Глава 9. Лицом к лицу (1/2)

Стук капель по оконному стеклу изредка перебивается приступами кашля и сопливым шмыганием. Больничный лист продлили уже на двенадцать дней, а улучшений кот нас… наплакал. Костя зябко кутается в одеяло и тянется за новой коробкой бумажных платочков. Весь пол в спальне усыпан белыми комочками, и через секунду к ним летит парочка новых. Подтянув колени к груди, Костя с головой заползает под теплое одеяло и зажмуривается.

Прилипчивая болезнь, ставшая около полугода назад настоящей пандемией, поразила и его. Впрочем, Костя и без дополнительных тестов обо всем догадался, когда приготовленный Сашей утренний кофе потерял свой притягательный аромат. В тот же день Костя позвонил Денису, и он помог другу организовать внеплановый лабораторный скрининг на дому. Результат оказался ожидаемо положительным.

— Эй, поешь хоть чего-нибудь!

Саша ногой открывает дверь в спальню, а затем бедром захлопывает за своей спиной. Обе руки его заняты стаканами, на удивление секс-друг оказался преданнее обычных. И как только выяснилось, чем конкретно заболел Костя, он взял отгулы на работе и заперся вместе с ним в квартире, чтобы выхаживать. Неизвестно, кто был благодарнее ему за самоотверженность: больной Костя или несчастный Лексус, которого в итоге три дня вообще не кормили.

— Не хочу… — тянет Костя. Грубый звон стаканов о столешницу взрывается в ушах и заставляет прикусить язык.

— Вообще ничего слышать не желаю, — жестко припечатывает Саша, и Костя нехотя вытягивает голову из-под одеяла. — Ну-ка сел и выпил сначала кефир, а потом таблетки.

Строгий взгляд карих глаз почти физически втыкается в Костю. Голова адски раскалывается, но приходится найти в себе храбрость выползти из постели и сжать обеими руками стакан с кефиром. Саша вообще не обязан тут оставаться и рисковать здоровьем, чтобы ухаживать за кем-то, с кем просто трахается по выходным. И все равно он здесь и терпит все капризы больного хозяина квартиры. Костя жмурится и залпом осушает стакан. Кислый вкус заставляет скривиться и одновременно радует: всего два дня, как Костя вновь его чувствует. Хуже не бывает — есть картофельное пюре с соленым огурцом и различать их как «твердое» и «мягкое».

— Спасибо…

Саша садится рядом и накидывает на его плечи сползающее одеяло. Теплые ладони бережно обнимают, словно желают укутать собственной заботой. Костя выпивает заготовленные на тумбе таблетки и приваливается к чужому плечу, прикрывая глаза. Саша с готовностью обнимает его и целует в макушку. Не то из-за болезни, не то из-за разбитого сердца по щекам стекает несколько редких слезинок. Костя шмыгает носом и достает очередной бумажный платочек.

Разговор в ординаторской вопреки желанию отпечатался в памяти как клеймо. И никакими силами не удавалось стереть его, а оно будто в отместку за эти попытки только сильнее выжигало в груди истину, что Костю и вправду отвергла его первая любовь. И пусть он с самого начала не надеялся ни на что, боль от этого не утихала. Присутствие рядом Саши одновременно и утешало, и ранило по уязвимым точкам. Пусть и не слишком выраженная схожесть его с Мишей напоминала о недостижимом оригинале, отчего кровавые шрамы на сердце открывались с новой силой.

Порой Костя немного жалел, что вообще завел эти неоднозначные отношения с Сашей. Парень проявил себя жарким пламенем в постели, но и в повседневном общении с ним оказалось на удивление легко и приятно. И хоть Костя с самого начала ограничил их отношения как секс-партнерство, порой ему казалось, что он обманывает хорошего человека, не считая нужным ответить на его возможные чувства.

Саша никогда не говорил о любви. Никогда не намекал на нечто большее. Никогда не ревновал и не пытался перевернуть их связь в любовное русло. С самого начала он принимал Костю только как «член по выходным» и алкодруга для совместных попоек. И вроде почвы для чувства вины не вырисовывалось. Однако странное желание помочь с первой любовью и ухаживания во время болезни наталкивали на нехорошие мысли. Могло ли его благородство быть на самом деле попыткой сблизиться? Костя не знал.

— Заразишься ведь, — слабым голосом произносит он и поднимает глаза на Сашу. Тот лишь фыркает.

— Не-е, я же привит, — он гордо улыбается. — Не то что некоторые.

— Ну… кто ж знал, — Костя ложится к нему на колени и утыкается носом в живот. — Я ж не в ковидарии работал, по идее не должен был.

— Тогда притворись, что здоров и топай на работу со своими идеями, — Саша гладит его по голове и потеплее кутает в одеяло. — Выздоравливай уже, а то я соскучился по тебе.

Костя коварно улыбается и задирает его рубашку, прижимаясь губами к обжигающей коже. По чужому телу пробегает дрожь, Саша задерживает дыхание и медленно выдыхает ртом, а руки его путаются в волосах. Медовый аромат вмиг усиливается, туманит и без того кружащуюся голову. Костя прижимается ближе и прикусывает чуть ниже пупка. Слух ласкает сладкий вздох, а температура тела, кажется, сравнивается с его собственной. Костя не отказывает себе в удовольствии запустить левую руку за резинку штанов и сжимает бедро, осторожно крадясь пальцами дальше, глубже. Поцелуи собирают приятное возбуждение, и вкус его прогоняет остатки болезни. Костя бросает лукавый взгляд на Сашу и глубоко глотает, душой впитывая протяжный стон, и в груди постепенно теплеет.

***</p>

— Ох… даже когда болеешь, ты дьявол… — Саша немигающим взглядом смотрит в потолок, распластавшись звездочкой на кровати, и по-глупому сжимает и разжимает пальцы рук.

Костя тихо усмехается и приваливается рядом, с ног до головы укутанный одеялом, словно огромная гусеничка. Приятно осознавать, что годами нарабатываемые навыки все еще при нем, да и незатейливая благодарность за труды оказалась к месту.

— Просто ты слишком чувствительный, — весело отвечает Костя. Ей богу, он готов поклясться, что из карих глаз сыпятся мириады искр. — Так понравилось?

— Шутишь? — Саша подскакивает на кровати и вцепляется обеими руками и ногами в Костю, придавив к матрасу. — Серьезно, ты очень хорош. Лучший из всех.

Он трется носом об одеяло и глубоко вдыхает. Костя не без труда вытаскивает руку из кокона и гладит его по черным волосам. Шелком они струятся меж пальцев, и Костя раз за разом продолжает пропускать их, прислушиваясь к мерному дыханию возле уха. Глядя в знакомое до дрожи лицо, нестерпимо хочется услышать эти слова от любимого, самого дорогого сердцу человека. А ведь после того необдуманного признания Миша наверняка даже разговаривать с ним не захочет, да и Костя не представлял, как смотреть в глаза заведующему.

Время неспешно тикает, и разомлевший от ласки Саша засыпает в объятиях, словно большой кот. Капли дождя все еще стучат по подоконнику, когда Костя плавно переворачивается на бок и укладывает своего гостя на кровать, а затем заботливо укрывает одеялом. Стрелка часов указывает на половину четвертого, снова он проспал полдня из-за проклятой болезни. Такими темпами он и курить бросит…

Осторожно, чтобы ненароком не разбудить, Костя поднимается с кровати и выходит в коридор, не забыв прихватить с комода пачку сигарет. Лексус опять заприныкался куда-то, с момента Костиной болезни этот кот буквально сторонился своего хозяина, выплывая на свет божий только ранним утром и поздним вечером ради еды. Говорят, кошки лечат больных своей аурой и мурлыканьем, но Лексус, очевидно, совсем не желал здоровья человеку, который приютил его.

Костя бегло осматривается по сторонам в поисках кота, пока накидывает на плечи теплую куртку, и выходит на кухню. Открыв окно, он берет лежащую возле пепельницы зажигалку и прикуривает первую за время болезни сигарету. Влажные капли дождя залетают в окно, попадают на вспотевшее лицо и руки. Костя покрепче затягивается и закрывает глаза, облокотившись о подоконник. Кольца сигаретного дыма слетают с губ и тут же растворяются в темноте кухни. Рваные порывы ветра сдувают пепел на пол, да и черт с ним. Голову туманит приятный соленый вкус сигарет — какое счастье, что хоть он остался прежним.

Желтые огни многоэтажек то загораются, то гаснут в темноте. Костя в задумчивости разглядывает круги в лужах, миллионами возникающие от капель дождя, и впервые за все дни болезни чувствует улучшение. Не только его здоровье, но и, кажется, душевное равновесие потихонечку восстанавливается. А все потому, что почти две недели Костя не видел Мишу. Не сказать, что его чувства угасли, конечно нет. Однако острое отчаяние, пронизывающее его с первых минут осознания любви, понемногу притупляется. Шальная мысль, что вдали от заведующего ему и впрямь станет легче, неожиданно подтвердилась.

— Сменю-ка я руководителя, — шепчет себе под нос и тушит окурок в пепельнице.

Резкий порыв швыряет в лицо шквал дождя, Костя тут же захлопывает створку окна и смахивает холодные капли. Куртка падает на пол мешком, потеряв опору. Тихонько выругавшись под нос, Костя зябко ежится и наклоняется, чтобы поднять вещь, как вдруг отрывистый звонок в дверь заставляет застыть соляным столбом. Даже сердце в груди замирает, словно предчувствует что-то. Костя подбирает куртку с пола и накидывает на плечи, а затем медленно шагает к входной двери, отчего-то чувствуя тревогу. Кто мог нагрянуть к нему вечером?

— Кто там? — вопрос заменяет отсутствующий глазок. Ответом становится неясное шуршание по ту сторону и тихое:

— Открой, я на пару минут.

Костя мигом распахивает входную дверь, и Миша испуганно отскакивает назад, едва не падая с лестницы. Сильная рука успевает ухватить его за запястье как раз вовремя, чтобы заведующий не свернул себе шею в подъезде.

— Ой, простите, — Костя разжимает пальцы чуть дольше, чем требуется, и опускает руку. — Я просто… так неожиданно… в смысле, вы тут неожиданно.

Миша хмурится и протягивает ему небольшой белый пакетик. Мгновение Костя медлит, не решаясь отвести взгляд от зелени чужих глаз, а затем опускает его на протянутый гостинец.

— Хотел лично сказать, что твой последний анализ отрицательный, а заодно проведать, — он прячет глаза за россыпью ресниц. — Как чувствуешь себя?

Костя забирает из его рук пакетик и молчит. Голос заведующего непривычно взволнованный и мягкий, будто и не было того разговора в ординаторской. Или все же был? Миша словно избегает встречаться с ним взглядом, делая вид, что его до безумия интересует плитка в подъезде и бежевая краска на стенах. Костя отчетливо ощущает душное напряжение в воздухе, чувствует невидимую стену между ними, и раны в сердце вновь кровоточат, позволяя каплям бордовой крови стекать куда-то глубоко-глубоко.

— Давайте я вас хотя бы чаем угощу? — Костя отходит в сторону и распахивает дверь шире. — Пожалуйста.

Горящие изумруды втыкаются в него с нескрываемым подозрением и злостью, будто предупреждают. Костя сжимает губы и сглатывает, но твердо выдерживает этот взгляд. Холодный и отстраненный, и все-таки Миша сам пришел навестить вроде бы обычного подопечного, ординатора, к которому вечно придирается по поводу и без. И только лишь мысль, что заведующий может волноваться о нем, стаей разноцветных бабочек проносится по телу, оставляя ожоги в местах неосторожных касаний тонких крылышек.

— Ненадолго, — нехотя соглашается Миша и с опаской проходит внутрь. Костя едва заметно улыбается краешками губ и закрывает входную дверь.

— Будете чай или кофе? — повесив куртку вслед за заведующим, хозяин квартиры приглашает его на кухню, по пути включая свет. — У меня еще осталось немного амаретто.