тело каждого человека цельно, душа — нет (1/2)
Узнав от Юлианы, что Воропаев соизволит выпустить её из квартиры, потому что они срочно улетают в Египет, Катя испытала, пожалуй, первую положительную эмоцию за весь день. Наедине со своими мыслями, без возможности занять себя делом она коротала время, разглядывая удивительно светлую гостиную Александра. Отчаянно хотелось сосредоточиться хоть на чём-нибудь, лишь бы не прокручивать в голове все связанные с Андреем воспоминания, не думать мучительно о том, что они уже никогда не поговорят открыто, не попрощаются друг с другом, не расстанутся по-человечески. Да и зачем? Разве у них что-то было? Что такое две ночи, тем более для Андрея Жданова?
— Господи, почему нельзя просто стереть всё это из памяти… — пробормотала Катя, со вздохом поднялась с дивана и подошла к камину — непонятно, декоративному или настоящему. Она в них не разбиралась, да и не он её заинтересовал, а всё, что стояло на каминной полке. Фотографии в рамках. Александр, Кира и Кристина, обнимающиеся и смеющиеся. Искренне хохочущий Воропаев — зрелище крайне странное. Кате показалось, что на карточках не было никого, кроме этой троицы, но потом заметила единственную, на которой были запечатлены, по всей видимости, Воропаевы-старшие. Юрий Александрович, чьи черты определённо унаследовал сын, и его жена, миловидная женщина с добрым лицом и светло-русыми волосами.
На журнальном столике под свежим номером «Ведомостей» лежала изрядно потрёпанная книга — «Степной волк» Германа Гессе. В оригинале. Александр знал немецкий?.. Катя помнила, что высшее образование он получил не где-нибудь, а в Гарварде. Надо думать, в университетах Лиги плюща преподают не один иностранный. Из чего, интересно, состоят его вечера, кроме свиданий с роскошными женщинами и встреч с сёстрами, вряд ли частых? Он всегда создавал впечатление человека самодостаточного, даже слишком — так что, наверное, ему достаточно общества себя любимого.
Катя вдруг в полной мере ощутила свою усталость — накатила новая волна слабости. Еле добрела до дивана, позволила себе прилечь и сразу провалилась в тяжёлую дрёму. Обычно она спала очень чутко, но в этот раз не услышала даже громкий звук открываемого дверного замка.
— Просыпайтесь, Катерина Валерьевна.
Она вздрогнула и мгновенно проснулась. Не сразу сообразила, где находится. Лицо её было мокрым от слёз — ей снился Андрей.
— Я… — она растерянно потёрла лоб, не глядя на Воропаева. — Что вам от меня нужно?
— Могу сказать, что мне определённо не нужно — чтобы вы устраивали сиесту на моём диване, — хмыкнул Александр и сбросил пальто. — Пушкарёва, у вас как с давлением? А то впечатление, что семьдесят на двадцать — ваша рабочая норма.
Она пожала плечами. Какое ему-то дело до её давления?
— Я пойду, мне срочно нужно домой, — вспомнила Катя и резко встала, тут же сев обратно — голова немилосердно закружилась.
— Сидите, не то занесёт так, что вывалитесь из окна, — предостерёг Воропаев. — Я отвезу вас домой, но сначала сварю нам крепкий кофе. Без него вы нежизнеспособны.
— Да я обычно чай…
— На чайную церемонию времени нет, а на двойной эспрессо — вполне.
Через несколько минут он принёс ей ароматный чёрный кофе в маленькой чашечке. Катя не сразу приняла её из его рук — сомневалась.
— Травить вас нет совершенно никакого резона, — озвучил очевидное Александр. — Ну, умрёте вы, и кому тогда достанется «Зималетто»? Родителям или вашему с Клочковой жениху? Нам эти сложности ни к чему.
Катя понимала, что он прав, да и кофе слишком манил и щекотал рецепторы, пах жизнью и энергией. Она выпила его за несколько глотков.
— Спасибо.
— Теперь одевайтесь, и поедем.
Катя смотрела на него во все глаза. Он не то чтобы разговаривал с ней уважительно, но определённо не излучал привычную неприязнь. Его интонации напомнили ей о нескольких особенно строгих университетских преподавателях, никогда не выходивших за рамки формального общения со студентами.
Она забралась в его авто совершенно обескураженная, в полном недоумении. Ясно было одно — у него был свой интерес, который он пока не раскрыл.
— Я могла бы и сама доехать, — почти сварливо заметила она, когда он сел за руль.
— Катерина Валерьевна, по шкале от одного до десяти… насколько вы себя не уважаете?
— Простите?..
— Я заманил вас к себе в квартиру, воспользовавшись вашей слабостью. Вынудил вас провести там несколько часов против вашей воли. Приехал, чтобы доставить вас домой, и вместо того, чтобы отнестись к этому как к должному, вы говорите, что могли бы доехать и сами? Да вы требовать должны, чтобы я домчал вас не то что домой, а до аэропорта.
Она выводила его из себя и шокировала. Ему ещё не попадались такие экземпляры. И ведь когда дело касалось Андрея и их махинаций, она словно по щелчку превращалась в кремень, защищалась и нападала, но зато во всём остальном была образцовой терпилой.
— Чего вы от меня хотите, Александр Юрич?
— Чтобы вы ответили на мой вопрос, для начала. Очень не люблю, когда меня не слушаются.
— А я не ваша подчинённая, чтобы вас слушаться, — вспылила Катя. — Вынуждена вам напомнить, что ситуация скорее обратная.
— Неплохо, — хмыкнул Воропаев. — Вы небезнадёжны.
Некоторое время они ехали по серой Тверской в молчании.
— У меня к вам исключительно деловое предложение, на которое вы, конечно же, не согласитесь. Во всяком случае, сегодня, — убеждённо проговорил Александр, заранее принимая своё поражение. — Но зато вам будет о чём подумать в Египте.
— Тогда не тяните, потому что у меня нет никаких сил на ваши любимые драматические паузы.
Александр ухмыльнулся почти довольно.
— Уважаю женщин, ценящих время. Так вот, Катерина… Я пришёл к выводу, что наши с вами интересы пересекаются. И вы, и я хотим наказать Андрея Жданова.
Катя фыркнула.
— Я понимаю, что вы человек влиятельный, но даже у вас вряд ли есть миелофон, чтобы с такой уверенностью заявлять, чего хочу я. Если угодно, я хочу одного: никогда больше не видеть никого из членов совета директоров. Включая вас.
— Ну, это утопия, — беззаботно произнёс Александр. — Москва маленькая, светская Москва — и того меньше. Вы неизбежно будете видеть наши милые лица на всевозможных тусовках, тем более работая с Виноградовой. Или скажете, вы этого не понимали, когда соглашались попробовать себя в пиаре?
Катя, конечно, уже лелеяла мечту повстречать Андрея на одной из вечеринок, причём выглядеть при этом совсем иначе. Банальные девичьи фантазии, но ведь она и не была исключительно калькулятором с продвинутым набором функций.
— Молчите? Значит, я попал в точку. Думаю, я не ошибусь, предположив, что сейчас вы как никогда хотите измениться и внешне, и внутренне. Продемонстрировать несчастному, что он потерял. Женщины, даже такие умные, как вы, устроены одинаково.
Катя продолжала хранить молчание — признавать его правоту по-детски не хотелось, но и врать тоже. К сожалению, он всегда считывал её ложь.
— Я предлагаю вам взаимовыгодную сделку, Катерина Валерьевна. Юлиана явно возьмёт вас в оборот, пока вы будете в Египте, и это будет как нельзя кстати.
— Возьмёт в оборот? — не поняла Катя.
— Ну, вы же не собираетесь до конца дней своих ходить в одежде из золотого фонда музея Мосфильма? — он покосился на её невзрачное пальтецо.
Ей было обидно. Не так, как в тот день, когда он высмеял её неудачное преображение, но ничего приятного в его словах не было. Показывать это она не собиралась.
— В чём суть сделки? Вы до сих пор ничего не сказали.
— Мы с вами сыграем в отношения. Так, что все поверят.
Катя расхохоталась от неожиданности.
— Смейтесь, смейтесь, — снисходительно сказал Воропаев. — А вот Андрюше будет не до смеха.
— Вам-то это зачем? Неужели вы настолько его ненавидите, что готовы терпеть меня? — отсмеявшись, спросила Катя. — Нет, это какой-то бред…
— Мне мало забрать у него компанию, — в низком голосе было столько тихой ярости, что Кате стало не по себе. Воропаев редко позволял эмоциям прорываться наружу, тем более при посторонних. — Я хочу забрать у него всё. Вы получите возможность грандиозно отомстить, но не только. Приведя себя в порядок и получив официальный статус моей женщины, вы обретёте совершенно другой уровень жизни и чувство защиты. Потому что, уверяю вас, над женщинами Александра Воропаева ещё никто не потешался.
— По-прежнему не понимаю ваших мотивов.
— Вы оформите доверенность на управление «Никамодой» на моё имя.
— Чтобы вы просто продали «Зималетто»? Никогда.
— Зачем же? Мои планы изменились, Катерина. На сегодняшнем собрании Павел усомнился в моих способностях управленца, и я всерьёз разозлился. Мне опостылела гегемония Ждановых, от которой страдал ещё мой отец. Нет, продавать компанию я не собираюсь. Я хочу самолично вытащить её из болота, в котором она оказалась по вашей с Андреем милости. Хотите — укажите условие о сохранении «Зималетто» в доверенности, мне до этого дела нет. Вы мне — доверенность, я вам — статус.
Катя пыталась осмыслить порождения воспалённого ума озлобленного Воропаева, но у неё не получалось. Мозг от всех потрясений просто выдохся.
— Кстати, дополнительный бонус, — как ни в чём не бывало продолжал Александр, — заключается в том, что я не собираюсь обсуждать вас за вашей спиной. Ни с кем, даже с сёстрами. И Кира, и Кристина будут убеждены, что у нас всё серьёзно.
Они приехали во двор Кати на Соколе, и Воропаев заглушил двигатель.