Глава 5 (2/2)
«Какой же Цзаньцзинь красивый… И какой талантливый… Этому Лю Хайкуаню невероятно повезло встретить моего мальчика»
Мысли старого альфы текли неспешно, а расстроенное морщинистое лицо потихоньку разглаживалось, принимая свой обычный недовольно-сердитый вид и только в светло-серых глазах, отражённые от света сценического прожектора, прятались искристые хитринки. Он пристально смотрел на своего дорогого внука, который в этот момент, положив правую руку на талию режиссёра Лю, слегка взволнованно говорил тому что-то на ухо, то ли увещевая, то ли отчитывая его, а возможно, что и то и другое вместе. Старик этого не знал, потому что переговаривались они между собой тихо, почти шёпотом, и до его слуха не долетало ни слова из этого, весьма оживленного, разговора. «Секретничают» — слегка раздраженно подумал он, но вслух ничего не сказал, продолжая отчаянно прислушиваться, правда безуспешно.
— Не слышно, — с сожалением выдохнул старик себе под нос и присел на крайнее кресло в первом ряду обширного зрительного зала. Чем больше он наблюдал за внуком и его… кхе-кхе… парнем… — Сейчас они так это называют… Не жених, не супруг — парень, бойфренд… Тьфу ты! Нет, чтобы как люди через ЗАГС на радость родителям. Нет же… Встречаются без обязательств! А разве мой Цзаньцзинь заслужил такое… кхе-кхе… встречание?.. Этот господин Лю совсем его не уважает, да и всю нашу семью тоже. Почему ещё не с подарками да в поклоне и не попросил его руки? Срам, просто срам, да и только! И за чем это всё на голову моей бедной доченьке свалилось? — продолжал тихо-тихо бурчать альфа, периодически кряхтя и вздыхая. Но все эти звуки тонули в шуме разговоров, мельтешении и царившей вокруг него всеобщей неразберихе. Он ещё раз тяжело выдохнул и дал себе слово после того, как весь этот бедлам успокоиться и репетиция таки состоится, обязательно поговорить с Лю Хайкуанем о дальнейших планах последнего на его замечательного внука.
Решено, он сегодня же вечером припрёт этого красивого господинчика к стенке и заставит принять окончательное решение ведь его милый и робкий Цзаньцзинь сам никогда не решиться и так и будет дальше ходить в девках, тьфу ты, в омегах… Пусть только всё успокоится и этот малыш-альфа — не то сталкер, не то просто влюблённый в Чжаня дурак — очнётся…
Про то, что несчастный парень, лежащий без сознания на сценических подмостках в окружении хлопочущих вокруг него людей, может и не очнуться, — старик предпочитал не думать. Зачем отправлять в мир дурные мысли и навлекать лишние неприятности на них на всех… Лучше он поразмышляет о будущей свадьбе, прикинет сколько гостей надо будет позвать и что подарить новобрачным, где всё это устроить и какой день для будущего счастливого события выбрать. Приятные мысли несли пожилого альфу на волнах предвкушения, согревая его тревожащееся сердце.
«Ну, Лю Хайкуань, талантливый ты наш режиссёр Лю, придётся тебе милок брать на себя ответственность… Хватит моему мальчику пудрить мозги, как актерам в этих твоих экстравагантных пьесах, — ему замуж пора!» — подумал господин Шэнь, уже окончательно решив, что и как будет делать для обустройства личной жизни своего ненаглядного Цзаньцзиня и распланировав эту самую «личную жизнь» аж до появления третьего правнука. Умиротворённый своими матримониальными планами старик альфа хитро улыбнулся, выдохнул и наконец полностью успокоился. Ему, всё еще пристально наблюдающему за стоящими перед самой сценой и уже разговаривающими на повышенных тонах — практически ссорящимися — будущими брачующимися, было умилительно видеть, как рука горячо любимого внука, лежащая на талии режиссёра Лю, вдруг ожила, плавно скользнула вверх-вниз по напряженно-ровной крепкой спине, переместилась на режиссёрское плечо, сползла по предплечью и остановилась на оттопыренном локте, крепко его сжав как бы успокаивая и умиротворяя. И это несмотря на то, что в данную минуту раскрасневшийся и, по всей видимости, очень злой Цзаньцзинь, что-то резко выговаривал потенциальному мужу, весьма раздраженным и довольно неприязненным тоном. А последний понурив голову, медленно кивал покорно соглашаясь с его доводами.
«Как же они любят друг друга, и какая из них выйдет красивая пара! Прямо как мы с моей покойной женой… Эх, жаль, что дорогая Мэй не дожила до того счастливого дня, когда её милый щеночек пойдёт под венец… А ведь женишок вполне не плох, ишь как Цзаньцзинь его вычитывает, а он и не возражает, стоит и покорно слушает… Хороший муж выйдет — послушный! Да и собой не дурён…опять же богатый, успешный… Конечно всё это баловство с театром — ерунда одна. Ну-ну, пусть мальчик поиграет в супермодного режиссёра, пока молодой и внучку это нравится да бизнесу не мешает, а там как детишки пойдут мы этого господина Лю быстро в стойло поставим и от всяких ненужных глупостей отвадим… Осторожненько так… Конечно, таким как Лю Хайкуань нужно давать немного свободы, а то зачахнут и захиреют прекрасные создания… Я думаю, Цзаньцзинь справится и сможет управлять этим удивительным человеком ласково, но твёрдой рукой. Ах, какие же чудесные детки будут у нашей пары: здоровые талантливые, необычные… Редкостные!» — на последней мысли пожилой альфа хищно улыбнулся, сверкнув глазами, но из своего блаженного состояния не выплыл и продолжил предаваться радужно-свадебным мечтам о дальнейшей судьбе ненаглядного внука и его жениха.
«Да, жениха! Я уж этому шельмецу Лю отвертеться не дам! Три года они с Цзаньцзинем встречались-развратничали, а ведь он единственный у нас с дочерью — надежда и гордость семьи. Сегодня же поговорю с ними и отправлю в мэрию заявление на регистрацию брака подавать… Надо будет младшему брату в Китай позвонить, чтобы все внучатые племянники с семействами пожаловали на свадьбу. А лучше здесь провести скромную церемонию по этим западным обрядам, а потом уж у нас на родине да на всю округу… Так и сделаем, так и сделаем… только надо с доченькой посоветоваться, как правильно всё сделать. Эти то вертихвосты поди вообще ничего устраивать не захотят, расписались, пофоткались, букетики какие-то побросали и айда на Гавайи на досках кататься… Нет у них понятия, что нам старикам праздник нужен. Итог жизни, так сказать, подвести… И перед роднёй не удобно… Эх, молодёжь!.. Ну ничего-ничего мы с дочуркой со всем справимся и всё справим пока наши птенчики в свои игрушки играются и всякие спектакли ставят…»
В этот момент глаза старика охранника, до этого бесцельно блуждающие по сцене и лицам суетящихся вокруг людей, вдруг наталкиваются на безвольно лежащего у края сцены Ван Ибо и сердце пожилого альфы болезненно сжимается от жалости к этому бедному мальчику, такому дерзкому, а сейчас лежащему беспомощной куклой на грубых досках. «Хорошо хоть подушку под голову сунули и пледом прикрыли, а то замёрз бы бедняга…» — сочувственно думает он и ему становится по-настоящему жаль молодого альфу, который так нахально и напористо требовал пустить его к Сяо Чжаню, а теперь недвижимый лежит в полутемном зале старого кинотеатра с бледным и заострившемся лицом…
Чувство вины возвращается вновь, накрывая старика с головой. Ему действительно искренне жалко парня. Жалко это изломанное тело, лежащее на твёрдых досках под ярким светом прожекторов и печальные мысли густым сиропом затапливают пребывающий в радужных мечтах мозг, возвращая старика с небес на грешную землю, а именно в полутёмный зрительный зал театра «Орфей», ко всему тому беспорядку, что случился по его вине… Из-за него… Не справившегося… Этот ребенок лежит теперь там.
«Бедный, глупый мальчик… Зачем полез? А режиссёр Лю мог бы и разобраться сначала… Испугался, конечно, после всего того, что было с нашим театром, но всё равно зачем так сразу… Да ещё, чтобы вот так… Э-хе-хе, у него ведь родители есть… Волнуются поди… А если парнишка помрёт?.. Бе-да-а!». Шэнь Сяохай снова горестно вздохнул полностью погруженный в свои мысли, при этом не упуская ничего из того, что происходило на сцене и в зале.
«Правильно Цзаньцзинь, не уступай этому задаваке! Пусть знает, что за все свои некрасивые дела надо отвечать… А мальчонку, дурачка этого Чжаневского жалко. До сих пор в себя не пришёл. Не хорошо, однако… И опасность театру не малая… Ну, ничего-ничего, внучок мой поможет мальцу. Он в народной медицине и ядах разбирается не в пример дипломированным фармацевтам. Моя бедная покойная жена сама его всему обучила. Все семейные секреты передала… Эх, и талантливая была женщина! Жаль ушла так рано…» — опять тяжело вздохнул старик и украдкой стёр в уголке глаза непонятно откуда взявшуюся крохотную слезинку. Воспоминания о покойной супруге очень сильно его расстраивали, наполняя старческое сердце неизбывной печалью, но при этом совершенно не мешали внимательно следить за действиями своего внука. И он готов был истово молится всем театральным богам, чтобы пострадавшему парню стало лучше и кризис этого вечера, возникший по его недосмотру и некомпетентности, наконец миновал. Ему всё ещё стыдно за свою бесполезность. Стыдно перед любимым внуком и будущим зятем…
Пожилой альфа смурнеет лицом в очередной раз протяжно и горько вздыхая, но глаз от творящегося на сцене не отводит — смотрит пристально, подмечая всё, каждую деталь и следя восхищенным взглядом за своим ненаглядным Цзаньцзинем.
«Похоже внучок противоядие ему уже дал… Так, А-Чжань что-то принёс в чашке, наверное восстанавливающий сбор… Голову мальцу приподнимает и пытается разжать челюсти… Надо бы поосторожней, чтобы бедный мальчик ненароком не захлебнулся … А-а-ах, вот так… хорошо… с ложечки, как маленького… Молодец А-Чжань — ласковый засранец! Ишь как споро его напоил. И аккуратно так, не пролив ни капли. Ни дать ни взять театральная Мать Тереза… Вот и славно!.. Заставил мальца проглотить горький отвар и теперь пульс щупает…»
«Отлично-отлично! Всё идет отлично! А паренёк то помаленьку очухивается, в себя приходит… Ручкой вон пошевелил, поднять её пытается, но силенок пока нет… Нет пока силёнок, но скоро будут. Потерпи малец, потерпи ещё немного… Сейчас-сейчас, ещё минут пятнадцать и будешь на ногах… Мой Цзаньцзинь талантлив и его настойки с отварами никогда не подводят… Традиционная китайская медицина - это вам не хухры-мухры!..» — раздуваясь от гордости за обожаемого внука, продолжает свои наблюдения и размышления старик охранник и светло-серые слегка мутные старческие глаза лучатся настоящим счастье, когда он следит одобрительно кивая за всем, что происходит вокруг распростёртой на сцене и укрытой пледами фигуры. Его Цзаньцзинь бесспорно лучший. Эх, видела бы это любимая Мэй тоже бы порадовалась своему талантливому ученику, как чётки и слаженны его действия, когда он оказывал помощь этому пареньку, давал ему лекарства из редких целебных трав с далёкого Тянь-Шаня, приготовленные по старинным секретным рецептам их семьи. Да, Мэй была бы счастлива… Жаль, что не дожила и не увидит.
«Слава богу! Парнишка вроде глаза открыл и даже хочет что-то сказать… Пришёл в себя значит… Хорошо-хорошо… Цзаньцзинь! Ты, как всегда, отлично справился! Ну, талант же, истинный талант!» — искреннее восхищение и гордость переполняли пожилого альфу. Он от всего сердца радовался успеху своего внука и даже потирал руки от удовольствия в то время, как… В полутёмном зале театра «Орфей» всё вдруг пришло в движение, и все вокруг зашумели, создавая невообразимый беспорядок.
«Дурдом!» — подумал пожилой альфа, легко сжимая виски в попытке защититься от разгорающейся головной боли из-за всех пережитых негативных эмоций. «Какие же они все беспокойные… Молодёжь… Никаких манер и уважения друг к дружке… Ну, ничего погалдят и утихомирятся…»