в пульсе моём бьётся имя твоё (1/2)
На следующий день они ехали по серому городу, захваченному в плен атлантическим циклоном, в баснословно дорогой ресторан в районе Мейфэйр, где им предстояло встретиться с Красинскими. Андрей со всей серьёзностью обратился к Саше:
— Очень тебя прошу, не наигрывай Печорина в присутствии этой Ланы.
— Ты о чём? — вскинул брови Воропаев.
— А то ты не знаешь.
— Не знаю, — искренне ответил Саша, любуясь видами пасмурного Лондона.
— Хорошо, я объясню, — вздохнул Жданов, тоже глядя в окно кэба. — Понимаешь, моё амплуа — весёлый обаятельный парень, щедрый на комплименты. У тебя оно совершенно противоположное, и юная особа может… впечатлиться.
— Всё равно не понимаю.
— Ты, Саша, тот ещё хмырь. Жёсткий, немногословный, серьёзный. Язвительный. Плюсуем ко всему этому внешность и получаем очень опасный коктейль, сильно воздействующий на женские мозги.
Саша удивлённо уставился на Андрея, но ничего не сказал. Он не думал о себе в таком ключе. Знал, что нравился женщинам, и понимал, что природа наградила его многими достоинствами, но никогда их не анализировал, не использовал намеренно, действуя скорее инстинктивно. Получалось, что на Катю всё это и повлияло — их отношения с самого первого дня держались на противостоянии умов и словесных поединках.
— Женщины любят плохишей, — со знанием дела продолжал Андрей. — Особенно юные. Сразу появляется желание их перевоспитать… Я сам в этом убедился, только в другом ключе. Каждая хотела, чтобы именно ради неё я стал моногамным. Только вот потом все, кому я не изменял, умирали с тоски, потому что влюбились-то они совсем в другого Андрея Жданова. Та же Кира сходила с ума, когда я действительно был ей верен. Ей становилось скучно, и она маниакально искала среди моделей мою очередную несуществующую любовницу.
— Избавь меня от этих подробностей, — поморщился Саша.
— Да ладно, не будь ханжой. Я прекрасно знаю, что Кира делилась с тобой нашими проблемами.
— К счастью, это дела давно минувших дней.
Разговор на этом затух; оба испытывали раздражение перед встречей с двумя незнакомыми людьми, от которых вынуждены будут зависеть. Когда они вошли в просторный светлый зал ресторана, отец и дочь уже ожидали их за столом у окна, выходящего на фешенебельную Бонд-стрит. Андрей нервно взглянул на часы — они не опоздали, даже явились на пять минут раньше. Наверное, у Красинских просто был свободный день.
Михаила Наумовича они помнили по редким встречам на светских мероприятиях и многолюдных семейных праздниках, на которые неизменно приглашали не меньше пятисот гостей. Он изрядно облысел и обрюзг, как многие мужчины, перешагнувшие пятидесятилетний рубеж, но пока не превратился в деда. Видно было, что он оставался мужчиной, который благодаря внушительному состоянию и живому уму всё ещё нравился женщинам.
Его дочь Лану они если и встречали раньше, то благополучно об этом забыли. Восемнадцатилетняя наследница миллиардов оказалась миловидной шатенкой с тёмно-карими глазами и правильными чертами, которые Саше показались безликими и скучными. Всё в ней было хорошо: губы умеренной полноты, нос без изъянов, щёки немного пухлые от юности, вот только такие лица ему не запоминались. Заметной её делали разве что кричащие о стоимости вещи, но и те затмевали свою хозяйку.
— Добрый день, добрый день, мальчики, — Красинский с энтузиазмом пожал им руки, а Лана лишь смерила пришедших неприветливым взглядом. — Давно не виделись! Познакомьтесь с моей любимой хулиганкой… Выросла в настоящую красавицу, не правда ли?
Воропаев холодно улыбнулся — режим «Печорин» включился помимо его воли, Андрей вяло кивнул, придя к тем же выводам, что и Саша. Лана сузила свои глаза оленёнка Бэмби, и обоим стало ясно, что знакомство не задалось.
— Паша, конечно, ввёл вас в курс дела? — с места в карьер начал Михаил, когда они сели за стол.
— Разумеется, — ответил Андрей с фирменной задушевной интонацией. — Мы с Сашкой пришли к выводу, что это будут самые приятные переговоры в нашей жизни. Две недели в Англии за интересными занятиями — мечта, да и только.
— Точно, — пробасил Саша. — Неожиданный отпуск.
— А кто остался за главного? — поинтересовался Красинский. Попробовал белое полусухое и кивнул официанту, который тут же начал разливать его по бокалам. — Роман?
— Нет, Михал Наумыч. Мои обязанности исполняет Катерина Валерьевна, наш финансовый директор.
— Женщина? Интересно. Ты, Саша, прогрессивный руководитель.
— Едва ли. Женщины имеют такое же право на высокие должности, как и мужчины.
— Приятно слышать, что Россия освобождается от оков шовинизма, — ввернула Лана. Её высокий хрустальный голос не вязался со стервозным выражением, застывшим в глазах. — Женщинам приходится буквально пробивать стеклянный потолок!
Саша почти фыркнул, но сдержался. Эта пигалица, судя по всему, горела желанием их впечатлить. Он был прекрасно осведомлён о неравноправии, свойственном всем обществам в разной степени, но слышать о нём от холёной представительницы золотой молодёжи было нелепо и смешно. Лане никогда не придётся пробивать хоть что-нибудь — любые места достанутся ей просто по факту происхождения.
— Мы рады вас приятно удивить, — тщательно пряча сарказм, сказал Воропаев.
— Что ж, давайте выпьем за встречу… и за права женщин! — провозгласил Красинский. Когда все пригубили вино, он продолжил: — Дочурку мою, значит, примите как родную. Она ведь у меня не только красавица, но и умница!
— Ну пап… — она фальшиво засмущалась.
Андрей и Саша незаметно обменялись красноречивыми взглядами; им обоим было нестерпимо душно от стремительного осознания того, насколько трудными будут эти две недели.
— Вы уверены, Лана, что хотите стажироваться в «Зималетто»? — с нажимом спросил Андрей. — Мы ведь компания скромная, не «Диор» и не «Прада»…
— Уверена, — Лана блеснула рядом идеальных зубов, над которыми явно трудились лучшие дантисты. — Я хочу связать свою жизнь с Россией. Даже если высшее образование я получу здесь, работать я хочу только на родине.
Воропаева от этого патриотизма не проняло — он предположил, что девочка просто боялась естественной конкуренции в Британии и выбрала заведомо выигрышный путь. Саша лучше других знал: дипломы именитых западных университетов открывали в России любые двери. А вслух дал вежливую оценку:
— Похвальное стремление.
В эту минуту он прочувствовал то, о чём в кэбе вещал Андрей: контраст между осклабившимся Ждановым и чопорным Воропаевым был как никогда разителен, но поделать с собой он ничего не мог. За обедом завязалась более живая беседа — они обсуждали положение дел в «Зималетто», рассказывали Красинскому о масштабных реформах на производстве и грядущей коллекции, которая поступит в магазины с вынужденным опозданием, но совершенно точно произведёт фурор. В этом они не сомневались — из мальдивской эскапады Милко вернулся с пачкой новых потрясающих эскизов, и до презентации летней коллекции оставался месяц. Летом они смогут расплатиться по кредитам, и судебный процесс между «Никамодой» и «Зималетто» завершится.
— Перспективы вы рисуете прекрасные, — заключил Михаил. — Посмотрим, что будет на практике. Ну что, ребята, завтра жду вас в лучшем пабе города, а послезавтра — у нас в гостях. Познакомитесь с моей женой. Спасибо вам за прекрасно проведённое время, приятно, чёрт возьми, покалякать на великом и могучем!
Андрей и Саша рассыпались в ответных любезностях. Лана, уходя, протянула им руку так, словно надеялась на поцелуй. Жданов девичье желание исполнил, а вот Воропаев пухленькую ладонь только пожал.
— Мы же с вами сторонники равноправия, — подмигнул он Красинской, и она надулась. Андрей подавил ухмылку.
— Ты всё-таки болван, Воропаев, — констатировал он и покачал головой, выходя на шумную улицу. — Сделал всё ровно наоборот.
— Да меня воротит от этой девицы, — процедил Саша. — Тебя, скажешь, нет?
— Неприятное создание, согласен. Но лучше было ей подыграть. Ты же видишь, она о себе высокого мнения, и столкнувшись с таким, как ты, наверняка захочет тебя добиться.
Вдруг пошёл сильный дождь, и они спрятались от него под маркизой ближайшей кофейни.
— Андрюх, давай договоримся как двое людей, которым наша компания дорога больше, чем кому бы то ни было… — предложил Саша, доставая из кармана сигареты и зажигалку. — Что бы там ни говорил Пал Олегыч, мы не будем ничего форсировать и ничего подписывать, пока не убедимся в стопроцентной рентабельности затеи. Красинский и сам торопиться не будет, захочет посмотреть, как мы завершим выход из кризиса. И нам спешить незачем.
— Не сомневайся, Сашка, на этот раз мы в одной команде, — успокоил его Андрей и тоже потянулся за сигаретой. — С воротилами вроде Наумыча нужно держать ухо востро. Не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься поглощённым.
— Вот-вот, — озабоченно проговорил Саша и глубоко затянулся. — Мы с тобой оба знаем, что несмотря на жизнь в эмиграции, Красинские плотно повязаны с государством. И кто знает, может, сверху поступил заказ нас де-факто национализировать…
— Так глубоко я не копал, но теперь мне стало тревожно. Надо будет посоветоваться с Катей…
— Посоветуемся.
Они помолчали. Дождь всё не переставал, и им пока некуда было деться.
— Саш, скажи честно… — начал Андрей.
— Моё нелюбимое вступление, — прервал его Воропаев.
— …вы с Катей всё-таки вместе?
Саша с удовольствием курил, пользуясь возможностью выдержать паузу и подумать, а Андрей не сводил с него напряжённого взгляда.
— Мы были вместе прошлой ночью.
Жданов присвистнул.
— Теперь понятно, почему ты был непохож на себя. Это… серьёзно?
— Напомни мне, почему мы это обсуждаем?
— Потому что я люблю Катю как близкого и дорогого человека. Потому что хорошо знаю тебя. Потому что не хочу, чтобы ей снова было больно. Достаточные причины?