разогнаться и упасть, разлететься пылью (1/2)
На следующий день члены совета директоров собрались снова, скорее ради имитации бурной деятельности, чем из практических соображений. Такой человек, как Павел, не мог просто замереть до возвращения Пушкарёвой, и поэтому они вместе с Язловским должны были выслушать Николая Зорькина. До бывшего финансового директора «Никамоды», обладавшего нулевыми полномочиями, им не было никакого дела, но из уважения к Жданову-старшему и его переживаниям все сделали вид, что встреча с ним имела смысл.
— Знаменитый пушкарёвский жених… — ухмыльнулся Воропаев. — Ну что ж, поглядим… Посмотрим.
Смотреть, как выяснилось, было решительно не на что. Перед ними предстал совершенно нелепый тощий паренёк в очках, прикупивший на средства «Никамоды» недешёвое пальто и пристойный костюм. Одежда эта не сделала его более значительным или менее комичным. В Пушкарёвой, несмотря на её внешний вид, всегда чувствовались и сила, и стержень. Зорькин же казался мягкотелым и неубедительным. Если кто и заправлял всем в этом дуэте, это точно был не он. А Жданов ещё боялся его влияния на Пушкарёву… Родился ли вообще человек, способный повлиять на эту Железную Кнопку?..
— А что же сама госпожа Пушкарёва не удостоит нас своим вниманием? — полюбопытствовал Александр, когда Зорькин представился её доверенным лицом. — Ну, хотя бы в формате телефонного разговора. Раз уж она неверно оформила доверенность.
— Она не в Москве и очень занята. В её отсутствие все необходимые документы могу подписать я, и…
— Уважаемый Николай Антонович, — прервал его Язловский, — вынужден вам сообщить, что вас ввели в заблуждение. У вас нет полномочий, чтобы подписывать такие бумаги.
— Меня не могли ввести в заблуждение, — Зорькин занервничал. — Катя, она…
— Прошу прощения, конечно, госпожа Пушкарёва заблуждалась сама, — исправился юрист. — Экономисту это простительно.
— Да всё она знала, — подала голос Кира. — Просто не хочет компанию отдавать.
— Я согласен с сестрой, — кивнул Воропаев. — Создаётся впечатление, что госпожа Пушкарёва сделала это намеренно.
— И что вы хотите, чтобы я ответил? — довольно дерзко спросил Зорькин.
— Так, молодой человек, — Воропаев повысил голос, — я хочу, чтобы вы взяли свою трубку и позвонили Пушкарёвой сами. Я готов ждать, ежели услышу какие-нибудь конкретные обещания от неё самой.
— Саша, — мягко остановил его Павел. — Извините, Николай Антоныч, но, надеюсь, вам понятно наше состояние. Итак, каковы будут ваши предложения?
— Екатерина Валерьевна звонит мне в офис каждый день…
— В офис? — хмыкнул Александр. — Вы хотели сказать, в свою квартиру?
Кира усмехнулась.
— …Единственное, что я могу обещать — что я узнаю, когда она прилетает в Москву. Завтра я вам позвоню и сообщу всю полученную мной информацию.
— Ну что ж… До завтра, Николай Антоныч, — мрачно произнёс Павел. — Будем ждать. На сегодня все свободны.
Александру происходящее нравилось всё меньше. С одной стороны, он оставался в выигрыше: доверенности на Андрея де-факто не существовало, Пушкарёва была обязана оформить новую по всем правилам, и это открывало прекрасную возможность для манёвра. С другой, открывало ли?.. Он знал, что Пушкарёва улетела в Египет работать, причём по инициативе Виноградовой, но… Кто мешает ей по окончании трудов праведных отправиться не в Москву, а в одну из офшорных зон? Они, конечно, допустили серьёзную ошибку. Отпустили мышку с миром, не отдав документы на проверку квалифицированным юристам. Всё Ждановы и их милосердие… Да и он тоже хорош, молча позволил им сглупить.
Вынырнув из своих размышлений, он заметил, что Кира и Маргарита под ручку удалялись из конференц-зала. Немедленно призвать Пушкарёву словно джинна он не мог и потому решил повлиять хоть на что-нибудь в этом перевёрнутом мире. Пошёл за ними и уже у кабинета сестры отозвал Жданову в сторонку.
— Маргарита, на пару слов…
— Что такое, Саша? — нахмурилась она, когда они отошли в более или менее тихое место.
— У меня к вам убедительная просьба… — Он старался звучать учтиво, хотя уровень раздражения поднялся, по ощущениям, до бровей. — Не капайте на мозги моей сестре.
— Ты о чём? — Маргарита вытаращила глаза в деланном недоумении, но он не поверил ей ни на секунду.
— Не притворяйтесь, мы же всё-таки не чужие люди, правда? Ваш талант манипулятора мне хорошо знаком. Кира сейчас в очень уязвимом состоянии и будет цепляться за любую надежду, хотя ей давно пора было расстаться с Андреем. Избавьте её от своих советов. Она в состоянии принимать самостоятельные решения, причём вполне здравые. Потому и отменила свадьбу с вашим сыном.
— Саша…
— У меня нет времени выслушивать ваши аргументы, Марго. Я надеюсь, что вы меня поняли.
Он поспешил поскорее убраться из «Зималетто», лишь бы не видеть опостылевшие лица несостоявшихся родственников. Маргарита делала честные глаза, а сама — Воропаев знал точно — собиралась внушить Кире, чтобы та ждала, прощала и терпела. Сколько можно было носиться со своим единственным чадом? И ведь из них двоих именно Андрей был старшим, но Ждановы всегда воспринимали крестника как взрослого и зрелого мужчину, а родного сына — как порывистого несмышлёныша, едва ли несущего ответственность за свои поступки. Особенно этим страдала Маргарита.
— Скорее бы вернулась Пушкарёва… — пробормотал Александр, сев за руль своего внедорожника.
Если бы осенью ему сказали, что однажды она ему так понадобится, он рассмеялся бы. А теперь только она могла помочь ему поставить зарвавшееся семейство на место. И если завтра от неё не будет вестей, он позвонит Виноградовой, хотя вмешивать её не хотелось. Тянуть с этим дальше было нельзя — несмотря ни на что, его беспокоил нездоровый вид Павла. Конечно, проще всего было просто сказать ему, что Пушкарёва работает с Юлианой, но кто знает, как она отреагирует? Если бы она оформила доверенность корректно, он рисковал бы только личными перспективами, но теперь на кону была их компания, и резких движений лучше было не совершать.
А Катя этим вечером почти наслаждалась жизнью. С переменным успехом, потому что свыкаться с новым обликом и новым отношением к себе было сложно и странно. Больше всего она радовалась тому, как теперь выглядели её волосы: с мышиными косичками было покончено, на смену им пришли объёмные локоны. Стилист подобрал для неё неброский макияж, а Юлиана настояла, чтобы она надела чёрный вечерний комбинезон с декольте — очень уж глубоким, по мнению Кати. Вечером она забежала в свой номер, чтобы прихорошиться перед вечеринкой в честь отъезда Оксаны, и не могла перестать рассматривать своё отражение в зеркале. Пузырь беспечности и лёгкости проткнул Зорькин — дотянулся через многие тысячи километров. Чёрт бы побрал эти телефоны!
— Послушай, Пушкарёва, — он говорил вполголоса, торопливо, — когда ты приедешь, меня уже похоронят. Они грозятся натравить на нас своих адвокатов. Ты что, не понимаешь? Без твоей подписи все документы по передаче «Зималетто» недействительны. Пойми, пожалуйста, что ты по-прежнему олигарх!
— Значит, адвокатов? — Катя закусила удила. — А ты сказал им, где я? Или, может, Александр проболтался?
— Конечно, нет.
— Хорошо. Коля, я при всём желании не могу сейчас приехать. Я обещала Юлиане и не могу её подвести.
— Да понимаю я, Пушкарёва, только и делаю, что понимаю! Я ж не по своей прихоти тебя дёргаю! Совет директоров бесится, Воропаев меня чуть не сожрал, а Жданов вообще с ума сходит. Им всем нужна исключительно ты!
— Ничего, — проявила хладнокровие Катя. — Я приеду не раньше, чем через неделю. Ничего, пришло время им понять, что нужно уважать не только свои интересы, но и чужие. Так и передай!
— Хорошо, передам, — убито произнёс Коля.
Юлиана, услышав от Кати новости из Москвы, сразу предложила ей вернуться, но Катя отказалась.
— Пока шоу не закончится, я никуда не полечу, — пообещала она Виноградовой.
— А ты уверена, что сможешь нормально работать?
— Это мои личные проблемы, они никак не повлияют на работу.
— Ну что ж, хорошо… Но имей в виду, что я легко тебя отпущу, если что.
На работу личные проблемы действительно не влияли, а вот на отдых — ещё как. Послушав для вида речи Михаила и посмеявшись чьим-то шуткам, Катя снова стояла на палубе теплохода одна и смотрела на чёрную воду, в которой плескались отблески огней вечеринки, устроенной для Фёдоровой. «Жданов вообще с ума сходит». Слова лучшего друга въелись в кожу, отравили кровь и разум, разбередили нервы. Что это значит? Сходит с ума — от чего? От страха за компанию, утраты своего положения или?.. Продолжать было страшно, но так приятно было на миг допустить дурацкую мысль о том, что Андрей сейчас тосковал по ней хоть на сотую долю так же сильно, как она — по нему.
— Катя, вы сегодня очень красивая. Только очень грустная, — заметил Борщёв, незаметно подошедший к ней с двумя авторскими коктейлями в руках.
— Вам показалось.
Она попробовала коктейль, согласилась потанцевать. Надолго её не хватило; она вдруг явственно услышала крик Андрея, эхом расходящийся по воде.
— КАТЯ!..
Она инстинктивно сбежала на нижнюю палубу, как будто хотела увидеть его отражение в черноте моря. Вглядывалась в ночь и пыталась снова настроиться на его голос, хотя понимала, что всё это иррациональная ерунда, просто причуды психики.
Михаил снова пригласил её на танец, и она зачем-то снова согласилась. Как назло, заиграла та самая песня Дубцовой.
— Вам нравится эта музыка? — спросил он.
— Нравится, только…
— Только что?
— Связана с… событиями и людьми… некоторыми…
— Неприятные воспоминания?
— Нет.
Какое ему до этого дело? Почему он в это влезал? Она отошла к барной стойке. Михаил, наверное, был порядочным и хорошим парнем, если такие вообще существуют, но… Она злилась сейчас на весь мир, на него, такого заботливого и предупредительного, а больше всего — на саму себя. Зачем, зачем она улетела, не поговорив с Андреем по-человечески? Ведь неважно, как он с ней поступил, разве она не испытывала потребность закончить их историю, закончить… светло, а не оборвать?! Всё этот Воропаев, которому всегда больше всех надо. Отпустить её просто так — эта задача была для него непосильной. Нужно было прийти в её каморку, прочесть открытку, заставить отдать злосчастный пакет… Господи, почему и Кира, и он настолько её ненавидели, даже не зная об их с Андреем отношениях, до всего, что произошло, с самого начала?
— Катя, ты очень сухо ведёшь себя с Мишей, — ворвалась в её мысленный монолог немного пьяненькая Юлиана. — А ведь ты ему явно нравишься!
Потом они отправились на свидание — первое настоящее свидание в Катиной жизни. Гуляли, катались на коньках на закрытом катке, перешли на «ты»… Миша попросил её быть рядом.
— Понимаешь, Москва для меня чужой город, и мне хочется, чтобы у меня там был хоть один близкий человек.
— Поздно уже, — уклончиво ответила Катя. — Я хочу вернуться в отель.
На прощание он поцеловал её в щёку. Наконец-то оставшись одна, она снова подошла к зеркалу — нужно было привыкнуть к новой себе. И вдруг увидела за спиной Андрея. Так, словно он сидел на её кровати. Да что с ней сегодня такое?..
Она не спала всю ночь, а утром позвонила Коле домой.
— Пушкарёва, ты чего?.. — заспанно проговорил Зорькин.
— Знаешь, я тут подумала…
Она и сама не знала, что подумала, но всё-таки собралась с духом и продолжила:
— Ты же сегодня опять в этот корпоративный террариум, да? Возьми для меня личный номер Воропаева. Я позвоню ему, когда буду готова. Объясню ситуацию… Я… Я почему-то боюсь, Коля.
— И правильно боишься, Пушкарёва! Они все готовы мне голову откусить.
— Я не их боюсь, а за Андрея. Как бы он не наделал глупостей…
— Так позвонила бы ему, делов-то.
— Нет! — воскликнула Катя. — Нет. Говорить с ним сейчас, пока я в Египте, не имеет смысла. Да и вообще… не имеет. В общем, сделай, как я прошу. Днём я позвоню, продиктуешь мне номер.
— Ладно, сделаю.
Этим пятничным утром совет директоров снова собрался в усечённом составе. Даже в более усечённом, чем обычно — Андрей опаздывал. Очень скоро выяснилось, что он не просыхал с ночи. В конференц-зал он вошёл нетрезвый, в несвежем костюме и с небритой физиономией. Александру стало необъяснимо стыдно перед юристом, третий день подряд вынужденным наблюдать этот цирк. Кира сидела, прикрыв глаза рукой.
Когда в дверях снова появился Зорькин, Воропаев не удержался от комментария:
— Ну что, второй круг ада?.. Какие новости, уважаемый?
— Ну, в общем-то, никаких. Катя по-прежнему не в Москве, но скоро вернётся.
— Мы что, снова зря собрались? — осведомился Жданов-старший.
— Господин Зорькин, — невозмутимо обратился к нему Язловский. — Вы должны понимать, чего именно мы хотим — остановить судебный процесс между «Никамодой» и «Зималетто». Без подписи госпожи Пушкарёвой это невозможно, а время поджимает.
— А может, им это только на руку? — предположил Александр. — В их интересах дождаться конца этого процесса. Тогда «Зималетто» обретёт нового владельца.
— Послушайте, вы на что намекаете? — нервно улыбнулся Зорькин. — Да ваша фирма Екатерине сто лет не нужна.
— Хотелось бы услышать это от неё, — вмешался Павел.
— Услышите. Она попросила меня взять для неё номер телефона господина Воропаева и сказала, что обязательно ему позвонит, как только найдёт свободное время.
Андрей, допивавший вторую бутылку минералки, поперхнулся и громко закашлялся.
— Боже мой, неужели? — с сарказмом воскликнул Александр. — Друзья, я избран самой судьбою. Андрюш, только не плачь от зависти. Я непременно передам от тебя пламенный привет. Что ж… — он достал из внутреннего кармана пиджака визитку и протянул Зорькину. — Буду счастлив пообщаться с Катериной Валерьевной.
— Мы вас больше не задерживаем, — неприветливо произнёс Жданов-старший. Зорькин тут же ретировался. — Саша, будь добр, как поговоришь с Пушкарёвой, сразу позвони мне. В любое время дня и ночи.
— Разумеется, Пал Олегыч.