Глава 17 … дорога во мрак вымощена (1/2)

День за днём жизнь в Эреборе начинала представляться Сириэн все более приятной. Как только ей принесли заказанную ранее одежду, эллет наконец-то смогла покидать пределы покоев. Чаще всего она проводила время в компании портнихи Берторы, с которой они очень быстро нашли общий язык и подружились. Гномка, казалось, знала все обо всех и даже каждого Подгорного обитателя в отдельности, всячески старалась представить свою новую подругу и ни капли не смущалась беспрестанно оборачивающихся им во след десятков удивленных, а временами и недоверчивых, и даже недовольных взглядов.

Куда бы Сириэн не пошла, а ходила она исключительно в сопровождении портнихи или самого короля, эллет неизменно притягивала к себе взгляды. Трор ревностно полагал, что это было вызвано редкостной красотой девушки, сама же Сириэн винила во всем своё происхождение и необычайно закрытые наряды. Как в последствии выяснилось, она была ближе к истине, чем Подгорный владыка, и подтвердилось это, когда по горе поползли слухи, что столь странные наряды шьются с одной только единственной целью: скрывать изуродованный многочисленными ужасными шрамами хрупкий стан девушки. Так как придуманное гномами объяснение вполне себе устраивало эльфийку и было всяко лучше жестокой правды, развеивать эти слухи она не торопилась, довольствуясь меньшим из двух зол.

Бертора за время их прогулок по горе знакомила Сириэн с многочисленными переходами, учила ее ориентироваться в подгорном царстве, с удовольствием рассказывала о мелких обычаях, местных праздниках и просто обожала слушать про шитьё и кружевоплетение, в чем, к счастью для себя, Сириэн тоже весьма неплохо разбиралась. Остальные же гномы, которым эллет успела быть представленной, вели себя довольно отстранённо: открытой неприязни не выказывали, но и углублять знакомство не торопились.

Однако, после того, как внутри горы пронеслась волна слухов о диковинном улучшении самочувствия королевы, которые, как предполагала эллет, доблестно разносил при каждом удобном случае сребровласый королевский лекарь. Не прошло и нескольких дней, как к Трору поступило прошение от гильдии лекарей о возможности представить им эльфийскую целительницу и посодействовать обмену знаниями и умениями между представителями разных народов. И хотя сам подгорный король не очень жаждал расширять круг знакомств Сириэн с мужчинами, все же после нескольких вечеров внутренних споров со своим вторым «я» был вынужден сдаться, мол отказать будет неразумно. К тому же короля успокаивал тот факт, что хоть Сириэн и не выбрала для своей одежды синий цвет, ему удалось вовремя вмешаться в выкройки. Так, вместо слитного облегающего костюма, который заказала себе эллет на подобии того, что привыкла носить в Четвуде, у неё появилось нечто среднее между костюмом и платьем. Нет, пошито все было прекрасно и очень хорошо село, вот только на бедрах было прикреплено подобие шлейфа, как у пышной юбки, превращая ее одежду в своеобразные брюки-платье. А верхнюю часть венчал довольно плотный корсет с тяжелым гномьим орнаментом и какими-то рунами. «Вот и разберись как это можно назвать!» — возмущалась по началу эллет — «Смотришь сзади, словно платье, а взглянешь спереди, так штаны со шлейфом». Но всему ее недовольству довольно быстро положила конец Бертора, объяснив, что так как Сириэн находится под покровительством монаршей семьи, она должна уважать традиции кхазад, к которым, среди прочего, относился и запрет на ношение штанов женщинам королевского рода и их придворными дамами.

Так каждое своё  утро эллет начала проводить в компании десятка самых подающих надежды врачевателей Эребора, среди которых очень скоро заслужила почтительное отношение и одобрительные взгляды.

Благодаря новым знакомствам баночки в ее собственной лаборатории медленно, но верно начали заполняться разнообразными травами, которыми нет-нет, да делился кто-то из гномов. А примерно спустя неделю с момента начала сотрудничества ей даже предложили во время следующей вылазки собрать и для неё немного веселок — грибов, которые появлялись в конце осени с первыми холодными ночами и очень ценились в знахарском деле, помогая лечить болезни почек и печени.

По вечерам Сириэн неизменно ходила в королевские покои, помогая Гуде и малышу вынести тяжесть беременности. Исключение составляли только первые пару дней после того злосчастного обморока. Трор слишком сильно испугался за неё и долго показательно корил себя за то, что позволил эллет вмешаться и потратить столько сил, хотя сама она едва встала с постели.

Показавшаяся Сириэн на первый взгляд весьма неприветливой Подгорная королева при ближайшем знакомстве оказалась очень доброй, общительной и с прекрасным чувством юмора. Очень быстро визиты с целью исцеления начали напоминать больше посиделки в гостях и эллет все больше времени задерживалась в покоях, весьма приятно проводя время за беседой, чаепитием и рассказами о разных народах и их обычаях. Несмотря на то, что Гуда, будучи привезённой в Эребор совсем малышкой, никогда больше не покидала Подгорное королевство, она оказалась очень сведущей в людских и даже эльфийских обычаях, что делало разговор более интересным и оживленным. Сириэн же в свою очередь с удовольствием делилась с королевой историями своих странствий, коих было немало, причудливыми ситуациями о разных казусах, неизбежно возникающих у каждого странника, попавшего в малоизвестную культуру. Делилась разными эльфийскими обычаями, способами плетения кос и рецептами масок для лица, которые помогали высветлить кожу, делая ее нежной и бархатистой. А в один из особенно приятных вечеров даже пообещала сплести для нового платья ее величества очень редкое, невероятно трудоемкое, красиво и, поэтому, дорогое Дориатское кружево, секретом изготовления которого обладало очень небольшое количество мастеров в Средиземье.

Как только эллет достаточно окрепла, она отказалась от помощи слуг, самостоятельно убирала свои прекрасные покои, попутно обживая их и делая более уютными. Готовила себе Сириэн также сама, предпочитая шумным трапезам гномов уединенные посиделки в Авен Арман за очередной взятой из библиотеки книжкой. Короче говоря, эльфийка всячески старалась доставлять как можно меньше хлопот и по возможности не привлекать излишнее внимание к своей скромной персоне.

Частенько по вечерам к Сириэн заглядывал в гости Трор. Король никогда не отказывался вкусить скромных кулинарных шедевров эллет, а уж тем более души не чаял в брусничной настойке, которую та готовила по старинному рецепту. Сам же Подгорный владыка искренне удивлялся с какой легкостью девушка смогла вписаться в жизнь довольно замкнутых гномов и более не переживал, что подданные поднимут восстание и ополчатся на остроухую красавицу. А уж как преобразились с ее появлением покои! Изначально радовавшие глаз и самолюбие Трора комнаты с появлением эллет стали во сто крат более уютными. Теперь постоянно царящий здесь лёгкий цветочный запах расслаблял после тяжёлого полного государственными заботами дня, а само помещение словно бы стало намного светлее, что очень удивляло, ведь никаких новых окон и факелов королём замечено не было.

Потихоньку, день ото дня, неделя за неделей быт Сириэн налаживался: у неё появились друзья; беспрепятственный доступ к многочисленным книгам шикарной библиотеки; ежедневные до безумия интересные встречи с лекарской гильдией, на которых эллет не только делилась своими знаниями, но и с удовольствием постигала азы гномьей медицины; уютные вечерние посиделки с королевой, которая медленно, но верно шла на улучшение, а также отдельные, пусть не такие частые, но не менее приятные дружеские приемы в Авен Арман короля.

Когда же спустя месяц посе прибытия Сириэн в гору на улице выпал первый снег, Эребор настигла беда: от дома к дому стремительно начала распространяться холера, завезенная вместе с закупленным в конце сезона сбора урожая зерном. О том, что болезнь поразила жителей Одинокой горы Сириэн узнала довольно поздно, когда заразилось уже несколько десятков семей. Вероятно, эллет и дальше бы ничего не знала, но в один из вечеров к ней пришёл уставший более обычного Трор и попросил на неопределенное время не покидать пределов Авен Арман и выходить только в королевские покои к Гуде. И хотя смертность от холеры среди кхазад была намного ниже, чем среди тех же самых людей, но эллет видела, как сильно встревожен монарх. По началу, от предложенной помощи король отказывался, но когда болезнь приобрела угрожающие масштабы, все же был вынужден попросить Сириэн вмешаться.

Не зная отдыха, получившая в помощники целый отряд из пятнадцати знахарок, целительница готовила специальные отвары, уберегающие ещё не заразившихся гномов от участи их несчастных больных собратьев, а также ходила по покоям заболевших и лечила их своим даром. Так, в довольно короткие сроки эпидемия была подавлена, а весть об удивительной крошечной эльфийке с потрясающим целительским даром разнеслась за пределы горы и дошла до Дэйла, Эсгарота и даже просочилась вместе с купцами и дипломатами в Лихолесье.

После того, как последний заболевший покинул лазарет, гора разразилась огромным празднеством. Сириэн впервые была приглашена на пиршество кхазад, по такому случаю ей даже преподнесли прекрасное пышное платье из темно- синего бархата и отделанное жемчугом. Платье оказалось очень тяжелым, а необычный корсет, заканчивающийся под грудью, затягивал талию очень узко и мешал дышать. Но платье невероятно шло эльфийке, богатый глубокий цвет выгодно оттенял ее кожу, делая ее белой, словно только что выпавший снег.

Сириэн посадили подле короля, за один большой стол, где также сидели все участвовавшие в борьбе с болезнью знахарки и лекари. Сегодня все чествовали их. Вино и пиво лились рекой, многочисленные столы ломились от количества расставленных на них яств, то и дело гремели шумные тосты, благодарные выкрики и танцы. Танцевали гномы совсем не так как эльфы: более резкие, более быстрые движения сопровождались громкой задорной музыкой, то тут то там раздавался смех и улюлюканье. Сириэн с благоговением и жадностью наблюдала за всем происходящим, а когда же настала речь короля сказать тост, венценосный гном приказал выдать всем врачевателям по мешочку золота, а лично целительнице также приставить художника, который нарисует портрет: так уж повелось у гномов издревле, увековечивать совершивших великие для народа деяния в картинах или статуях. Что уж говорить, замкнутый народ гномов оказался очень широк душой на благодарность.

Почти неделю провела эльфийка каждый день по несколько часов позируя художнику. Гном был очень юн, словно только перешёл черту из нескладного подростка в молодого мужчину, но ему предрекали будущее величайшего из живописцев среди всех живших когда-либо кхазад. И воистину, когда портрет был готов, Сириэн поняла, что не зря тратила столько времени за позированием: с полотна на неё смотрелось словно ее отражение из зеркала. Художник даже смог идеально передать необычный янтарный цвет ее глаз. Когда Трор впервые увидел его — открыл рот в немом изумлении и несколько минут не мог молвить ни слова.  Так в Авен Арман рядом с камином напротив письменного стола появился большой холст, обрамлённый в широкую позолоченную раму с цветочными вензелями, на котором в полный рост в памятном праздничном синем платье была изображена хозяйка эльфийских покоев.

***</p>

После всего пережитого гномы будто уверовали, что Сириэн не является вражьим шпионом, присланным прикончить всех кхазад одного за другим. Начали активно обращаться к эллет за лечебными снадобьями и непременно требовали оплатить ее помощь, в связи с чем у девушки вскоре появился собственный прейскурант на услуги. Изначально противница взымания платы за свой дар, под давлением Трора эллет была вынуждена выставить такие же цены, как у местных врачевателей. Король объяснял это тем, что иначе может взбунтоваться вся лекарская гильдия, обвинив эльфийку в переманивании покупателей.

Во всей этой ситуации с прейскурантом был только один плюс: теперь у Сириэн появились собственные, заработанные исключительно своим ремеслом деньги, которых вскоре стало более чем достаточно для безбедной жизни. В первую очередь она настояла на том, чтобы возместить все расходы на ткани, работу и другие мелочи, оплаченные ей королевской семьей. После этого гардероб ее начал потихоньку расширяться, ингредиенты для лекарственных отваров перестали быть подарками, а покупались на местном рынке, недоверие гномов сменялось на приветливые улыбки. Больше никто не провожал ее встревоженным взглядом, а абсолютное неумение торговаться делало каждое ее посещение торговых палаток чуть ли не излюбленным представлением купцов. Наконец-то она могла вздохнуть полной грудью: больше Сириэн ни от кого не зависела.

Полностью поглощенная свалившимися на неё заботами, Сириэн даже не замечала бег времени. Она не успела оглянуться, как осень сменилась снежной зимой и вот уже даже та подходила к концу. До родов Гуды оставалось буквально несколько недель.

Однажды утром эллет проснулась с неприятным ощущением сковавшего все тело холода. И точно, стоило осмотреться, как она тут же заметила распахнувшуюся настежь дверь террасы. Когда Сириэн подошла к развевающимся от порывов ветра легким занавесям, сердце ее сковало  тоской: за всей этой суетой эльфийка совсем не заметила, как давно уже она не гуляла под звёздным небом и как болезненно ноет скучающая по дуновению ветра душа. Внезапно воздух под горой показался ей слишком густым и затхлым, а открытая дверь террасы так и манила к себе. И все было бы хорошо, однако попытка выбраться с балкона на поверхность горы граничила с полным безрассудством: до ближайших выступов в скалах не дотянуться, а если сорваться вниз — костей потом не соберёшь в безумных стремнинах горной реки. Выйти через главные ворота совершенно не представлялось возможным: Трор рассказал ей о наставлениях Гэндальфа и внимательно следил за тем, чтобы эллет не нарушала предписанного волшебником и не пыталась тайком выбраться на поверхность.

Грустно вздохнув, Сириэн поспешила покинуть террасу, притворив за собой дверь, но не удержалась, и при первой же встрече с Трором подняла наболевший вопрос:

- Послушай, все-таки с момента нападения вампира прошло уже более трёх месяцев, вестей от Гэндальфа так и не было, и я сомневаюсь, что создания ночи все ещё поджидают в засаде неподалёку от склонов Эребора. — приглашающим жестом пододвигая к королю тарелку с сахарными булочками — Я все же из рода Эльдар, мне тягостно быть вдали от света звёзд и шепота ветра. И я очень соскучилась по Всполоху, он, конечно, в надежных руках, но без него я словно без части самой себя.

Подгорный владыка одним большущим глотком осушил сразу половину чашки с чаем из чабреца и примеси других горных трав и задумчиво произнёс:

- С одной стороны, я согласен с тобой, вряд ли они все ещё ждут. А с другой, если бы ты видела эту тварь, сама бы лишний раз боялась сунуться на поверхность. — внимательно разглядывая тарелку с булочками, выбирая наиболее приглянувшуюся — Но я понял, о чем ты говоришь, давай так: мы подождём ещё недельку, и если все будет спокойно, я снаряжу небольшой отряд за конем, а потом покажу как можно покинуть Авен Арман незамеченной через секретный проход — на последних словах гном многозначительно подмигнул и заиграл бровями, состроив уморительную гримасу, чем вызвал приступ хохота эльфийки.

Однако, вскоре Король под горой посерьезнел и нехотя продолжил:

- И раз уж ты сама заговорила о волшебнике: тут такое дело… Таркун перед отъездом велел хорошенько расспросить тебя о паре вещей, а я как-то забегался, сама видишь, дел, что железа в кузне. Да и, признаюсь, не хотел лишний раз тебе напоминать. — гном замявшись почесал бороду и потупил взор, делая вид, будто все внимание привлекла ещё не остывшая сдоба — В общем волшебник просил разузнать имя того, что проклял тебя. Сказал мол это важно очень, не поверишь, просил даже ответы записывать чуть ли не слово в слово — не очень удачно попытался разрядить обстановку шуткой король.

Сириэн потупилась: она знала, что рано или поздно об этом зайдёт речь, но о прошлом своём, как и о проклятии никому в пределах горы старалась не распространяться. Учитывая, что Трор и так знал больше положенного, беря во внимание природное любопытство гномов, эллет быстро смекнула, что невинно затеянная ею беседа о выходе из Подгорного царства грозит обернуться большим разговором по душам. Это одновременно пугало, а с другой стороны влекло и манило: слишком давно одинокая, охраняющая свои секреты почище дракона с кучей золота, Сириэн безумно устала влачить свою тяжкую ношу одна. А сейчас вот он, рядом, настоящий верный друг, проверенный в разных ситуациях, тот, кто действительно стоит того, чтобы открыться ему! Может все-таки пора рискнуть?

- Ладно — обреченно выдохнув, когда молчание уже порядком затянулось — Но обещай мне, что запишешь ты только то, что я позволю сама, а об этом разговоре никому и никогда не обмолвишься даже намеком!

Гном предвкушающе улыбнулся и бодренько так закивал головой, ей Эру, как малое дитя в ожидании сказки.

- Назвать имя колдуна я не могу. Мы связаны с ним нерушимыми путами. Стоит мне хотя бы шёпотом произнести его имя, он сразу почувствует это и сможет определить, где я спряталась.

Трор в изумлении открыл рот, но поспешил придать лицу максимально спокойное выражение, хлебнул ещё чаю и предложил:

- Но ты ведь в Эреборе. Чего тебе бояться? Да во всем Средиземье не сыщется армии, способной взять гору!

Такая самоуверенность гнома вызвала на губах эллет грустную улыбку:

- Что ты, дружок, ты даже не представляешь, о чем говоришь! Он очень силён и хитер. Я не знаю никого более могущественного, а на его службе множество таких темных созданий, о которых даже летописцы в своих книгах упомянуть боятся. Вампиры рядом с ними покажутся тебе детскими сказками!

Заметив легкую дрожь в голосе девушки Трор случайно озвучил своим мысли вслух:

- Ты боишься его?

- Да — незамедлительно, на выдохе, почти шёпотом последовал ответ.

Король под горой воспылал праведным гневом: мысли о том, что где-то здесь, в Средиземье, обитает монстр, а иначе его не назовёшь, который так ужасно обошёлся с его любимой, заставила заходить ходуном желваки на скулах, а зубы сами собой стиснуться так крепко, что казалось ещё немного и послышится хруст. Даже сложно представить себе, каким могуществом должен был обладать колдун, вызывающий столь великий страх у эллет, одолевшей в неравном бою гигантского медведя-оборотня и обладающей такими волшебными силами. Кстати, о последнем:

- Я же все порывался спросить: как прошла твоя поездка в Четвуд? Что произошло между вами с Беорном, что он так завёлся? — вовремя опомнившись, что вопрос звучит довольно бестактно, король поспешил поправиться — Если это секрет какой или тебе тяжело, можешь не отвечать.

Сириэн улыбнулась другу и протянула ему булочку, как бы намекая, что рассказ предстоит долгий. Так Трор узнал, что вскоре после того как эллет в сопровождении Беорна отправилась в путь они обнаружили за собой слежку. И хотя дорога в Четвуд заняла чуть больше времени, чем изначально планировалось, путешествие шло без сучка и задоринки, как и, впрочем, сборы вещей и завершение всех насущных дел в ее скромной лесной обители. Однако стоило компании тронуться в обратный путь, как одни за другим на них начали нападать отряды орков. Первоначально запланированный маршрут в обход Имладриса по Великому Западному Тракту через Мглистые горы пришлось пересмотреть, так как на дороге ожидала большая засада, и два всадника с еще двумя навьюченными лошадками вряд ли смогли бы отбиться. Поэтому было принято решение пойти более длинным маршрутом: перейти горы со стороны Троллистого плато и пройти вдоль Серых гор минуя Лихолесье, но и тут все было совсем не так гладко как хотелось бы. Постоянные стычки с отрядами орков и гоблинов сильно изматывали и замедляли дорогу. А ближе к концу путешествия давление проклятья Сириэн на несчастного Беорна было столь велико, что разрушило все защитные барьеры оборотня и так, в одно промозглое туманное утро эллет проснулась от ужасного рева, который явно не предвещал ничего хорошего. Вскочив на Всполоха и оставив стоянку как есть, Сириэн во весь опор понеслась в сторону Одинокой горы, подгоняемая страхом быть нагнанной оборотнем: Беорн ведь не виноват в том что случилось, если бы он настиг ее, пришлось бы дать бой, а навредить другу эллет не хотела. Так она и скакала без остановок несколько суток, пока у подножья Эребора не была встречена Гэндальфом. Ну а дальше Трор и сам прекрасно знал, что произошло.

К концу истории Подгорный король как раз дожевал угощение и поэтому поторопился задать вертевшийся на языке вопрос, прежде чем отпить чаю и взяться за вторую булочку:

- А что теперь будет с Беорном дальше? Он так и останется теперь навсегда с этой…эммм… тягой к тебе?

Сириэн улыбнулась, тоже взяла булочку и откусив кусочек ответила:

- Нет, его довольно быстро отпустит. Хвала Валар, нельзя быть проклятым дважды. Все вернётся на круги своя и Беорн очень быстро снова начнёт принадлежать только самому себе. Я как раз хотела попросить тебя отправить ему с вОронами письмо. Хоть я и старалась не причинить ему никакого вреда, но все равно очень волнуюсь все ли с ним в порядке.

- Значит Таркун ошибся? Он рассказывал мне про то состояние «жатва», которое случилось, когда Беорн стащил тебя с коня. Говорил, что это как заимствование силы, что ты словно в трансе и не можешь себя контролировать.

То ли булочки нынче были особенно вкусны, то ли под действием разбушевавшихся нервов, Король под горой взял с тарелки третью, мысленно решив уж на ней то точно остановиться, а то так и в парадный доспех не влезешь!

- Он в чем-то был прав, это и правда как транс, мое сознание будто отступает на задний план, но все равно я частично помню происходящее и в этот раз даже смогла повлиять на свои действия. Но это скорее исключение из правил, так как я очень боялась навредить близкому другу. Будучи в жатве преобладает инстинкт самосохранения и жажда крови, а это очень опасное сочетание.

Тяжело вздохнув, гном, задал очередной вопрос: уж если есть у тебя соперник, а ревность к оборотню так и не отпустила, то уж лучше узнать о нем побольше:

- А проклятье Беорна, за что его прокляли стать сменяющим шкуры? И кто это сделал?