Китай. Праздник непослушания (2/2)
Вскоре в радиоприёмниках боевой техники партизан прозвучал голос китайского офицера. Ли Юань на чистом вьетнамском произнёс:
— Товарищи! Строительство «Железного дракона» не причиняет вреда ни окружающей среде, ни жизни и здоровью человека. Именем вьетнамского народа призываю прекратить бессмысленное сопротивление! Очнитесь! Не губите общее дело!..
После этого на периметре стали происходить чудеса. Большая часть вьетконговцев прекратила сопротивление и перешла на сторону китайцев. На партизана, который устал болтаться в сетке «крайта», кажется, тоже нашло просветление:
— Всё, я больше не буду! Только отпусти!
Вьетнамец смотрел на Нгьем Дык Тхо, как на икону. Наконец, снайпер сам помог земляку выбраться из плена.
— Что это на тебя нашло, дурачок ты эдакий? — спросил Тхо.
В глазах «чарли» заблестели слёзы раскаяния. Доселе суровый «крайт» не удержался, чтобы по-братски обнять оступившегося земляка:
— Ладно, забей на то, что было, и присоединяйся к нам! Потом разберёмся, кто вас подучил.
Товарищ Черепаха был крайне доволен поворотом событий. Ему удалось «приручить» часть мятежников без единого убийства, и он уже воображал себе, как будет рапортовать в Пекин и Ханой о своей бескровной победе…
***</p>
База была закончена на 30%. Китайцы ввели в строй половину электростанций и обогатители, а следом за ними и казарму с военным заводом. Благодаря этому у них появилась возможность нарастить собственную военную мощь, а вьетконговцы привносили элементы партизанской войны.
Но миссию нельзя было считать выполненной до тех пор, пока не было завершено возведение последнего объекта. Более того, Генштаб требовал неукоснительного выполнения плана по строительству: если врагу удавалось уничтожить какой-нибудь мелкий объект вроде казармы, огнемётной башни или «гатлинга», то на его месте обязательно возводился новый, оставлять пустые места под каким бы то ни было предлогом было строжайше запрещено. Ну а разрушение крупнейших зданий и вовсе было немыслимым…
С другой стороны, вьетнамцев всё ещё не радовала перспектива строительства базы. Китайцам и их сознательным вьетнамским друзьям приходилось упорно доказывать, что база лишь временно располагается в столь драгоценном для крестьян местечке, и по мере отдаления линии фронта от Хошимина будет поставлен вопрос о переносе «Железного дракона».
— Мне кажется, в ваших рядах завелась особо одарённая крыса, которая и заварила всю эту бодягу, — как-то раз сказал партизанам Фам Данг Кхоа. — Готовы признаться, где она прячется, хм?
— Она сама вылезет наружу, не беспокойтесь, — ответил «чарли» Нгуен Ван Тай — тот самый, которого час назад «воспитывали» сеткомётом. — Но я вам скажу: это очень влиятельный в своём кругу человек. Член Компартии, между прочим.
Вторая волна Союзников надвигалась с запада. Тайские лакеи Вашингтона увеличили состав группы в 1,5 раза по сравнению с предыдущей; теперь они использовали джипы «Пограничник». Артиллерию они задействовали в том же количестве, что и раньше.
— Явились, не запылились, — произнёс командир танковой группы Ли Чжан. — Решили вновь испытать судьбу?
Противник почему-то отказался от штурмовой авиации, но это не приносило облегчение. Скорее всего, вместо «комариных укусов» вертолётов враги уповали на стремительный и жёсткий удар реактивных самолётов. Учитывая этот риск, китайский командующий многократно усилил противовоздушную оборону, а также вызвал из тыла эскадрилью МиГ-9. Охотник на танки Цзян Чжэлань, лидер пешей бронебойной команды, заранее выбрал в качестве укрытия корму двух БТРов.
Вьетконговцы, как бы они ни выкаблучивались, всё-таки внесли весомый вклад в оборону базы. Накануне они установили множество ловушек, благодаря которым удалось нанести врагу заметный урон. Командир «Мамонта» Буй Динь Туан сделал подкоп на левом фланге. Было отрадно видеть, как энергия его экипажа направлялась в правильное русло: Туан обошёл незадачливых «синих» сзади и зарядил уже по ним, а не по китайским постройкам. Один «Пограничник» опрокинулся тут же, сражённый двойным залпом из главных калибров, а шальная ракета задела корму «Урагана». Спустя секунду самоходка запылала: от удара ракеты сдетонировал возимый боекомплект.
Сбылись опасения по поводу воздушного удара. Сначала по строящейся базе отбомбились две «Артемиды»; два бульдозера превратились в груду мусора, а пушку Гатлинга и установку «Молот» пришлось отстраивать заново. А затем в воздушном пространстве появилось звено штурмовиков «Синеклюв», которым вьетнамские истребители дали встречный бой. Несмотря на это, тайцы всё же отстрелялись по скоплению бронетранспортёров, а также смели один бульдозер около самого «Железного дракона». Цзян Чжэлань едва выполз из-под горящих кусков металла.
— Чёрт, походу, так и придётся сидя на жопе отстреливаться, — сказал он. — Ноги как будто оторвались…
Но покой только снился «красным», несмотря на успешное отражение атаки. Многих вьетконговцев по-прежнему беспокоило китайское присутствие. На радаре отображалось аж три убежища, которые были отмечены как вражеские объекты и которые следовало взять под контроль.
На сей раз партизаны атаковали с юга. Кроме лёгких танков и ЗСУ «Хамелеон» они выпустили на поле боя самоходные мортиры. Артиллеристы успешно сочетали фугасные и дымовые снаряды: пользуясь замедлением действий защитников в зоне поражения, они позволяли грузовикам опережать их при прорыве на периметр. А однажды на въезде туда зенитчики распотрошили китайский зонд.
— Они подбили «Стрекозу»! — пронеслось по рядам китайцев. — «Баньши», срочно снимайтесь с восточной стороны!
Сказано — сделано. Китайцам пришлось вновь применять мягкую силу с помощью ЭМИ-оружия. Вражеский грузовик заглох, но партизаны и так выскочили один за другим на землю. А те из вьетнамцев, что защищали базу, вновь стали ругаться на своих неразумных земляков.
Ради экономии времени опустим подробности перебранки. Наш инкогнито знал, что делать; он отправил на юг инженера и офицера в сопровождении красногвардейцев. На двух БТР они прибыли к убежищу и водрузили над ним китайский флаг, который теперь гордо реял наравне с красно-синим флагом Вьетнама. Одной воспитательной речи офицера хватило, чтобы привести отряд партизан в чувство.
Параллельно с этим, предчувствуя нападение с другой стороны, Черепаха выслал точно такую же группу на север. По дороге к убежищу они сначала нарвались на самодельную мину, а когда они оказались у самой цели, их атаковали «чарли». Командиры БТР корпусами своих машин прикрыли захват убежища.
— Осталась последняя ячейка, — отрапортовала группа захвата.
***</p>
Наконец, настал третий раунд операции.
Китайцы медленно, но верно утверждались в зоне боевых действий. Товарищ Черепаха едва сдерживал прущую из него, как вода из протекающей трубы, гордость по этому поводу. Ещё бы — к вечеру функционировала почти вся номенклатура базы НОАК! Оставалось закончить только ЭМИ-пушку и ракетную установку, но из-за последних авиаударов пришлось собирать новые бульдозеры, что заметно тормозило строительный процесс.
Вьетнамцы собирались вместе для отражения последней атаки. Пользуясь затишьем, партизанки занимались привычным ремеслом — закладывали мины и выкапывали ямки для капканов. Постепенно переживания за будущее кофейных полей сменялись пониманием, что с такой базой Китай докажет свою надёжность как союзника. Наш герой неоднократно клялся именем партии и правительства, что поговорит с верховным командованием о переносе базы в другое место, когда империалисты покинут Вьетнам навсегда. Как-никак, а в любом случае такой расклад не будет вечным.
Итак, «вся королевская конница» в лице Миротворческих Сил атаковала с западного направления. Войск Инициативы и след простыл: убедившись в бесполезности своих региональных партнёров, командование Альянса отстранило их от участия в операции и взяло штурм базы в свои руки. Большая бронетанковая группа при участии САУ «Комета» и «Боевых крепостей» была отправлена покорять базу. А в воздушном пространстве объявился… «Гейзенберг»! Видимо, отчаяние противника дошло до такой степени, что он решили пустить на ветер очередной лярд баксов, который потратил на высокотехнологичный вертолёт.
Но, какой бы колоссальной не казалась угроза, некоторых из них она даже развеселила. В частности, водитель «Хамелеона» Чыонг Минь Ши простодушно заявил:
— А я его сейчас вот так! Долой ограничитель!
Сказано — сделано. Однако вражеские лётчики вовремя среагировали на зенитный огонь и смылись в другое измерение. Тогда на помощь зенитчикам выступили МиГ-9, но они попали под огонь «Росомах» и вернулись обратно ни с чем. Половина эскадрильи вышла из строя на месте.
Несколько удачливее «красные» были на земле. Так, «чарли» Нгуен Ван Тай показал, что пытка сеткомётом не прошла для него даром. Однажды он в компании трёх других партизан обошёл с левого фланга и буквально на ходу расстрелял двоих миротворцев и офицера, которые высаживались из джипа. Перейдя на РПГ, отважная четвёрка практически в упор расстреляла злополучный джип.
Буй Динь Туан, командир «Мамонта», навёл шороху с тыла. Он точно отстрелялся по лазерным танкам, но был вынужден дать задний ход перед «Крепостями», из которых стреляли ракетомётчики.
— Чёрт, они перебили бурильный механизм! — пожаловался он, когда его танк начал уходить назад в подземелье.
К счастью, повреждение оказалось некритичным. Туан переместился на другой фланг и продолжил кошмарить врага оттуда, пока не пал смертью храбрых под градом противотанковых ракет.
В тот момент, как казалось многим, едва не совершилось чудо. Последняя мятежная ячейка Вьетконга, внимая чувству долга перед родиной, присоединилась к уничтожению противника, хоть и независимо от основных сил. Крупный механизированный отряд, наполовину представленный истребителями танков и лёгкими «Серпами», атаковал с тыла и буквально с ходу нанёс внушительный урон противнику.
Возможно, это был лишь пролог к крупной разборке, но командующий нашёл, что партизаны оставили последнее убежище слабо защищённым. Под грохот перестрелки он направил бронетранспортёры в сопровождении ЭМИ-танков и дронов «Стрекоза». Его люди смогли мягко подавить сопротивление и поставить точку в «празднике непослушания».
К 8 часам вечера база была полностью готова. Ударный труд строителей, а также эффективная оборона позволили китайцам несколько раз перевыполнить норму. Это произвело впечатление даже на отъявленных скептиков из числа вьетнамцев, а наш герой нашёл повод похвалиться перед самим собой:
— Вот что значит трудоголизм по-китайски, про который говорит весь мир! Имея на руках всё необходимое, мы уложились со строительством в одни сутки. Если весь Китай будет работать в таком же темпе, то закончим эту войну уже к следующему году. С победой нас!
***</p>
Впоследствии Пекин доказал на практике свою надёжность как союзника, и самым лучшим примером тому послужила база под Хошимином.
В середине октября вновь построенный «Железный дракон» впервые заработал против наступающих войск Миротворческих Сил и Инициативы. По словам очевидцев, огненный шторм охватил огромные территории, на которых «синие» разбили лагерь, и в буквальном смысле испепелил всех и вся. Правда, ракетный удар имел побочный эффект в виде лесного пожара, но на него можно было закрыть глаза благодаря невероятной эффективности супероружия. Союзники развернули базу в лесистой местности посреди кофейных полей, а укрепили они её таким образом, что у «красных» не оставалось иного выбора, кроме как вытащить свой единственный козырь в виде напалмовых боеголовок. Это был как раз тот случай, когда перед военной необходимостью меркли любые шкурные интересы, хотя бывшие мятежники из сопротивления ещё долго приходили к пониманию этого.
Несмотря на обещания Черепахи обговорить перенос базы на новое место, позиция Генштаба КНР взяла верх. Гигантский военный комплекс так и остался стоять рядом с кофейными полями, и столь щепетильный для местных фермеров вопрос остался открытым на неопределённый срок. Правда, в этом не было ни капли персональной вины командующего. Товарищ Черепаха сделал всё от него зависящее, а благодаря ударному труду он рассчитывал не только на «миска риса и кошка-жена», как любили шутить китайские вояки, но и на реальное повышение по службе…