Часть 12 (1/2)

Шепард швырнула новый визор на рабочий стол и быстрым шагом добралась до шкафа. Тяжелые ботинки гулко стучали по полу. Бронированные перчатки упали, звякнув пластинами. Нервно Шепард принялась снимать элементы брони, ногти скребли мимо застежек из-за спешки. Следом за перчатками на пол полетели наплечники и наручи. Шепард глубоко вздохнула, заставляя себя замедлиться и успокоиться.

Нагрудник никак не получалось почему-то снять. Пальцы просто не попадали на крепления. Он словно давил, походил на клетку, дышать в нем было тяжело, хотелось избавиться от него немедленно. Разозлившись, Шепард яростно дернула за крепление еще раз. Бесполезно.

Прекратив бороться с собственной броней, Шепард без сил опустила руки и устало запрокинула голову к потолку.

***</p>

Тучанка омерзительна и безнадежна, как живое существо на последней стадии болезни со всеми ее страшными и безобразными признаками, когда уже ясно ощущаешь гнилое дыхание смерти. Повсюду спутанные клубки проводов, ржавые трубы, торчащие решетки арматуры, в воздухе витает пыль, незаметно оседающая в легких. Смесь запахов с ясно ощутимой гарью, вдохнув которую, с непривычки начинаешь задыхаться. Мерное жужжание ламп, излучающих белесый свет. Голые бетонные стены со следами разрушений от всего, что только может разрушать – время, взрывы, выстрелы и еще невесть что. В дыры на потолке проникает свет от звезды, которую обитатели этой планетой назвали «Око гнева», и кажется, что они попали в точку, потому что все, что попадает под горящий взор Аралаха на поверхности этой планеты, кажется выжженным.

Но все эти разрушения меркнут перед самым большим кошмаром Тучанки – кроганами, с которыми не сравнится ни одно местное живое существо, даже молотильщик. Шепард проходит мимо агрессивно настроенной охраны, мимо наемников из «Кровавой стаи», мимо пары кроганов, обсуждающих методы сдирания пластин турианцев, и держит руку близко к пистолету на поясе. Один малейший повод, и Шепард выхватит его в ту же секунду.

И все же, как ни парадоксально, единственным поводом для радости Шепард становится именно кроган. Едва завидев ее, Рекс вскакивает и идет к ней, отпихивая вставших на пути кроганов.

Он гулко смеется, хватает ее за руку и так эмоционально трясет за ее за плечо, что она чуть не теряет равновесие.

– Шепард! Мой друг!

Шепард не смогла удержаться от ответной улыбки. Рекс оказался единственным, кто с таким теплом и радостью встретил ее после смерти, до этого момента она и не подозревала, что это окажется так приятно. Ей не хотелось признаваться в этом, но она все же нуждалась в этом. Никаких упреков, недоверия, удивления или обычного разговора, будто ничего и не случилось. Просто радостная встреча после долгой разлуки.

– Вспоминаю былые дни – впереди неизвестность, а мы палим в нее из больших пушек. Доброе было время, – произнес Рекс, когда с обменом информации и деловыми разговорами было покончено.

– Если что, мой корабль в два раза больше предыдущего, для еще одного крогана найдется место, – сказала Шепард, уверенная, что Рекс откажется.

Она испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, она хотела вернуть себе верного и испытанного союзника. С другой – хотела, чтобы он отказался и остался здесь. Кто-то же должен вправить мозги этим кроганам.

– Я бы хотел, но мне нужно держать этих близоруких глупцов на коротком поводке, – выдал Рекс ожидаемый ответ.

Совсем недавно он не особо горел желанием возвращаться на родину и вообще не хотел иметь ничего общего со своей семьей. А теперь он возглавляет могущественный клан на Тучанке. Как это так все вышло? Это точно Рекс? Это все действительно происходит? Шепард подняла голову кверху, к кружащимся в сухом воздухе пылинкам. Сомнения в реальности происходящего снова потянулись к ней холодными склизкими щупальцами.

– Это ты просто не видел, какой у нее сейчас шикарный ангар, – произнес Гаррус.

– Он теперь полностью твой. Можешь развернуться в нем во весь свой гребень, – усмехнулся Рекс.

– Гаррус нашел себе более скромное и уединенное место, – сообщила Тали и ехидно добавила. – Чтобы ему там никто не мешал обниматься с консолью.

– Шепард, правда, все равно мешает, – сказал Гаррус.

– Старые добрые обходы? – хохотнул Рекс. – И никто не скроется, хоть в вентиляцию полезай.

– Если я захочу спросить, как у тебя дела, никакая вентиляция не спасет, – сказала Шепард, невольно вспоминая, каким Рекс был угрюмым и неразговорчивым в начале их знакомства. Столько всего изменилось с тех пор.

***</p>

Шепард думала, что в убежище Рекса плохо пахло. По сравнению с тем, что творилось в больнице с ее удушающей вонью болезни, горьких медикаментов, дезинфицирующих средств и стремительно разлагающихся в духоте тел, в убежище был просто неприятный запах, который легко можно было игнорировать. Вместо визора стоило надеть полноценный шлем с фильтрами, во рту пересохло, горло словно песком было забито.

– Рабочая консоль, – заметил Мордин. – Может содержать полезную информацию. Подождите немного.

Он добрался до консоли, находившейся возле груды ржавых ящиков и стены со следами от выстрелов из крупнокалиберной пушки. Шепард кивком указала Миранде осмотреть соседнее помещение, а сама осторожно добралась до конца коридора. Будь здесь кроган, он бы не стал отсиживаться, а с рычанием бы набросился на них, как только бы увидел, но осторожность все равно не помешает. Да и вдруг варрен какой-нибудь затаился в засаде.

Шепард встретилась с Мирандой в конце коридора.

– Никого. В комнате только труп, – доложила она, убирая пистолет.

Они вернулись к Мордину.

– Что там? – спросила Шепард, ее голос отозвался едва заметным эхом в просторном помещении.

– Последовательность онтогенеза. Мутагены гормонов еще стабильны. Белковые цепочки, живые ткани…

Он продолжил торопливо перечислять обнаруженную информацию на консоли, касающуюся разработки лекарства от генофага. Шепард не упустила шанса спросить, каково это – работать над модификацией генофага, и Мордин с готовностью и энтузиазмом рассказал о лучших годах своей жизни, но нарастающую горечь в его голосе сложно было не услышать. Он рассуждал о генофаге рационально, как о необходимости, но Шепард буквально ощущала, как это давит на него, и понимала чувства Мордина до тошноты ясно.

Шепард подумала о Рексе.

– А если кроганы объединятся и создадут единое правительство, вы их поддержите? – поинтересовалась она.

– Да. Объединившиеся кроганы спасли галактику.

***</p>

Нагрудник упал на пол каюты с оглушительным грохотом, который, казалось, ударил прямо по мозгам. Шепард поморщилась и опустилась вниз, чувствуя себя полностью опустошенной. Хотелось лечь среди разбросанных элементов брони и уснуть навсегда, чтобы больше никогда ничего не делать, не думать и не чувствовать.

Она положила тяжелую голову на колени, чувствуя, как в ней все больше нарастает напряженная боль, которая начала ощущаться еще в челноке. Шепард сжала голову руками, потому что казалось, еще немного, и та лопнет. Да еще и шрамы неприятно зудели.

Так тошно. Тяжело. И болезненно. И вовсе не потому, что Шепард решила, будто боднуть крогана – это хорошая идея.

***</p>

– Шепард, ну ты же в курсе, что у тебя нет костяных пластин на лбу, – с упреком сказал Гаррус.

– Лобная кость – одна из самых крепких костей у человека, – процедила Шепард. – Не шевелись.

Гаррус с легким смущением кашлянул.

– Ничего, если какой-нибудь кроган заметит, что мы тут обжимаемся в темном углу?

От его вкрадчивого двухтонального голоса что-то дрогнуло внутри.

– Я уже выставила себя сумасшедшей на всю голову, объятия с турианцем вряд ли что-то изменят.

Да и они даже не обнимались, Шепард просто приложила лоб к его нагруднику. Его броня была самым прохладным местом на этой проклятой планете. Пусть она и слегка нагрелась, но все равно приятно холодила побитый лоб. Только бы шишки не было.

– Я, вообще-то, за свою репутацию опасался, – насмешливо сказал Гаррус.

Уголок рта Шепард дернулся.

– Ты турианец в лагере кроганов, твоя репутация уже на дне.

– Даже и не поспорить.

Шепард закрыла глаза. Пульсирующая боль постепенно утихала, но по-прежнему немного мутило. Это ж надо было – со всей дури, без раздумий о последствиях, позабыв, что собственная голова Шепард еще ей пригодится. А этому проклятому крогану максимум стало обидно. Почему эволюция так несправедлива?

– Как твоя голова? – спросил Гаррус, немного помолчав.

– Чуть лучше. Но надо было шлем надеть.

– Или сказать мне сделать это. И в результате – у тебя целая голова, а у меня – дополнительный повод похвастаться. Я был бы единственным турианцем в галактике, который боднул крогана и выжил.

– А с чего ты взял, что выжил бы?

– Потому что я уверен, что ты бы не дала меня в обиду.

Шепард вздохнула и отошла от Гарруса.

– Мне нужно к челноку, а ты пока найди Тали и скажи, пусть продолжает чинить тот генератор для Рекса.

– Не хочешь брать ее на испытание?

– Это же Тучанка, я даже предположить не могу, какой кошмар нас ждет.

Шепард повернулась, но слишком поздно заметила что-то под ногами. Она зацепилась ботинком за мягкий бок варрена и тут же потеряла равновесие. Если бы Гаррус не оттащил ее за руку назад, ее лоб окончательно расшибся бы о пол.

– Тупая псина! – сердито воскликнула Шепард, случайно наступив на ногу Гарруса.

– Грация крогана, – проворчал он.

– Еще раз сравнишь меня с кроганом, и я впаду в «кровавую ярость».

Урц привстал, умильно глядя на Шепард большими синими глазами.

– Мы еще к заданию не приступили, а ты уже покалечиться пытаешься, – произнес Гаррус.

– Гаррус, это Тучанка! – снова напомнила Шепард. – Мы приступили к заданию, как только сошли с челнока. Тут все пытается нас убить.

Шепард не выдержала взгляда этих больших варреновых глаз, в которых отражался свет от ламп, и потрепала Урца по голове. Варрен заурчал.

– Сидеть, – командным тоном сказала Шепард и вместе с Гаррусом направилась к лестнице.

Урц тут же подскочил и побежал следом за ней до самого челнока, где Шепард предусмотрительно оставила запасы воды, начитавшись про убийственный климат Тучанки. От жары пока спасала броня, но на языке чувствовался привкус песка. Сделав несколько глотков прохладной воды и надев визор, Шепард отправилась обратно.

– Ребенок… мой сын… – услышала она, когда проходила мимо двух кроганов, которые стояли за столом возле дыры в стене. – Мы с ним играли в «оседлай варрена». Он хорошо себя показал. Быстрый, сильный, – в приглушенном шлемом голосе была слышна гордость.

– Еще бы! – воскликнул второй кроган, – таким и должен быть любой из твоих сыновей!

– А потом они вернулись в женский лагерь. Все так быстро закончилось. Я даже не смог с ним поговорить, – тихо донеслось до Шепард, когда она уже прошла.

Она тут же постаралась выкинуть случайно подслушанный разговор из головы. Не хватало еще проникнуться их трагичным положением.

Грюнт был там, где Шепард ожидала его найти – обстреливал пыжаков ракетами, азартно хохоча.

– Грюнт, идем, – позвала Шепард.

– Сейчас, еще парочку.

Кроган неподалеку настороженно поглядывал на Грюнта и неодобрительно кривил рот. Наверное, сведения о том, что Грюнт был выращен искусственно, распространились по всему убежищу. Шепард надеялась, что прохождение обряда посвящения заставит кроганов пересмотреть свое отношение к Грюнту, кроме того, она собиралась сделать все, чтобы пройти этот обряд как минимум блестяще, чтобы больше ни у кого не возникло сомнений в его силе.

– Грюнт, это уже больше двух раз.

Шепард оглянулась по сторонам, выискивая Гарруса. Она сразу же увидела его высокий силуэт вдалеке, он уже направлялся в сторону томкаха.

– Еще чуть-чуть, я почти всех перебил! – прорычал Грюнт, его последние слова заглушил очередной выстрел.

– Ты, видимо, не особо хочешь проходить обряд. Раз так, стреляй, сколько хочешь, – Шепард отправилась к Гаррусу, уверенная, что Грюнт пойдет за ней.

Сзади раздался досадливый рык, и почти сразу же Шепард услышала за спиной тяжелые торопливые шаги. Возле томкаха их уже ждал шаман и тройка незнакомых кроганов, Гаррус стоял в стороне, напряженно замерев и плотно прижав мандибулы к щекам, словно готов был в любой момент выхватить пистолет.

– Мы готовы, – сообщила Шепард.

– Полезайте внутрь, – один из кроганов махнул рукой в сторону огромного бронетранспортера, густо покрытого грязью и следами от выстрелов. – В лучшем случае час ехать, если по пути никто не нападет.

– Мы что, действительно позволим этой фальшивке пройти наш обряд? – спросил другой кроган, злобно глядя на Грюнта.

Внутри Шепард вспыхнула холодная ярость, Грюнт гневно зарычал.

– Если еще раз услышу подобное, я выбью тебе все зубы и вырву язык, – сухо произнесла Шепард.

– Слабая человеческая самка и одного зуба расшатать мне не сможет!

– Проверим это, как покинем убежище.

– Не задирай моих кроганов, Шепард, – с усмешкой произнес Рекс, приблизившись к ним.

– Как только они избавят меня от своего ненужного мнения, – Шепард сжала пальцы в кулак и расслабила. – Ты хочешь поехать с нами, Рекс?

– Я всегда не против хорошей драки, но сейчас у меня тут дел полно.

– Да, нужно полировать трон своей важной задницей, – ехидно вмешался Гаррус.

Рекс посмеялся, Шепард закатила глаза и полезла в томках.

– Ты лучше о своей побеспокойся. Постарайся, чтобы какой-нибудь варрен тебя не загрыз, а то вон, кто-то уже надкусил твою морду.

Обменявшись с Рексом душевными пожеланиями напоследок, Гаррус забрался в томках и сел рядом с Шепард.

– А ты действительно бы выбила тому крогану все зубы? – спросил он.

– Ты что, сомневаешься во мне?

– На всякий случай скажу – ту твою фотку я никому не показывал.

– Замечательно.

– Шепард! – крикнул Рекс снаружи, – повеселитесь там!

***</p>

Мордин пробежался взглядом по оставленному на столе датападу. Затем сдвинул с тела полиэтиленовый мешок цвета старой испорченной крови, и Шепард невольно прикрыла нос от хлынувшей густой вони разложения.

– Мертвый кроган. Пол женский. Судя по опухолям – проводились эксперименты. Признаки насилия отсутствуют, – Мордин внимательно осмотрел труп. – Доброволец.

Последнее слово прозвучало слишком громко в тихом пустом помещении и разнеслось эхом.

Доброволец. В отличие от человека, чье обезображенное тело они нашли возле входа. Его пытали, в нем выращивали раковые клетки, использовали как расходный материал. Шепард жутко было представлять, сколько людей израсходовали кроганы, безжалостно экспериментируя на них. Мордин медленно, словно с трудом, снова заглянул в датапад, и коротко описал информацию, которую там прочел.

– Стерильная женская особь клана Вейрлока, согласившаяся на рискованные процедуры. Надеялась на излечение. Бесполезная потеря жизни, – тихим, близким к шепоту голосом сказал он, тяжело опершись о стол, на котором лежало тело.

Клан Вейрлоков, видимо, не особо заботился о собственных кроганках, добровольно вызвавшихся на все это. Но даже ради излечения генофага такие меры были за гранью жестокости.

– Не ожидала, что вас взволнует вид мертвого крогана, – вырвалось у Шепард.

Мордин неожиданно взорвался возмущениями:

– Что? Почему? Из-за генофага? Это не при чем. Связи нет, – он принялся нервно ходить перед Шепард и жестикулировать. – Никогда не экспериментировал на живом крогане. Никогда не убивал во имя науки. Ее смерть – не цель моей работы, а ее последствия!

И эти последствия, видимо, задевали его гораздо сильнее, чем предполагала Шепард. Мордин отвернулся от нее и вернулся к телу кроганки. С бережной аккуратностью он закрыл его, полиэтилен кроваво блеснул в лучах Аралаха.

– Задачей было стабилизировать численность. Никогда не хотел такого. Могу понять логику, но не необходимость. Глупая трата жизней. Невыносимо, – добавил Мордин, покачав головой.

Шепард невидяще уставилась на завернутый труп. Вейрлоки жаждали получить лекарство. Цель оправдывает средства? Какая разница, какую цену придется заплатить, если в результате кроганы перестанут вымирать и обретут прежнее могущество? «Саларианцы излечат генофаг, и клан Вейрлока растечется по галактике, проливая реки крови!». Так сказал тот сумасшедший кроган, погрязший в собственной ненависти. Шепард спалила его заживо.

«Ты убила самых молодых и слабых, человек. Они были недостойны продолжать нашу великую работу». Тот кроган с такой ужасающей легкостью отнесся к смерти своих и без того вымирающих сородичей. Шепард презирала кроганов с подобными убеждениями.

Для чего Вейрлокам нужно было лекарство? Ради мести? Ради разрушений? Типичные кроганы. А для чего лекарство нужно было вот этой несчастной кроганке, которая сейчас мертвой лежала на столе?

Пока Шепард путалась в мешанине своих мыслей и пыталась хоть как-то их упорядочить, Мордин говорил о своих наблюдениях за последствиями генофага и желании удостовериться, что ошибок никаких не было.

Она постаралась отстраниться от увиденного здесь. Нельзя допустить, чтобы проблема генофага начала волновать и ее. Если она поддастся эмоциям, то вряд ли сможет смотреть на ситуацию здраво и рационально. Она видела, как сильно это беспокоило Мордина, и как трудно было ему держаться разумных доводов.

– Этот труп может дать нам какую-нибудь информацию? – спросила Шепард, с трудом выбираясь из собственных раздумий.

– Минимальное вовлечение в эксперименты. Генная терапия. Рак с целью провокации доброкачественных мутаций, – перечислил Мордин.

Краем глаза Шепард увидела, как Миранда неодобрительно покачала головой.

– Ученые кроганов бессердечны, – сказал Мордин, глядя Шепард в глаза, – рисковать женщинами клана для получения информации. Отвратительно. Недальновидно. Неверно.

***</p>

Шепард не знала, сколько она просидела на полу без движения, уставившись в одну точку и почти не моргая.

Голову словно сжимало в тисках. Где-то в аптечке должны быть таблетки, но Шепард не торопилась их искать. Даже не собиралась. Она хотела, чтобы голова продолжала болеть, потому что это отвлекало от мыслей о собственной омерзительности. А может, потому что это мешало грызть себя из-за сомнений в правильности принятого решения. Может, потому что она воспринимала это своего рода наказанием для себя. А может, все вместе.

***</p>

Шепард понятия не имела, насколько сильно отчаялись кроганы, что были готовы ради лекарства идти на такие чудовищные жертвы. И чем дальше она с командой продвигалась по больнице, заполненной телами добровольно согласившихся на эксперименты, тем хуже себя чувствовала, хотя она уже много всякого повидала за годы службы.

За одной из дверей Шепард обнаружила двух кроганов, один выглядел больным, он сидел на полу, чуть покачиваясь от слабости, другой лежал мертвым на грязном полу.

– Они пичкали меня всякими… вещами, – с трудом ответил кроган на вопросы Шепард, что с ним. – В основном уколы. Какой-то газ. От него тошнило. Лихорадка, боль.

Его голова то и дело клонилась вниз, словно он вот-вот потеряет сознание. Шепард еще ни разу не видела крогана в настолько беспомощно-ослабленном состоянии, и это немного шокировало.

– Есть не могу – выворачивает, – выдавил кроган, и Шепард едва разобрала его слова.

Кроган ненадолго замолчал, словно собираясь с силами, и когда заговорил снова, его слова звучали тверже.

– Они борются с генофагом. Я жертвую собой… ради всех кроганов.

Да, кроганы определенно были в полном отчаянии, и вся эта чертова больница это демонстрировала. Этого разведчика взяли в плен и ставили на нем опыты, а он был даже не против этого.

– Почему ты хочешь, чтобы они продолжали эксперименты?

– Я не такой большой, чтобы иметь успех у женщин. У меня никогда не будет собственных детей. Но я могу помочь победить генофаг – в этом будет смысл моей жизни!

Оставить его здесь Шепард не могла. Как и бросить все и проводить до лагеря Рекса. С помощью простейшей манипуляции она убедила его встать и убираться отсюда, даже если бы пришлось возвращаться ползком. И, внимательно глядя, как он неуклюже, шатаясь и врезаясь в стены, торопится к выходу, Шепард вдруг с упавшим сердцем поняла, что остаться равнодушной к трагедии кроганов у нее все-таки не получилось.

Практически все кроганы, которых встречала Шепард, пытались ее прикончить, поэтому она невольно начала воспринимать их как агрессивных и тупых машин для убийства. Рекс и Грюнт казались редкими исключениями, хотя даже Грюнт иногда волновал ее своей излишней жестокостью. Когда Шепард прилетела на Тучанку, оказалось, что более-менее адекватных кроганов было гораздо больше, никто в убежище убивать ее не пытался, и Рекс всех держал в узде, направляя их энергию в правильное русло. И хотя среди них оставались злобные и безмозглые личности вроде Увенка или Вейрлока, картина мира Шепард оглушительно трещала по швам и готова была в любой момент развалиться.

***</p>

Безумная усталость навалилась на Шепард, тяжелыми щупальцами сковав все тело. Шепард потерла зудящие шрамы, усилием воли загнала все ненужные переживания куда подальше, и медленно, неуклюже поднялась на ноги. Нельзя раскисать. Нужно взять себя в руки, принять ледяной душ, чтобы он прочистил мозги, и заняться какими-нибудь рутинными знакомыми делами вместо того, чтобы рассиживаться на полу и бессмысленно страдать.

С усилием поднимая ноги на ступеньках, ведущих в рабочую зону каюты, Шепард отправилась в уборную. Как же она устала, черт возьми. Даже совсем недавно раздирающие ее чувства притихли, отодвинувшись на задний план, и Шепард медленно погружалась в апатию. Но она почти физически ощущала, насколько пока хрупко было это спокойствие, походившее на тонкую ледяную корочку. Малейшее усилие – и бушующий за ней ураган выплеснется наружу.

***</p>

Рекс предложил Шепард остаться на Тучанке на ночь и отпраздновать все произошедшее. Поводов было более чем достаточно – свежий труп молотильщика, который обеспечит кроганов мясом на несколько месяцев, избавление от надоедливого Гататога Увенка, благодаря чему власть Урднотов возрастет, и вхождение в их ряды молодого сильного крогана. Убийство молотильщика произвело на всех такое впечатление, что слов вроде «пробирочный» или «искусственный» Шепард больше не услышала.

Рекс был настолько дружелюбен, что позволил Шепард пригласить сюда кого-нибудь из ее команды, и она отправила челнок за желающими на «Нормандию». На челноке пришлось отправить и Гарруса, на руку которого попали брызги кислоты молотильщика. Грюнту тоже немного досталось, но он так настойчиво отказывался от посещения Чаквас и говорил, что на эти ожоги даже внимания обращать не стоит, что Шепард махнула на него рукой, предварительно окатив его водой из шланга и замазав все его ожоги панацелином.

Сама Шепард тоже не стала возвращаться, вместо этого она какое-то время болтала с Рексом, выслушивая его истории о том, как же так вышло, что он стал вождем, затем бродила по лагерю. Осмотрела товары в местных магазинах, пообщалась с ворчливым кроганом-ученым, а затем помогала Тали разобраться со всевозможными поломками техники в лагере, периодически отпихивая Урца, если тот был слишком назойлив.

Когда с починкой было покончено, Шепард с Тали устроились на обломке бетонной плиты, сбоку которой торчала арматура.

– Надо спросить у Рекса, не нужно ли ему что-то еще починить, – проговорила Тали, – у него тут вся техника такая старая и запущенная, разбираться в ней так занимательно.

– На корабле-то все новое и неинтересное? – с усмешкой спросила Шепард.

– Там остается только любоваться на все эти новенькие идеальные детали, но быстро становится скучно.

– Так я тебе быстро другую работу подберу, только скажи.

– Нет-нет, работы мне в самый раз хватает, – торопливо исправилась Тали.

Урц забрался на плиту и положил голову на колени Шепард.

– Мне казалось, что варрены тебя не любят, – произнесла Тали, робко потянувшись к нему, чтобы погладить.

– Мне тоже так казалось. Это первый варрен, который не пытается меня загрызть, – сказала Шепард, почесывая Урцу голову.

– Он будет скучать, когда мы улетим.

– Не будет. Кто-нибудь другой накормит его пыжачьим мясом, и он тут же забудет обо мне.

– Или мясом молотильщика, – сказала Тали и вздохнула. – Я тоже хотела бы в него пострелять. Упустила все веселье.

В ее голосе Шепард услышала капризные нотки ребенка, которого не взяли на праздник, и едва заметно улыбнулась.

– Все-таки из «Мако» в него стрелять комфортней, – произнесла Шепард. – Молотильщик нас всех оплевал, хорошо, что тебя там не было.

– На тебя тоже кислота попала? – Тали с тревогой посмотрела на нее.

Шепард приподняла голову Урца. Пластина на бедре была почти полностью расплавлена, можно было только выкидывать.

– На кожу не попала, – сказала Шепард.

– Ладно. Хорошо, что ты не взяла меня, – признала Тали.

Шепард поерзала. Хотелось прислониться на что-нибудь и нормально отдохнуть после беготни по лагерю, длительной тряски в томкахе и тяжелой перестрелки с самыми разнообразными обитателями Тучанки. В результате Шепард просто легла на бетонную плиту, а Урц мягкой подушкой пристроился сбоку. Тут же начало клонить в сон. Шепард уже и не помнила, когда нормально высыпалась.

– Что-то есть хочется. Интересно, есть ли у Рекса декстро-припасы? Как думаешь? – поинтересовалась Тали.

– Очень сильно сомневаюсь, им бы себе найти еду нормальную, – сказала Шепард. – Подожди челнок. Я сказала, чтобы тебе привезли еду с «Нормандии».

– Это замечательная идея, почему я сама об этом не могла подумать?

– Потому что не дать тебе помереть от голода среди лево-еды – это моя задача, – сонно проговорила Шепард, на что Тали посмеялась. – Разбуди меня потом, если я сейчас засну.

Она закрыла глаза и ответа Тали даже не услышала.

Что снилось, Шепард даже не запомнила, настолько сильно вырубилась от усталости. Помнила только ощущение полной тревоги и беспомощности, пустоту вокруг и огненные вспышки. Тали разбудила ее, когда уже стемнело, а челнок прибыл. Там оказалась почти вся ее десантная команда, за исключением Миранды и Мордина, и любопытная Келли. Отсутствовала и Касуми, но она, скорее всего, была просто невидима. А еще Шепард неожиданно порадовало возвращение Гарруса. Она почему-то думала, что он решит не испытывать терпение кроганов и останется на «Нормандии».

– Единственный приказ – ринкол не пить, – обратилась Шепард к команде, воспользовавшись своим наиболее командным тоном. – А если кто-то осмелится – вытащу с того света и оставлю на Тучанке на целую неделю, раз уж так хочется приобщиться к кроганской культуре. Грюнт – исключение.

– Хотя бы нюхать можно? – поинтересовалась Касуми, возникнув совсем рядом с Шепард.

– Нюхать – можно, внутрь – нельзя. Келли, держись к кому-нибудь из нас ближе, одна не оставайся.

– Поняла, – кивнула Келли.

На этом все разошлись. У кроганов веселье было уже в самом разгаре, отовсюду были слышны хохот, отрыжки и звон бьющегося стекла. Откуда-то доносилась клубная музыка, только, судя по звукам, под нее дрались, а не танцевали.

– Какие планы на вечер, Шепард? – поинтересовался Гаррус.

– Я полностью свободна, – вырвалось у нее, да еще и таким тоном, что захотелось тут же пробить себе лицо ладонью.

Трудно было не заметить, как иногда ее разговоры с Гаррусом могли внезапно скатиться в легкий флирт. Если бы это не случалось так часто, Шепард даже и не поняла бы этого, но это происходило.

– Тогда позволь мне угостить тебя традиционной кроганской кухней, – мягким бархатным голосом произнес Гаррус. – Свежайшее мясо молотильщика, только что приволокли через радиоактивную пустошь.

Он-то почему это поддерживает?

– Приготовлено лучшими поварами Тучанки с соблюдением всех санитарно-эпидемиологических правил, – добавила Шепард, сдерживая смех.

А ей-то почему это так нравилось?

– Естественно, – серьезно кивнул Гаррус.

Спустя какое-то время они подыскали себе уголок неподалеку от трона из обломков бетонных плит, и почти сразу же к ним присоединилась Тали, а затем и Рекс.

– А вы голодные посидите, – сказал Рекс Гаррусу с Тали, протягивая Шепард миску с белесыми ломтями в бульоне, склизко поблескивающих в свете редких ламп.

Урц, пристроившийся у бока Шепард, проводил миску голодным взглядом.

– Я бы ни за что не стала есть молотильщика, – проговорила Тали, держа в руках упаковку своей пищи с «Нормандии». – Даже если бы могла.

Шепард сейчас была готова сожрать даже молотильщика. Живот скручивало от голода, в последний раз она ела утром, еще до того, как прибыла на Тучанку.

– Рекс, а людям это точно можно? – спросила Тали. – Шепард нам еще нужна.

– Откуда же я знаю, – хохотнул Рекс, с аппетитом уплетая свою порцию.

– Я сомневаюсь, что ее хоть что-то возьмет, – сказал Гаррус. – Ее траванули при мне на Омеге смертельным ядом. И знаете, что? Она немного полежала, а потом чуть не отправилась по магазинам за косметикой.

Ну вот, теперь он точно будет припоминать ей это до конца жизни. Шепард уставилась на Гарруса убийственным взглядом.

– Что произошло? – воскликнула Тали. – Почему мне об этом не рассказывали?

– Потому что нечего рассказывать, – сказала Шепард. – Рекс, мне что, руками есть?

– Нет, сейчас сбегаю за ножом с вилкой! – саркастично ответил он.

– И салфетки, будь добр, – проворчала Шепард. – Вы хоть нормально молотильщика приготовили?

– Конечно. Постарались ради моего любимого человека, сделали повкуснее и безопаснее.

– Это как? – поинтересовался Гаррус. – Не стали добавлять кирпичи в качестве гренок? Или подливать кислоту кликсенов для остроты?

– Руки помыли перед готовкой, – хмыкнул Рекс, показав в ухмылке весь свой набор зубов.

– Вы такие гостеприимные, – произнесла Шепард, раздумывая, как же это съесть без столовых приборов. – Жаль, Рекс, не могу ответить тебе взаимностью, у меня теперь есть кроганский ребенок, которого я воспитываю и отдаю всю свою любовь и заботу.

– Не переборщи только с этим, Шепард.

– Уж как получится. Бывает, воспитываешь одно, а получается другое. Никогда не знаешь, что выйдет.

– Могу подтвердить на собственном примере, – кивнул Гаррус.

– А где Грюнт, кстати? – Шепард огляделась по сторонам.

– С другой молодежью, – сообщил Рекс, – когда я их в последний раз видел, они мерялись силой удара головой.

Шепард поморщилась от упоминания об этом, даже своя собственная заболела.

– Рекс, а декстро-алкоголя у тебя нет? – поинтересовалась Тали.

– А похоже, что у меня есть хоть что-то из декстро-припасов? В эту систему ни турианцы, ни кварианцы в здравом уме не суются.

Шепард вынула небольшой нож и вонзила его в кусок мяса молотильщика. А затем с опаской откусила. Ведь частично ради этого экзотичного блюда она и осталась на Тучанке.

– Ну и как? – спросила с любопытством Тали, придвинувшись поближе.

– Странно, – прожевав, проговорила Шепард. – Есть мерзко, а вкус… специфический.

Она даже не могла подобрать сравнений. Не сказать, что невкусно, но и вкусным тоже не назвать, а по структуре отдаленно напоминало земные мидии. Но на голодный желудок годилось.

– Ринкол? – Рекс протянул ей бутылку.

Шепард почти была готова привычно отказаться, но потом подумала… Яд на Омеге ее не взял, а попробовать ринкол интересно. Чисто ради нового жизненного опыта. Наверное, она просто сумасшедшая. Адреналиновая наркоманка.

– Давай, – она взяла ее, ощутив резкий химический запах.

– Шепард, нет, – Гаррус тут же перехватил бутылку.

– Да я только глоток хотела.

– Глотка обычно человеку и хватает, – сказал Рекс. – Но ты, может, и выдержишь.

– У меня импланты, – напомнила Шепард, – выведут токсины.

– Шепард, у тебя нет второй пищеварительной системы, – произнесла Тали. – Я знаю состав ринкола, поверь, он сожжет тебе все внутренности. Ты оставишь Грюнта сиротой!

– Ладно, – протянула Шепард и доела кусок мяса с ножа.

Она прислонилась спиной к бетонной плите, поедая следующий кусок, и впервые за долгое время чувствовала спокойствие и умиротворение. Сейчас она могла позволить себе ненадолго отдохнуть, забыть обо всех проблемах, которые ждут ее при возвращении на «Нормандию».

Компания собралась очень приятная. Рекс больше не был подчиненным Шепард, и это немного расслабляло. Он очень удивил ее сегодня, когда назвал своим другом. Она всегда воспринимала его в первую очередь как подчиненного, но… Может, стоит немного ослабить свой собственный поводок, и тоже назвать Рекса своим другом. Как и Тали с Гаррусом. Наверное, версия Шепард из восемьдесят третьего отвесила бы ей подзатыльник за то, что она так размякла. Ну и плевать. После такого яркого события, как собственная смерть, невозможно остаться прежней, и теперь от жизни хотелось получить все, в том числе и друзей, которых Шепард раньше избегала заводить. Она ведь так мало на самом деле успела попробовать. Возомнила себя бессмертной, все откладывала на потом, и только стремительно бежала вперед, от одной цели к другой, ничего вокруг не замечая. И теперь, когда она умрет в следующий раз, она с чистой совестью хочет себе сказать, что у нее не только карьерные достижения в жизни были.

Шепард кинула один кусок мяса Урцу. Рекс вскоре куда-то ушел, а затем и Тали отправилась на прогулку по лагерю посмотреть, чем занимаются другие. Шепард с Гаррусом остались вдвоем. Тот, кажется, не спешил никуда уходить, и Шепард посмотрела в его голубые глаза, уловив какое-то изменение атмосферы.

– Ты, кажется, не собираешься умирать от мяса молотильщика, – сказал Гаррус.

Шепард покачала головой. У нее оставались еще куски мяса, которые больше не влезали. То ли оно оказалось слишком сытным, и она так быстро наелась, то ли странный вкус отбил весь аппетит. Шепард скормила еще один кусок Урцу.

– Возьмешь Урца на корабль? – спросил Гаррус.

– Нет, я с рыбками-то едва справляюсь.

Но хотелось. Но если Шепард возьмет его с собой, придется заботиться о нем самой, сваливать эту работу на кого-то другого у нее не было права. И кто знает, что случится в будущем. Этот полет может оказаться для Урца в один конец, как и для всего экипажа «Нормандии».

Где-то в стороне раздался громкий кроганский рык. Гаррус повернул голову резким птичьим движением. Шепард невольно задержала на нем взгляд, думая, какой же красивый у него гребень. То есть, вообще у всех турианцев. Наверное, странно считать турианцев самыми красивыми, когда вся галактика сходит с ума по азари? Поддавшись хорошему настроению, Шепард активировала инструметрон и быстро сделала снимок, пока Гаррус еще не повернулся к ней.