Глава 14: Кто знает, что предложит будущее (1/2)

Последняя смена в этом году закончилась гораздо раньше, несмотря на бесчисленное количество гостей, желающих встретить тысяча девятьсот девяносто второй с отключённым от выпивки мозгом и абсолютно пустыми после азартных развлечений карманами.

Армин и сам недоумевал, как мистер Пиксис с такой лёгкостью согласился перенести его рабочие часы на дневное время, ведь по графику он должен был проторчать в огромном зале чуть ли не до рассвета. Однако внутренний голос тихонько подсказывал, что на сей факт не в последнюю очередь повлиял его сегодняшний компаньон на вечер.

О встрече уже успелось подумать и передумать не один раз. Казалось, что так охотно согласиться отправиться куда-то с эксцентричным практически незнакомцем было весьма и весьма глупым решением.

Потому что он в какой-то степени боялся. Боялся, что его еле разожённую веру в искренность чужих намерений растопчут и пустят по ветру, а ещё хуже – воспользуются.

Разве можно не испытывать страх перед неизвестностью, если сталкиваешься с ужасным отношением – как к игрушке – постоянно? Тот же Жан, который и предложил проехаться с ним «кое-куда» ведь тоже сначала…

Жан.

Он был до невозможности странным человеком. С одной стороны, простым для понимания в лице Армина: напыщенный и самодовольный, без особого терпения, с тысячей амбиций да слишком острым языком. А с другой стороны… После того случая появилось призрачное ощущение, что суть Кирштейна куда глубже, чем кажется на первый взгляд.

С ночным небом, которое Арлерт так любил, то же самое: если смотреть на него пристально, можно заметить, что сильнее прочих звёзд вперёд выпячивается Полярная со своим слишком ярким сиянием. Но потом, взглянув на то же небо через новенький телескоп, понимаешь, сколько интересного изначально укрывается от твоего взора.

Так, может, и под позолоченной обёрткой да раскидистым самомнением кроется нечто… большее? Или всё это – просто заблуждение?

— Хей, Армин, помнишь про завтра? Я заеду за тобой в девять.

— Вы так и не скажете, куда мы поедем?

— Это сюрприз.

«Сюрприз? — Армин тяжело вздохнул, всё ещё спускаясь по широким ступеням. Он недолюбливал сюрпризы всей своей натурой. Потому что обычно они не приводили ни к чему хорошему. По-крайней мере, за всё время работы крупье. — Вдруг я просто хочу верить его словам, а на самом деле он…»

Кстати, вот и он. Ровно в условленный час, как и обещал, стоял, оперевшись спиной о свою БМВ, прямо перед парадными дверьми казино, где, если память не изменяла, нельзя было парковаться.

Носок начищенных туфель настырно шаркал по асфальту, будто рассчитывая стереть с него автомобильную разметку. Жан сегодня, впрочем, как и во время каждого визита в казино, был истинным воплощением стиля и элегантности. Даже движения выказывали некую окрылённость вместе с довольством своим внешним видом. Вот уж точно – настоящий пижон.

Услышав почти осторожные шаги, Кирштейн тотчас метнул взгляд по направлению звука. Поначалу какой-то полупустой: словно устал разочаровываться каждый раз, как видел очередного хрыща, с пьяными возгласами удаляющегося прочь из казино, а не того, кого так сильно ожидал. Но стоило завидеть Армина, янтарь на кайме глаз засветился сотней лучей полуденного солнца.

— Привет, — Жан тут же выпрямился и расправил плечи, обворожительно улыбнувшись. — Как настроение?

— Добрый вечер, — взамен только вкрадчивый, дежурно вежливый ответ. Как всегда. Уловив эту бьющую ключом чужую энергию, что была подобна огненным всплескам лавы, Арлерт даже стушевался. Но был обязан признаться себе – Кирштейн в такой непринуждённой, почти наглой изысканности выглядит настолько уместно, насколько вообще возможно. Как и при каждой встрече у игровых столов, которые стали значительно реже и непродолжительнее. Только даже данный факт не отменял некоторую тревогу: он до сих пор не знал куда они едут, да и что можно ожидать от недюжинного баламута. — Всё отлично, особенно когда с работы можно уйти не так поздно, — послышался смешок в ответ. — А Вы как? Постоянно пропадаете куда-то.

— Соскучился, что ли? — лукаво прищурился Жан, в параллель открывая дверцу машины и приглашая Армина сесть на пассажирское, и рассмеялся.

«Опять начинается… Может, я всё-таки зря принял его предложение?»

После хлопка автомобильной дверцей перед лобовым стеклом мелькнула чернота пальто. Через секунду Кирштейн уже сидел на соседнем месте и проворачивал ключ в замке зажигания.

— Чего киснешь? — поинтересовался он, дёргая сцепление, а после плавно проворачивая руль, чтобы машина выехала с парковки.

— Что? — Арлерт беспокойно оправил ткань своей свободной куртки. Как-то неуютно. Одно дело говорить с ним в привычной обстановке, другое – сейчас. Прямо как тот раз в кладовке…

Жан лишь пожал плечами, не переставая следить за дорогой, и сказал, будто само собой разумеющееся:

— Да ты не переживай, долго скучать не придётся. Ехать не особо далеко.

Каждое слово «водителя» Армин расценивал не то как флирт, не то как попытки ещё больше расположить к себе. И всё указывало на то, что он прав в своих домыслах.

В голове поселился другой вопрос: что самому думать по этому поводу? Ответа не находилось – он потерялся, бесследно утонув среди роя сомнений.

Ко всему прочему, Жан ещё и слушал странную музыку. Арлерт убедился в этом наглядно, когда, притормозив на очередном перекрёстке, тот включил магнитолу, выкрутив микшер на среднюю громкость. Завязался разговор, сумевший хоть как-то разбавить парящее над головой напряжение. Кирштейн начал рассказывать, что текста песен Донована – вещи, гениальные по своему смыслу.

«Или по его отсутствию», — тут же подумал Армин.

А потом вид беззаботно подпевающего Жана, который еле-еле шевелил губами, повторяя слова полюбившейся, как он сам сказал, песни<span class="footnote" id="fn_30060370_0"></span>, заставил хоть немного успокоиться, а настроение – улучшиться.

С удивлением обнаружилось, что пейзажи, быстро скользящие за стеклом беспорядочными широкими мазками кисти по тёмно-синему холсту вечера, по крайней мере, были Армину смутно знакомы. Они на всех парах неслись по одной из главных улиц Ковент-Гарден.<span class="footnote" id="fn_30060370_1"></span>

Догадки подтвердились, когда на внеочередном перекрёстке мелькнула табличка с надписью: «Мейден-стрит».

Да, точно, в конце этой улицы находился огромный по масштабам театр, куда их, будучи пятнадцатилетними, словно выводок утят, притаскивала миссис Йегер – хозяйка семейного поместья и гражданская жена сбежавшего отца Эрена, так радушно принявшая друга в новый дом. Однако тот, несмотря на убеждения всех окружающих, никогда не называл его своим, почти истерично повторяя, что его дом перестал существовать вместе со смертью матери.

Богемный зал с украшенными лепниной стенами и высоким потолком, помнится, как сейчас, сиял светами софитов. Акустика была превосходная: партия оперы, которой так восхищалась Дина, вилась сотней сложносплетённых нитей, отражаясь, точно свет от зеркал, и лилась сладкой негой в уши.

Эрен был поникшим, разозлённым, строптиво выказывающим всю степень своего неудовлетворения. И Арлерт прекрасно его понимал: ему было сложно. Слишком сложно справиться с ужасным поворотом судьбы, разорвавшим жизнь на две половины с сердцевиной в виде искалеченного трупа самого родного человека. Но в тот миг, со всеми наступившими переменами в характере, он всё равно оставался тем самым Эреном, с которым они шли бок о бок с детства. Теперь эта грань стёрлась, словно линия на песке во время прилива, а друг стал другим. В последнее время узнавать его было всё труднее и труднее.

Незабвенная память о тех временах заставляла сердце всякий раз замирать в приступах тоски. Тогда всё было проще. Тогда Армин ещё не превратился в заложника своего образа жизни. Тогда дедушка ещё был жив.

Звук смолкающего двигателя автомобиля помог отвлечься, вырывая мысли из головы, словно какой-то непослушный ребёнок поперёк наказам взрослых срывает полевые цветы. Они уже на месте.

— Приехали, — для пущей уверенности, раздался голос с водительского сидения с последующим хлопком дверцы. Жан уже успел пристроить БМВ на автостоянке прямо у дверей какого-то здания. Несмотря на бесчисленное количество автомобилей и потенциальных желающих отхватить такой лакомый кусочек, у него это получилось с подозрительной лёгкостью. — Ну что, пойдём?

— Получилось отыскать место так быстро? — удивился Армин, выбравшись из салона. Он ступил на припорошённый снегом асфальт. Холодный воздух в ту же секунду засаднил в горле, как после мятной конфеты, — Ничего себе, ловко.

— Я и не искал, — прыснул Кирштейн со смеху, кратко приподняв брови, — А арендовал. Мне показалось, нам так будет удобнее, — кисть руки дёрнулась, указывая на украшенные к праздникам двустворчатые двери в приглашающем жесте, — Идём, нечего стоять и мёрзнуть.

Его слова пошатнули спокойствие Армина, зажигая противоречивый интерес. В чём крылась причина такого сора деньгами: действительно ли в своеобразном проявлении заботы или в неуёмном стремлении Жана порисоваться и показать свои финансовые возможности во всей красе? Какой же он до ужаса непонятный. Странный.

Взгляд украдкой обрисовал фасад заведения. Пришпиленные друг другу тесным соседством таунхаусы сливались в единое помещение на нулевом этаже. Этот самый этаж выглядел так, будто его кропотливым трудом отлили из цельного куска золота – каждый выступ, вплоть до уходящих вверх колонн, каждая декоративная рейка сияла отполированным желтоватым металлом. На больших прямых маркизах бордового оттенка всё тем же золочёным отблеском было выведено название ресторана: «Rules». Известный всем, роскошный, и, наверное, адски дорогой.

А вслед за тем ясность больших глаз переключилась обратно на Кирштейна. Тот уже стоял у входа, по-прежнему улыбаясь. В хитрющем взгляде, какой бывает только у редкостных плутов, плескались маленькими отблесками смешинки. Но, по какой-то причине, верилось, что ни капли притворства в нём нет.

«Нельзя рубить с плеча. Ведь странный – не значит сразу плохой, верно?» — мудрая мысль вспорола глотку всем до сих пор безосновательным опасениям, поэтому Армин двинулся прямо за ним, прикрывая за собой входные двери. Будь, что будет.

Казалось бы, за столько времени, что было проведено в качестве персонала одного из роскошнейше обставленных казино в Мэйфер, Армина вряд ли возможно было удивить тем, что касалось интерьера. Но ресторан, о котором он достаточное количество раз слышал из разговоров между состоятельными посетителями, всё же смог поразить своей удивительной атмосферой.

Словно в кукольном домике маленькой аристократки девятнадцатого века, каждый закоулок уютного зала был обставлен столь скрупулёзно, что глаза так и норовили чуть ли не вприпрыжку пробежать по всякой из сотни картин, покрывающих своим плотным панцирем стены до последнего дюйма, взбежать по колоннам к витражному потолку со свисающими с него чугунными люстрами, перекочевать на украшенные ели и снова приземлиться на белоснежные островки скатертей. В воздухе так и витал дух старой Англии, элегантной и чтимой многими поколениями. Как в музее. Как в сказке.

К ним немедленно подошла администратор, приветственно склонив голову:

— Добрый вечер, рады видеть вас в нашем заведении, — она повернулась к Жану, добавляя уже мягче. — Мистер Кирштейн, как и просили, мы подготовили Вам и Вашему другу столик. Пожалуйста, пройдёмте за мной.

«Неужели он так тщательно всё спланировал? — метался в раздумьях Арлерт. — А по нему и не скажешь, что может основательно подходить к чему-то».

— Добрый-добрый, — подхватил Жан, будто разговаривал со старой приятельницей, а не с представителем заведения. — Непременно, ведите.

Торопливо снующие между столиками официанты стали их главным препятствием. Народу было, хоть отбавляй. Впрочем, ничего удивительного – один из центральных районов города в новогоднюю ночь вряд ли выглядел бы иначе.

Дальняя часть зала, негласно отделённая от остального пространства большой деревянной аркой, на которой были развешаны посеребрённые искусственным снегом еловые венки, встретила их более спокойно. Гомон остался где-то там, за спинами, густой и нестихающий, пока здесь негромко вели беседы, по всей видимости, сливки современного общества.

Армин сразу же провёл параллель с простым игровым залом и приватной зоной, а это означало лишь одно – место явно обошлось Жану многократно дороже. Да и бронировать его, наверное, нужно за неделю минимум, если не за несколько.

Они сели слева от большого камина со старинным циферблатом, отсчитывающим последние часы до полуночи.

Администратор же, поглядывая на Жана, прям из кожи вон лезла: слишком приторно улыбалась, наклонилась поближе, подавая меню, как бы невзначай поправила волосы.

Но в ответ получила лишь полное отсутствие внимания: объект, на который были направлены все её чары, сразу же повернулся к Армину.

— Заказывай всё, что хочешь, — уголки губ Кирштейна подёрнулись вверх.

Меню так и искрило, кусалось разнообразием: напитки, сытные закуски, множество основных блюд традиционной английской кухни. Но намного больше, чем разнообразием, оно кусалось другим – своими ценами.

— Я… — Армин нервно сглотнул, оглядев строчки ещё раз. Дорого. Не хотелось тратить чужие деньги, как данность. — Я даже не знаю. Давайте на Ваш вкус.

— Хах, ладно, — хмыкнул Жан, наскоро закрыв меню и протянув обратно девушке. — Принесите самое лучшее.

— У нас есть пятёрка самых востребованных блюд.

— Значит, несите всё. Каждому из нас, — до противности услужливый, почти томный голос, отчего-то, приносил Кирштейну только раздражение, но виду тот так и не подал. Вместо этого опять обратился к своей сегодняшней компании: — Любишь сладкое?

После несколько растерянного: «Да», полученного в ответ, он добавил:

— И самый вкусный десерт.

Наверное, разговор можно было бы считать законченным, как и пожелания к заказу, только вот девушка, как пришпиленная, осталась стоять на месте. Жану отдалённо вспомнилось, что он, возможно, уже виделся с ней однажды, когда заглядывал сюда. Может, во времена очередной кутёжки. Может, даже подмигнул ей тогда. Но какое это имело значение теперь, когда он здесь с совершенно другим человеком?

— Спасибо, что провели, — бровь вопросительно взмыла вверх. — Что-то ещё? Так ждали нашего прихода, что аж ужинать останетесь?

Разумеется, попытки подбить к нему клинья Кирштейн распознал быстро – слишком уж явно они выражались. И, быть может, в любой из прошлых разов воспользовался бы подвернувшейся возможностью. Сейчас же такая перспектива развития событий была ему никоим образом не интересна, стоило сразу дать это понять.

— Ваш заказ скоро будет подан, — её губы сжались в тонкую бескровную полоску, когда она таки отступила назад. Но улыбочка да милейший голос полностью не пропали – надо ведь держать марку заведения. — Приятного вечера.

— Ну разумеется, — парировал Жан напоследок.

— Да, спасибо, — всё-таки сказал уходящей девушке Армин, который до сего момента только озадаченно наблюдал за развернувшейся сценой перед собой. А как только остался наедине с Жаном, посмотрел на него с некоторой укоризной.

И его поразило то, насколько тот вдруг изменился: самодовольство молниеносно испарилось, прежняя хитрость ускользнула в потайной уголок зрачка, оставляя совершенно иное выражение лица. Не холодное или, тем более, жёсткое, а просто другое. Только лёгкая полуухмылка осталась нетронутой – с островатой ноткой, какая обычно была присуща особам неординарным.

— Извини за это, — Жан кратко махнул в сторону арки, за которой миг назад скрылась администратор. Голос выровнялся своим бархатным тембром, как натянутая струна гитары. — Не хочу, чтобы подобное испортило тебе впечатление о вечере.

— Всё в порядке. Мистер Кирштейн, а зачем…

— Жан. Пожалуйста, зови меня Жан, — вырвался короткий смешок на собственную мысль: «Я же не такой дед, как Эрвин, чтобы ко мне на свиданке «мистером» обращаться, ей Богу». — Ты же даже не на работе. Мы просто отдыхаем.

Армин кивнул. Жан путал его, сбивал с толку и сызнова ставил на ноги, как дьявол во плоти – пылкий, обаятельный, искушающий. Понятия не имелось, как нужно себя вести.

— Хорошо. В общем… Жан, понимаешь, блюда довольно дорогие для моего бюджета, и я…

— Стой-стой. Подожди, — у того в непонимании сощурились глаза. — Думаешь, тебе нужно будет за это платить?

— Я…

— Армин, деньги – это мелочи. Я не потребовал бы с тебя ни пенса, — Жан выразительно вздохнул, подпирая рукой щёку. — Просто давай отлично проведём время, договорились?

— Договорились.

Первыми подали закуски. Армину, конечно, доводилось пробовать еду разной изысканности, в том числе и в поместье Йегеров, но настолько отменный салат с крабом – вряд ли когда-то. Вкус был потрясающим.

А потом принесли ещё. И ещё. Не успелось опомниться, как стол уже чуть ли не ломился своей помпезностью под тяжестью блюд. Пусть Арлерту и было невдомёк, зачем настолько большое разнообразие, но он промолчал.

— Ты хоть иногда выбираешься куда-то? — поинтересовался Жан, сбрызгивая понравившуюся устрицу лимонным соком. — Как не приду, ты всё время на работе.

— Да как-то не до веселья, — усмешка с еле заметной грустью юркнула прочь со стола и растворилась во всеобщем гвалте. — На развлечения нужно приличное количество средств, так что это не по мне.

— Надо отчитать старика за маленькую зарплату для крупье, — Жан склонил голову вбок и зашёлся плутоватой улыбкой. — Эксплуатирует по полной, а вознаграждения хрен получишь.

— Нет-нет, ты что! — взяв те слова за чистую монету, Армин начал отнекиваться. Мало ли. Лишние проблемы уж точно не нужны. — Мистер Пиксис здесь ни при чём! Зарплата приличная, просто… Я коплю.

— Да я же просто шучу! — интерес к последующей фразе Армина пересилил, поэтому он после краткого смеха вопросительно добавил: — Копишь? На что, если не секрет?

— На учёбу, — донеслось в ответ, — Хочу накопить на колледж.

— Ого, колледж, — Кирштейн понимающе качнул головой. На лице отразилась ностальгическая нотка, неразличимая и далёкая. — Ты молодец! Всегда наблюдал за людьми, которые рвутся сидеть по уши в книжках, с восхищением.

— Почему это?

— Потому что сам так не умею, — было отмечено, что у удивлённого Армина глаза будто цвет меняют – идут волнами, как океаническая гладь при приливе. Жан даже на секунду застопорился. — Кхм, короче, не по мне это. Со скуки помереть, да и только.

— А чем, по-твоему, лучше заниматься? — Армин вопросительно прищурился, с безмятежностью отодвинул пустую тарелку из-под закуски и оглядел основные блюда. Стейк, хоть и выглядел изумительно, аппетита не вызвал. В отличие от Жана, который уже активно уплетал его. Зато с радостью для себя он увидел, как официант подносит десерт. Вот это уже другое дело. — Ты же увлекаешься чем-то? Я имею в виду, помимо игр в казино.

— Подловил, — улыбнулся Жан. Его впечатление взбудоражила проявившаяся разговорчивость у собеседника. Наконец-то. — Даже не знаю. Ну-у, например, мне нравится стрельба. Знаю множество марок и видов оружия. Для меня это, как бы сказать, повод отпустить себя и все проблемы. Ещё рисую иногда. Так, по настроению.

— Ты рисуешь!? — глаза заметно округлились. Арлерт даже десертную ложку отложил, несмотря на то, что было сильнейшее желание попробовать неимоверно красивый шоколадный фондан с фисташковым мороженым. Если нечто вроде стрельбы он ещё был готов услышать, то рисование – уж точно нет. — Ого, неожиданно. Сам я рисую из ряда вон плохо, но история искусств мне нравится.

У Жана замерло дыхание. То, с каким энтузиазмом Армин подхватывал каждое его слово, то, каким он был прекрасным в приглушённом свете – чистая безоблачность взгляда, лёгкая полуулыбка и золотые нити чёлки на лбу, – заставило собственные глаза прицельно блеснуть. От такого вида было не оторваться, как ни пытайся.

— Хах, а ты думал я только деньги просаживать горазд? — когда самолично сказанное стрельнуло в мозг, Кирштейн захотел снова хихикнуть от того, насколько правдивы в сущности своей эти слова. — Да, люблю почиркать карандашом или красками иногда. Может, как-нибудь покажу тебе.

Момент, когда разговаривать стало намного комфортнее, пробежал мимо Арлерта, оставшись только неоспоримой данностью. Десерт в тарелке нещадно быстро заканчивался – налегать на сладости всегда было его ахиллесовой пятой. Об этом с детства знали и Микаса, и Эрен, которые притаскивали похищенные кульки с конфетами из Йегеровской кухни вместо нормального перекуса. Поэтому он так увлёкся, что даже не заметил растаявшее мороженое на уголке своих губ.

А вот Жан заметил. Он вообще с завидным вниманием, о каком сегодня, наверное, даже и не мечтала девушка-администратор, глазел, как Арлерт блаженно прикрывал глаза от чудесного вкуса десерта. Немного погодя, было принято решение оповестить о своём наблюдении:

— У тебя мороженое, — он продублировал расположение на своём лице, чтобы тот понял. — Вот здесь.

— Ой, — Армин, спохватившись, медленно провёл пальцем от уголка своих губ к центру и украдкой облизнулся.

В голове Кирштейна в тот же момент разыгралась хищная буря, сносящая все приличные и допустимые мысли своими сокрушительными масштабами. Хотелось бы ему увидеть подернутый дымкой взгляд, почувствовать чужие руки у своего ремня, когда он бы так же провёл по губам Армина к центру рта, скажем, своим членом, нетерпеливо потираясь, а потом сказал бы, что нужно…

— Вот же неряха, — цыкнул Армин сам на себя. — Я тут подумал, может, мы… — и обеспокоенно оглядел застывшего на месте Жана, который методично прикусывал губу. — Всё хорошо?

— А?.. — состояние ступора, к счастью, выпустило из своих цепких лап, поэтому Жан только шумно сглотнул. — А, да-да. Всё отлично. Ты что-то хотел?

— Если ты наелся, то… Может, прогуляемся? — предложили ему с совершенно невинной улыбкой. — На улице такая красота сегодня. Еды, правда, осталось навалом, не знаю, куда всё это девать.

— Прогуляемся? — замешательство наскоро разбавилось с любопытством. Уж что-что, а погулять вместо времяпрепровождения в фешенебельном ресторане Кирштейну ещё никто не предлагал. — Да к чёрту еду. Пойдём!

Для Жана будто бы прошли секунды перед тем, как довелось оставить приличную сумму в расчётнице и оказаться посреди многолюдного бульвара недалеко от ресторана. Он был слишком погружён в свои думы неожиданной прогулкой и Армином, радостно рассматривающим кутерьму вокруг – поток людей так и устремлялся в восточную часть района, поближе к Темзе.

Вечерняя прохлада украдкой пощипывала щёки, когда очередной порыв ветра несильно обдавал лицо. Непонятно, о какой красоте толковал Арлерт, ведь погода сегодня была не из лучших: мокрый снег оседал на одежде и цеплялся за волосы. Но всё-таки так называемое волшебство выражалось в чём-то. Неизвестно в чём именно – в вечерней красоте Ковент-Гарден или всё-таки в до ужаса эстетичном профиле Армина, который Кирштейн, будь у него лист бумаги и карандаш, принялся бы рисовать, любовно выводя каждую линию.

— Пойдём туда, — поступило предложение от Жана, когда тот указал в сторону толпы, двигающейся в одном направлении. Естественно, причина ему помнилась ясно – праздничный фейерверк прямо над Темзой, на который раскупали билеты ещё в октябре. Одной из «красных зон» (самых лучших для наблюдения) как раз были сады неподалёку. Поэтому в голове родилась идея.

— Там же сады набережной Виктории.<span class="footnote" id="fn_30060370_2"></span> Сегодня вход в них по билетам, нас не пустят, — по голосу едва ли можно было уловить, но Арлерт сник. Ему давно хотелось понаблюдать за чудесами пиротехники настолько близко. Жаль только, что билеты достать было сложно, раскупали их практически сразу, да и цена… Видимо, не судьба.

— Кто сказал? — Жан хмыкнул, будто принял непрозвучавший вызов, и целенаправленно развернулся, устремляясь за людским потоком. — Вперёд!

Время на наручных часах подсказывало, что ещё минут двадцать у них в запасе точно есть. До садов оставалось недолго, но Кирштейн, несмотря на спешный шаг, захотел продолжить разговор:

— Ты часто тут бываешь? Довольно хорошо ориентируешься.

— Ходил пару раз в театр с семьёй друга, — улыбнулся Армин, нагоняя своего собеседника. — Да и колледж…

— Колледж?

— Да, вот там, — рука Армина указала на север. — Королевский Колледж, один из самых престижных! Я хотел бы там учиться. Ты же слышал о нём?

— Ещё как слышал, — у Жана вырвался тихий, короткий смешок. — Я сам там учился. Скажем так, какое-то время.

— Ого… Правда? — Армин удивлённо моргнул. — То есть, ты бросил учёбу?

— Да.

— Но почему?

— Надоело, вот и всё, — тот только пожал плечами. Чугунные ворота с контролёром возникли перед ними, как мираж среди пустыни. Пришли. — О, вот и сады. Давай-давай, не стой, пойдём!

— Билеты? — пробухтел немолодой мужчина, выглядящий в слоях тёплой одежды, как качан капусты, когда к нему приблизились. Он оглядел парня напротив – вид у того был холёный и больно деловитый, словно к себе домой пришёл, честное слово.

— Разговор есть, сэр, — Жану пришлось чуть наклониться над коренастой фигурой. Народ сзади уже подскопился, а время поджимало. Нужно было шевелиться. — Мы сможем пройти без всяких билетов?

Армин, неуверенный, правильно ли услышал чужие слова, хотел было отдёрнуть Кирштейна, но ему только махнули рукой, мол, «да погоди ты».

— Нет билетов – нет фейерверка. Вас таких тут ошивается с лихвой, — контролёр нахмурился.

— А так? — Жан выудил из внутреннего кармана пальто несколько сложенных купюр и протянул контролёру. — Там на двадцать таких билетов хватит. Подарок Вам, так сказать.

— Приятно иметь дело с толковыми ребятами, — теперь мужик расплылся в раболепной улыбке. Ну кто бы сомневался. — Заходите, парни.

Жан кивнул Армину в сторону ворот, пропуская вперёд, а после быстро отправился за ним:

— Сказал же! — его глаза горели таким азартом, будто он только что выиграл какое-то важное пари.

Арлерт всё же посмотрел на него. Впервые за весь вечер, не отрываясь и не бегая глазами по многочисленным картинам в ресторане. Сейчас он мог сравнить улыбчивого, с раскрасневшимися от ветра щеками Кирштейна с расшалившимся мальчуганом. Прямо как они с друзьями когда-то. Насколько же это забытое чувство? Похоже, уж что-что, но соскучиться с Жаном просто невозможно.

Их целью стала площадка, где летом обычно во все стороны летели брызги от большого фонтана. Именно там, по наводкам прохожих, будут отсчитывать секунды до полуночи.

Свет гирлянд и вереницы фонарей красили обычную серебристостью снега в бледно-оранжевый. Вокруг – сплошь и рядом зеваки, пришедшие на скорое представление. Кто-то из них шёл целыми семьями, другие парочками, а кто-то и в одиночку. Дети вдалеке либо перекидывались куцыми снежками, либо хрустели карамельными тростями, купленными родителями в одном из открытых здесь павильонов.

Армин так загляделся, что не учёл наледь, покрывающую тротуары после мокрого снега. Подошва ботинка предательски заскользила. Он неуклюже взмахнул рукой, силясь найти хоть какую-нибудь опору, чтобы не свалиться…

И почувствовал сначала одну ладонь, схватившую его за предплечье, а после и вторую, накрепко удерживающую за талию.

— Эй-эй, не в мою смену, — помогая ему вернуть равновесие, заметил Жан. — Ворон-то не считай, аккуратнее.

— Спасибо, — Армин в ответ лишь неловко улыбнулся.

— Пустяки, кто ж захочет, чтобы ты на асфальте растянулся, — Жан обвёл взглядом толкучку в десятке метров от них и решил, что, по всей видимости, это та самая площадь у фонтана. Вернее, её край. — Эх, народу дохрена, придётся протискиваться поближе к реке. Давай руку.

— Что?..

— С твоей везучестью мы в толпе разбредёмся, — Жан рассмеялся. — Но я не настаиваю, можешь сам идти, только не потеряйся нигде.

— Нет, ты прав, — тут же раздалось возражение. И, к удивлению Кирштейна, его руку за секунду сжала рука Армина. — Пойдём, у нас мало времени.

Если они думали, что на краю площади много народу – то чёрт, они слишком ошибались. Потому что дальше было просто адовое столпотворение. Все жались друг к другу и толкались, пытаясь выбить себе места получше. А это притом, что контингент в «красной зоне» был самым состоятельным.

Но благодаря нахрапистости Жана таки удалось подобраться почти к самым перилам. Потому как острить на каждый недовольный возглас себе в спину, всякий раз придумывая что-то новенькое, у него, можно сказать, было в крови.

И вот, они стояли на месте. Руки расцепились. Блики мутного неба отражались в Темзе, как абстрактные узоры. Холода не ощущалось. Кирштейну, по крайней мере, точно – было слишком тепло. Вовсе не на улице – на душе.

Тем не менее, кожей чувствовалось, что стоящему рядом Армину некомфортно. Вечно кто-то притирался, ненароком задевал. Одна компания вообще была вплотную. Тот всячески старался отодвинуться, но двигаться было попросту некуда.

В конечном итоге Жан не выдержал.

— Verpiss dich!<span class="footnote" id="fn_30060370_3"></span> — злобно бросил он этой самой компашке. Вряд ли они поняли смысл, но интонацию – наверняка. — Не липнуть к незнакомцам не учили? — он потянул Армина за рукав, отступил шаг назад, освобождая место перед собой, и оградил своими руками.

— Зачем ты так? — тот только хихикнул, когда оказался под такой защитой от посторонних, и зыркнул на Кирштейна через плечо. — Они же ничего не сделали.

— Я видел, что тебе неприятно, поэтому… — Жана прервал синхронный выкрик, обозначающий начало отсчёта. Пришлось переключиться и громко начать считать со всеми.

«Двенадцать!»

Ликование позади не стихало. Армин тоже восторженно считал, пока в голове творилось нечто странное – полный крах ожиданий и выстраивание новых, более схожих с реальностью. Насчёт сегодня, насчёт праздника. И насчёт Жана.

«Шесть!»

Кирштейну пришлось сдержать порыв податься чуть вперёд и устроить руки на чужих плечах. Он и так при первой встрече наворотил дел.

«Три! Два! Один!»

— С Новым годом, Армин!

— И тебя, Жан, — под яркую улыбку Армина над рекой тотчас взорвались тысячи искр. Он непроизвольно охнул.

Залпы фейерверка один за другим вырисовывали сложную композицию, скользя отблесками разноцветных звёзд по водной глади реки, точно это одновременно происходило и наяву, и где-то там, в зеркальном отражении. Грохотали, неслись со свистом к небесам и меркли, достигнув своего пика. Завораживало всё. Начиная от такой красоты перед глазами, заканчивая всеобщими поздравлениями позади. И, конечно же, ровным, но шумным дыханием Жана где-то у макушки.

Обратно к машине удалось добраться довольно быстро. Всякая неловкость в общении, казалось, испарилась. Они охотно обсуждали произошедшее: Жан полусаркастично высмеивал тех недотёп из толпы, а Армин искренне смеялся.

«Давно не было такого хорошего настроения, — думал Арлерт, — Хах, как же он шутит…»

«Как же он потрясающе смеётся», — пусть никто и не знал, но в тот момент в голове у Кирштейна прокручивалось именно это.

Подвезти Армина до дома было жестом, не терпящим возражений. К тому же, оказалось, что живёт тот довольно далеко – на северо-востоке, едва ли не на границе с Ист-Эндом.

«Интересно, и как он каждый раз на работу-то добирается?» — только и мог гадать Жан, когда они уже ехали по шоссе, а впереди виднелась дорога на возвышенности.

— Знаешь, Армин, мы можем так выбираться почаще. У меня, если честно, за этот день впечатлений больше, чем за прошлые полгода.

— Это потому что на свежем воздухе нужно гулять, а не надираться на баре, — тот дёрнул уголком губ.

— Эй, ну ты совсем уж святое не трогай! — Жан тоже невольно улыбнулся.

— Ладно, не буду. Главное, приходи проигрывать деньги за мой стол, — расслабленный голос прозвучал даже с какой-то хитрецой. Жану понравилось.

— А ты, оказывается, вымогатель!

Оба рассмеялись. Домишки по обе стороны дороги на холме показались чересчур быстро. Их время на сегодня заканчивалось.

— Послушай, — голос Жана сразу стал серьёзнее. — Я не могу перестать думать о том, какая хрень происходит с тобой в казино. И что я тоже… Мне жаль, Армин. И я не хочу, чтобы такое опять повторилось. Идиотов навалом. Поэтому подумал, что тебе можно найти другую работу, ну, скажем, побезопаснее…

— В этом нет необходимости. Всё хорошо.

— Я мог бы помочь тебе с поиском, — продолжал Кирштейн.

— Я подумаю, — Армин согласно кивнул, чтобы хоть как-то замять эту тему. Не скажет же он, что просто не может уйти из казино, потому что его держат обязанности информатора Йегеров вместе с чувством долга за материальную помощь с их стороны несколько лет назад. Да и Эрен, Микаса… Друзей он тоже бросить не мог. Но разве можно об этом сказать? Жан же не при чём, он к подобному не имеет никакого отношения, верно?

Они затихли. До момента, пока Арлерт не сказал притормозить у весьма недурного (можно было сказать – самого недурного) дома, объясняя, что живёт здесь.

— А ничего так у тебя хоромы, — усмешка вновь пробрала лицо Жана.

— Снимаю комнату, так что хоромы не мои. Ты только не шуми, а то разбудишь всех в округе.

— Тут одни старпёры, что ли? — сразу вспомнилось практически родное Сохо, население которого никогда не спит. Здесь же была полная тишина.

Армин опять решил промолчать, так что его бессловесность воспринялась в качестве согласия. Жан вспомнил, как Эрвин тоже говорил ему не сигналить в Баттерси по вечерам, потому что, видите ли, там только древность и проживала! Во главе с самим Смитом, конечно же.

— Открой бардачок, — попросил Кирштейн, вслед заметив чужую растерянность, — Ну давай, смелее.

Один щелчок, и Арлерт уже держал в руках небольшую коробку пёстрого цвета.

— Ещё раз с праздником, Армин.

— Я ничего не готовил в ответ, поэтому…

— Забей. Мне просто захотелось сделать тебе подарок. Вот и всё. Это не значит, что ты должен дарить что-то в ответ, — рука Жана отчаянно пыталась не послушаться и метнуться к чужому колену или к порозовевшему от смущения лицу. Но впервые его первостепенное желание перекрывало иное. И, похоже, это было нечто вроде страха – спугнуть, сделать что-то не так. Но как такое может быть? Он ведь всегда был уверен, что всё делает так! А сейчас?

— Спасибо, — Армин теперь заглядывал сквозь зрачки, казалось, в самые потаённые уголки сознания Кирштейна. — Я не только о подарке. За вечер, за фейерверк, за компанию. Это был изумительный праздник, правда. Но… Мне нужно идти, уже поздно, завтра на работу.

— Да, конечно, — согласился Жан, когда дверца пассажирского сидения отворилась. — Пока, Армин.

— Ещё увидимся, Жан.

Это звучало настолько многозначительно, что, едва Армин оказался у себя на пороге, Жан от нахлынувшего запала быстро развернул автомобиль с громким визгом колёс по асфальту и, протяжно просигналив ему, со всей прыти помчался прочь.

— Ох, ну просил же… — рука Арлерта коснулась собственной переносицы, стоило увидеть зажигающийся свет в окнах напротив. Нужно заходить поскорее, пока свора бабулек не обвинила его во всех смертных грехах.

Кирштейн в это время летел по трассе до выжимания педали в пол под бодрую мелодию по радио:

— Он сказал: «Ещё увидимся, Жан», — вслух произнёс он. И поймал себя на том, что улыбается, как последний идиот. — Ханджи, Моблит, чёрт подери, вы были правы.

***</p>

Лондонская погода была, как обычно, отвратительной. Промозглый дождь сменялся снегом, смешивался с ним, а то и вовсе рассеивал густой туман. Ничего нового. Это вам не страна восходящего солнца.

На этот день неудача отошла немного в сторону, оставляя за собой только пасмурную погоду и редкий снег. Температура из-за влажного воздуха казалась в разы холоднее, чем в частый дождь. Наледь уже успела покрыть тротуары, а белые хлопья лежали слоем толщиной в несколько пальцев на крышах машин и домов.