Cabeceo (2/2)

Хейдзо с наслаждением вдыхал остывающий воздух, ощущая на губах дуновение соли, принесенной морским бризом прямиком в сердце острова.

Уже поблизости от главных ворот его чуткий слух уловил шум рабочих, также под конец дня расходящихся домой. С любопытством завернув за угол, он увидел огражденное место с разровненной землей для возведения статуи. Был уже заложен каркас для фундамента, а рядом с входом на стройку стоял ознакомительный стенд с примерным изображением будущей статуи.

— «Статуя Сотни Глаз», — вполголоса прочитал название Хейдзо, презрительно хмыкнув. — Что ж, впечатляет, — все еще считая, что это чересчур, он уже собрался развернуться и уйти в сторону лестницы, как его остановил грубый выкрик:

— Эй ты, ручная шавка сегуна, может, выложишь свою побрякушку сюда же? Чем ты лучше моей дочери?! — детектив уже на первых словах упрямо поджал губы и успел обернуться к пылающему гневом мужчине — легкий запах алкоголя, раскрасневшиеся глаза и сжимающиеся кулаки делали его намерения попросту прозрачными. Так что детективу не составило труда с раздражением увернуться от неумелого удара, стремящегося выбить ему челюсть, и ловким движением сделать подсечку, заломив правую руку нападающего за спину, тем самым пригвоздив того к земле.

На шум уже подбежали охранники комиссии и взволнованно поспрашивали у Хейдзо, все ли с ним в порядке.

— Я в порядке, в отличие от него, — детектив твердо отрезал любые предложения о помощи. — Вам повезло, что я уже закончил свой рабочий день и не нахожусь при исполнении, — обратился он к пыхтящему под ним мужчине. — Иначе вам бы грозило нечто посерьезнее пары суток под стражей, — Хейдзо поднял голову. — Сопроводите его в участок, он совершил нападение в нетрезвом виде.

— Есть, досин Сиканоин, — отчитались охранники и, сковав наручниками напавшего, поволокли его в сторону комиссии.

Мужчина же, утеряв весь свой запал, тяжело шаркал ногами, опустив голову. Но все же нашел в себе силы поднять залитые кровью глаза и крикнуть вслед Хейдзо:

— Так чем ты лучше нее, выблядок?! Почему она покончила с собой, а ты жив?!

Хейдзо молча смотрел ему вслед, наблюдая как охранные силы не дают тому вырваться, и тут же вспомнил про завтрашний день и поручение от Сары. Тревожная трель интуиции засвербила в груди.

— Пора брать отпуск, — устало вздохнул Сиканоин и, погруженный в свои мысли, начал спускаться по лестнице.

Терзала ли его совесть за то, что у него есть эта привилегия в сохранении Глаза Бога? Нет, не терзала. Он же не виноват в самом деле, что сегун своим указом оградила членов комиссий от изъятий, дабы они более успешно осуществляли ее замысел. Может, это и не было справедливо по отношению к обычным людям, но это закон. Об этом должны беспокоиться юристы, а его дело — расследовать запутанные, словно узлы тэмари, дела, искать истину и следить за тем, чтобы никто не выходил за рамки законов.

И все же… Что-то было не просто в этом событии. До недавних пор у народа никто официально не отбирал Глаза Бога. Это было личным достижением меньшинства, воплощением их желаний, срезонировавшее с Архонтами. Никто раньше не писал о последствиях подобного события. Что будет, если лишить человека элементального проводника? Возымеет ли это последствия? Обычному человеку не понять этого, но Хейдзо был одним из немногих, кому также удалось добиться этого признания.

Он мягко отцепил Глаз Бога с пояса, чтобы рассмотреть его тихое мерцание в свете лучей заходящего солнца.

Куки Синобу, самоубийство дочери безутешного отца, потухшие глаза тех, у кого отнимали их вторые Глаза, Глаза, могущие узреть силу стихий, пронзающих Тейват как кровеносные сосуды в теле человека…

Логическая цепочка выстраивалась, пазл начал складываться, но все еще был слегка размыт, словно чего-то не хватало, словно…

Он так давно был со своим Глазом, что уже плохо помнил, каково это было — жить без верного помощника в виде ветра, хотя отчетливо знал, в каких обстоятельствах ему он достался.

Кем бы он был без Глаза Бога? Его Глаз Бога неразрывно связан с желанием очистить мир от тьмы обмана, от Греха, что может прокрасться в сердце каждого и разрушить жизни ни в чем неповинных людей.

Был бы он тем, кем является, без этого желания?

Он остановился и обернулся в сторону комиссии. Хейдзо ушел уже довольно далеко, так что теперь видел лишь блеск черепицы высоких зданий, гордо возвышающихся над непоколебимой, застывшей во времени Инадзумой. Где-то там сидела великая сегун, Архонт, взявшая под контроль не только их жизни, но и желания, мечты, смысл их существования.

Завтра состоится дворцовая дуэль.

Завтра еще один глупец покинет этот мир, в борьбе за себя, за свою истину, за свое право на сопротивление.

Хейдзо поджал губы, развернулся и пошел прочь.

Завтра будет нелегкий день.

Последний луч солнца мазнул по трепещущим ресницам Сиканоина и исчез за лиловым горизонтом, облака которого медленно темнели, клубились, набухали влажной тяжестью еще не рассыпавшихся капель.

Недалеко от деревни Конда странствующий ронин в алых одеждах поежился от внезапного порыва ветра — его взволнованный взор был устремлен на запад, суженные зрачки всматривались в темнеющий горизонт.

— Ночью будет ливень, — пробормотал Хейдзо и развернулся в сторону обветшалых домов деревеньки в поисках ночлега.

Природа шептала, что завтрашний день не принесет хороших вестей, а сердце тревожно стучало от дурного предчувствия.