Глава 19 Неожиданный альянс (1/2)

Невероятно, но жизнь эльфийки под горой кажется опять стала прежней! Иногда Сириэн казалось, что в ее мире случился какой-то странный откат, словно на нитях времён завязалась петля и зашвырнула ее в самое начало. Только теперь каждый день она ходила не к беременной королеве, а к беременной принцессе. Правда не лечить, а носить целебные отвары, но суть ведь от этого не меняется, верно?

Игнорируемые Трором сплетни потихоньку утихли, так и не получив ни официального подтверждения, ни опровержения. Видимо гномы списали все случившееся на бредни воспалённого сознания и измученного родами тела Гуды. А может быть просто радовались скорому появлению нового наследника рода Дурина, отогнав прочие мысли вон из своих умов. Ведь по старшинству трон Короля под горой после Трора наследовал Траин, а после него — первый сын принца, которого, как Сириэн была уверена, и носила сейчас Кая во чреве. Во всем этом крылась принципиальная разница между кхазад и людским родом. Последние из уст в уста лучше всего перелопачивали скорбные вести, или постыдные, очерняющие не соседа, так знакомого. Гномы же с большим удовольствием говорили о радостных новостях, забывая горе и печаль.

Беременность принцессы протекала намного лучше, чем у королевы. Однако, вопреки серьёзной ссоре с Гудой, Трор настоял на том, чтобы целительница все равно каждый день осматривала будущую мать и малыша. А сама эллет всячески старалась не привлекать к себе лишнего внимания. В покои принцессы проскальзывала мышкой, была неизменно добра и вежлива, но никогда не оставалась надолго. Хватило с неё и одного раза…

Кая даже спросила как-то, не обидела ли она чем эльфийку, на что получила честный ответ: «У нас с королевой не сложились отношения… Я не хочу лишний раз провоцировать ее и подставлять Вас…».

Спустя пару недель после возвращения Траина, ободрённые новой волной сплетен о приложенных усилиях целительницы к сохранению беременности принцессы, гномы снова потянулись в Авен Арман с просьбами излечить или дать лекарство. Сириэн была этому очень рада: приятно было снова ловить улыбки при встрече и добрые взгляды. И все казалось бы вернулось на свои места для всего Подгорного народа. Вот только не для эллет. Случившееся недавно показало ей, что гномы не приняли ее на самом деле, они лишь терпят ее присутствие, так как, будучи истинными торговцами в душе, видят в нем для себя личную выгоду.

Нет, Сириэн и не ждала, что ее станут считать в Эреборе за свою, но и не ожидала, что ее положение может настолько легко пошатнуться всего лишь от каких-то сплетен и пустых обвинений. Пусть приписанная ей вина и была неимоверно серьёзной, но лишь одна Бертора пришла и прямо спросила что к чему. Остальные же предпочли полностью игнорировать ее присутствие или же и вовсе провожать неприязненными взглядами. А если вспомнить приставленную на первое время стражу, значит находились и те, что от одной несчастной сплетни начали желать ей смерти.

Именно поэтому, в тайне от всех, одинокими ночами Сириэн начала составлять план бегства на случай, если что-то подобное снова случится. Теперь с каждого проданного отвара она откладывала по медяннику в маленький кожаный мешочек, а его, в свою очередь, складывала в небольшой заплечный мешок, что прятала на самой высокой полке стоящего в покоях шкафа. Когда в импровизированном кошеле набиралось много монеток, она обменивала их на деньги более крупного номинала: серебрянник или златый. И если с денежной точки зрения тайные сборы проходили весьма удачно, у эллет оставалось две серьезные проблемы: как разжиться картой и не вызвать при этом подозрений, а также где достать пригодную для похода одежду: все ее костюмы здесь были пошиты больше походящими на платья, в обиходе не имелось даже обычных штанов. В таких нарядах далеко не уйдёшь… Ну а самой большой прорехой всего плана оставался способ выбраться из горы на поверхность, не свернув себе шею на горных хребтах, не утопившись в Быстротечной и не вызвав переполох, используя главные ворота.

Несмотря на свои тайные планы, Сириэн продолжала очень тепло относиться ко всем гномам, никому не желала зла, помогала всем, чем могла и всячески старалась быть полезна, однако, сердце ее потеряло обретённый было под сводами Эребора покой. Многочисленный грустный опыт подсказывал, что передавший раз — передаст и второй, а тот кто отвернулся - легко сделает это снова, дай только повод.

Теперь Сириэн не часто покидала свою обитель: большую часть времени она проводила либо за книгами, либо в лаборатории. Выходила только на рынок — пополнить запасы целебных трав и еды; в конюшню к Всполоху или в библиотеку. Разумеется, ещё она каждый день посещала покои принца с принцессой, но они располагались в верхних ярусах дворцовых чертогов, рядом с королевскими, а потому и дорога туда была короткой и часто довольно безлюдной, так как для подъёма в Авен Арман ещё при строительстве, в одном из переходов дворца был вырублен ход, скорее напоминающих довольно крутую лестницу. Встретить там можно было или кого-то из слуг да придворных дам, или же собственно посетителей, направлявшихся к Сириэн, да и тех было не так уж и много: болели гномы не часто, а на чашечку чая заглядывала разве что Бертора или Трор.

Траина в свои короткие визиты к принцессе эллет обычно не встречала. Памятуя злобный шёпот Гуды «не смей приближаться к моей семье», вполне можно было догадаться о причинах такого пренебрежения: он однозначно узнал обо всех домыслах королевы… Вот только такой боли как в ту злосчастную ночь Сириэн это не принесло, одним гномом больше, одним меньше, а копить обиды совсем не хотелось. «В моей собственной ауре столько тьмы, что кажется, стоит только пустить обиду и гнев в своё сердце, как она тут же поглотит меня всю без остатка» — думала девушка.

Кая же производила очень приятное впечатление, Сириэн даже думала, что сложись обстоятельства иначе, они могли бы подружиться. Сама Подгорная королева, стоило им случайно оказаться в одном помещении, демонстративно отворачивалась, морща нос, словно увидела нечто непотребное и грязное, и спешила уйти. Слухов она больше не распускала и никаких громких заявлений не делала, но обманываться на этот счёт эллет не собиралась, прекрасно понимая, что платит за это молчание услугами целителя, и стоит Кае родить, как язык королевы тут же развяжется и разразится бранью.

Трор как и прежде порой захаживал в Авен Арман на чашку душистого чая и горячие булочки, однако, делал это значительно реже, чем раньше, объясняя все шквалом государственных дел. Сириэн верила ему, да и, признаться по совести, хотела верить: после того признания эллет чувствовала себя в присутствии Подгорного короля не очень комфортно. Виду старалась не подавать, но в душе ее все больше зарождался страх: если проклятье смогло просочиться в слабое место Гуды, даже несмотря на довольно хорошую сопротивляемость к нему у гномов, что будет, если оно использует чувства Трора, как рычаг против неё самой? Поэтому, стоило только венценосному гному закрыть за собой дверь ее покоев, с губ эллет все чаще начал срываться выдох облегчения.

Все чаще Сириэн начала просыпаться по ночам от кошмаров: ей снилась хорошо знакомая темная башня и серебряный дракон, охраняющий ее; часто снилась Гуда, бросающаяся на эллет с кинжалом в руках; снился пробирающий до костей и заставляющий кровь стыть в жилах триумфальный смех ее колдуна, а ещё иногда снился Трор, пытающийся взять ее силой. Все это определённо было неприятно, но терпимо, а потому, руководствуясь принципами «бывало и хуже», а также «худой мир лучше доброй ссоры», в Эреборе наступило относительное затишье и перемирие. К несчастью, продлилось оно, увы, не долго.

***</p>

В ритме затишья прошло почти три месяца. За пределами горы наступило жаркое лето, гномы часто пели и плясали, устраивая праздники. Животик Каи рос с каждым днём и служил беспрестанным поводом для все новых и новых тостов на шумных пирушках. Трор присутствовал на каждой из них.

Король под горой все больше проникался доверием к таинственному голоску, готовил для Сириэн поистине королевский сюрприз, с нетерпением ожидал рождение внука или внучки и всячески старался радоваться жизни.

В последнюю их шумную ссору с Гудой королева велела ему забыть дорогу в ее покои, обзывала изменником и предателем. Понятное дело, ни один уважающий себя гном не стал бы терпеть нечто подобное, а уж король… В общем, вот и он не стал. Собрал свои вещи и перебрался в младшие королевские покои. Вечера проводил либо в сокровищнице, обсуждая план покорения сердца прекрасной девы с голоском, либо в Авен Арман, либо на праздниках и застольях, либо по самую корону заваленный монаршими делами.

Так неделя пролетала за неделей, ювелиры по приказу короля трудились не покладая рук, и все вроде бы шло по плану, если бы не одно но!

Трор сидел в своём кабинете и читал длинное и довольно витиеватое письмо от наместника Гондора - Берена*, в котором тот пытался незаметно навязать Эребору довольно невыгодное сотрудничество, когда в дверь раздался уверенный стук. Получив разрешение, в кабинете вошёл Борин:

- Ваше величество, прибыл гонец из Лихолесья. В Эребор выехала делегация эльфов. — незамедлительно отрапортовал начальник стражи.

- Пусть едут, нам то чего, в первый раз что ли? — буркнул король и хотел было вернуться к отвратительному гондорскому письму, однако был прерван.

- Вы не поняли, мой король, на этот раз делегацию возглавляет сам эльфийский Владыка. — замялся гном.

Брови Трора сошлись на переносице. Уже тот факт, что Трандуил не покидал Эрин Гален без особой нужды, и даже для составления самых сложных и важных документов эльф никогда не появлялся лично, заставил Подгорного короля хорошенько напрячься: «что ему нужно?». Не стал бы Владыка Лихолесья выезжать из своего любимого дворца без особой на то причины, а значит, дело серьёзное. Неужто некромант из Дол Гулдура перешёл в наступление? Или с торговым союзом возникли какие-то проблемы? А вдруг ещё какая новая напасть появилась на землях Средиземья? Догадки были одна другой хуже.

За своими раздумьями король даже не заметил, как Борин положил перед ним на стол запечатанный свиток и удалился.

Вырвавшись из оцепенения тяжёлых дум, Трор обратил внимание на злосчастный кусок свернутого пергамента, сломал сургучную печать и прочитал ещё более витиеватое, чем у наместника Гондора, послание:

- Балроговы эльфы, неужто попроще нельзя?! — возмущался король, так и не узнавший из послания цели столь неожиданного и не сказать, чтобы приятного, визита. Единственное, что гном понял из письма: эльфы прибудут не позднее чем через неделю.

***</p>

Подготовка к приему столь высокопоставленных гостей шла полным ходом. Кухня во всю трудилась над приготовлением разномастных блюд, швеи чинили и проверяли древние гобелены, остальной же народ затаился в радостном предвкушении.

Не сказать, чтобы гномы шибко любили эльфов, а, по-правде говоря, даже недолюбливали и часто костерили один другого краше, однако, в душе каждый гном не мог не отдать дань уважения этим перворождённым существам, столь непохожим ни на самих кхазад, ни даже на людей.

Созерцание эльфов было прекрасным, правда довольно своеобразным: по мнению все тех же гномов, слишком высокие и худые, слишком холодные и отстраненные, но все равно прекрасные. Та грация, с которой они двигались, будто не ходят, а мягко плывут по земле, то легкое мерцание, что исходит от их ликов даже в Подгорной тьме и тот мудрый взгляд, пусть холодный, но пробирающийся в самую суть, в самую душу.

Да, определённо, старших детей Илуватара гномы не любили, но раз выпадает такая удивительная возможность, отчего бы не понаблюдать за дивным народом.

О приезде в Эребор самого Лихолесского владыки Сириэн узнала от гномок, когда зашла в огромное кухонное помещение, спустя пару дней после неожиданного затишья: гномы резко перестали приходить за лечением, даже Бергтора не заглядывала в гости, как, впрочем, и Трор. Поначалу испугавшись, что опять произошла какая беда, эллет безвылазно сидела в своих покоях. Но когда спустя пару дней никто так и не появился, а у дверей не выставили стражу, терпению целительницы пришёл конец, а посему, она решила отправиться пряма в святую святых всех подгорных новостей: на кухню. Гномки как раз хвастались кого и на какое время запрут мужья и братья в личных покоях.

Осторожно расспросив о готовящемся грандиозном приеме, эллет дождалась вечера и, пожалуй, впервые за все время жизни в Эреборе, сама отправилась искать короля.

Монарх обнаружился в зале для совещаний. Несмотря на довольно поздний час гномы только закончили совет. Трор очень удивился, увидев эллет, сперва испугавшись, что с Каей и малышом случилась какая беда, но когда узнал, что Сириэн пришла по личной просьбе, обрадовался.

Предложив эльфийке проследовать в его кабинет для дальнейшей беседы, он постарался сделать вид, что не замечает косых взглядов старейшин и других высокопоставленных участников совета. Мало ли, какие у них могут быть личные дела, остальных они не касаются. К тому же, грандиозный сюрприз Трора был уже практически реализован, дело было за малым, а значит все остальные не имеет никакого значения.

- Трор, это правда, что сюда едет Трандуил? — прямо спросила девушка, стоило только массивным дверям королевского кабинета закрыться.

Трор удивлённо приподнял брови, приглашающим жестом указав на одно из кресел, что находилось у стола.

Сириэн, обуреваемая беспокойством, только сейчас обратила внимание на убранство кабинета. Как же сильно он отличался от покоев эллет! Стол, как и сами кресла и практически вся другая мебель кабинета были словно выдолблены из цельных кусков породы ещё при создании этого помещения. На каменных креслах лежали толстые мягкие шкуры и подушки. Сделано все было красиво, правда, на вкус эллет, слишком массивно и довольно грубовато. Только сейчас девушка поняла, что ведь и кровати в королевских и покоях принцессы тоже были сделаны из камня, только столбики для балдахина изготавливались из дерева. «А точно ли из дерева? Или это тоже был так искусно обработанный камень? Что же это получается, обычная мебель здесь не в чести?» — удивлялась такому запоздалому открытию обычно довольно внимательная целительница.

Нет, конечно, у гномов были и деревянные стулья, особенно много их было в общей трапезной, хотя встречались там и каменные. И некоторые полки в библиотеке тоже были выполнены из древесины. Но такого, чтобы в помещении прямо все было сделано из камня, Сириэн видела впервые.

Нельзя сказать, что это слишком угнетало, ведь за время проведённое в Одинокой горе эльфийка успела привыкнуть и к постоянному свету факелов и к каменным переходам и сводам, да даже к отсутствию ветра и неба над головой, но все равно, когда тебя окружает лишь камень, оно как-то не очень уютно.

Погружённая в свои мысли эллет даже не заметила, что молчание затянулось, а Трор внимательно наблюдает за тем, как пристально она рассматривает помещение.

- Непривычно? — скрывая улыбку спросил король.

Сириэн смущенно кивнула и потупила взор:

- Немного… — честно призналась она, ещё больше смутившись и все же не смогла удержать рвущийся наружу вопрос — Скажи, а все покои обычных гномов такие?

Король под горой не отрываясь смотрел на эллет: то как прелестно румянец заливает ее нежную кожу на щёчках и спускается вниз, к скрытой высоким воротом шее, как она смущенно опускает глаза и большим пальцем правой руки гладит вензельки на своём браслете. Интересно, в их первую ночь она будет такой же? Смущенной, неопытной и прекрасной? Или накинется на него горной львицей? Был ли у неё кто-то? Учитывая проклятье, удалось ли кому-то все же взять ее силой? Возможно ли вообще изнасиловать эльфийку? Трор много раз слышал о печальной участи попавших в лапы орков человеческих женщин, в результате которой иногда даже появлялись полуорки — существа слабые как люди и уродливее даже самих орков, встречались редко, чаще всего уничтожаемые более сильными соплеменниками, но все же бывали. «Да какая разница!» - отогнал неприятные мысли гном. Главное, что он будет последним! Да и эллет не похожа на эльфа, потерявшего возлюбленного, а значит, даже если она и познала физическую близость — вряд ли та была из числа приятного опыта. С ним же все будет иначе! В первый раз он будет любить ее нежно и долго, доставляя немыслимое наслаждение им обоим, а истинную страсть свою покажет лишь позже, чтобы не спугнуть!

Из пучины сладострастных мыслей его выдернуло легкое покашливание… Теперь он сам не заметил, что настолько увлёкся, а эллет изучает его лицо внимательным взглядом янтарных глаз.

Гном выпил глоток эля из стоявшего на столе кубка, прочищая тем самым горло: не хотелось бы, чтобы его голос звучал подозрительно хрипло, выдавая охватившее желание и возбуждение раньше времени.

- По большей части, да. По нашим древним легендам, гномы были созданы из камня. Мы любим его, чувствуем, слышим. Поэтому да, основная часть жилых чертогов в Эреборе выстроена в подобном стиле. Деревянную мебель можно найти разве что в столовой, библиотеке и покоях дворца. Видишь ли, кхазад — народ тяжелый — с губ короля слетел смешок — поэтому на деревянной мебели нам не уютно, а ещё плавать мы не умеем — развеселившийся король и вовсе подмигнул.

Глаза Сириэн расширились от удивления.

- Если ты хочешь узнать побольше о моем народе, я могу тебе принести Морийский трактат из библиотеки. Это одна из немногих книг, уцелевших после падения Кхазад-дум, вот только написана она на кхуздуле, я мог бы читать тебе иногда, или попроси Бертору, все гномы знают и чтят эту книгу. — мягко улыбался король, в то время как душа его ликовала «разумеется, это добрый знак, что в ней пробудился интерес к народу кхазад!»

Сириэн нашла идею просто замечательной! Книги она всегда обожала, как и новые знания, а получить доступ к такому сокровищу было и вовсе пределом всех мечтаний. Улыбка расцвела было на ее лице, однако вскоре померкла: эллет вспомнила, зачем вообще пришла.

- Так о чем я: скажи пожалуйста, это правда, что с делегацией эльфов из Лихолесья едет Трандуил?

- Правда — незамедлительно ответил король. — А разве есть какие-то проблемы?

Сириэн замялась: признаваться в одной из своих самых больших и жестоких ошибок совсем не хотелось, но и сокрытие правды могло обернуться самой настоящей катастрофой, поэтому решила ответить вопросом на вопрос:

- Значит и то, что по вашим законом встречать подобного рода гостя будут большим всеобщим пиром — тоже?

- Да. Говори уже прямо, что не так? - потребовал гном.

Выбора у Сириэн, увы, не осталось, кроме как потупить взор и честно признаться:

- Мне нельзя видеться с Трандуилом…

- Почему? — совершенно не удивившись спросил гном. Он ожидал чего-то подобного, но все равно не смог унять всколыхнувшуюся в душе ревность, особенно когда неприятная догадка поразила его в самое сердце — Он касался тебя?

- Да…

- Что он сделал? — постарался спросить Трор ровным голосом, хотя чувствовал, как внутри пламенем разгорается гнев, сжигая на своём пути остатки разума.

Получилось видимо у гнома весьма плохо, так как взглянув на него, Сириэн испуганно залепетала:

- Он не виноват! Это все моя вина! Я только сбежала, бродила не зная что делать и куда идти, не понимая и не осознавая своего проклятья. Ноги сами принесли меня к границам Лихолесья, где меня нашёл один из патрулей. Меня привели во дворец и там был он. Не такой как колдун, он заботился обо мне, я думала, по-отечески, ведь у него рос собственный сын и недавно погибла жена, а я давно уже была тогда сиротой. Временами мне казалось, что он словно знал меня раньше, будто видел когда-то, давно, так он смотрел… Но это невозможно, да и я была глупа, сама гнала прочь эти мысли. Я много времени проводила с Трандуилом и Леголасом, они рассказывали мне об изменениях в мире, учили и оберегали. И ничего не знали о моей ноше. Я боялась сказать, боялась быть изгнанной… Так прошло много лет, слишком много. Но счастье, увы, было недолгим: однажды во время прогулки в саду Трандуил признался мне, что на него пала великая милость Валар, что его сердце открылось второй раз. Для меня. Он поцеловал меня в щеку. Не знаю, как удержался от продолжения, но смог найти в себе силы уйти, чтобы объявить об организации помолвки. И все это, даже не спросив меня. Я думала, может так лучше, пусть без моей взаимности, но он ведь точно любит, раз смог уйти, несмотря на силу проклятья. Я промолчала, а потом на церемонии согласилась, став его невестой. Обмен клятвами должен был состояться через год, я думала, вдруг присмотрюсь, смогу полюбить его не просто как друга, а больше… Вот только он пришёл в первую же ночь, не дожидаясь свадьбы и тогда я все поняла. Как бы ни было ужасно, но гонец, прискакавший доложить о набеге орков, спас меня от его цепких пальцев. Той же ночью я сбежала.

К концу рассказа из глаз эллет текли слёзы. Вспоминать все это и без того было больно, а признаваться в таком постыдном поступке другу — и того хуже.