достой…
- У ученицы Лю будет возможность собственными глазами увидеть, как ее брат относится к приписанным ему подвигам, - оборвал ее Шэнь Юань и повернулся к Юэ Цинъюаню. - Глава Юэ, этот младший глава Цинцзин просит вашего дозволения вызвать главу Цяньцао, поскольку есть серьезная опасность, что Лю-шиди потребуется его незамедлительная помощь.
- Разумеется, Шэнь-шиди, - глухо отозвался Юэ Цинъюань, - этот глава немедленно отправит сообщение Му-шиди.
- Нет… - прошептала Лю Минъянь и упала на колени, заламывая руки. - Нет, прошу вас, не надо! Брат… он… не надо ему говорить!
- Это часть вашего наказания, ученица Лю, - припечатал ее Юэ Цинъюань и, поймав кивок А-Юаня, посмотрел на Цзю, давая ему право озвучить окончательный приговор.
- Ученица Лю должна сама признаться своему брату в своем авторстве пошлых историй о нем и мастере Шэне, - сказал Цзю, не испытывая ни малейшей жалости к Лю Минъянь, из глаз которой уже текли слезы. - После этого ученица Лю на полгода приставляется помощницей к лекарям, которые работают с торговками весной в городе Шуанху. Также ученица Лю должна изыскать возможность незаметной помощи семье погибшего ученика ордена Башни Цзилэ до совершеннолетия оставшегося старшим ребенка госпожи Вонг. Церемония обретения меча ученицей Лю откладывается на три года. Если ученица Лю позволит себе еще хотя бы одну историю о младшем главе пика Цинцзин, о ее поступках будут извещены старейшины Лю, и этот старший глава приложит все усилия, чтобы ее отлучили от рода.
- И этот глава ордена тоже, - веско добавил Юэ Цинъюань.
Лю Минъянь всхлипнула и разрыдалась.
- Этот мастер будет ждать вас на пике Байчжань, - сказал Шэнь Юань, не удостоив Лю Минъянь и взглядом. - Лю-шиди нужно немного подготовить, а то у него от таких новостей и сердце разорваться может.
Цзю всецело понимал брата и мешать ему не хотел, а вот выгадать А-Юаню чуть больше времени для разговора с Лю Цингэ мог. Так что сначала он отправил Ли Сы за главой Цяньцао, дождался его, а потом настоял на том, чтобы отправиться на Байчжань пешком по радужному мосту.
- Сяо Цзю полагает, что ученица Лю может?.. - тихо спросил Юэ Цинъюань, указывая взглядом на Лю Минъянь, которая одним всплеском ци убрала с лица все следы слез.
- Вряд ли в присутствии трех глав пиков она посмеет сбежать, лишь бы избежать встречи с братом, - так же одними губами ответил ему Цзю. - Но мало ли, что ей еще придет в голову.
Юэ Цинъюань кивнул и, заговорив с Му Цинфаном, которому пока так и не объяснили, зачем его вызвали, немного отстал вместе с ним, оставляя Лю Минъянь под присмотром Цзю.
Лучшая ученица Ци Цинци еле плелась, будто желая отсрочить разговор с Лю Цингэ, но, чуть поразмыслив, Цзю не стал ее подгонять, сделав вид, что не замечает ее состояния. Главное, что та все же шла своими ногами, и тащить ее не приходилось.
Лю Цингэ и Шэнь Юанем нашлись в саду главы пика. Шиди сидел на большом плоском камне, чуть сгорбившись, и смотрел себе под ноги, будто разглядывая мелкие камешки и сухие листья. И, Цзю готов был поспорить, - ничего перед собой не видел.
Лю Минъянь немедленно застыла столбом. Но развитые духовные чувства Лю Цингэ уже сообщили тому о появлении посторонних, и он, покачнувшись, поднялся на ноги и выпрямился, вряд ли догадываясь о том, какой болью был полон его взгляд.
Цзю тяжело вздохнул и отошел к Юэ Цинъюаню, который остановился с Му Цинфаном в отдалении. Действительно, снова слушать попытки Лю Минъянь оправдаться было удовольствием ниже среднего.
- Может быть, шисюны пояснят этому шиди, что здесь происходит?.. - негромко полюбопытствовал Му Цинфан, глядя, как Лю Минъянь встает на колени перед главой Байчжань. - Дурные вести из семьи?
- Можно и так сказать, - пробормотал Цзю. С его места было видно, что Шэнь Юань прижимает ладонь к спине Лю-шиди, явно подпитывая того своей ци.
Му Цинфан неодобрительно покачал головой и спрятал руки в рукавах своего платья.
- Так невовремя это все, - прошептал он. - Но хоть Юань-шисюн немного забыл о своей собственной боли… А ведь этот шиди неоднократно говорил ему, что у ученика Ло отличные шансы выжить в Бездне, поскольку он находил время и углубленно изучать демонические растения и противодействие демоническим ядам и травмам.
- То есть, Му-шиди думает, что Ло Бинхэ вернется? - спросил Юэ Цинъюань, приглушая голос.
- Ну ведь это он стал после ритуала старого Чэна Небесным демоном? - а вот так под таким углом на произошедшее Цзю еще не смотрел. - Так что выживет и вернется, да еще и с благодарственными дарами, попомните слово это мастера.
Даже хорошо, что А-Юань поднял вокруг Лю Цингэ и его сестрицы полог тишины. Цзю мрачно смотрел, как девица Лю бурно рыдает и что-то кричит в явно тщетной попытке оправдаться. Хорошо, что не пришлось слушать это все… А-Юань вон точно удовольствия не испытывал, не говоря уже про самого Лю Цингэ.
- С дарами или нет, - задумчиво прошептал Юэ Цинъюань, - но настороже быть придется все равно.
- Конечно, Юэ-шисюн, - согласился Му Цинфан и вздохнул. - Похоже, брат с сестрой не поладили… Не знаю, как насчет отклонения ци, но кому другому на месте Лю-шиди этот лекарь просто посоветовал бы выпить. Пойду проверю, как он там…
Разговор отпрысков рода Лю и впрямь закончился. Что уж там Лю-шиди наговорил своей сестре, неизвестно, но та бросилась прочь, как ошпаренная, забыв не только о своих манерах, но и о превратившейся в мокрую тряпку вуаль и заплаканных глазах.
- Похоже, Лю-шиди не оценил приписанных ему подвигов, - едва слышно произнес Юэ Цинъюань. - А насчет вина идея хорошая.
Цзю невольно усмехнулся и, подняв голову, посмотрел на затянутое серыми облаками небо.
- Предлагаешь кого-нибудь послать за вином? Вряд ли оно найдется у Лю-шиди, знаешь ли. Наш варвар подобные излишества вообще чуть ли не оскорблением считает. А Юань-эр, уверяю тебя, сейчас Лю-шиди одного не оставит.
Юэ Цинъюань скосил на него глаза и вдруг улыбнулся задорной, почти мальчишеской улыбкой.
- Сяо Цзю не знает, что этот глава научился кое-чему у его брата, - сообщил он и потянул Цзю в сторону дома по этим заросшим дорожками и мимо травы, с листьев которой падали на землю тяжелые капли. - Поисковые печати, прикрепленные к запискам, действительно экономят много времени.
Цзю немедленно вспомнил слова А-Юаня про тон. Когда Ци-гэ говорил так мягко и иронично, словно дразня и обещая нечто большее, чем стояло за словами, в голове и правда рождались совершенно неприличные мысли. А еще он впервые за долгое время признал, что соскучиться можно не только по брату, но и по Ци-гэ.
Неправильный сад Лю Цингэ создавал опасное ощущение уединенности. Мало того, что дикость ив и сосен навевала какое-то особенное настроение, так еще и бесконтрольно разросшийся бамбук то и дело закрывал вид на извилистую дорожку, отчего Цзю все больше склонялся к мысли остановить Ци-гэ и поцеловать, чтобы тот прекратил соблазнять его своим голосом.
Соблазнять?! Он чуть не споткнулся на ровном месте и пристально посмотрел на Юэ Цинъюаня.
- Не могу понять как, сяо Цзю, - заметил тот, глядя на дом главы пика, - но сяо Юань и Лю-шиди успели нас обогнать. Но этому Юэ Ци кажется, что мы им еще не помешаем.
Цзю только усмехнулся, радуясь подвернувшейся возможности присоединиться к А-Юаню, и только прибавил шагу.
В доме Лю Цингэ пахло незнакомо и странно - каким-то теплым густым ароматом, немного душным, едва ли не бархатным, если бы так можно было сказать о запахе. Юэ Цинъюань почему-то заулыбался, немедленно воспользовался найденными на столе в первой же комнате бумагой и кистью, чтобы быстро набросать короткую записку, а потом запечатать ее духовной печатью и выпустить, словно бабочку, в сторону раскрытой двери в сад.
- Идем, - сказал он, словно не заметив того, как провел по спине Цзю ладонью, - А-Юань, похоже, решил снова поделиться своим сокровищем.
- Что? - не понял Цзю, отвлеченный этим ласкающим прикосновением, но в следующий миг уже услышал голос брата.
- …считают демоническим, представляешь? А в скрытом царстве из него варят совершенно восхитительное лакомство, которое я постараюсь как-нибудь повторить, только раздобуду несколько достаточно редких здесь ингредиентов.
- Каких? - заходя в комнату, первым делом спросил Цзю, готовый достать для брата и луну с неба.
- Всего лишь сливочное масло, Цзю-гэ, и ваниль, - ослепил его улыбкой А-Юань, который как раз устанавливал на край жаровни небольшой медный ковшик с длинной деревянной ручкой. - Обещаю, тебе понравится.
- Надеюсь, Лю-шиди не против присутствия этих шисюнов? - спросил Юэ Цинъюань, уже садясь на подушки рядом с чайным столиком, у которого расположился Шэнь Юань. Перехватив взгляд Лю Цингэ, Цзю чуть не расхохотался. - Изумительно красивый сервиз…
Темные с золотом чашки и впрямь казались сотворенными феями.
- Тогда принесу еще две, - хмуро произнес Лю-шиди и все же добавил, почему-то посмотрев на Шэнь Юаня. - Не против.
А тот помешивал содержимое ковшика с помощью ци. Разлитый в воздухе аромат становился все слаще и насыщеннее, он уже почти дурманил голову, и Цзю завороженно вспомнил, как пахнет медом и солнцем обнаженная кожа Ци-гэ. Невольно подумалось, что этот новый запах подошел бы Ци-гэ еще больше.
- Теперь немного сахара и соевого молока… - А-Юань достал из своего цянькуня небольшую плошку и кувшин. - Ммм… почти готово!
- Это демонические ляны или фэни? - а Юэ Цинъюань расслабленно наблюдал за происходящим, словно видел все это не в первый раз. - Или фэни закончились?
- Кофе… то есть фэни слишком горькие, - вздохнул А-Юань, не поднимая головы. - Хватит уже горечи на сегодня. Какао куда лучше.
Пены в ковшике вдруг в один миг стало больше. А-Юань быстро снял варево с жаровни, дал ему успокоиться, затем повел пальцами, взбивая напиток ци, словно заваривая чай на дунъиньский манер - и принялся разливать его по чашкам: сначала вернувшемуся Лю Цингэ, потом Цзю.
- Тебе ведь с корицей, как в прошлый раз? - спросил он, наполняя чашку для Юэ Цинъюаня.
Лю Цингэ тяжело вздохнул.
- Не беспокойся об этом шисюне, сяо Юань, - тут же ответил Юэ Цинъюань. - Лю-шиди, ты обязательно должен попробовать.
- Какао - как раз для тоскливых холодных вечеров… - словно ни к чему прошептал Шэнь Юань, глядя в свою чашку. - Поздняя осень - самое время для какао, глинтвейна и обнимашек.
- Выражения… - не скрывая своей нежности, тихо напомнил брату Цзю, а потом осторожно глотнул светло-коричневого, будто кора молодого бука, напитка - и даже прикрыл глаза от того, как тот прокатился по горлу. Густой и богатый вкус, обволакивающий теплом, согревающий саму душу… Цзю никогда такого не пробовал.
На губах оставалась едва ощутимая пленка, Цзю с удовольствием слизнул ее, а потом глотнул из чашки снова, наслаждаясь сладостью и оттенками, расцветающими на языке - еще и еще раз, пока не выпил все до дна.
- Ммм… - простонал он, на миг позабыв, что они с А-Юанем не одни, но над ухом тут же раздался шепот.
- Еще, сяо Цзю?
Он кивнул прежде, чем успел возмутиться, да и вкус в чашке у Ци-гэ оказался немного другой - чуть острее, жарче и гуще.
- Нравится? - Ци-гэ опять делился своей едой, как делал это в детстве, и у Цзю становилось тесно в груди. - Еще?
Он вопросительно поднял взгляд, не понимая: обе пустые чашки уже вернулись на стол. Губы у Ци-гэ были влажные, запах какао кружил голову, сладость горячила кровь, рождая внутри то же томление, что и в саду, и Цзю, ухватив Ци-гэ за шею, потянул его к себе и поцеловал.