Cabeceo (1/2)

Стрекот цикад, сопровождающийся нестерпимым летним зноем, врывался сквозь настежь распахнутые окна комиссии Тенре. Близился конец рабочего дня, но стрелка часов, казалось, застыла в одном положении. Кто дописывал очередной отчет, вытирая с влажного лба капли пота, кто отгонял назойливых мух папкой с досье, кто, облегченно вздыхая, провожал в тюремную камеру притихших от той же духоты пьяниц, а вслед ему непременно летели завистливые взгляды — счастливчик спускался в прохладные, полутемные коридоры темницы, где имел шанс укрыться от испепеляющего светила.

Сиканоин Хейдзо также предпочел в этот день полевым работам бумажную волокиту — она не обходила и его стороной, а при такой погоде была даже чем-то вроде спасения, пускай и сомнительного. Он, закинув ноги на стол, скучающе читал написанные коллегами отчеты, исправлял недочеты и складировал отмеченное на край столешницы — получившаяся стопка уже начинала опасно крениться вбок.

День был обыденным, неинтересным, даже можно сказать — пустым, что было странно для напряженной ситуации в Инадзуме.

Хейдзо всегда прекрасно справлялся с многозадачностью, поэтому, закончив править отчеты, позволил мыслям утечь в сторону воспоминаний о недавних событиях.

Вступивший на днях в силу указ сегуна об изъятии Глаз Бога уже отгремел эхом, прошелся робеющей волной по жителям, но все же померк в тени предыдущего указа о закрытии границ — простой народ больше волновался о том, что есть на ужин, нежели о счастливчиках, заслуживших милость архонтов. Да и в данный момент масштаб изъятий не был впечатляющим — элементальные проводники были отобраны всего у нескольких человек. Только законопослушная Куки Синобу явилась на следующий же день после озвучивания указа и добровольно сдала мерно поблескивающий глаз электро в руки Кудзе Сары.

— Какая ирония, — усмехнулся вполголоса Хейдзо. — Первым сдали глаз электро, да и еще в руки той, кто отдавать свой собственный не собирается.

— Может, тогда станешь добровольцем из комиссии, гений наш? — недобро оскалился Икухара, подошедший сзади — многие пришли посмотреть на это событие.

— Не раньше, чем ты сможешь обойти меня в рейтинге раскрываемости, — лучезарно улыбнулся Хейдзо и, услышав скрип зубов коллеги, отвернулся и размеренным шагом направился к выходу, едва не столкнувшись с поникшей Синобу, сжимающей в руках бумагу с подписью о добровольном изъятии.

— Прошу прощения, — проговорил он, раскрывая перед ней дверь, — проходите.

— Спасибо, — сдержанно проговорила Куки, мельком бросив на него взгляд, равнодушно пробежавший по форме. Ее глаза опустились и вдруг на мгновение зацепились за поблескивающий энергией проводник детектива. Хейдзо уже было приготовился к какому-то комментарию, но Синобу, не выказав абсолютно никакой реакции, мягко отвернулась и вышла. Словно это ничего не значило. Словно ей было все равно.

Взгляд был мимолетным, но цепкий взор Хейдзо заметил то, отчего его немедленно начал точить червь легкого недоумения — он был пустым. Без горя, сожалений, радости или одобрения, абсолютно никакой. Даже легкой досады не промелькнуло.

«Она даже не разозлилась?» — мысленно удивился он.

Брови сошлись на переносице, мысли хаотично заструились в голове, не находя логического объяснения. Это нетипично, странно, это не должно ощущаться так.

— Подумаю над этим позже, — вполголоса решил он и неуверенной походкой покинул здание комиссии.

Это был первый изъятый Глаз Бога — самое начало медленно разгорающегося пожара, что готовился унести сотни жизней, дабы взамен спалить дотла устаревшие порядки.

Стоило вспомнить этот инцидент, на душе Хейдзо заскребли кошки: после Куки были еще несколько людей, которые сдали свой глаз, но уже добровольно-принудительно, и даже был тот, кто отказался это делать, поэтому комиссии пришлось проявить силу. Для исполняющих это даже было в какой-то мере приятным делом: многие завидовали тем, кто смог быть признанным богами, но теперь эта «признанность» была врагом их главного архонта, так что прикрываясь законом можно было и выпустить парочку своих личных обид. Поэтому любое сопротивление вызывало особое пристрастие к работе у служащих.

Хейдзо не любил такие порядки. Более того, чем больше Глаз Бога изымалось, тем больше накрывало ощущение, что все это — не самый верный путь. Роптать против воли сегуна не входило в его планы, но ставить все под сомнение — это ли не его истинное призвание?

— Эй, Сиканоин, — оживленно махнул ему рукой коллега, отвлекая от мрачных мыслей. — Слышал последние новости?

— Ко мне в кабинет стекается вся подпольная информация Инадзумы, чем ты хочешь меня удивить? — лениво протянул Хейдзо, прищурив зелень глаз.

— Статуей, что воздвигает сегун. Говорят, в нее вставят Глаза Бога, хорошо, что тебе не придется относить туда свой, — под конец тот не смог сдержать ухмылки.

Хейдзо проигнорировал его усмешку и лишь закатил глаза в ответ. Про статую он уже слышал, и не видел в этом смысла, кроме показательной бравады сегуна перед другими архонтами.

«Глупость, да и только», — мысленно изрек он, потянулся, взглянул на часы и с удовлетворением заметил, что уже можно идти домой.

— Слава архонтам, этот мучительно нудный день закончен, — хмыкнув, он запер проверенные отчеты в ящике стола и направился к выходу.

У самой двери ему преградила путь Кудзе Сара. Увидев ее сурово сведенные брови, Хейдзо не удержался от страдальческого вздоха.

— Сиканоин Хейдзо, — сухим кивком головы она поприветствовала его. — Прошу вас завтра возглавить пост охраны во дворце сегуна. Состоится дворцовая дуэль, а начальник охраны не находится в добром здравии. Вы же, — на эти словах Сара взяла паузу, — являетесь одним из самых моих доверенных лиц.

Речь была сказана с таким пафосом, который звучал неуместно в просьбе работать сверхурочно. Хейдзо еле удержался от того, чтобы закатить глаза.

— Есть, генерал, — равнодушно протянул он, предвкушая унылое стояние около ворот, а после еще более депрессивное — процессию выноса тела из главного зала. Если, дай Архонт, от тела вообще что-либо останется.

Кудзе Сара не стала утруждать себя излишней доброжелательностью и в благодарность просто кивнула. Хейдзо также не хотел раскланиваться и поспешил домой.

Вечер был прекрасен: духота, мучившая остров Наруками всего пару часов назад, стала спадать, уступая место вечерней прохладе. Знойное лето неумолимо заканчивалось, приближая неминуемые холода яркой осени, но задумываться об этом было бы слишком расточительно по отношению к чудесным оставшимся летним денькам.