Аmague (1/2)

Детектив устало привалился к дереву, укрываясь от палящего августовского солнца, что световой мозаикой пробивалось сквозь листву отоги. Его взору был открыт вид на изумрудный склон Арауми, что словно гигантский корабль омывался с двух сторон безбрежным морем Тейвата.

Но, не обращая внимания на потрясающий вид, Хейдзо достал из-за пазухи уже изрядно потасканную, но заметно прибавившую в весе папку с бумагами, и еще раз пробежался взглядом по тому, что откопал за эти несколько дней.

После дворцовой дуэли, сплетни о которой кружили голову всем на островах Инадзумы последние несколько дней, Хейдзо принялся за распутывание нитей клубка, что вел к загадочному Кадзухе Кадаэхара, что задумчиво смотрел вдаль, укрываясь широкополой соломенной шляпой на фотографии.

Из архивов комиссии Тенре стало ясно, что Каэдэхара был из некогда знатного клана, где, судя по всему и обучился искусству боя с одноручным клинком. Клинок же, несмотря на нетрадиционный стиль ковки был также отлит кланом Каэдэхара — в честь шестнадцатилетия юного наследника.

Хейдзо, обнаружив эти небольшие фрагменты жизни Кадзухи, не мог не удивиться схожести начала жизненного пути их обоих. Оба юнцы из знатных родов, оба некогда — надежда клана на продолжение рода и фамильного дела.

И оба не смогли оправдать возложенных родовых ожиданий.

Несмотря на явные дыры и нестыковки в истории клана Каэдэхара, Хейдзо не стал лезть в прошлое Кадзухи — полученной здесь информации было достаточно для формирования общей картины и типа мышления ронина.

Из папки выпал ветхий лист, на котором аккуратными строчками выведено было хокку:

</p>

Род погибает,</p>

Тянется за птицею</p>

Чистое сердце.</p>

— Что за поэтическая натура, — фыркнул детектив, пробегая глазами по ровным иероглифам и спешно убирая листок обратно. Его он нашел случайно — выпал из бухгалтерской книги клана Каэдэхара, что просматривал Хейдзо на складе.

— Увлечение поэзией… — мягко прокатывая в голове строчки трехстишия, размышлял вслух Сиканоин. — Да, ему подходит.

Чуткая натура, чувствующая природу, боевой талант, выдающаяся внешность, мягкость поэтической души — чем больше деталей приобретал образ Кадзухи, тем меньше он переставал быть для Хейдзо делом №1307, становясь человеком.

— А человека гораздо легче выследить, — подытожил свои мысли Хейдзо, довольно улыбаясь.

Он потратил вчерашний вечер на размышления, куда может податься странник с выдающейся внешностью, объявленный в розыск. Казалось бы — самое очевидное в лесу Тиндзю, у подножия горы Ёго — но этот лес, с мерцающими тоской ночными цветами, был под внимательным взором комиссии Тенре. Только глупец сунется туда, когда в эти времена ряды патрульных сменяют друг друга каждые полчаса.

Конечно, Кадзуха мог бы двинуться в сторону наэлектризованной Татарсуны, но проверенные источники Хейдзо сообщили ему, что видели покрытого пылью путника, скрывающего лицо на условно-нейтральной территории, куда комиссия Тенре не любила соваться.

Иногда быть у всех на виду — самая лучшая маскировка.

Двоюродная сестрица Кану Нана с запиской с описанием странника передавала привет и просила заглянуть в храм Наруками.

Именно поэтому сейчас Хейдзо сидел с северо-западной стороны горы Ёго, уплетая врученные ему в дорогу онигири. Вручение, несомненно, сопровождалось стандартными причитаниями сестры и сердечными напутствиями беречь себя.

Руины Арауми — опасное для неподготовленных путников, но надежное пристанище, если сможешь расчистить себе дорогу. Способности Кадзухи более чем соответствовали этим требованиям.

Ветер дул в спину детектива, призывая поскорее раскрыть планер и начать головокружительный спуск. Чувствуя, как его интуиция ведет красной нитью маршрут в сторону обитания руинных механизмов, кровь начала быстрее бежать по сосудам, предвкушая скорую поимку беглеца.

Бесшумно подходя к виднеющимся разрушенным остаткам древних построек, Хейдзо с удовлетворением наблюдал отсутствие привычного скрежета, которые издавали механизмы в этой области. Дорога была расчищена, и он без всяких препятствий проскользнул внутрь уходящего вглубь подземелий туннеля.

Анемо сила помогла также бесшумно приземлиться. Вокруг никого не было — лишь слышно было как мерно капали капли с каменных сводов, и эхо их столкновения с небольшими лужицами гулко разносилось по бесконечному каменному лабиринту.

Присев на корточки, Хейдзо стал искать элементальные следы чужого присутствия — и действительно, приглушенная цепочка следов стала медленно, но верно вырисовываться. Детектив сдерживал свое ликование, но восторг приближающегося конца дела уже понемногу охватывал его.

Шаг за шагом он направился по следам, осматриваясь и прислушиваясь к изменениям воздуха. Коридоры сменяли один другой, уходя все дальше и дальше в тишину, скрытую уже снаружи не землей, а толщей воды. Всматриваясь в цепочку следов, Хейдзо вдруг дошел до тупика, где след прервался.

Стена казалось крайне высокой и в темноте свода не было видно, заканчивается она уступом или есть ли там обвалившийся край, лаз через который ведет в другую комнату. Что еще более усугубляло ситуацию — на самой стене не было никаких следов, которые непременно бы оставил человек, вскарабкавшись по ней.

И все же, интуиция подсказывала ему, что Кадзуха находится здесь. Прямо за этой стеной.

Подсобрав анемо силы для более высокого прыжка, Хейдзо подлетел вверх и зацепился рукой за небольшой каменный выступ, и начал лезть вверх, помогая себе небольшими созданными ветряными потоками.

Чем выше он забирался, тем четче видел вырисовывающийся из черноты проем, ведущий на другую сторону. Более того, чем ближе он к нему подбирался, тем сильнее ощущал казалось бы сначала неуловимый, но становившийся все сильнее запах жженной мяты, дым которой отгоняет назойливых насекомых в странствиях.

«Но в подземельях из насекомых только безобидные светлячки, — удивился Хейдзо. — Зачем ему жечь мяту?» — недоумевающий вопрос не находил ответа, он требовал время на размышления, но Хейдзо уже пролез в дыру, ведущую в почти скрытую комнату без очевидного выхода.

В середине ее медленно догорал костерок с опущенным в него пучком мяты, дым которой обволакивал и без того тесное помещение, мягкими волнами расходясь от костра, завихряясь, огибая силуэт, темнеющий на фоне тусклого пламени.

Сердце Хейдзо ускорило темп, а колени слегка подогнулись от восторга — к нему спиной в позе лотоса, перед костром сидел ронин в алых одеждах, расшитых кленовыми листьями.

«Так ему дым так необходим для медитаций?» — нахмурился Хейдзо, но быстро отсек несущественную мысль, приготовившись к быстрой атаке, он уже рассчитал траекторию прыжка и, мысленно похвалив себя за бесшумность, оттолкнулся ногами от каменного пола, концентрируя анемо энергию для оглушительного удара.

Но неожиданно, оторвавшись от земли, он ощутил как перед глазами потемнело, а руки, вместо того, чтобы отправить мощный ветряной поток в спину ничего не подозревающего Кадзухи, налились свинцом и отказывались подниматься.

С отчетливой разочарованной ясностью, на которую был способен его разум, стремительно теряющий связь с реальностью он понял, что сейчас неминуемо шлепнется на пол в глупейшем в своей жизни обмороке.

Уже предвкушая боль в спине от жесткого приземления, Хейдзо вдруг обнаружил, что его поймали, прижимая к себе две сильные руки.

— Ну здравствуйте, господин детектив, — вкрадчиво прошептали ему в ухо. — Не думал, что они отправят именно вас, но, надо признаться, что так даже лучше, — на этих словах, Хейдзо, все еще ничего не видящий, но и не отрубившийся окончательно, почувствовал как к его шее прижимается что-то прохладное, а в следующий миг ощутил сбивчивое дыхание над медленно пульсирующей сонной артерией.

Его затуманенный мозг не успевал обрабатывать информацию, но Кадзуха, по какой-то причине настроенный поговорить, услужливо пояснил:

— Теперь я знаю ваш запах, господин детектив, а насчет своего состояния не волнуйтесь — все, что вам необходимо — это крепкий сон. Догадались, чем я вас усыпил? — мягкая усмешка опалила ушную раковину.

«Дым наку, замаскированный острым запахом мяты», — молнией пронзило рассудок Хейдзо. Впервые за очень долгое время он почувствовал себя идиотом.

— Я знаю, что вы очень сообразительный, так что наверняка додумались, — в голосе все еще ощущалась тень улыбки. — А теперь спите. Тут вас никто не побеспокоит.

«Черт бы тебя подрал, сукин ты…» — последнее, что успел подумать уплывающим сознанием Хейдзо. Его голова мягко качнулась, утыкаясь в теплую грудь, а Кадзуха, поудобнее перехватив его, продолжая поддерживать отгоняющие дым потоки вокруг своего лица, нажал на камень в стене, открывая скрытый проход.

Очнулся Хейдзо от мягкого теплого ветерка, что развевал его пряди. Он лежал почти у берега, на траве, что переходила песок дикого пляжа. Поддерживая раскалывающуюся от дыма голову, он прищурил глаза в сторону горизонта, осознавая, что проспал почти весь день.

Вокруг не было ни элементальных следов, ни обычных — видно, Кадзуха ушел по берегу, позволяя волнам смыть следы его направления.

С мыслью о беглеце тут же вернулись и воспоминания, как его обхитрили.

«Действительно, после тяжелого подъема хочешь-не хочешь а придется отдышаться, забирая особенно большие порции усыпляющего воздуха в легкие. Да и дрожащие колени легко было не заметить, списав на временную усталость. Хорошо придумано», — не удержался от мысленного восхищения Хейдзо.