и мы лежим раскалённые в темноте (2/2)

Павел и Маргарита встретили их накрытым на веранде столом. Пока дорогие гости уплетали английский завтрак, Жданова наблюдала за ними с улыбкой истинно материнского умиления.

— У нас на вас большие планы, мальчики, — провозгласила она.

— Это точно, — Павел оторвался от свежего номера «Таймс» и важно кивнул. — График плотный, скучать не будете.

Андрей решил перейти к делу.

— Па, ты бы хоть поведал нам, на какую сделку мы можем рассчитывать.

Жданов-старший скептически хмыкнул.

— Рассчитывать на сделку вы сможете, когда продуктивно проведёте эти две недели. Пока рано о чём-то говорить. Но если вкратце, вы оба знаете нашего с Юрой старинного друга, Михаила Красинского, эмигрировавшего ещё в девяносто втором.

— Знаем, — подтвердил Саша, с удовольствием отпивая крепкий чёрный кофе. — Пятое место в «Форбсе» среди лондонцев российского происхождения. Совокупное состояние около трёх миллиардов. Неплохие у вас друзья, Пал Олегыч.

— Ну, я-то помню его ещё Мишкой, который радовался покупке подержанного «Мерседеса»… — лицо Павла посветлело от воспоминаний, и он отложил газету. — Так что мы настоящие друзья. А ныне он банкир, который заинтересован в выгодных инвестициях. И я сумел убедить его, что «Зималетто» может такой инвестицией стать. Теперь важно, чтобы вы укрепили его в этом мнении. Мы можем и должны открыть наш первый магазин в Лондоне. Пусть сначала это будет Челси или Кенсингтон, где много россиян — вложения точно окупятся.

— Да, но в Челси и тем более в Кенсингтоне много богачей, которые ходят за покупками в брендовые бутики, — возразил Саша. — Зачем им наш сегмент?

— Замечание справедливое, но я досконально изучил социологию и статистику этих двух районов, — сцепив тонкие пальцы в замок, объяснил Павел. — Бутиков там столько, что как раз в них никакой необходимости нет. А вот средний класс, который не может позволить себе пальто от «Шанель», остаётся неохваченным. Кроме того, я уже говорил с Милко о пробной люксовой коллекции в качестве эксклюзива для Лондона. Он, конечно, загорелся — тщеславие-то неуёмное, спит и видит, как бы Лагерфельда подвинуть. Конечно, всё это нужно будет рассчитать, но перспектива очень хорошая.

— А что нам делать с Красинским? — поинтересовался Андрей. — Развлекать рассказами о далёкой родине?

— Он всегда мечтал о сыне, но у него, так уж вышло, одна дочь. Вот и проведите с ним время за мужскими занятиями. Вы оба должны его обаять, показать, что вы надёжные ребята. Потому что он хочет доверить вам не только свой капитал.

— А что ещё? Свою бессмертную душу?

— Кое-что более ценное.

Андрей и Саша переглянулись.

— Дочь, — догадался последний и помрачнел.

— Совершенно верно. Она собирается поступать на экономфак МГУ, а Миша от этой идеи совсем не в восторге. Девочка хочет жить в России, а отец хочет, чтобы она окончила Кембридж. Нашла коса на камень… Но они нашли компромисс. Поскольку здесь принято брать gap year, Миша согласился на то, чтобы она переехала в Москву и стажировалась в «Зималетто». Мне он доверяет и готов экстраполировать это доверие на вас.

— А так ли нам нужна эта сделка? — Саша не скрывал раздражения. — Вы, Пал Олегыч, думаете, что у нас мало дел? Мы каждый день работаем до десяти вечера. И времени возиться с тинейджерами у нас просто нет и не будет.

— Она очень разумная барышня. Возиться с ней не придётся. Углублённо изучала экономику в лучшей частной школе и могла бы стать помощницей Катерины Валерьевны. Кстати, Саша, надеюсь, компанией в твоё отсутствие руководит Пушкарёва?

— Разумеется. Чёрт, — он скрестил руки на груди, — мне вообще не нравится вся эта затея. Две недели лебезить перед Красинским, взять на воспитание его дочь, и всё ради чего? Десятка квадратных метров в Кенсингтоне?

— Ради престижа, Саша, — отрезал Жданов-старший.

— Я согласен с отцом, — вмешался Андрей. — Ни один большой российский бренд в Британии не представлен. Мы откроем новые двери для себя и других. Мы станем первыми.

— Тоже мне, Гагарины, — фыркнул Саша. — Если ты такой энтузиаст, возьми эту юную миллиардершу на себя. У меня с восемнадцатилетними не складывается.

— И возьму. Не зря же ты назначил меня директором по внешним связям.

— Мальчики, только без глупостей, — подала голос Маргарита. — Андрей, особенно это касается тебя.

— Ты о чём, мама? — он вскинул брови с самым невинным видом.

— Мы все знаем, о чём я, — поджала губы Жданова. — Девочке всего лишь восемнадцать лет!

— Марго, — мягко остановил её Павел. — Андрей, твоя мама права. И дело здесь не только в этических соображениях. Миша не потерпит никаких неуставных отношений с его драгоценной Ланой.

— А наш Андрюша просто не потерпит, — ввернул Саша. — Потому что терпение — это не про него. И если драгоценная во всех смыслах Лана ему понравится, сделку можно считать проваленной. Но, может, оно и к лучшему.

— Родной, а ты-то давно стал образцом моральной чистоты? — завёлся Андрей.

— Я точно буду почище тебя.

— Довольно! — прикрикнул на них Павел. — Никаких перепалок в моём доме, не то выселю обоих в отель. На сегодня вы свободны. Распакуйте вещи, отдохните, а завтра вечером мы встречаемся с Красинскими.

Саша ушёл из-за стола первым, поблагодарив Маргариту за поздний завтрак. В этом большом доме ни одна из пяти спален не была стандартной гостевой — у Андрея и троих Воропаевых были личные комнаты, в которых годами ничего не менялось. В своей в последний раз Саша был вскоре после похорон родителей и потому не радовался возвращению.

В интерьере преобладало тёмное дерево, резко контрастировавшее с весёлым буйством зелени за окном. Саша с неудовольствием оглядел комнату, разобрал чемодан и обессиленно упал на кровать с необычайно жёстким матрасом — на таких, наверное, спят в казармах. Руки сами достали из кармана «Нокию» и набрали Катин номер. Она откликнулась почти сразу.

— Привет, — она явно удивилась. — Ты же не собирался звонить.

— Да я один. Как там наша компания?

— Пока не разорилась. Всё под контролем. А как ты? И… Андрей?

— Мы только прилетели, а я уже устал. Зато Ждановы брызжут энергией.

— Ты чем-то недоволен, да?

— Твоим отсутствием, — неожиданно даже для себя ответил Саша и почувствовал, что это правда.

— Это приятно, — в её голосе была слышна улыбка.

— Тебе да, а мне не очень. К тому же Пал Олегыч пристроил нам знатный геморрой.

— Фу, как некультурно.

— А мне не до культуры, Кать, — прошипел Саша. — Ждановы так помешаны на престиже, что спят и видят, как бы открыть магазинчик в Лондоне. И цена вопроса их не волнует.

— Ты о чём? — забеспокоилась Катя.

— О том, что нам, по всей видимости, придётся развлекать дочь миллиардера, который хочет инвестировать в «Зималетто». А потом ещё и взять её на работу.

Она замолчала.

— Так, что за мхатовская пауза? — напрягся Саша. — А, я понял. Ты уже нарисовала в своём воображении Клаудию Шиффер, не меньше. Я угадал?

— Более или менее, — невнятно пробормотала Катя.

— Катя, не будь тривиальной, а то разочаруюсь.

— Так и вижу, как ты сейчас закатываешь глаза.

— Именно. В деталях изучил свой затылок. А знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что сегодняшняя ночь была лучшей в моей жизни. Это тебя успокоит?

Она снова молчала, но уже совсем иначе.

— Ты там в обморок не хлопнулась?

— И в моей тоже, — негромко призналась Катя.

— Вот и не забывай об этом.

— А если там всё-таки Клаудия Шиффер? А я совсем не Клаудия. Я максимум Клава. Андрей, кстати, так меня и звал первое время… — она прыснула. — Никак не мог запомнить моё имя.

— Ах, так тревожные звоночки были сразу. Он имя лучшего работника запомнить не мог, а всерьёз считал себя президентом.

— Саш… Ты же помнишь о моей просьбе?

— К сожалению, помню. Да не переживай, нам всё равно придётся сплотиться перед лицом общей напасти.

— А как эту напасть зовут?

— Лана. Дочь Михаила Красинского.

— Ничего себе! Теперь я понимаю, почему Пал Олегыч так мечтает о сделке.

— И ты туда же…

— Бизнес есть бизнес. Саша, прости, но мне через пять минут нужно быть в конференц-зале…

— Не извиняйся. Я позвоню тебе завтра вечером.

— Буду ждать. Саш… Я ужасно по тебе скучаю.

— Я тоже. До «ужасно» пока не дошёл, но, думаю, всё впереди.

Саша отложил мобильный и вытянулся на кровати. Он не соврал, сказав Кате, что прошедшая ночь была лучшей в его жизни. Это признание вырвалось быстрее, чем он успел подумать. Конечно, всё получилось смазанным, торопливым; какая-нибудь другая женщина могла решить, что он просто воспользовался ею и улетел, но точно не Катя. Хорошо, что они сделали этот шаг — он не шутил, говоря, что может перегореть. За две недели в компании восемнадцатилетней девушки он, наверное, даже смог бы забыть о Кате. Но не теперь. Вдруг впервые за двадцать девять лет ему стало достаточно всего лишь одной. Кажется, эта болезнь называлась моногамией.

— Сашка, не занят? — Андрей как ни в чём не бывало ворвался в его комнату.

— Как видишь.

— Слушай, давай постараемся вести себя цивилизованно, а? Хотя бы при родителях. Отец нас всерьёз так и не воспринимает. Говорит, что мы два паяца.

— Давай постараемся, — безразлично пробубнил Саша, глядя в потолок.

— Ты снова странный, — Андрей присел на край кровати. — Теперь как будто лирический какой-то…

— Господи, Жданов, ты в прошлой жизни был кольцом настроения, не иначе.

— Да я просто отлично тебя знаю, а ты об этом забываешь и строишь из себя Штирлица. Хватит киснуть, поехали в наш любимый паб, а? С завтрашнего дня нас заставят пахать, а сегодня мы свободны как ветер.

— А потом твоя мама скажет, что Сашенька плохо влияет на Андрюшу.

— Те времена давно позади, Воропаев! — воскликнул Андрей. — На меня теперь влияю только я. Один из плюсов свободы от отношений.

Эта реплика Саше не понравилась — в мозгу сразу вспыхнули все условия, которыми его сковывала Катя.

— Ладно, уговорил. Поехали.