6 (1/2)

Последние известия о пополнении населения обезьянника персоной Учиха Итачи заставили Огами почти возжелать предстоящего разговора с капитаном Хатаке, который едва ли представлялся приятным. Реальность постепенно стала приобретать свои прежние очертания. Воздух снова с легкостью входил в легкие, время оттаяло. Можно было бы подумать, что ничего не произошло, если бы не зияющее в груди ощущение близости Учиха в пространстве. Рано или поздно, ей придется вернуться на свое место хотя бы для того, чтобы собрать свои вещи снова, если Какаши ее отстранит.

Направляясь к кабинету капитана, Сумирэ судорожно вспоминала отголоски всей той речи, что она намеревалась высказать Хатаке. Рассудок восстанавливал свои структуры, взбеленненные нахальными черными глазами. На плечи снова легла тяжесть отчаяния и опустошения. Офис Какаши оказался пуст.

— Он в столовой,— отозвался моложавый голос Инузуки. Сержант сидел в кабинете напротив, закинув ноги на стол. Он не отрывался от игры в смартфон. — Как тебе братишка нашего старшего лейтенанта?

Пыльный свет помещения оставлял влажные рефлексы на выдающихся клыках молодого мужчины. Во время разговора, его рот походил облагороженную кошачью пасть.

— В семье не без урода, — хмыкнула девушка, слоняясь взглядом по пустующему коридору.

Ей хотелось скорее разобраться с Какаши. Инузука поднял глаза на консультанта. Его суженные зрачки резко метались по лицу Сумирэ.

— Ну, хоть они и не родные братья, на месте Шисуи-сана я бы от стыда за родственничка передвигался по участку перебежками.

—По всей видимости, он так и передвигается, потому что я его еще сегодня не видела.

—Так он в больнице, — Киба вернулся к смартфону. Тихие булькающие отголоски говорили о том, что сержант занят шутерами. Будто этого в его жизни было недостаточно.

— Что случилось?

— Он поехал на вызов на рассвете. Звонили из какого-то заведения, Итачи там устроил какое-то дерьмо и Шисуи-сан поехал его выручать. Не знаю всех подробностей, но лейтенант в больнице зашивает бровь. Не удивлюсь, если это братец его разукрасил. Вы, кстати, будьте с ним аккуратнее. Бедный Чоджи уже, наверное, на подходе чует зареванных девок, которые топают в участок, чтоб у Шисуи-сана узнать, куда делся Итачи, который их оприходовал и пропал.

— Я похожа на девку, —Сумирэ нарочито выделила последнее слово, — что стремится прыгнуть в койку к такому человеку, как Итачи-сан?

Говорливость сержанта вызывала раздражение. Инузука снова обратил свое внимание на консультанта. Обтекаемая плотными складками костюма, она походила авангардную инсталляцию, оставленную посреди безликих пустот участка.

—Я не это имел в виду.

—Я благодарю вас за предупреждение, — бросила Сумирэ, направляясь в столовую.

Подробности жизни Итачи нисколько не удивили девушку, но почему-то остались едким осадком. Огами неприятно кольнули слова праздного полицейского. «Зареванная девка», пожалуй, самое унизительное, что можно сказать о женщине. Слабая, взбалмошная, ведомая, истеричная, желающая лишь быть взятой доминирующим мужчиной.

Огами фыркнула. Будучи женщиной, причастной к науке, она постоянно ощущала на себе предвзятость мужского мира. Она всегда была прежде всего женщиной, а не ученым, не профессионалом. Она женщина, и это всегда брали в расчёт. Это генитальное восприятие окружающих , которые, ко всему прочему, не всегда были только мужского пола, вводило в исступление. Сами женщины ощущали себя в первую очередь женщинами. С почти религиозным фанатизмом общество воспроизводило этот гештальт, повторяло его как мантру «она же женщина», «она же женщина», «она же женщина».

Поэтому, Сумирэ всегда в тайне упрекала свою мать в излишней женской слабости. Она была актрисой, утонченной и грациозной особой, и между тем чрезвычайно вспыльчивой и ранимой. В своем низком цветастом тюрбане, увешанная тонкими длинными бусами, которые отзывались на ее легкие точные жесты тихим цветным перезвоном, она походила на африканскую пташку. Ее работа не была для нее способом заработка, это было ее призвание. Вопреки своему театральному таланту, она не зарабатывала баснословных денег, предпочитая наживе истинное наслаждение от игры. Браться за экспериментальные вычурные спектакли для нее было в порядке вещей. Огами Ичиро, таким образом, был действительным главой семьи во всех смыслах. Он искренне любил жену, и никогда не выражал упреков по поводу ее благотворительных по сути увлечений.

Сумирэ же еще в девичестве решила во что бы то ни стало не быть содержанкой, как ее мать. Зависимость от мужчины ей претила. По этой же причине она пришла в ярость, осознав то, что капитан Хатаке распорядился ей как своей собственностью. Поэтому же ее бесил Учиха Итачи, присваивавший своим самодовольным взглядом ее тело. С действительностью контактировала ее женская оболочка, а не личность.

До кафетерия Огами добралась, будучи уже в достаточной степени скандализованной. Она застала Какаши сидящим за столом перед остывшим обедом, поглощенным чтением какого-то боливарного чтива. Грудастая блондинка на обложке явно была мало связана с какими-нибудь философскими трактами.

— Капитан Хатаке. Добрый день. Приятного аппетита, — отрапортовала девушка, возвышаясь над столиком мужчины. — Вы подложили меня под Карасу, чтобы он не потребовал от вас дальнейшего слива информации полицейских. Зачем?

Сгорбленный Хатаке, не отрываясь от своего занятия, лениво махнул рукой на рядом стоящий стул. Консультант, незамедлительно присев, привычно вытянулась. Капитан медленно отложил книгу, скрестив перед собой ладони. Его квадратные ногти на узловатых пальцах были начисто отстрижены.

— Судя по всему, вы смогли найти его? Тогда я не ошибся, отправив на это задания именно вас.

— Вы мной расплатились с этим торгашом, — девушка не думала скрывать своего негодования.

— Сумирэ,— Какаши потер глаза пальцами, его безмятежное лицо не выражало никаких эмоций. —Я дал вам возможность проявить себя. Разве вы не этого хотели, приходя сюда? Вы выполнили мое поручение, причем успешно. Это никак не обесценивает ваш труд. Вы не перестаете быть консультантом и все так же задействованы в расследовании. Между прочим, парни вычислили всего пару десятков экипажей той же модели, что на видео и проверяют их.

Весть о своей пользе подействовала на девушку приободряющее, возмущение стихало.

— Карасу не поможет, у него нет никакой интересующей нас информации. А если она и появится, то я должна ему буду чем-то заплатить. Чем мне расплачиваться с ним?

Какаши вперил свой тяжелый взгляд в лицо. Его матовые глаза заставляли девушку чувствовать себя несмышлёной взбалмошной девчонкой.

—Сумирэ,— он подался вперед, опираясь локтями на стол,— неужели вы думаете, что мы вас бросим? Что бы не попросил Карасу в обмен на свои услуги, мы вместе с этим разберемся. Я обещаю вам.

Его глухой голос навевал воспоминания о шерстяном палантине.

— Если бы я соответствовал всем вашим обвинениям, я вряд ли дослужился бы до капитанского звания,— его тон знаменовал собой окончание разговора. — Пожалуйста, продолжайте вашу работу.

Сумирэ поклонилась и покинула всегда шумный, даже без присутствия в нем посетителей, кафетерий. Собственная горячность заставила ее устыдиться своего поведения. Стремившаяся всегда сохранять самообладание, девушка мгновенно вспыхивала, когда дело касалось ее самоуважения. Нервничающие люди со стороны выглядят уязвимыми. Уязвимых или унижают, или жалеют, что по сути, одно и то же.

Стук каблуков по холодному мрамору плит как хронометр отсчитывал секунды до встречи с тем, кто заставлял ее выходить из себя моментально. Огами не могла позволить себе такую женскую чувствительность. Приблизившись к обезьяннику, девушка была полна решимости и хладнокровия, как и в первый день своего пребывания здесь.

— Я те, бля, рожу щас набью, уебок!

Войдя в свой своеобразный кабинет, Сумирэ застала неистовствующего перед решёткой камеры Хидана. Его зачесанные назад посеребренные волосы были растрепаны. Сумире вспомнилась молодая редкая плесень. Мужчина размашисто хлопнул по решётке тяжелыми ладонями.

—Ты заебал меня, Учиха!

Вид беснующегося патрульного на мгновение заворожил девушку. Он исторгал потоки злобы, которые буквально оседали на вещах пеплом. Мацураси снова грязно выругался, от чего Сумирэ поморщилась.

— Ты думаешь, я тут до вечера буду с тобой ебаться?

—Я могу помочь? — воздух наполнился голосом консультанта. Полицейский интенсивно дышал, вздымая крепкую грудь. Сосредоточившись на фигуре девушки, он оправился, развязно уложив руки на ремне.

— А? И чем же?

— Судя по той массе прелестных выражений, покидающий ваши уста, я пришла к выводу, что у вас возникли проблемы,—бросила девушка. Состояние собранности, вновь к ней вернувшееся, ощущалось сладкой уверенностью в себе и чистым разумом. Кто бы мог подумать, что этот заурядный стол и донельзя банальные стены станут оплотом ее спокойствия.

— Чего бля? Ты кто? — Хидан сморщился, разглядывая крошечное насекомое, коим являлась сидевшая на рабочем месте Огами.

— Огами Сумире, консультант. Консультанты иногда бывают в полицейских участках. Это я вам как бы невзначай напоминаю о том, где вы находитесь. Честное слово, вам можно составлять толковый словарь непотребств. Мне неприятно слушать вас.

Полицейский выгнулся, откинув ухмыляющуюся голову назад. Она казалась слишком маленькой для его крепкого телосложения.

— Ну если ты такая умная, иди сюда и оформляй этого ушлепка сама.