Глава 1. Шэнь Юань (2/2)
- С манерой главы Юэ приходить незамеченным пора что-то делать, - звучно произнес Цзю-гэ, успевший подняться на веранду.
- Старший глава пика Цинцзин возмущается, словно уличный воришка, пойманный на горячем, - отбил Юэ Цинъюань, и Юань засмеялся.
- Я заварю чай.
Кроме пирожных Ци-гэ принес два парчовых мешочка с чаем и небольшой горшочек с красным медом, попробовав который Юань решительно отставил его подальше от себя, дабы не поддаться искушению съесть все и сразу.
- …весьма полезен Шан Цинхуа, - рассказывал тем временем Юэ Цинъюань. - В счетных книгах Хуаньхуа все запутано так, что порой отличить взятку от реального дохода можно только с помощью Линь-шиди.
- Он гадает на картах или бросает жребий? - поинтересовался Цзю-гэ, и Юань подлил чай и ему, и Цингэ.
- На самом деле, Шан-шиди просто записывает во взятки все, что вызывает сомнения, - усмехнулся Юэ Цинъюань. - Хотя Чжаохуа настаивают на том, чтобы все считать честными доходами, главу Аньдин им не переспорить.
- Чжаохуа понять можно… - вздохнул Цзю-гэ, держа в руке конфету, которая больше всего походила на орешек в кизиловом желе. - Конференцию действительно отменили?
- Отложили на пару лет, - ответил Юэ Цинъюань, не отрывая от него взгляда.
- От Мобэй-вана вестей не было? - а Цзю-гэ, явно задумавшись, не замечал, что по пальцам уже течет растаявшая сладость. - Что с Ша Хуалин?
- Ее видели в пограничных районах, - сказал вдруг Лю Цингэ. - Она пыталась что-то продать.
- Вот как? - Шэнь Цзю глянул на него, потом на конфету в своих руках и сунул ее в рот, торопливо облизнув потом пальцы.
Сидевший рядом с Юанем Ци-гэ шумно выдохнул.
- Или дева Ша оказалась Мобэй-вану не по зубам, или демоны договорились между собой, найдя лазейку в заключенном договоре, - пробормотал он. - Хотя Шан Цинхуа клянется, что такого не может быть, но верить ему на слово в этом вопросе я бы не стал.
Да, Самолет вел свою собственную партию, и было бы большой ошибкой посчитать его дураком.
- То, что Мобэй-ван не смог поймать ее на собственных землях, не просто сомнительно, но и плохо для его репутации, - вслух заметил Юань и потянулся к коробке, решив попробовать орехово-желейную конфету. - Скорее всего, он тоже в бешенстве.
- Хорошо, если так, - проронил Шэнь Цзю, придвинув к нему коробку ближе. - А что с Сяньшу? До меня дошло, что Ци Цинци ужесточила порядки на своем пике и запретила ученицам его покидать.
- Вот как? - Юань глянул на Юэ Цинъюаня, в то время как Лю Цингэ хмурился. - Появилась новая история, да?
- Нет, - холодно произнес глава ордена. - Никаких историй - ни новых, ни старых. Но вряд ли писавший их одумался самостоятельно.
- Даже так… - и выводы из непрозвучавшего вслух получались один другого интереснее.
Видимо, Юэ Цинъюань довел до Ци Цинци итоги незапланированной литературной деятельности, раз глава Сяньшу принялась наводить порядок на своем пике. Хотя, скорее всего, собирать пролитое молоко было уже поздно, особенно учитывая популярность этих писулек в Хуаньхуа. Да и любая попытка запретить лишь добавит дурацкой писанине популярности. Но раз новых историй не появилось, то… что именно это означало?
Решать проблему надо было с умом. Юань прекрасно помнил, чем заканчивалась потеря репутации для кого-то из актеров или политиков даже в толерантном двадцать первом веке, и потому следовало сначала всем подостыть, затем более-менее определиться, чего именно орден хочет получить по итогам - кроме наказания для безмозглой девицы, конечно, а уже потом предстояло найти стратегию для достижения этих целей. А самому ему надо было поговорить с Самолетом, разумеется.
- Сестра обмолвилась как-то, что Ци Цинци удивлена желанию Шэнь Юаня побыть в уединении, - негромко сказал Лю Цингэ.
Шэнь Цзю усмехнулся.
- Полагаю, иронии в ее словах в этот момент было предостаточно, - сказал он, вновь потянувшись к конфетам.
- Сяо Цзю хотел сказать: “яда”? - уточнил Юэ Цинъюань, посмотрев в его сторону.
Лю Цингэ тяжело вздохнул, а потом упрямо продолжил.
- Ци Цинци бывает невоздержанна, - отметил он, - но уверен, даже в мыслях она далека от того, чтобы по собственной воле навредить ордену.
- Глава Байчжань судит других по себе и потому слишком хорошо думает о людях, - резко произнес Цзю-гэ. Юань покачал головой и положил ладонь на бедро Лю-шиди, останавливая Цингэ от того, чтобы посчитать оскорблением настоящий комплимент.
Бог войны едва ощутимо вздрогнул под рукой, но промолчал, правильно расценив знак.
- А что стало с молодой госпожой Чэн и Цю Хайтан? - спросил Юань, желая прояснить еще один момент.
Шэнь Цзю и Юэ Цинъюань переглянулись, а потом Цзю-гэ нахмурился и достал веер.
- Давай, Юэ-шисюн, расскажи нам, как так случилось, что обе девицы исчезли в неизвестном направлении, - раздраженно бросил брат.
- Что? - Юань не поверил собственным ушам. - Они сбежали?!
- Этот Юэ виноват… - вздохнул Ци-гэ, но Цзю-гэ прищурился, резко развернув перед собой веер, и Юэ Цинъюань тут же осекся, чтобы начать снова, уже без всякого самобичевания.
- Молодая госпожа Чэн ждала итогов ревизии, - сказал он. - Ну и того, сколько власти ей оставят в Хуаньхуа как наследнице Чэн Дэчжэна. Цанцюн требовал полного ее отстранения от дел, в то время как пагода Тяньи и клан Баци настаивали на соблюдении преемственности. Чжаохуа колебались, Башня Цзилэ уже начала склоняться к позиции Цанцюн и предложила допросить госпожу Чэн о бесчинствах над слугами.
- И когда все поняли, что это отличная идея, оказалось, что допрашивать некого, - догадался Шэнь Юань. - Так?
- Как выяснилось, найти в Хуаньхуа дурака, падкого на женские прелести, несложно. Так что госпожа Чэн вместе с Цю Хайтан покинули Дворец через подземелья, где расположена Водяная тюрьма, - подтвердил Юэ Цинъюань. - Гуньи Сяо потом показал этот тайный ход… Но кто ее предупредил, выяснить не удалось.
- Плохо, - подытожил Шэнь Юань. - Эти две женщины еще доставят нам массу проблем…
- Их ищут, - признался Юэ Цинъюань и, покрутив в руках пустую чашку, поставил ее на стол.
- А что с сокровищницей Дворца? Тяньи отступились от своих требований? - нахмурившись, спросил Шэнь Цзю.
Юань быстро глянул сначала на брата, потом на главу Юэ. Неужели между орденами возникли серьезные разногласия? Только ли из-за богатства Цветочного дворца, которое теперь требовало присмотра?
- Демонические артефакты переходят в распоряжение трех Великих орденов, - ответил Юэ Цинъюань. - Цанцюн удалось настоять на качественной оценке, как выразился Шан-шиди, так что исследование еще не завершено.
Судя по крайне аккуратным формулировкам, Юань тут же заподозрил, что дело куда серьезнее, чем говорилось вслух.
- Но связь доказать удалось? - уточнил уже Лю Цингэ, выдавая свою посвященность в затронутый вопрос.
- Пока нет, - с явной досадой признался Юэ Цинъюань.
Очень интересно. Юань посмотрел на брата.
- Мы подозреваем, что между Ша Хуалин и Чэн Дэчжэном существовали договоренности пока неустановленного толка, - со вздохом произнес он, и Юаня наконец озарило.
- Демонические талисманы… - прошептал он, запрещая себе вспоминать сейчас о Ло Бинхэ. - Грязные практики старого хозяина… Тот его удар!
- А еще, вероятно, провоцирование вторжения на Цяньцао, использование портальных талисманов для слежки и, совершенно точно, эксперименты с золотым ядром заклинателей, - добавил Шэнь Цзю и вновь бросил взгляд на Юэ Цинъюаня.
Юань мгновенно поймал себя на мысли, что брат думает о проблеме Ци-гэ с Сюаньсу.
- Мне бы самому взглянуть на эти записи… - задумчиво пробормотал он. - Шан Цинхуа ведь остался в Цветочном дворце?
- Да, и если сяо Юань пожелает, он может отправиться со мной в Хуаньхуа завтра же утром, - тут же произнес Юэ Цинъюань. - Документов найдено очень много, сяо Юань сможет ознакомиться еще и с результатами допросов мастеров, учеников и слуг…
Он еще не договорил, как Лю Цингэ вдруг шумно выдохнул, а потом поднялся на ноги.
- Этот глава Байчжань просит его извинить, - проговорил он, глядя куда угодно, только не на Юаня, - селение Дацинь известило Цанцюн о винторогой пуме, появившейся в их лесу. Животное крайне опасно, этому мастеру лучше отправиться туда ночью, чтобы успеть выследить его в самое короткое время.
Шэнь Юань с сожалением признал, что Лю-шиди прав: как бы ни хотелось ему снова отправиться на охоту, дела ордена были важнее. Не говоря уже о вопросах жизни и смерти Юэ Цинъюаня… Но отпустить Лю Цингэ почему-то оказалось так сложно, словно это расставание могло навсегда что-то изменить между ними.
Юань постарался не думать о том, что, наверное, Лю Цингэ ему тоже… ну… очень приятен, по крайней мере.
- Главе Юэ тоже необходимо отдохнуть, - а следом за Лю-шиди из-за стола поднялся Цзю-гэ. - Использование портальных печатей - весьма затратное занятие даже для заклинателя его уровня.
Ответный взгляд Юэ Цинъюаня был так красноречив, что Юань чуть не покраснел.
- Конечно, если путь до Цюндин вызывает у Юэ-шисюна затруднения, глава ордена может остаться на Цинцзин, - согласился Цзю-гэ с легким кивком. - Этот старший глава найдет в доме какую-нибудь кровать, где бы шисюн смог выспаться… должно быть, впервые за эти месяцы, верно?
Они смотрели друг на друга в упор. Тяжелый взгляд Шэнь Цзю столкнулся с чуть виноватым, но таким понимающим и даже нежным взглядом Юэ Цинъюаня, и Ци-гэ сдался первым.
- Хорошо, - просто сказал он, и Цзю-гэ неуловимо расслабился, словно переживал куда сильнее, чем хотел показать.
- Мне лучше уйти, - глухо сказал Лю Цингэ, и Юань, опомнившись, догнал его уже у дверей.
- Подожди… - расстроенно пробормотал он, толком не зная, как выразить свое сожаление. - Лю-шиди, я бы очень хотел… Винторогая пума, подумать только! Ее рога имеют полосатую окраску и с каждым прожитым пумой годом прибавляют по одному витку, да и размер у этого зверя, должно быть, огромный…
- В моем хранилище есть такие рога, - неожиданно мягко сказал Лю Цингэ, словно утешая. - А-Юань, это будет не первая винторогая пума, которую я убью, и не последняя.
- В хранилище на Байчжане есть такие рога?! - он ошеломленно оглянулся на брата, но тот лишь рукой махнул, очевидно, привыкнув к восторгам Юаня по поводу любого нового монстра. - Лю-шиди, а можно на них взглянуть?
- Да хоть сейчас, - ответил тот.
- Цзю-гэ, я скоро вернусь! - не раздумывая, выдохнул Юань. - Только посмотрю и сразу обратно.
Толком даже не дослушав, что ответил ему брат, Юань ухватил Лю-шиди за плечо и утащил его за собой на веранду, внутри себя опасаясь, что тот передумает. На призыв откликнулся Лингань: меч вспыхнул, словно звезда, и Юань, разделяя его нетерпение, тут же взмыл к ночному небу.
- Шиди ведь покажет мне дорогу? - сырой ветер разметал волосы, но Лю Цингэ уже был рядом. Он обжег Юаня взглядом в ответ, вырвался вперед, и его бело-серая куртка засветилась в ночи отличным маяком.
Цзю-гэ был прав, следовало уже простить себя за случившееся с Ло Бинхэ и продолжать жить дальше, готовясь к тому моменту, когда его ученик найдет выход из Бездны. К тому времени нужно будет отыскать решение проблемы с Синьмо, не говоря уже о Сюаньсу.
Дорога до Байчжаня показалась очень короткой. Лингань стремительно несся вперед, и после долгого перерыва его азарт пьянил Юаня, словно опрокинутое залпом игристое вино. Оказывается, по мечу тоже можно было соскучиться!
Внизу мелькнул темный сад, потом главный дом, а дальше Лю Цингэ направил Чэнлуань к хорошо утоптанной площадке рядом с большим павильоном.
- Ученики зовут это “Зал охотничьей славы”, - признался он, когда Шэнь Юань спрыгнул на землю рядом. - Ну и мечтают, конечно, что их трофеи тоже когда-нибудь выставят здесь. Я бы вообще не запирал, но у Шан Цинхуа чуть не случился припадок от одной только мысли.
Он коснулся простого на вид засова, по которому, впрочем, немедленно пробежали искры ци. Шэнь Юань понимающе хмыкнул: еще бы, даже если в павильоне хранились не самые ценные части тварей, одна мысль, что хоть что-то могли унести, уже причиняла беспокойство.
Двери раздвинулись почти бесшумно, а потом Цингэ швырнул ци в сторону ночных жемчужин на стенах, заставляя осветить обширный зал, и Юань ахнул.
- Я ведь отсюда никуда не уйду… - прошептал он, глядя на шкуры, чучела, огромные зубы и всеразличные рога, стоявшие на постаментах или развешанные по стенам. - С ума сойти, настоящий музей!
Чего здесь только не было! Хотя нет, Юань моментально понял, чего - когда не нашел табличек с подписями, какие точно бы сопровождали подобные экспонаты на выставке. И теперь ему приходилось разгадывать, шкурой какого животного была вот эта лимонно-желтая броня с крошечными пятнышками синего меха, а кому принадлежали, например, эти крылья, покрытые вместо перьев темно-зеленой чешуей.
- Это янтарная леопардовая жукожаба, - слабо улыбнулся Цингэ. - А крылья остались от шестирукой змеедевы.
Шэнь Юань вертел головой, позабыв, зачем пришел, а Лю Цингэ терпеливо пояснял все непонятное или просто смотрел, как он ходит между охотничьих трофеев, трогая их или надолго перед ними замирая.
- Ты совсем не помогаешь мне сохранить лицо, шиди, - не то чтобы всерьез попенял ему Юань, касаясь ладонью огромного черепа с клыками в локоть длиной и с хорошо заметными бороздками от ядовитых желез. - Но это просто невероятно!
Лю Цингэ только указал куда-то в угол.
- Рога дальше слева.
- Точно, - Юань чуть наклонился, чтобы не задеть хелицеры и передние лапы огненного паука-лилии, и на мгновение даже ощутил запах дыма, казалось, навечно въевшийся в жесткую алую шерсть.
Потом выпрямился, стремясь не коснуться паучьих ног даже краем одежд, и, споткнувшись о чье-то белое копыто, едва не налетел прямо на те самые витые рога. Но даже если бы налетел, они этого даже не заметили бы.
Рога… ошеломляли. В два роста Юаня, изогнутые, точно рога горных коз, но не ребристые, нет - покрытые на каждом своем витке костяными отростками, точь-в-точь как на панцирях морских звезд, они действительно имели полосатую, почти тигровую окраску. Рядом с ними все еще чувствовалось покалывание от сконцентрированной ци, с помощью которой винторогая пума была способна проломить и разрушить любую ограничивающую печать или талисман, а уж что она могла сделать с живой плотью, Юань и представлять не хотел. И как Лю-шиди смог победить такого противника?!
- Эти рога совсем свежие, - голос даже чуть дрогнул. - Не больше года или полутора, да, Лю-шиди?
- Ну да, - отозвался тот, перетаскивая постамент с паучьими конечностями в сторону. - Собственно, даже снятая с нее шкура еще не истрепалась, хоть и по ней ходят каждый день.
- Где? - Юань закрутил головой, пытаясь понять, как пропустил такое на полу.
- Она у меня дома, - сказал Цингэ, подходя ближе. - Вернее, ее часть. Шкуру целиком взять не получилось.
Должно быть, бой выдался жестоким, перевел для себя Юань, раз зверя пришлось рубить на куски.
- В ней нет ничего особенного, - продолжал Лю Цингэ. - Она серо-коричневая и лежит вместо ковра. А-Юань уже видел ее.
- Лю-шиди - великий воин, - пытаясь представить размеры взрослой пумы, прошептал Юань и поднял взгляд на Цингэ, без всякого перехода вдруг осознав, что вокруг никого, кроме них двоих, и за стенами павильона ночь, а Цзю-гэ, наверняка понял, что в павильоне с трофеями Юань задержится надолго… - Где, говоришь, лежит шкура? В доме, да?
Лю Цингэ замер. Юань почти физически ощутил, как скользит по лицу его взгляд и останавливается на губах, которые тут же словно начали зудеть. Он невольно тронул их языком… и нет, стало только хуже!
- В доме, - тихо выдохнул Лю Цингэ и, качнувшись еще ближе, обхватил Юаня за пояс, так бережно, словно боялся спугнуть неосторожным движением.
Юань сглотнул. Ему стало жарко, тело словно налилось тяжестью, и голова… тоже… Запах Цингэ окутывал его, будто укрывая невесомыми объятиями: особый аромат выделанной кожи, масла для клинка, а еще сладковатые цветочные ноты. Так пахли цветы франжипани, точно.
- Шэнь Юань… - едва слышно прошептал Лю Цингэ, и, наверное, что-то нужно было сделать или хотя бы сказать, но Юань не мог.
Он был пойман взглядом Лю-шиди, как мушка в янтаре, и время точно так же замедлилось, растянулось патокой, наполняя каждый вздох усилием, и даже держать веки открытыми получалось с трудом.
- Лю-шиди так пахнет… - Шэнь Юань снова вдохнул его запах, попытался вспомнить местные названия цветов и потерпел неудачу.
- Как? - а Цингэ смотрел на него и, казалось, не дышал.
Вдруг вспомнилось, как он целовал эту шею, и какой гладкой и нежной была кожа. А ведь Цингэ уж точно не хрупкая девушка!
Юань снова сглотнул, чудом удержав себя от желания раздвинуть в стороны воротники этой белой куртки и проверить, станет ли этот запах сильнее...
- Цветами, - наконец нашелся он с ответом. Губы сохли, Юань вновь облизнул их, а потом глубоко вдохнул, пытаясь хоть немного взять себя в руки, и смущенно глянул в сторону. - Есть такой чай… Очень дорогой, из пяти цветов, я пил его в скрытом царстве…
- А-Юань хочет выпить чаю? - тихо спросил Лю Цингэ.
- Очень, - он поспешно кивнул в ответ и вывернулся из-под обнимающей руки, чтобы немедленно пойти к выходу.
Холодный, наполненный дождем воздух немного привел его в чувство, но стоило дойти до главного дома, как отчетливое томление вернулось вновь.
- Сейчас, - сказал Лю Цингэ, проходя в комнату, где на полу действительно лежала шкура вместо ковра, - я завар…
Но договорить Юань ему уже не дал. Он удержал Цингэ за рукав, останавливая на месте, а потом ухватил за шею другой рукой и наклонил к себе, чтобы дотянуться до его сухих, раскрывшихся в беззвучном выдохе губ.
И отпустил себя, сжимая Лю Цингэ в объятиях, с нажимом проводя ладонями по широкой спине и целуя так, что очень скоро перестало хватать дыхания.
- Я хочу… - на миг оторвавшись, шепнул Юань и посмотрел Лю-шиди в глаза. - Сейчас.
Зрачки у Лю-шиди расширились так, что чуть ли не полностью поглотили радужку. Он сбивчиво выдохнул, его руки, когда-то успевшие обнять Шэнь Юаня, на миг напряглись, а потом разжались, когда Юань потянул за края пояса, развязывая узел, что держал куртку Лю-шиди запахнутой.
Цингэ закусил губы, будто давя стон, и эта едва заметная белая полоска зубов, прижавших нежно-розовую губу, окончательно свела Юаня с ума. Он распахнул полы куртки Цингэ, сгреб в горсть воротники нижних рубашек и оттянул их к плечу, чтобы еще через миг прижаться губами к открывшейся коже, слизывая с нее едва уловимый цветочный запах.
Цингэ вздрогнул, а потом все же застонал, когда Юань вслепую справился с мешавшей ему одеждой и стащил ее с крепких, фантастически прорисованными мышцами плеч.
Рот наполнился слюной. Забыв обо всем, Юань жадно провел по плечам Лю-шиди ладонями - затем еще раз, но уже языком, губами, целуя и облизывая, пьянея от того, что запах цветов действительно стал гуще, - и надавил Цингэ на плечи, даже не догадавшись попросить вслух о том, чтобы тот опустился на пол.
На шкуру этой… как ее, винторогой пумы.
- Прости, если сделаю что-то не то… - выдохнул он, быстро развязывая пояс уже на себе и лихорадочно сбрасывая платья прямо на пол, одно за другим, пока не остался в одном белье. Но то, какими глазами Лю Цингэ наблюдал за этим с ковра, подстегивало желание остаться без одежды еще сильнее. - У меня только теоретический опыт, но…
Он сдернул с себя белье, вышагнув из него, оставшись в одних носках, и замер, только сейчас сообразив, что полностью обнажен - и возбужден! - а Лю-шиди так и не сказал, не против ли он сам.
- Л-лю-шиди? - смутившись так, что даже горло перехватило, позвал Юань. - Ты не… не хочешь?
Цингэ беззвучно открыл рот, словно выброшенная на мель рыба. Юань уже попытался прикрыться рукой, не дождавшись ответа, как нахмурившийся Цингэ быстро подался вперед и поймал его за бедра. Горячие губы мазнули по животу, поймали головку члена, и Юань зажал рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
В голове истерически мелькнуло, что насчет “не хочешь” Юань определенно погорячился, а потом все мысли вышибло напрочь.
Был ли у Цингэ опыт, Юань понятия не имел. Ему хватало и того, с каким пылом Цингэ облизывал ему член от самой головки до корня и брал в рот так, будто готов был насадиться горлом - его даже пришлось удерживать за собранные в хвост волосы. На это соображения еще хватало, но вообще Юань с трудом держался на ногах, и, возможно, не стоило ругать Самолета за дерьмовый язык в сексуальных сценах - думать возбужденным мозгом было сложно.
Туман в голове, прохладные волосы под пальцами, хватка твердых мозолистых пальцев на бедрах, а еще влажный жар на члене... Мокрую кожу обдавало дыханием, когда Цингэ отстранялся, а когда он случайно задел головку зубами, Юань одновременно вскрикнул и чуть не кончил на месте.
Вот только сейчас он жаждал попробовать другое. И благослови, господи, интернет, оставшийся в прошлом, и цянькуни, пребывающие в настоящем, а также Му-шиди с его подаренной еще весной мазью - Юань примерно знал, что следовало сделать!
Он отстранил Цингэ от себя, вздрогнув от нахлынувшего возбуждения, стоило лишь увидеть ниточку слюны, протянувшуюся от члена к чуть припухшим губам, а потом наклонился - подался вперед всем телом, опускаясь на колени, целуя Лю-шиди, подталкивая его в грудь, заставляя окончательно опуститься на шкуру и откинуться назад.
- Подо...жди… - цянькунь в лежавших комом платьях нашелся не сразу, но оно и к лучшему: горячий туман в голове чуть развеялся. Цингэ попытался что-то сказать, но Юань вновь заткнул его поцелуем, а потом кувшинчик с мазью наконец нашелся, и Юань решительно перекинул ногу через Лю Цингэ, усаживаясь ему на бедра.
Тот охнул и подался вверх, подхватил под задницу, и Юаня обожгло сомнением и неожиданным страхом, когда тяжелый твердый член лег между ягодиц. Он судорожно сжался, но одновременно в паху словно разлилась еще одна порция жара, когда Цингэ, явно почувствовав напряжение Юаня, бережно провел ладонями по бедрам.
Скоротечная опаска сменилась нетерпением. Цингэ смотрел неотрывно, словно ничего и никого больше не существовало, Юань почти видел свое отражение в его глазах. А стоило слегка двинуться, как член уперся в судорожно сжатые мышцы, и Юаня окатило волной жгучего возбуждения.
- Цингэ… - вышло хрипло, голос сорвался, но он сглотнул и попробовал снова. - Лю-шиди, ты… поможешь мне?
Лю Цингэ отрывисто кивнул, затуманенный взгляд его сделался цепким и острым, так что Юань вытащил затычку из фарфорового кувшинчика, а потом поймал Лю Цингэ за руку и заставил обмакнуть пальцы в прохладную жидковатую мазь.
- Это ведь… мышцы, - пытаясь не запутаться в словах, прошептал он, чувствуя, как горят уши. - Надо… растянуть.
И охнул снова, когда скользкие подушечки провели между ягодиц, а потом нажали на вход. А дальше все слилось в какое-то жаркое марево стыда и удовольствия, и Шэнь Юань опирался одной рукой на грудь Цингэ и пытался не уронить лекарственную мазь, пока Цингэ с неожиданной уверенностью проходился пальцами внутри, не жалея ни усилий, ни масла, ни внимания, без слов демонстрируя, что о том, как именно нужно обращаться с чьими бы то ни было мышцами, Бог войны Байчжань знал все - и даже больше.
Юань вздрагивал и кусал губы, едва не задыхаясь под валом ощущений, а затем Цингэ по-особому двинул пальцами, перед глазами аж звезды вспыхнули: Юань вскрикнул и инстинктивно дернул бедрами, насаживаясь сильнее. Цингэ стиснул зубы и глухо застонал, словно это его мотало волнами нового нестерпимого удовольствия, и Юань не утерпел.
- Дальше я… сам, - он, стиснув запястье Лю Цингэ, другой рукой придержал его член и медленно - прислушиваясь к малейшим ощущениям внутри себя! - начал усаживаться на него.
Член скользил по не успевшей впитаться мази, давя на мышцы и раздвигая их, рождая внутри легкое жжение, от которого заходилось сердце, а Цингэ смотрел на Юаня снизу вверх каким-то почти беспомощным взглядом. Бог войны был сейчас так красив, его хотелось зацеловать, но это значило прервать все остальное, и Юаню приходилось лишь облизывать губы и дышать, сбивчиво и часто, чувствуя, как член входит все глубже.
Внутри распирало все сильнее. Юань терялся в этом новом для себя ощущении, которое все больше требовало движения, но пока получалось лишь насаживаться до конца, запрокинув голову и чуть откинувшись назад, и дышать открытым ртом, пытаясь справиться с чувством полноты и сокрушительной близости.
Зато теперь становилось понятным, почему двойное совершенствование в идеале завершалось сексом: три основных даньтяня ощущались мощными сгустками ци, связанными между собой, и не хватало лишь легкого усилия, чтобы объединить их с даньтянями Лю Цингэ, которые Юань чувствовал сейчас почти как свои.
Точно! Его словно озарило - он кое-что позабыл! Он улыбнулся, наклонился вперед, опираясь ладонями на грудь Цингэ, а потом приподнялся, опустился снова, уже направляя ци - и система сообщающихся сосудов замкнулась.
Золотое ядро просияло. Громко застонав, Юань сел прямо, а потом повел задницей из стороны в сторону, заставляя член внутри себя двигаться. По телу растекались волны наслаждения, тяжелые, насыщенные, яркие. Физическое удовольствие выходило на какой-то немыслимый уровень, ощущаясь сразу во всем теле, сейчас даже воздух ласкал кожу, а потом Цингэ положил свои ладони Юаню на бедра, гладя и несильно прихватывая - и он словно запылал весь.
Ци струилась и сквозь ладони, которыми Юань уперся Цингэ в грудь, и возвращалась в том месте, где они соединялись, заставляя нижний даньтянь разгораться все ярче, наполняя духовные вены ци все больше. Ладони Цингэ ощущались раскаленными, внутри все просто горело, по позвоночнику раз за разом пробирало щекочущими искрами, от жара перемыкало в голове - и Юань стонал и тихо вскрикивал, когда член попадал по особо чувствительному месту внутри. Это трение, постоянные надавливания и легкое жжение будто скапливались внизу живота, уплотнялись в горячий сгусток, заставляя вздрагивать и пытаться получить больше ощущений. Еще больше.
Он поднялся, а потом вновь насадился на член - сильнее и резче, но ему все равно не хватало!
- Давай же, - выдохнул он, едва соображая, что говорит, - давай…
Цингэ подхватил его темп уже на следующем движении, и Юань вскрикнул и громко застонал, когда член проехался внутри с куда большей силой, чем он смог бы добиться в одиночку, а потом в голове осталось только это раскаленное, ослепляющее наслаждение.
Взгляд выхватывал какие-то куски: блестевший от испарины лоб Цингэ и приоткрытые губы, чуть напрягшиеся соски совсем рядом с ладонями Юаня - он даже тронул их пальцами, отчего поток ци только усилился; двигающиеся с каждым толчком мышцы пресса Цингэ, когда он поднимал сидящего на себе Юаня без малейшего усилия; и свой твердый член, который все же пришлось перехватить рукой.
Должно быть, он все равно сделал что-то не то, раз Цингэ застонал так, словно его пытали, а потом толкнул бедра вверх, чуть ли не подбрасывая Юаня вверх, и мир залило золотом.
Оргазм тащил Юаня сквозь свет: он даже дышать не мог, когда его будто нанизывало на столб ци, наполняя дичайшим наслаждением каждую клетку тела, и мир вокруг тоже был полон ци, сверкающие линии, моря, океаны этой энергии, безумной силы, которая текла мимо, а потом вдруг начала уплотняться, сильнее, сильнее - и легла на золотое ядро, завершая очередной виток.
Юань всхлипнул и рухнул на грудь Лю Цингэ, каким-то уцелевшим участком мозга понимая, что из задницы вытекает семя. А следующая мысль ударила его, словно железный таран в хлипкие деревянные ворота - он все еще был в теле брата; он трахнулся в теле Цзю-гэ, даже не спросив разрешения…
Вот же идиот!