Глава 18 Где царит смерть, жди новую жизнь (1/2)

Когда Сириэн открыла глаза, она узнала резные столбики собственной кровати, но как тут оказалась, вспомнить так и не смогла. Голова нещадно болела, а глаза щипало, неприкрытые участки кожи на лице были слегка покрасневшими, будто эллет только что вышла из слишком горячих источников или свалилась в куст крапивы.

В покоях кроме нее никого не было, а проскальзывающие через витражные створки лучи заходящего солнца ещё больше пугали: сколько прошло времени с той злополучной ночи? День — два? Такое чувство, словно целая вечность.

Спустя несколько часов, когда никто так и не пришёл, Сириэн уже было подумала, что вся гора, наверное, празднует рождение нового представителя королевского рода, но плещущееся внутри беспокойство все же заставило ее выглянуть из своего убежища. Двери были не заперты, но снаружи обосновались два гнома в обмундировании стражников. «Что происходит? Сторожат меня или от меня?» эти вопросы не давали эльфийке покоя, в то время как она быстренько шмыгнула назад в свою обитель и решила все же дождаться Трора, пусть объяснится! Она что, стала пленницей?!

Время тянулось неимоверно медленно. Солнце уже скрылось за горизонтом, на Одинокую гору опустилась тьма, но никто так и не пришёл. Ночь прошла также. Эллет металась в покоях раненным зверем, пытаясь уговорить саму себя успокоиться. Несколько раз мазала саднящее лицо заживляющей мазью, но скорее не от боли, а из жалких попыток занять себя хоть чем-то. Когда эллет в четвёртый раз потянулась за баночкой, она спешно отдёрнула руку «Так, хватит! Надо успокоиться! Гномы наверняка устроили праздник невиданного ранее размаха и сейчас во всю веселятся, пиво и вино льются рекой, а я тут, дурочка, извелась на пустом месте. А стражу поставили, чтобы одна непутевая эльфийка не забрела куда вновь и не потерялась. Это все для моего же блага, именно так!» Но липкое чувство страха продолжало опутывать сердце своими мерзкими щупальцами, и с каждым пройденным часом все больше укоренялось глубоко внутри.

Трор пришёл на следующее утро и выглядел так, словно пил беспробудно последние пару дней. Когда он появился в покоях, Сириэн, измученная ночными бдениями, прикорнула за письменным столом, опустив голову на сложенные руки, однако звук открывающихся дверей заставил бедняжку подскочить на месте.

- Трор, здравствуй! Как же я рада тебя видеть! Я очнулась одна и перепугалась, а там ещё стража. Ждала тебя всю ночь. Как ты? Как прошёл праздник? Как малыш, это ведь мальчик, да? — тараторила улыбающаяся эльфийка.

Вот только лицо Подгорного короля совсем не выглядело как у счастливого новоявленного папаши. А уж опущенный после всех сказанных слов взгляд и вовсе смутил Сириэн, заставив задуматься: «А не ляпнула ли я чего ненароком?». Однако король подошёл ближе и уселся в кресло напротив.

- Да, это был мальчик — грустно выдохнул гном — Гуда не справилась в родах, а у ребёнка ещё и были внутренние нарушения… Гильдия лекарей единогласно пришла к выводу, что у моего малыша не было шансов.

Сириэн спешно поднялась со своего места, подошла к королю и осторожно приобняла его за плечи.

- Мне очень жаль… Я виновата, прости меня, наверное, мне следовало все равно остаться около покоев, может тогда удалось бы спасти… — но договорить ей гном не дал.

Король под горой вывернулся из несмелых объятий, подскочил со своего места и с безумным взглядом уставился на эллет:

- Да как ты можешь?! Ты ни в чем не виновата, запомни это! Гуда так тебя опозорила, а ты все равно хочешь помочь?! Где твоя гордость! Она полностью заслужила все те муки, что теперь переживает и с потерей ребёнка и с родильной горячкой! Не будь она королевой, по законам кхазад я бы изгнал ее за клевету! — лицо Трора побагровело, он кричал так громко, что наверное слышала не только стража, но и половина Эребора, а когда закончил свою тираду, обессилено рухнул обратно в кресло и закрыл лицо руками.

- Ненавижу ее! — шёпотом разнеслось по покоям.

Сириэн так и осталась стоять, растерянная и ошарашенная подобной реакцией. Что сказать она не знала. Утешить в таком горе невозможно. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как снова подойти ближе и начать осторожно гладить гнома по голове. Она будет просто рядом, чтобы он чувствовал, что не одинок.

Признаться, эллет была немного шокирована таким бурным проявлением чувств у Трора в ее присутствии. За то недолгое время, что она провела в Эреборе, ей все же удалость немного познакомиться с его народом: гномы представлялись замкнутыми и нелюдимыми только на первый взгляд, но стоило завоевать их расположение, как они словно по волшебству превращались в очень общительных, шумных, веселых и радушных. Нет, правда, ещё ни у одного народа Сириэн не встречала такой тяги к дружеским посиделкам, веселым танцам, временами излишне похабным шуточкам и прямолинейности. Все виденные ею гномы были на удивление искренни во всех проявлениях: они не скрывали своих чувств, не плели интриги. Если ты им не нравишься, то неизменно будешь натыкаться на недовольный взгляд и скупое приветствие. И эллет это нравилось. Она не ждала удара в спину, не ждала, что ее косточки будут перемывать за спиной в самых неприглядных выражениях те, кто улыбается ей в лицо, потому что для гномов все это было не свойственно по своей натуре. Ну а Гуда, бедная Гуда… Сириэн была уверена, что всему виной проклятье желанной девы. «Даже здесь оно не может оставить меня в покое» - грустно думала девушка. Она уже давно заметила, что отношения между королевской четой, мягко говоря, дали трещину и оставляли желать лучшего, а посему темные чары нашли в душе королевы кровоточащую рану и день за днём раздирали ее все сильнее, наполняя сердце ревностью.

Что же во истину оставалось для эллет загадкой, так это стойкость к ее невольным чарам здешних мужчин. Первые несколько недель Сириэн жила в постоянном страхе и вечно ждала подвоха. Но в отличие от тех же людей и даже эльфов, гномы будто и правда были сделаны из камня и понятие похоти было им незнакомо. И здесь ни в коем случае нельзя путать похоть и страсть. Вот последнего было как раз предостаточно, Сириэн нет-нет, да украдкой иногда видела те быстрые взгляды, которыми порой обменивались супруги, и в них был такой спектр эмоций, что не сложно было понять: гномы были явно народом очень горячим во всех отношениях. Но вот похоть… Ни разу ещё эльфийка не видела, чтобы посторонние гномы провожали чужих женщин похотливыми взглядами или, упаси Эру, заглядывались на чьих-то жён.

Отношения между мужчинами и женщинами вообще были здесь очень интересными: гномок рождалось очень мало и почитали их сродни драгоценностям. Замужние дамы были под защитой супруга, молоденькие девушки находились под опекой мужчин своего рода. Последние очень редко показывались без сопровождения, иной раз братья блюли своих сестер даже более ревностно, чем супруги жён. Что же касалось посторонних, это было своего рода табу: женщины кхазад  никогда не покидали гномье королевство, за исключением представительниц монаршей семьи, которым по долгу этикета приходилось изредка присутствовать на встречах, но только между разными кланами кхазад. А вот на время приезда делегаций других народов гномки запирались мужчинами в своих покоях и относились к этому с неким благоговением. Здесь считалось, что чем более ревностно мужчина относится к своей женщине, тем более это почетно, своего рода комплимент: значит она очень красива, желанна и любима. Но на этом ограничение свободы и заканчивалось.

Зато гномкам разрешалось выбирать любой род деятельности, даже воинское или кузнечное дело, чего никогда не встречалось, например, у тех же людей. Браки заключались исключительно по любви, причём не раз бывало такое, что одна женщина пробуждала чувства сразу у нескольких мужчин. И опять же, в отличие от людей, гномы предоставляли право выбора женщине, полагая, что превыше всего желание любимой, пусть она и хочет быть с другим. Здесь не бывало насилия, принуждения или драк за внимание. А вот получить по зубам за малейшее проявленное неуважение к гномке, это всегда пожалуйста.

Поэтому когда через пару недель Сириэн не обнаружила по отношению к своей персоне никаких иных взглядов, кроме как настороженных, или дружеских, или подозрительных, она стала всерьёз задумываться: в чем же причина отсутствия такого уже привычного ей после людских и эльфийских поселений постоянного мужского интереса? На все это у эллет нашлось только одно объяснение: тот, кто проклял ее, был эльфом, созданием Илуватара. Проклятье отменно действовало как на всех эльфов, так и на людей, младших детей Эру: бывали конечно и редчайшие исключения, когда мужчина оказывался действительно благородным и был в состоянии держать в жёсткой узде все свои потаенные желания. А вот наугрим были созданы Валой Аулэ… Может именно поэтому они так стойко сопротивлялись сладострастным чарам колдуна. А может все дело просто в обычае кхазад не показывать свои глубокие эмоции посторонним. Сириэн много раз наблюдала, как шумно и бурно отмечались рождение детей, свадьбы, найденные в приисках богатые жилы или особо крупные драгоценные камни, но ни разу не видела проявления горя или беды. Даже во время эпидемии, свои боль, страхи и потери гномы переживали строго внутри семьи. Здесь было не принято выставлять это напоказ. Именно поэтому столь эмоциональная вспышка Трора так удивила эллет. Все таки, Сириэн для венценосного гнома просто друг.

Остаток дня эллет в компании гнома так и провела в Авен Арман. Молчаливое уныние Трора вскоре потихоньку успокоилось. Он подробнее рассказал о произошедших в Эреборе событиях за последние два дня, именно на это время Сириэн выпала из жизни. Старался обходить каверзные вопросы и увиливать от ответа касательно того, что произошло в королевских покоях накануне между эльфийкой и королевой. Однако, от одного вопроса уйти все-таки не удалось:

- Трор, а зачем у дверей стоят стражники? — уже более настойчиво, в пятый раз за их длинную беседу, спросила эллет.

Король как то замялся, понимая, что от ответа уже не уйдёшь.

- Эх, не хотел я тебе говорить, но раз настаиваешь. После той ночи поползли слухи. Уж не знаю, кто вынес ссор из избы, иначе нещадно наказал бы, но теперь что есть, то есть. Ты же уже успела частично познакомиться с нашими обычаями? — получив в ответ утвердительный кивок. — Тогда наверняка знаешь, что сердце мужчины кхазад подобно горной реке: однажды найдя своё русло она всегда будет ему следовать. Так и у нас: мы отдаём своё сердце лишь однажды. Поэтому среди гномов не бывает измен. У нас не существует торговок телом. А появление такого слуха, да ещё и в самом сердце народа — королевской семье, естественно вызвало волну осуждений и гнева. Именно поэтому я приставил стражу к твоим покоям: боялся, что найдутся желающие и тебе могут причинить вред.

По мере рассказа Сириэн становилась все грустнее.

- Но ты же женат, значит по вашим же традициям, твоё сердце уже занято! — пыталась найти хоть какой-то выход эллет.

- Видишь ли тут как, обычно да, но мой брак не такой как у всех. За нас сговорились родители, когда мы обы были ещё детьми… — Сириэн от изумления чуть не уронила челюсть на пол.

- Подожди, так твой брак что, династический? А как же ваши законы?

Гном лишь горько хмыкнул:

- Будь я обычным гномом, конечно. Вот только в королевских семьях даже нашего народа нет-нет, да появляется брак по сговору. И мой, к сожалению, был именно таким.

- Но разве ты, разве вы не любите друг друга? — не унималась с расспросами девушка.

- Нет, все не так плохо, я…мы… — гном вздохнул так, словно переборол какой-то внутренний спор. — Я думал, что люблю ее, пока не встретил…

Продолжить дальше королю не позволил громко орущий в голове голосок. Однако, продолжение было уже и не нужно. Сириэн и так все прекрасно поняла и потупилась. Наступила гнетущая тишина, разорвать которую все же решилась эллет.

- Трор, ты очень хороший, правда! Ты мне даже нравишься, как друг. Но я эльф, мы иные: любовь эльдар не рождается с одного взгляда, как часто бывает у вас. Она вызревает годами… Я не могу тебе ничего обещать…

- Я понимаю и ничего не требую. Могу лишь просить: пожалуйста, не уходи, будь просто рядом. Ты нужна мне, особенно сейчас.

- Хорошо. — не очень уверенно согласилась Сириэн. — А что со слухами? Неужто совсем ничего нельзя сделать? Меня теперь всегда будут обходить как прокаженную? Я ничего ведь не сделала… — грустно пробормотала она.

- Вопреки нашей всеобщей традиции сплетничать, подобного рода клевета очень жестоко карается. Я смогу опровергнуть все на ближайшем общем собрании. — пусть голос и слова были спокойными, в душе же Трор ликовал! Он нравится ей, нравится! Это меняет дело! Надо срочно разработать план дальнейших действий! «Опровергнуть-то я смогу, вот только стану ли?» — призадумался подгорный владыка. Даже холодное эльфийское сердце не сможет устоять под пылом гномьих ухаживаний!

На этом разговор плавно сошёл на нет. Каждый был погружён в свои размышления, а потому король поспешил откланяться. Для видимости, Трор на выходе отпустил стражу, но приказал лично Борину не спускать глаз с Сириэн, а саму эллет попросил пока не перемещаться по горе в одиночку. Сам же великий монарх отправился прямиком в сокровищницу: надо было кое что обсудить и решить, а в таком деле не помешает хитрый и изворотливый советчик.

***</p>

Трор сидел на куче злата мрачнее тучи. Уже несколько часов прошли в споре со своим внутренним я, а достигнуть консенсуса так и не удалось. Король настаивал на необходимости активных действий в отношении Сириэн. Голосок же утверждал, что с эльфами так поступать нельзя, и что эдак настырный гном быстрее спугнет прекрасную деву, нежели добьётся расположения красавицы.

Согласиться удалось лишь на паре решений: во-первых, ни в коем случае не позволять эльфийке вмешаться в родильную горячку королевы. Требующая мести, переполненная болью утраты душа Трора так и взывала к королю наказать Гуду, даже ценой ее собственной жизни. А заодно и убрать в лице супруги главное препятствие на пути к такой желанной и теперь даже кажущейся столь близкой счастливую жизни с Сириэн. Во-вторых, оба заговорщика порешили, что давать какие-либо пояснения касательно взаимоотношений гномьего монарха и прекрасной целительницы никто не будет. Народ рано или поздно решит, что король просто выше этих сплетен, а родильная горячка безжалостно развяжет Трору руки и далее уже никто не посмеет осуждать забывшегося от горя мужа и несостоявшегося отца в руках другой женщины. А пока пусть гномы привыкают к мысли, что новой избранницей их короля стала остроухая дева.

Однако, чтобы ни нарешал себе Подгорный владыка, не важно, единолично или нет, не спавшая и размышлявшая обо всем случившемся в это же самое время Сириэн была иного мнения.

Огромного труда эллет стоило спокойно отреагировать на признание Трора и не пуститься бегством в ту же минуту. Пожалуй, только тот факт, что Всполоха уже привезли в Одинокую гору, но где именно он находится не показали, мешал ей совершить задуманное: не могла же она бросить друга! А ещё к седлу была привязана ценная ноша, за сохранность которой эльфийка очень сильно переживала. Древний меч, а привязан был именно он, могли снять с лошади. А посему сеюминутное, бегство отменяется.

Также не могла целительница остаться безучастной к судьбе королевы. Пусть Гуда и нанесла эльфийке серьёзное оскорбление, но позволить ей умирать в муках, зная, что можешь помочь, Сириэн не могла. Матушка с самого детства наставляла ее, что жизнь каждого в Арде бесценна и покуда ты не научился дарить новую — приложи все усилия, чтобы сохранить имеющиеся. Вооруженная этими соображениями под покровом ночи, прихватив из верхнего ящика письменного стола Дориатское кружево, что Сириэн обещала и сплела для нового платья Гуды, в надежде подарить ей его на рождение малыша, эльфийка бесшумно шмыгнула из покоев, чтобы не просто спасти, но и попытаться наладить отношения.

***</p>

В королевских покоях царил полумрак. Комнату освещали всего несколько свечей и Сириэн была несказанно рада, что никого не встретила по пути. Хотя в душе и закрадывалось неприятное чувство, будто крадётся она как какой-то наглый вор, но желание помочь и объясниться было намного сильнее.

Представшее зрелище удручало: в середине ложа на разметавшихся мятых простынях лежала Гуда. Ее лоб был покрыт испариной, волосы были спутаны, а с губ часто срывались стоны боли вперемешку с именем супруга. Она звала его...

Судя по внешнему виду, гномка боролась за жизнь из последних сил, но к сожалению, явно проигрывала в этой жестокой неравной схватке. Увлечённая созерцанием душераздирающей картины, Сириэн не сразу заметила сидящую в кресле напротив камина пожилую женщину. А вот та заприметила эллет сразу, мгновенно подскочила со своего места и перекрыла своим телом проход к королеве.

- Вы кто такая и зачем пожаловали в ночи? — спросила незнакомка.

- Простите, я не хотела напугать. Я целитель, мое имя Сириэн. Я пришла помочь. А вы…? — спросила в ответ эллет.

- Меня зовут Эда, я королева клана Черновласов. Гуда — моя дочь. Так ты та самая… — гномка окинула эллет неприязненным оценивающим взглядом. — Она писала мне. Почему я должна тебе верить?

Эллет не осталась в долгу и тоже окинула гномок изучающим взглядом. Женщина хоть светлые волосы ее были уже более седыми, нежели золотистыми как сейчас у ее дочери, а лицо в области глаз и губ было испещрено сеточкой тонких морщинок, все же оставалась довольно привлекательной. Волосы были причудливо заплетены сотнями мелких косичек в высокую прическу, некоторые пряди были заколоты шпильками с крупными изумрудами квадратной огранки. Такие же изумруды были в серьгах, массивном золотом кольце и толстых браслетах. Платье гномки по стилю совершенно отличалось от тех, к которым Сириэн привыкла в Эреборе. Оно было сделано из лёгких струящихся тканей, в отличие от уже привычного бархата и хлопка. Фасон был довольно простой: белое, длиной в пол, под грудью подхваченное золотым плясом.

Заметив, что слишком увлеклась своими изысканиями, Сириэн вскоре поспешила ответить:

- Я не виновата в том, в чем меня обвиняют. И своим поступком хочу доказать это. Посмотрите, вы сами видите, у неё нет шансов, ей нельзя навредить больше, чем уже есть. А моя помощь может не только спасти ее жизнь, но и доказать мою невиновность: стала бы я помогать сопернице?!

- Так и быть, иди. — кивнула гномка и отошла в сторону, но потом замерла, схватила эллет за локоть и прошипела. — Если сделаешь что не так, я убью тебя.

Несмотря на столь дружелюбный приём и пожелание удачи, уверенность эллет не померкла. Она выпрямилась, расправила поникшие было плечи, подошла к ложу и сняла перчатки.