Часть 17 (2/2)

Внезапно, Ши Цинсюань прозрел. Он медленно опустил взгляд на медальон в своих раскрытых ладонях. Ответ был очевиднее самых простых вещей.

— Ты правда думал, что если напомнишь мне о Ши Уду я смогу уйти, не обернувшись? — его слова отозвались в чёрном проходе пещеры тихим эхом. Несколько секунд Цинсюань смотрел на медальон в задумчивости, словно никак не мог решить, надеть его или нет. Так и не решив, что с ним делать, Цинсюань медленно встал с колен и, наконец, обернулся.

Стоя под защитой камней представляющих из себя вход в заколдованную пещеру, Цинсюань видел как неистово сражался Черновод. На его глазах он разрубил своим огненным мечом чёрный демонический клинок пополам, и тот тут же превратился обратно в дым и медленно испарился. Перед Хэ Сюанем остался теперь только тигроголовый демон. На мгновение, небожителю даже показалось, что Черновод сейчас одолеет это чудовище и вернётся к нему. Его взгляд озарила надежда, но тут он увидел её.

Третий демон, о котором они оба забыли. По крайней мере Цинсюань забыл. Маленькая демонесса, явившаяся с двумя другими. Она всё это время неподвижно стояла в стороне от поля боя и не нападала. Сейчас же демонесса сдвинулась с места и направилась в сторону Черновода. Сердце Цинсюаня тут же пронзила тревога. Он сделал было шаг вперед, но остановился.

— И всё-таки ты не прав, — заговорил он, рукой смахивая с лица мокрые дорожки. Его взгляд был направлен на маленькую девочку во всём белом. Цинсюань не знал, что она задумала, в руках у неё не было никакого оружия, и тем не менее, вид у нее был зловещий. Тут она подняла перед собой свои бледные как у призрака руки, и протянула их к ничего не замечающему Черноводу. — Я либо безумец, — пробормотал небожитель, в страхе смотря то на демонессу, то на Черновода, наносящего череду ужасных ударов по серебряному клинку тигроголового демона.

— Либо исключительный дурак, — прибавил он, после того как сорвался с места.

Ши Цинсюань бежал, в одной руке сжимая медальон долголетия, а другой прикрывая лицо от бушующего ветра. Со смелостью и решительностью, которых небожитель сам от себя на ожидал, он успел схватить девочку лишь за мгновение до того, как та уже хотела прикоснуться своими маленькими, словно бы покрытыми инеем ручками к князю демонов. Стоило Цинсюаню ухватить её за шиворот и попытаться оттащить от Черновода, как та, с небывалой ловкостью вывернулась из его рук, но не оттолкнула, а напротив — прижалась к Цинсюаню, обхватив его руками за талию. Шокированный её странными действиями, небожитель хотел было отпихнуть девчонку от себя, как вдруг ощутил болезненный укол холода, в одно мгновение сковавший его тело. Чувство было такое, словно все его внутренности покрылись коркой льда. Цинсюань опустил взгляд и увидел устремлённое на него лицо маленькой демонессы. У неё были белые как снег глаза, а посиневшие губы были зашиты тонкой, искрящейся нитью.

Когда она отпустила его, Цинсюань мог только беспомощно наблюдать, как его тело лишается красок, превращаясь в сверкающий лёд. Небожитель поднял взгляд на Черновода, тот нанёс тигроголовому демону смертельный удар, и его ужасная голова отлетела в сторону, тут же затерявшись в снегах. Девочка же просто исчезла. Не в силах предотвратить свой исход Цинсюань не сводил со спины Черновода отчаянного взгляда, мысленно моля того обернуться. Холод сковал его язык, лишая возможности вымолвить хотя бы единственное слово. Бывший небесный чиновник чувствовал, как его руки болезненно немеют, но прежде чем их окончательно сковал лёд он, последним усилием прижал к своей груди медальон долголетия, который так и не решился надеть. Небожитель не жалел о том, что сделал, но очень жалел, что Черновод так и не обернулся. Слёзы, покатившиеся по его щекам были последним, что он ощутил.

Бездонные глаза Черновода вспыхивали золотом каждый раз когда его огненный меч наносил врагу удар за ударом. И в конечном итоге тигроголовый демон осознал, как сильно переоценил себя, или же его хозяин переоценил его, но это было уже не важно. Как бы там ни было, за попытку убить Черновода демон поплатился своей головой, а его тело просто растворилось в воздухе, словно тень под лучами солнца.

На мгновение, которое оказалось непростительно долгим, Хэ Сюань замер. Он даже не заметил как ветер стих, а небо потемнело, став серым с кроваво-красными прожилками. В наступившей тишине не было слышно ни звука. Черновод надеялся, что Цинсюань последовал его наказам и уже далеко отсюда, и все же не мог не обернуться, дабы бросить прощальный взгляд туда, где последний раз стоял небожитель.

Но когда он повернулся, то увидел ледяную статую, стоящую прямо перед ним и которой, определённо, не было там раньше. А самое страшное было то, что она в точности повторяла фигуру Цинсюаня. Огненный меч выпал из руки князя демонов, тут же потухнув и растворившись в снегу. Хэ Сюань не знал, чего хотел больше — отвернуться или продолжать смотреть в обращённое к нему с мольбой ледяное лицо небожителя. Одна рука Цинсюаня была с силой прижата к груди, сжимая медальон долголетия, ставший теперь простым куском льда. Его поза была так выразительна, словно говорила о последнем желании сохранить медальон во что бы то ни стало. Черновод долго стоял как заворожённый, пытаясь принять произошедшее. Тугой ком невысказанной боли перекрыл его горло, не позволяя из него вырваться ни звука. Наконец, взяв себя в руки, демон шагнул к неподвижной, холодной, лишённой жизни ледяной статуе небожителя.

— Цинсюань… — всё что смог выдавить из себя Черновод хриплым, надломленным голосом. Дрожащей рукой он прикоснулся к холодной щеке небожителя, и тут же ощутил под пальцами застывшие, словно хрустальные слезы. Демон смотрел на обращённого в лёд Ши Цинсюаня и пытался понять, в какой момент он это допустил. Он велел ему бежать, а теперь Цинсюань стоит перед ним, обращённый в статую.

Как? Почему? Зачем?

Вопросы наводнили голову князя демонов, словно стая ос, больно жалящих его сознание. Золотые огни потухли в глубине его чёрных глаз, в один миг превратив их в два бездонных колодца, на дне которых высохла вся жизнь.

— Я велел… — выдавил из себя Черновод, сдавленным голосом, — я велел тебе убегать…

Он смотрел в застывшие, словно бы стеклянные глаза Цинсюаня, и чем больше он смотрел, тем больнее ему становилось. Но и отвести взгляд Хэ Сюань не мог.

— Почему? — тихо вопросил он, чувствуя что говорить громче просто не в силах. Его вопрос был заранее обречён остаться без ответа, и всё же в голосе Черновода теплилась призрачная надежда, развеянная в то же мгновение. Он аккуратно взял обращённое в лёд лицо небожителя в свои ладони, тщетно пытаясь растопить его руками, что были едва ли теплее снега. Внезапно, в потухших глазах князя демонов вновь вспыхнуло пламя, оно было столь яростным и неукротимым, что казалось, способно было испепелить целый город. Черновод порывисто обнял ледяную статую, прижавшись лбом к голубовато-прозрачному лбу Цинсюаня.

— Нет! — прорычал Хэ Сюань сквозь сжатые зубы. — Нет, Цинсюань, я не для этого защищал тебя! — голос Черновода едва ли можно было назвать яростным, он был скорее сломленным и разбитым. А какой теперь прок от его ярости, если она не может растопить лёд и вернуть ему небожителя?

— Не для такого конца я помогал тебе и был рядом с тобой. Не для того я врал тебе и удерживал силой, причинял тебе боль и ненавидел тебя… — путаясь в собственных мыслях шептал ледяной статуе Черновод, даже не замечая собственных слёз, стекающих по холодным щекам небожителя. Хэ Сюань слегка отстранился от лица Цинсюаня, продолжающего неподвижно стоять и смотреть на него. И даже лёд не смог придать его стеклянным, застывшим в вечности глазам холодной ненависти. Несмотря на страх и боль они по-прежнему оставались мягкими и лишёнными всякой злобы. Это был всепрощающий взгляд, но Хэ Сюань предпочёл бы увидеть в нём неприязнь, или хотя бы обвинение, но видел лишь разбивающее его на осколки прощение.

— Когда-то я мечтал чтобы ты замолчал, но сейчас… — демон продолжал держаться за ледяную статую, словно пока он прикасался к ней, у него всё ещё был шанс спасти небожителя, пожертвовавшего жизнью ради него. — Я прошу тебя… нет! Я умоляю, Цинсюань, скажи мне хоть слово!

В отчаянии, Черновод прожигал ледяную статую глазами, словно надеялся, что пылающее в них пламя способно растопить лёд заперший небожителя в тюрьму. На одно короткое мгновение, Хэ Сюань позволил себе допустить мысль о том, что вновь потерял того, кого любил и боль, что пронзила его мертвое сердце была похожа на ту, которую он ощущал много веков назад, когда лишился всей своей семьи. Эта боль была глубокой и резала его изнутри словно ржавое лезвие. За время их знакомства, небожитель был для него и врагом, и навязанным другом, и объектом ненависти и желания, и наконец его любовью. Сейчас Цинсюань был для демона всем, и он тут же пожалел, что позволил себе даже всего на один миг представить, что небожитель уже мёртв. Слёзы хрустальными дорожками бежали по его бледным щекам, а Черновод даже не подозревал, что всё ещё способен на них. Его пальцы впились в плечи небожителя с такой силой, что казалось ледяная статуя вот-вот разлетится на части.

— Цинсюань, я знаю, ты меня слышишь, — вновь заговорил Хэ Сюань изо всех сил сдерживая самообладание и стараясь не поддаваться всепоглощающей боли, сдавивший ему грудь. — И я знаю, уверен, тебе самому есть, что сказать мне. По крайней мере ты обязан объяснить мне свой глупейший поступок!

С этими словами демон рывком прижался губами к ледяным и твёрдым губам Цинсюаня. Руки Черновода крепко, и при этом бережно обвили стан небожителя, как будто он был из плоти и крови. Хэ Сюань всем телом прильнул к превратившемуся в лёд Цинсюаню, направил всю свою духовную энергию прямо на него. Сила вытекала из демона подобно искрящемуся воздушному потоку, вливаясь в ледяную статую там, где его тело соприкасалось с ней. В ответ фигура небожителя засветилась мягким золотым светом. Чем больше Черновод отдавал свою духовную энергию, тем сильнее светился обращённый в лёд Цинсюань. Но сколько бы Хэ Сюань не отдавал, этого всё равно оказывалось мало. И в какой-то момент князь демонов почувствовал, что больше не может сжимать Цинсюаня в своих объятиях так же крепко, как держал изначально. Черновод ощущал, как силы покидают его с каждым мгновением пока его губы прижаты к губам ледяной статуи, но даже осознавая весь риск для себя самого, он и не думал отстраняться. Если демон не сможет спасти Цинсюаня, то не сможет и существовать без него. Вернее, попросту не захочет.

Когда бледная кожа Черновода стала цвета снега, лежавшего вокруг, замерзшая слезинка на лице небожителя блеснула, и скатилась по щеке вниз. Хэ Сюань не заметил этого, самозабвенно продолжая отдавать тому всё, что у него было. Он вливал в заледеневшего Цинсюаня весь тот огонь, что пылал у него внутри, но никогда не находил выхода, оставляя Черновода в глазах других — холодным и неприступным. Тем временем по ледяным щекам Цинсюаня скатилась ещё одна, ранее замерзшая слеза, а потом ещё одна и ещё. Сама статуя начала таять и больше не казалась полупрозрачной, напротив — она обретала цвет словно невидимый, но очень искусный художник придавал ей красок. И когда ослабевшие руки Черновода ощутили мягкость человеческого тела, князь демонов наконец открыл глаза и его взору предстало прекрасное лицо Цинсюаня. Небожитель смотрел на него всё с тем же выражением, с которым смотрела на демона ледяная статуя, но в следующий миг в глазах Цинсюаня вспыхнули искры жизни, они радостно плясали в его зелёных глазах, словно благодаря демона за то, что он зажег их вновь. Они и сказали Черноводу о том, что у него получилось. Он вернул небожителя к жизни и растопил сковавший его лёд, силой своих чувств. Они неподвижно стояли замерев в чудесном мгновении, в котором их губы оставались прижаты друг к другу. Цинсюань был первым, кто пошевелился, его рука, все ещё сжимающая медальон долголетия, медленно оторвалась от груди и легла на плечо Хэ Сюаня. Небожитель робким, но нежным движением скользнул ладонью по шее князя демонов и не спеша зарылся в его чёрные волосы. Словно хотел ощутить что-то живое и настоящее, после ужасных мгновений ледяной смерти. Хэ Сюань же вымученно прикрыл глаза, чувствуя как губы Цинсюаня слегка приоткрылись, негласно приглашая его прильнуть к ним новым поцелуем. Но у Хэ Сюаня больше не было сил ни держать небожителя, ни даже целовать его. Обессиленные и ослабевшие, они оба упали на снег.

— Хэ Сюань? — хриплым голосом воскликнул небожитель, смотря на неподвижно лежащего рядом с ним черноводного демона. Тот выглядел бледнее обычного и даже не попытался подать виду, что слышит его. Цинсюань заставил своё ослабевшее и непослушное тело приподняться и придвинуться ближе к Хэ Сюаню. Стоило небожителю прижать ладонь к щеке демона, как он тут же ощутил ее нездоровый, даже для демона, мертвенный холод.

— Ну же, Черновод, — с притворной обидой в голосе заговорил Цинсюань, — ты умолял меня поговорить с тобой, а теперь не слушаешь!

Небожитель только вернулся к жизни, но она отнюдь не казалась ему прекрасной. Хэ Сюань не должен был отдавать ему всего себя, чтобы вызволить из ледяных объятий смерти. Не ради этого он защитил его от проклятой, маленькой демонессы! Цинсюань должен был радоваться, что он жив, но вместо радости ощущал только горечь и страх.

Небожитель потряс Хэ Сюаня за плечи, но тот никак не отреагировал. В груди болезненно защемило, когда он вдруг осознал, что сейчас Черновод похож на мертвеца больше, чем когда-либо. У Цинсюаня опять навернулись слёзы, он не хотел чтобы этот злодей, в конечном итоге ставший его героем окончательно умер у него на руках. Он вообще не желал смерти Черноводу, но однажды это всё же случилось и вина за его гибель лежала не только на Ши Уду, но и на нём тоже. Сердце небожителя разрывалось на части от боли и несправедливости за Черновода который вновь умирал из-за него. И именно в этот момент Цинсюань остро осознал, что не может лишиться Хэ Сюаня, и не только из чувства долга, но и потому, что по настоящему нуждается в его черных с золотыми искрами глазах, в его сильных объятиях, в его защите и любви.

Цинсюань бросил на неподвижного демона сердитый, но мокрый от слез взгляд. В голове небожителя ярко вспыхнуло воспоминание когда Черновод сказал, что не собирался влюблять его в себя, а лишь хотел просто любить его. И сейчас Цинсюань был готов позволить демону всё что угодно, лишь бы он снова открыл глаза. Небожитель медленно склонился к безжизненному лицу Хэ Сюаня, мягко зарываясь пальцами в его длинные волосы и прошептал:

— Ты хотел знать, почему мне хватило глупости сделать то, что я сделал? Так вот почему…

С этими словами он нежно прижался губами к бледным как мел губам Хэ Сюаня.