секунду назад оборвали все нити (2/2)
— Подождите. Что значит пешком? Андрюша, это совершенно не входило в мои планы!
— Насколько я понимаю, теперь все в курсе?.. — раздражённо осведомился Жданов-старший.
— Да, — потерянно кивнула Кристина. Александру стало её жаль.
— Давайте продолжим собрание. Нам предстоит избрать нового президента.
— Подождите… Ну как же, ну у нас же есть президент — Андрюша, — Кристина указала на хмурого Андрея, напоминавшего алкоголика, только что вышедшего из тяжёлого запоя. — Давайте уж мы подумаем, где нам найти деньги!
— Очень разумное предложение, — улыбнулся ей Павел, прохаживаясь по залу. — Итак, я внимательно изучил отчёт и хочу сделать заявление…
— …о передаче компании «Зималетто» господину Воропаеву! — провозгласил Малиновский и зааплодировал.
— Роман Дмитрич, вы можете сдерживать свои порывы? Я действительно хотел это сделать, у меня была такая мысль.
— Благодарю покорно, — отозвался Александр. — Год назад я пошёл бы на этот шаг, но теперь, когда от компании остались рожки да ножки, увольте. Я не птица феникс и из пепла возрождаться не умею.
— Да с компанией всё в порядке, — зло произнёс Андрей. — Просто скажи, что не тянешь, и всё. И нечего строить тут из себя мать Терезу.
— Вы закончили? — поинтересовался Павел. — Благодарю. Да, я действительно хотел предложить кандидатуру господина Воропаева. И я думаю, что со мной все согласились бы.
— Только не я, — не сдержался Александр.
— Я и сам отказался от этой мысли, — согласился с ним Павел, глядя ему прямо в глаза, и это уязвило Воропаева вопреки его искреннему нежеланию вставать у руля. Неистребимый дух противоречия побуждал его вступить в спор и заявить свои права на президентское кресло. — Я думаю, в нынешнем положении Саша мог бы наломать много дров, и тогда мы точно потеряли бы компанию.
— Вы простите меня, Пал Олегыч, — поправляя ворот рубашки, возразил ему Александр. — Но таких дров, которые наломал Андрей, не наломал бы даже Милко, то есть человек, который абсолютно не смыслит в бизнесе. А я предупреждал вас ещё осенью, но вы меня не послушали. Зато теперь мы имеем то, что имеем.
— Я хочу извиниться и за Андрея, который допустил эту ситуацию, и за себя, за то, что не прислушался к словам Александра. Вместо того чтобы единолично принять решение и назначить опытного Воропаева, я согласился на голосование, в результате которого победил неопытный, горячий Андрей Жданов. Это моя ошибка, я должен её исправить. Поэтому с сегодняшнего дня руководство компанией я беру на себя.
— Я же знал, ну! — Милко обрадованно хлопнул по столу. — Я же знал, я же чувствовал! Я чувствовал, что есть бог на свете! — он вскочил и от избытка чувств чмокнул Жданова-старшего в щёку.
Когда он одарил объятиями всех, кто готов был их принять, и наконец-то унялся, Павел продолжил:
— Я приступаю к этим обязанностям временно, и когда дела наши придут в какой-то порядок, совет изберёт нового президента. Думаю, вы меня поддержите.
— Я думаю, это лучшее решение, дядьки и тётьки, — глубокомысленно заметила Кристина.
Остальные приближённые промолчали. У каждого на уме было своё. Александр был раздосадован тем, что Павел при всех высказал сомнения в его компетентности. Жданов и Малиновский оплакивали всё, что потеряли. Кира думала о том, что всё это означало для их с Андреем отношений. Маргарита переживала о муже, снова взвалившем на себя непосильную ношу.
— Прервёмся на обед, — предложил Павел, и все вздохнули с облегчением, хотя аппетита ни у кого не было.
Воропаев поспешил подойти к Кире и увести её в каморку Пушкарёвой, пока Андрей вполголоса переговаривался с Романом.
— Вам всем что, мёдом здесь помазано? — спросила она, когда он привёл её в бывшую обитель владелицы «Зималетто».
— Видишь пакет?
— Вижу, и что?
— Возьми его, и пойдём к тебе, да побыстрее.
Кира неохотно повиновалась. Закрыв дверь своего кабинета на ключ, она повернулась к брату.
— Ну?
Это был редкий для него момент сомнения в своём решении. Он взглянул на Киру, на её серое от усталости лицо и хрупкий силуэт и заранее возненавидел себя за свою жестокость, но всё равно не видел другого выхода. Вправлять вывих тоже больно, но необходимо, ведь так?
— Кирюш… — необычайно ласково сказал Александр. — Содержимое этого пакета напрямую касается тебя, поэтому тебе придётся его изучить.
— Меня? Это же пушкарёвское добро.
— «Зималетто» формально тоже пушкарёвское добро, но это же не значит, что мы ни при чём? — усмехнулся Воропаев. Достал из пакета смятые листы с копией творения Малиновского и протянул их сестре. — Прочти это.
Она смотрела на него затравленно, испуганно — чувствовала, что за его нежным «Кирюш» стояло что-то страшное, потому что дождаться от него ласки было ой как непросто. Взяла невзрачные бумажки и начала читать, пока он стоял у окна и изучал ничем не примечательный пейзаж, не к месту вспомнив, что сегодня его день рождения. Отставка Андрея была неплохим подарком, но к нему прилагались брезгливое послевкусие от всех ждановских дел, боль за Киру и необходимость спасать всё, что досталось им каторжным трудом старшего поколения. Да ещё и эта Пушкарёва, ожидавшая его в квартире. Что он намеревался с ней делать? Воропаев и сам пока не знал. Но он обязательно придумает, как поступить с этой мышкой, оказавшейся самым страшным оборотнем из всех, которых он встречал на своём пути. А повидал он немало.
— Саша… — Внутренности его скрутило от того, каким ломким и неживым стал её голос. — Саша, что это такое?..
Он собрал волю в кулак и включил жёсткий тон.
— Это, сестра, хитроумный план Жданова и Малиновского. Подсказать, кто автор, а кто исполнитель, или сама догадалась?
— Я не понимаю… Что это такое?
Терпение его истончалось.
— Кира, соберись, пожалуйста, — потребовал Александр. — Ты девочка большая и сильная. Твой любимый Андрей спал с Пушкарёвой, чтобы запудрить ей мозги и держать на коротком поводке. Признаться, я его недооценивал, — почти с уважением добавил Воропаев, не поворачиваясь к сестре, чтобы не видеть её несчастные глаза.
— Спал с Пушкарёвой? — повторила она. — Да нет… Нет, это Ромкин розыгрыш. Ты же знаешь, каким идиотом он может быть. Андрей, он… Нет! Андрей, он… Он такой…
— Какой? — он всё-таки оторвался от созерцания Москвы, подошёл к её столу и наклонился к ней, уже давящейся слезами и шмыгающей носом. — Ну какой он? «Такой…» — передразнил он её. — Обычный завравшийся трус. Ради денег, Кира, спят и не с такими.
— Да он не мог, он… Он привык к другим женщинам… Совсем другим, Саша.
— А что такого ужасного, в сущности, в этой Пушкарёвой? — ухмыльнулся Александр. — Бабкины вещи? Ну так он их снял, как ты думаешь?
— Прекрати! — закричала Кира. — Я не хочу об этом даже думать, я не могу допустить даже мысль о том, что…
— А ты допусти, Кира. Допусти. И открытки почитай. Мне и одной хватило, но, думаю, они все хороши. Почерк благоверного узнаешь, надеюсь?
Кира вопреки своей воле послушалась брата и принялась выуживать из огромного пакета многочисленные открытки и плюшевые игрушки. Она как зачарованная, до рези в красных глазах вчитывалась в содержание по-мещански пошлых открыток. Такие обычно продавались в газетных киосках.
— «Я готов на всё, чтобы ты была со мной. Ты, а не Кира — женщина моей жизни. Хорошо, что я это вовремя понял. Свадьбы не будет, я её отменю. Потому что мне надоело врать Кире, тебе, а главное, себе. Ты перевернула мою жизнь, изменила её. Благодаря тебе я стал другим человеком. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что способен любить так сильно. Тебя любить, Катя. Только тебя», — самые ужасные, бьющие наотмашь строки Кира зачитала вслух, захлёбываясь сдерживаемыми рыданиями. — Это… Это что?.. Он это всерьёз, а?.. Он же не мог…
— Гаданием, кажется, занимается твоя секретарша, никак не я. Мы не имеем ни малейшего понятия, что мог, а что не мог Андрюша Жданов. Может, внушил себе, что и вправду влюбился, — развёл руками Воропаев. — Надеюсь, теперь тебе хватит ума расстаться с этим подлецом, Кира. Очень на это надеюсь, потому что утирать твои сопли вечно я не намерен. Подожди-ка, мобильный жужжит… — он вытащил телефон из кармана пиджака. — Виноградова. Странно… Прости, я тебя оставлю.
Кира его даже не слышала — всё читала не укладывающиеся в голове строки, лихорадочно шевеля губами.
Выйдя из кабинета сестры и предсказуемо наткнувшись на гревшую уши Клочкову, Александр приказал ей весь день не отходить от Киры и ответил на звонок.
— Да, Юлиана.
— Воропаев, — было понятно, что пиарщица в гневе, — ты там совсем тронулся на почве собственного могущества? Мне Катенька позарез нужна, а я узнаю́, что она почему-то заперта в твоей квартире на Тверской!
— А Катенька сегодня всем нужна, и каждому — позарез. И могущество моё меркнет в сравнении с её, как ни прискорбно это признавать.
— Значит, так, Сашенька, — напирала Юлиана, — нам с ней через несколько часов вылетать в Египет, и если ты сейчас же не вызволишь её и не доставишь домой, чтобы она собрала вещи, я вспомню о своих связях в МЧС и с большим удовольствием выломаю дверь твоего жилища. У меня сроки горят!
— Не мельтеши, ради всего святого, — вздохнул Воропаев. — Вызволю и доставлю, так и быть. Даже, пожалуй, подброшу до аэропорта… — он направился к лифтам, на ходу обдумывая свои дальнейшие действия. — Тебе повезло. Сегодня я добрее обычного.
Воропаев нажал на «отбой» и ударил по кнопке вызова лифта. Возвращаться на собрание нужды не было — сейчас его интересы простирались далеко за пределы этого здания.