18. Ульфхеднар (1/2)

До Чебоксар мы добрались в рекордно короткие сроки. Но это не имело совершенно никакого значения, потому что сразу после концерта мне позвонила Рита. К тому моменту она успешно приземлилась в Питере и уже побывала на Ваське — разумеется, Славы дома не оказалось. А чего она (и я, в том числе) ожидала? Он был не настолько глуп, а волк — тем более. Пообещав, что сообщит новости сразу, как приедет в деревню, Рита повесила трубку. С тех пор прошло несколько часов, а от нее не было ни слуху, ни духу.

Пейзаж за окном на протяжении четырехсот километров не менялся: монохромная стена вечно зеленых елей, прикрытая жидким инеем, тянулась вдоль узкой щербатой полоски шоссе. На этот раз вел я, ни на мгновение не упуская из виду связь, стягивающую горло. Я пытался воспользоваться некоторой привилегией, понять, что чувствует Карелин, но тщетно — я не знал, как работает проклятье.

— Он же, блять, жив! — в очередной раз повторил Дима, будучи более сведущим в этом вопросе.

— Да, но надолго ли, — я стиснул руль и бросил быстрый взгляд на Ваню, непривычно тихого и сдержанного.

Остановок мы не делали — и Дарио, и Рикка по моему наставлению спали без задних ног до самой гостиницы. Ваня больше не пытался шутить, я знал, что он ужасно беспокоится за Риту, хоть и старается это скрыть. За прошедшие десятилетия ничего не изменилось, он оставался все тем же преданным щенком, которого девчонка променяла на взрослого и статного пса. Заверять его в том, что угрозы для Риты не было, я не пытался — вряд ли бы помогло. Сам же я несколько проникся его озабоченностью — плевать, что мы уничтожили воинственно настроенных дворняг, ведь вера в то, что все остальные волки безоговорочно приняли выбор своего вожака, — была чем-то призрачным, утопическим.

Наши ряды заметно поредели — сначала Слава (которого я, к слову, не видел уже четыре недели), потом Рита, и вот Ванька был готов рвануть следом за ней. Карелин. Вернее сказать — Машнов. Чертов мальчишка, который просто обязан был жить, ставил уже не только меня в крайне хуевое положение. Именно поэтому ни Рита, ни Ваня не примут его. Илья и, пожалуй, Женя сохраняли нейтралитет (возможно, пассивно-агрессивный), а вот Димка точно был не прочь повеселиться.

К обеду Дарио и Эрик ощутили непреодолимую потребность выпить по бутылочке пива, Ваня отправился в рейд по местным барам вместе с ними, перед уходом заявляя, что бухать днем — признак дурного тона. Дима захотел порисовать — с Советской набережной открывался отличный вид на колесо обозрения, залив и Волгу, правда, погода к пленэру совсем не располагала. Саундчек назначили на шесть вечера, а до тех пор я безуспешно вертел молчаливый телефон в руках. Мне казалось, что я прирос к нему, не решаясь набрать Риту самостоятельно. Тишину нарушала привычная деловая болтовня Женьки: она успела созвониться с Мэри, местными организаторами и даже улизнуть на охоту, которую и охотой-то было назвать сложно.

Стемнело быстро — к пяти, тучи висели низко, плотным покрывалом укрывая город. Они казались настолько плотными, отчего не было никакой надежды, что небо просветлеет раньше, чем наступит весна. С тем раскладом, который я имел, до марта, скорее всего, не дожил бы. Мэйли. Я должен был поговорить с Мэй. Возможно, она бы отправила в Вольтерру кого-то из своих, из новеньких, понятия не имеющих о том, что происходило на самом деле. Но подвергать опасности членов Тэйянг она просто так не станет. Пожалуй, лишь в одном случае — если я дам слово, что после свержения Аро она при моей поддержке займет его место. Несмотря на то, что прямо Мэй об этом не говорила, да и в принципе задолжала за Синьхайскую революцию, беспечный тоталитаризм итальянского клана, длившийся тысячу лет, должен был оказаться в хороших руках. И цепкие ручки Мэй подходили для этого лучше всего.

Но прежде, чем я успел набрать номер «Пропаганды», на экране засветился номер Риты.

— Наконец-то! — выдохнул я. — Ты в порядке? Где ты? — затараторил я, уподобляясь Женькиной манере.

— Жив твой мальчишка, — руша интригу, пробубнила Рита. — Дать его?

Я сначала опешил, затем ощутил, как сбивающее с ног спокойствие разлилось по всему телу. Не от осознания того, что парнишка был в порядке — об этом я прекрасно знал, — но от того, что Слава находился в «Леваневе». Я тихо усмехнулся, хохотнул как-то нервно — неужели я… Так сильно переживал за человека? Впервые в своей жизни? Накрутил до предела — теперь ясно, почему это так веселило Диму. Идиотизм заразен, и Ванька купился… Он будет рад, когда узнает, что все в порядке.

— Ну, — недовольно просипел Слава в микро. — Что, жид, жопу тебе всем отрядом подтирали?

— Заткнись, Слава, — незнакомым голосом произнес я. Чего я точно не желал слышать, так это его бессмысленных детских выпадов. — Дерьмовые шутки, — в прямом и переносном, — оставь при себе.

— Чтоб ты знал, со мной все в порядке, — фыркнул мальчишка и шумно вздохнул — он был один. Точно один. Ни Андрей, ни Рита не горели желанием стать свидетелями нашего разговора. — Объяснений не будет. Во-первых, я уже все рассказал Ритуле — до нее доебывайся, а во-вторых… — промямлил он нерешительно и замолчал.

— Ну? — нетерпеливо прошипел я, встречаясь с собственным разъяренным взглядом в зеркале, болтающимся над невысоким комодом. Не то чтобы я хотел узнать все в подробностях, но человеческого отношения заслуживал. Возможно, звучало это лицемерно, потому что сам я человеком не был.

— Скоро узнаешь, — заговорщически прошептал он. — Я расторг контракт с арендодателем, — прокашлявшись, заявил он. — Мужик выставил счет за битое окно, — я виновато улыбнулся — сам себе, так и не признавшись Карелину, что вполне мог предотвратить это маленькое недоразумение.

В этой истории от меня вовсе не было никакого толка, а значит Слава — еще один несчастный, которого я невольно подставил.

— Останешься в деревне? — уточнил я очевидную вещь.

— Завтра станет ясно, — уклончиво пояснил Слава. — Почему ты сам не приехал? — иронично пропел он, маскируя плохо скрываемую обиду.

— Потому что у меня есть обязательства. Тебе о таком неведомо, — я закатил глаза, окончательно расслабляясь. Карелин и правда был в полном порядке, его ленивая язвительная манера речи успокаивала.

— Раввин из тебя хуевый.

— Как из тебя — рэпер, — парировал я, краем уха улавливая, что Славка едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

После обмена любезностями он несколько раз переспросил, когда мы вернемся, старательно избегая запретных тем. За последние дни я абсолютно позабыл о том, как сильно хотел его увидеть, почуять въевшийся в кожу запах. Карелину, должно быть, было еще труднее, он не раз признавался в этом — прямо и косвенно, предпочитая, разумеется, второй вариант. Таким уж он был — строптивым и непоследовательным.

— Я подумаю, что можно сделать, — решение нарисовалось само собой, стоило только принять тот факт, что по возвращении я не в силах буду оставаться в стороне. Пока все не уляжется — вопрос со Славиной безопасностью оставался открытым. Даже более важным, нежели его обращение, итальянское иго и сделка с Мэй.

— Ты о чем?

— Скоро узнаешь, — вторя его словам, ответил я. — Я рад, что… — я осекся, будто разговаривал с ним впервые.

— Ага, — гаденько хихикнул Слава. — Я сам тебе позвоню. Завтра. Мне пора. И… просто, блять, запомни, «Вконтакте» работают реально гнойные пидоры, а я — махровая няшка.

Слава засуетился, позвал Риту и передал ей телефон.

— Видишь, ты зря переживал, — как-то неуверенно произнесла она. — У Андрюши все под контролем, — от «Андрюши» я едва ли не поперхнулся.

— Ты с ними останешься? — я поджал губы, зная ответ заранее.

— Да, Мир, — подтвердила Рита. — Подготовка к Ульфхеднару идет полным ходом…

— Ты участвуешь? — удивился я. Безусловно, волки чтили память о предках, их традиции, но в эти подробности я особо не вдавался.

— Стая чествует вожака и новых членов, а я… — замялась Рита.

— Не думаю, что это хорошая идея, — отговорить Риту от участия в чествовании героев ритуальной охоты я не смог бы. Тем более, что я сам отпустил ее.

— Славочка настаивает, чтобы ты присутствовал, — усмехнулась она.

— А он там каким боком? — недоверчиво буркнул я. Или таким образом Андрей все еще подчеркивал, что Карелин — часть волчьей шайки, их маленькая игрушка?

— И не только Славочка, — протянула Рита, тяжело выдыхая.

— Андрей? — за спиной мальчишки, за большей частью его решений, всегда стоит вожак — ушлый зверь, возводящий свое превосходство в абсолют. — Конечно, я приеду, — согласился я, с аппетитом прожевав и проглотив сомнения.

— Я встречу вас в аэропорту, до скорого, Мирон, — мое имя она произнесла, окрашивая каждый звук каким-то легким, неведомым мне чувством вины и горечью, а затем повесила трубку.

***</p>

Слава не солгал, и к ночи, как только мы ввалились в номер после концерта, Ванька сунул мне под нос телефон, на котором светилось «Объяснение ситуации», канал «SlovoSPB Production», но я разглядывал вовсе не название, а помятого Карелина, упакованного в темный растянутый свитер. Глубоко в душе теплилось, росло избитое и древнее, как мир, зерно: хотелось схватиться за трубку, набрать Славку и проорать «Я ведь говорил!». И я действительно говорил, но может стоило быть более настойчивым, чтобы убедить несносного поганца поступить так как можно скорее, только время и все возможности были упущены. Мной же.

— Красавец, — засиял Дима, вырастая у меня за спиной. — Нет, ты посмотри, ни фонарей под глазами, ни царапинки. Парень явно легко отделался, что думаешь? — тяжелая ладонь легла на плечо, и я встряхнулся, отстраняясь.

— Отделался может и легко, но я бы… — Ваня втянул воздух. — Кое-кто, — неоднозначно кивнул на меня, — места себе не находил, — скрипнул зубами, — и Рите пришлось уехать.

— Именно, — наконец оттаял я и выхватил телефон, щелкая на воспроизведение.

Клянусь Богом, будь Хинтер одним из тех людей, кому хлеб ради зрелищ в рот не клади, то он раздобыл бы ведерко попкорна и пинту пива — так полыхал нетерпением, соскребая по закоулкам кривые шутки, собирая злое словцо по слогам.

«Драсте, друзья! Меня зовут Вячеслав Карелин, и сегодня я хотел бы немного высказаться по поводу той ситуации, которая развернулась вокруг меня в последнее время. Во-первых, я бы хотел сказать, что тридцать первого октября я удалил свою страницу социальной сети «Вконтакте» и с тех пор ни с кем на связь не выходил, поэтому все переписки и телефонные разговоры, которые велись якобы от моего имени, на самом деле велись не мной. В социальную сеть «Вконтакте» в ближайшее время я возвращаться не планирую, так как техподдержка этого сайта проявила абсолютно наплевательское отношение к моей безопасности, к угрозам, поступавшим в мой адрес. И самое важное, что сегодня, в День народного единства, я хотел бы искренне извиниться перед китайцами, армянами и чеченцами за ту неудачную шутку, которую я позволил себе на этом баттле. Я ни в коем случае не хотел оскорбить какие-то нации. У меня есть друзья разных национальностей, я со всеми общаюсь хорошо и с одинаковым уважением. Еще раз — я никого не хотел оскорбить и призываю всех к мирному разрешению этой ситуации».

Этот баттл, армяне и чеченцы, он призывает и он не хотел. С каждым однажды случается нечто подобное — ситуация, которая учит держать язык за зубами и подбирать слова. В моей жизни таких историй было немало, но не все из них вложили в голову это нехитрое знание. Я мог бы пересчитывать уроки по пальцам: одной руки, второй, третьей мать-природа не наградила; ставить зарубки на стене одиночной камеры, в которой осужденный ожидает виселицы или электрического стула… Впрочем, к чему портить казенные стены, если дни сочтены?

Раздался смешок, прямо над ухом, а потом Дима разразился хохотом. Гоготал он так, что стены тряслись и звенели два нетронутых гостевых стакана у подноса с чайником.

— Какой нелепый и искренний, за душу берет, — Димка картинно схватился за бритую голову и пихнул меня в грудь, мол все, закончилась эпопея. Закончилась для него, для меня же все только начиналось.

— Придурок, — вздохнул молчаливый Илья. — Поохотимся?

— Можно бы, — отозвался Ваня — оцепенение, охватившее его, отступило.

— Я с вами, — сглотнув, добавил я, старательно игнорируя веселящегося Диму.

— Идите, парни, я дождусь Женечку, расскажу новости, — подмигнул Хинтер и выпорхнул в окно — ждать будет на улице? Ну и хрен с ним, ни одна его нападка ни сегодня, ни в обозримом будущем не стоила ни гроша в сравнение с тем, что открылось мне, и что я с готовностью принимал: тюремная камера была далеко не одиночная, двухместная.

***</p>

Из Киева мы вернулись поздним утром двадцать четвертого ноября. Два месяца пролетели слишком быстро — для меня, но не для Славы. С тех пор, как он вернулся в сеть, не было ни дня, который он бы раскрасил презрительно-язвительным комментарием, похабной шуткой или горьким рассказом о тяготах жизни с волками. На самом деле, его пребывание там (по словам Риты) нельзя было считать непосильным бременем, хотя я и понимал, о чем действительно шла речь. Карелин — бунтарь, оказавшийся по случаю невольником. Жуть, правда?

Эрик и Дарио разъехались на такси, а нашу скромную компанию Рита, как и обещала, поджидала на краткосрочном паркинге. Стоило покинуть здание аэропорта, как Дима встрепенулся:

— Какая ностальгия, — усмехнулся он и покосился на Женьку. — Смотри, цыпочка-то водить умеет, — ткнул в сторону «Роллса», поблескивающего в самом дальнем конце парковки. — Я б ей лично ручки поотрывал, если б поцарапал, а, Мир? — Хинтер громко заржал, закидывая дорожную сумку на плечо.

— Оделся бы лучше, — промычал я в ответ, но Дима даже ухом не повел — щеголять в одной футболке в конце ноября, да еще и в центре оживленного «Пулково» — глупая идея. Но и сам Димка не отличался светлым умом.

— Наконец-то! — Ваня картинно потянулся. — Я даже немного соскучился. В основном по девочкам, — в подтверждение своим словам повел носом, выискивая невысокую брюнетку средних лет, закутанную в шерстяное пальто.

Холода я не чувствовал, а вот ребенок, с веселым хохотом прыгающий по подмерзшим лужам и хрустя ледяными корочками, подтверждал медленное, но неотвратимое наступление зимы. Небо опустилось совсем низко, и взлетающие самолеты один за одним с воем врезались в толщу облаков. Утренние сумерки нехотя отступали, и казалось, что на пятки им наступала ночная тьма, несогласная с временной капитуляцией. Треск, писклявый детский смех, раздраженный голос матери, и ребенка едва ли не насильно заталкивают на заднее сидение такси, в объятия ремней детского кресла безопасности.

— Мы с Ильюхой сегодня идем кошмарить аборигенов. Димас, ты с нами? — продолжил Евстигнеев, голодным взглядом бегая по вечно оживленной парковке.

— Ага, — тут же согласился Дима. — Мирош, что скажешь? — растянул губы в злорадной ухмылке.

— М-м, Ритуля попросила помочь с вещами, — я мотнул головой навзничь, мол, в другой раз, но Димка только иронично вздохнул. Так себе отговорка. Но доля правды в ней все же присутствовала.

— Ну да, как же, — фыркнул Ваня и поморщился. — Так она все-таки переезжает? — я кивнул. — Охуенно, а женишок на что? — зло прошипел Ваня, резко меняясь в лице, — от предвкушения охоты в родных краях не осталось и следа. — Не понимаю, нахрена ты отпустил ее.

— Знаешь, — ровно произнес я. — Моего мнения она не стала бы спрашивать в любом случае.

— Хуевый из тебя лидер, Яныч, — цокнул Дима.

— В некоторых вопросах — полный профан, — подал голос Илья, сочувственно улыбаясь.

— Закройте пасти, — рыкнул я, строя недовольную мину и рывком открывая ни в чем не повинный багажник. Машину тряхнуло, и Дима возмущенно охнул:

— Блять! В руках держи себя, крошка же совсем новая, — он демонстративно погладил блестящую крышу.

— Будешь паинькой — впишу в страховку, — подмигнул я ему. — Как дела, Рит? Давно ждешь? — девушка выскочила из-за руля в одной тонкой водолазке и метнулась к Женьке:

— Я тебе не завидую, — она драматично всхлипнула, обнимая Жеку за плечи.

— О, брось, — Дима закатил глаза, облокачиваясь на тачку. — Drama queen.

— Все хорошо, Рит, — Женька примирительно улыбнулась.

— Десять минут назад приехала, — наконец заметив меня, ответила Рита. — Андрей ждет нас к вечеру.

— Все ясно, мужики, — констатировал Хинтер. — Папочка переметнулся. Чмокни Славяна за меня. Не прибей паренька раньше времени, потенциала как у андеграундного рэпера у него больше, чем у тебя.

В горле защекотало — совет был вполне себе весомый, ведь мы не виделись со Славкой полтора месяца — выносить его присутствие будет непросто.

Ключи звякнули в руках у Риты, просвистели в воздухе и могли бы угодить в лобовое стекло позади стоящей машины, если б я не приложил усилий (самую малость) к их поимке.

— Едете? — я скептически глянул на парней, не торопящихся занимать места в «Роллсе».

— Это вряд ли, — Ваня облизнулся, сбрасывая рюкзак в багажник.

— Не задерживайся, Мир, — кивнул Илья красноречиво. Да, оседать в «Леваневе» я вовсе не планировал, и вскоре предстоял непростой разговор с Ильюхой. К тому же, Мэй обещала навестить нас в декабре — мы были все ближе к решению основной проблемы. Я усмехнулся — когда-то мне казалось, что кровь Карелина — единственное, что меня заботит. Со временем ничего не поменялось, скорее обросло некоторыми условностями.

— Погнали, девочкам надо посекретничать, — прыснул Дима, перемахнул через ограждение и умчался прочь — через взлетную полосу и Нагорный канал, скрываясь в жидком подлеске.

— Передавай Гною привет, — хохотнул Ванька и полетел следом.

— Я тебе завтра позвоню по поводу… — Ильюха замялся, нервно потеребил бороду и шагнул прочь от машины.

— Понял, иди уже, — махнул я ему и захлопнул багажник. Ветерок лизнул лицо, и я понял, что мы остались одни.

— У мальчишки башню рвет, — тут же заявила Рита, отбрасывая волосы назад и открывая заднюю дверцу. — Ждет не дождется, — она недвусмысленно вскинула брови и перевела взгляд на притихшую Женьку. — Ты чего, Жень?

— Мэри приглашает на Рождество…

— В Лондон? — Жека закусила губу и кивнула.

— Если хочешь, — я только плечами пожал. Кажется, и Дима, и Илья были правы — субординация любому была до пизды, что меня совсем не расстраивало. Беспокоило одно — безопасность, ведь ехать в Европу, когда Аро поставил следующей целью — нас, было небезопасно.

***</p>

Мы гнали по шоссе, пока свинцово-серый день занимался на востоке, старательно избегая города, крадучись пробираясь по окраинам. Дороги в пригороде были забиты, авто утрамбовывались в длинные, намертво стоящие пробки, несмотря на то, что часы показывали начало одиннадцатого. Мы съехали с ЗСД в районе Старой деревни и помчались через Лахту на северо-запад. Приморское шоссе, узкое и обычно более шумное, пустовало. Косой ветер пробивался через плотную стену елей — мрачных и безжизненных. Питер, а вместе с ним и все вокруг, засыпал, готовился к зимовке. Призрачная холодная дымка окутывала нас со всех сторон — крепкие объятия зимы чем-то напоминали капкан. Капкан вот-вот захлопнется, а вместе с ним погаснет свет, и этот маленький кусочек северной земли уснет на четыре месяца. Очнется голодный и сырой к началу апреля — промозглого, но солнечного, быстро сменяющегося майскими грозами и белыми ночами.

Там, где дорога бежала вдоль кромки воды, проглядывались прибитые к берегу кособокие льдины. Залив мелкими волнами невозмутимо подтачивал гранитные валуны и подмывал коричневатый тусклый песок. До Молодежного мы добрались быстро, и все это время я гадал, почему Слава до сих пор не разбомбил мой телефон потоком ироничных сообщений, голосовых и звонков.

— Удивительно, — словно прочитав мои мысли, Рита подалась вперед. — Зайчик, наверное, места себе не находит, — в зеркале заднего вида я поймал ее заговорщическую ухмылку. — Жень, не заскучаешь одна?

— Нисколько, — фыркнула она. — Ребята наворотили с мерчем, буду разбираться. В понедельник улечу в Лондон, — она ослепительно улыбнулась. — После твоего отъезда Мир сложил обязанности временного менеджера Оксимирона, слишком уж он за мальчика переживал, — Женька покачала головой, цокнула, но по-доброму, без издевки.

— Ага, мальчик этот всю плешь проел. А видео какое записал! Театр Акимова по нему плачет, — Рита похлопала меня по плечу и откинулась на спинку кресла.

Не каждый способен принести извинения, а уж публично… Слава точно был не тем человеком, которому это бы легко далось. В телефонных разговорах он старательно избегал этой темы, отшучивался и в принципе пресекал любые мои попытки обсудить произошедшее. Строил из себя коршуна медийного пространства, на деле оставаясь испуганным потрепанным воробьем.

— Что насчет… праздника? — с трудом выдавил я и повернулся, встречаясь с весело поблескивающими глазами Риты. — Марк был против присутствия вампиров на волчьей земле — с ним покончено, а остальные? Приняли тебя в стаю? — я осекся. Женька совсем сникла, нахмурилась, разочарованно выдохнула.

— Помолчи, Мирон! — возмутилась Женя. — С каких пор ты стал таким токсичным?

— А с тех, Жень, как снюхался с Гнойным, — процедила Рита. — Но речь не об этом. Ты же знаешь, почему они позволяют жить с ними.

— Разумеется, — я стиснул руль. Оборотни и без того плодились, как кролики, а в присутствии Риты численность их стаи возрастет раза в два и очень быстро. С одной стороны, это уравнивало наши шансы против Вольтури, а с другой — что помешает им истребить нас?

— Закроем тему, — настойчиво потребовала Женька, и от звенящей стали ее голоса я вздрогнул.

— У меня уже все собрано к отъезду, — перевела тему Рита, пока я петлял по знакомой дороге. — А ты, Мир?

— Я — что? — как ни в чем не бывало уточнил я.

— Решил, что будешь с мальчишкой делать? — спиной чувствовал, как две пары хищных глаз прожигали меня насквозь. Может, я переоценил Женьку, и она больше «против», чем «за» в вопросе обращения Славы?

— Присмотрю за ним по возможности, — уклончиво ответил я. А что оставалось? Не поддаваться же на бабьи провокации?

— Не забывай, кто он, Мир, — вздохнула Рита, более-менее удовлетворенная моим ответом.

— И не забывай, кто ты, — подхватила Женя ее наставление.

***</p>

Вещей у Риты было немного: пара сумок с одеждой, сумка с фотоаппаратом и комплектом студийного света (игрушечно-любительского). У меня: телефон, подсы и тонна нетерпения с примесью дурного предчувствия. К полудню мы были полностью готовы; до границы рукой подать, а вот пересечь границу… Проблема была вовсе не в документах и душном общении с пограничниками, а в очереди авто, желающих проскользнуть в «Суоми» — пожалуй, Брусничное — было самым загруженным из всех возможных вариантов. Погода нам благоволила, и густая взвесь облаков надежно укрывала седые сосновые леса Ленобласти. Я шустро просчитывал часы, которые отделяли меня от Славки. Вообще, думал я не столько о нем, сколько у вкусе его крови на языке. Ну, а раз уж в комплекте с ней шел и парнишка…

— Когда последний раз ты ездил к ним на машине? — усмехнулась Рита, устраиваясь в глубоком кожаном кресле.

— Никогда?

— В том-то и дело! — всплеснула руками Рита, видимо, намекая на мою несостоятельность как географа, картографа и водителя в принципе.

— Считай, это возрождение «Поезда Дружбы» девяносто первого года. Вместо поезда — «Роллс», а вместо школьников — мы, — фыркнул я, плавно направляя тачку по извивающимся петлям асфальта.

— Да, только добираться до деревни окольными путями и официальными маршрутами — разные вещи, — скептически заявила Рита, я загонял автомобиль на Молодежное шоссе.

— Я думаю, к вечеру мы точно будем на месте. Псина встретит?

— Конечно, — кивнув, Рита выудила из сумочки телефон. — Вместе с пацаненком, — она хитро прищурилась, мельком просматривая уведомления. — А ночью состоится обряд посвящения. Будь Слава волком — вряд ли бы ты вообще обратил на него внимание, — вдруг выдала Рита, но на этом ее нескладный монолог не закончился. — Андрей подвергает себя большой опасности, позволяя Славику жить в деревне. Я понимаю, что выбора особого не было. Но и дело не только в пареньке, во мне тоже, — Рита поджала губы, прислоняясь лбом к стеклу пассажирской дверцы.

— Ты же говорила, что печать — закон, выходит, это не так? — я, прищурившись, покосился на нее, но ответа не дождался.

Впереди мчался здоровенный грузовик; гора песка, прикрытая лохматым брезентом, сеяла в лобовое стекло. Асфальт, несмотря на легкие заморозки, был сырым и грязным, и с большой вероятностью от моей тачки к концу поездки ничего не останется: ни «вампирского» лоска, ни блеска. Солнце лишь изредка показывалось в хрупкие прорехи завесы облаков, озаряя призрачным лучом верхушки темных облезлых елей. Лиственные деревья давно облетели, худые скелеты стволов подчеркивали гнетущую унылость позднеосенней трассы.

Перемахнув через Выборг, оставляя бледные полупустые улочки позади, мы рванули вперед по Брусничному шоссе — до границы оставалось каких-то полчаса. В самом Брусничном мы провели сорок минут, а вот в Нуйямаантие — в два раза больше. Начинало смеркаться, а путь предстоял не близкий — почти пять сотен километров — и мы окажемся на другом конце маленькой северной страны. Если бы не Слава, то я ни за что не согласился бы тащиться в финскую глушь на колесах.

Мы помчались на запад, через Лаппеенранту, хитросплетение подмерзающих речушек и озер. Темнело довольно быстро, освещения на мелких пригородных дорогах не было, не то чтобы оно как-то повлияло на мое мироощущение, но несколько скрасило бы гнетущую обстановку. Рита молчала, погруженная в размышления. Лишь изредка провожала взглядом редкие встречные машины, и свет их фар как-то зловеще отражался в ее алых глазах, оттеняя кровавую радужку ржавчиной.

В небольшом поселке Ниеменкюля дорога резко уходила на север, а пейзаж становился все более знакомым. Даже Рита оживилась, оглядываясь по сторонам. Я сбавил скорость и приоткрыл окно — в ноздри ударил тонкий, приглушенный легким морозом запах воды. Мы действительно были близко — именно на берегу Леваламмен Алиса повстречала девчонку-оборотня, и кисловатый, душный запах тины я забуду не скоро. С тех пор многое изменилось — по крайней мере, Андрей не был настроен слишком уж воинственно по отношению к клану и особенно ко мне. Рита была не в счет.

— Машину оставим где-нибудь на берегу, — Рита подалась вперед, всматриваясь в рябое полотно леса.

— Где-нибудь? — усмехнулся я, направляя «Роллс» по глухой дороге. Через пятнадцать минут узкая проселочная дорожка расширилась до размеров небольшой парковочной площадки и оборвалась.

— Андрей сам нас найдет.

Я потянул носом, но знакомых запахов не ощутил. Возможно потому, что мы стояли с подветренной стороны. Гнетущая тишина била по ушам, лес давно накрыла темнота, а с востока тянулась ночная чернь. Даже несмотря на то, что в сумерках я видел иначе, — мир вокруг становился четче, а цвета — сочнее, — накатывающий единым фронтом мрак не сулил ничего хорошего.

Этот маленький островок земли был почти не тронут рукой человека: тонкий пласт снега отливал синевой, широкие лапы молодых елей елозили по снежной корке, и сквозь этот шорох я не сразу подметил легкую волчью поступь. Оборотнем пахнуло гораздо позже, когда Андрей показался в паре сотен метров от нас. Он лениво петлял между деревьев, неспешно переставляя обросшие длинной шерстью лапы. Мех колыхался на ветру, болтался на поджаром брюхе, путаясь между длинных ног — казалось, что вожак здорово прибавил в размерах, но то, скорее, был обман зрения, или же Андрей просто красовался, пытаясь выглядеть еще более внушительно.

Рита сорвалась с места, в мгновение сокращая расстояние между ней и волком. Она обхватила руками мощную шею, хотя сама едва ли доставала макушкой до покатой холки. Андрей тихо рыкнул, склоняя огромную голову и весело фырча. Я невольно опустил глаза — Слава вряд ли бросится в мои объятия, а уж я в его точно не спешил… Ложь, конечно, маленькая и скудная.

— И где «пацаненок»? — протянул я, складывая руки на груди. Андрей только уклончиво тряхнул головой.

— Как бы он сюда… — Рита не договорила, встречаясь с моим довольно жестким взглядом.

— Да хотя бы верхом! — я махнул рукой на зверя, закатил глаза и шагнул к багажнику.

Оборотень с шумом выдохнул, отряхнулся, расплескивая волчью вонь и подступая ближе. От зверя веяло жаром и мускусом — Славу я не чуял совсем.

— Знаешь, ты могла бы купить все это здесь, — я выгрузил из багажника немногочисленные вещи и поставил тачку на сигнализацию.

— Все равно тебе было по пути, — обворожительно улыбнувшись, Рита подхватила сумки с фотоаппаратурой.

— Ваня сказал, что он ни под каким предлогом не сунется сюда, даже чтобы поснимать, — Андрей невольно оскалился, делая шаг в мою сторону. — Заткнись, пес, — рявкнул я, не слишком-то задумываясь о возможных последствиях, но не станет же Андрей рвать меня на части при Рите? К тому же, если он и дал слабину, то все равно оставался хозяином ситуации и этого леса. Бежать было некуда.

— Идем, Мир, церемония назначена на полночь, еще успеешь… с мальчишкой поговорить, — она сглотнула, кивнула Андрею, и тот скрылся за деревьями. Рита скользнула следом, а мне ничего и не оставалось, кроме как последовать за ними.

***</p>

Вскоре мы оказались на границе поселения — деревня мерцала, как светлячок, скрытая густыми зарослями; хаотично установленные уличные фонари прорезали тьму желтым светом. Небо над деревушкой оттеняло лиловым, а подступающие со всех сторон пурпурные облака стремительно сгущались, подпитываемые витиеватыми лентами дыма, тянущимися из кирпичных печных труб. В этот раз Андрей вел нас совсем другим маршрутом — мы были совсем недалеко от его дома. Народ на улочках суетился, но не все игнорировали появление двух вампиров — некоторые шарахались, другие предостерегающе рычали. На стенах горели вставленные в металлические кольца факелы. Острые языки пламени лизали закопченную штукатурку. Под факелами выстроились оружейный подставки — у некоторых они пустовали, у других демонстрировали бережно заточенные и отполированные мечи и топоры. И лишь у пары домов я приметил растянутые на оружейных стойках волчьи шкуры — потускневшие и поредевшие от времени.

— Андрей рассказывал, — проследив за мной, сказала Рита, и волк тут же обернулся, смиряя нас недовольным взглядом, — пусть и звучит это странно, если во время ритуальной охоты новичок убивает волка — сам Фенрир благословляет его на долгую жизнь. Это сложно объяснить, но убивая своего сородича, они укрепляют связь с богом.

— Кровожадные твари, — пробубнил я, отводя взгляд от еще одной ветхой шкуры.

— Вовсе нет, — уклончиво ответила Рита. — Мы же убиваем людей, хотя сами когда-то были одними из них.

— А что потом? — поинтересовался я. — После убийства? — Андрей повел ушами, но наш разговор не прервал.

— Узнаешь, — усмехнулась Рита, тряхнув волосами. — Все не так просто.

У вампиров не было религии, не было обычаев и ритуалов — только голод и железный, порой жестокий закон. Но я понимал, что волчья связь с предками была гораздо сильнее нашей.

За следующим поворотом показался дом Андрея, а запах Славы, пропитавший все вокруг, едва ли не сбил меня с ног. Я остановился, принюхиваясь, вдыхая все глубже в попытке охладить полыхающее горло, но ледяной воздух парадоксально обжигал. Почувствовав на своем плече маленькую ладошку Риты, я рыкнул и отступил назад.

— Прости, — тут же спохватился я, быстро моргая и приводя мысли в порядок.

— Ты в норме? — и Рита, и Андрей таращились на меня, припечатывая к месту. Волчара напрягся, переминаясь с лапы на лапу, хвост у него беспокойно метался, поднимая пыль.

— Разумеется, — кивнул я, мысленно прощупывая почву, — Карелин был в доме. Я прислушался — он разговаривал, кажется, с Армасом. Хохотал над какой-то историей.

Армас, почуяв и заслышав нас, умолк, две пары ног затопали к выходу, и парни появились на пороге. Армас — в одной только футболке — шагнул вперед, следом показался Славка — взъерошенный, в накинутой на плечи куртке.

— О, жидок! — крикнул он и махнул рукой, потом переменился в лице и замолк. Решил, что его приветствие выглядело слишком охотным? Очень правдоподобно, учитывая, как на самом деле Слава относился и ко мне, и к проклятью. Он неохотно улыбнулся, устремляя взгляд на Андрея: «Арми как раз за тобой», — мотнул головой на прихвостня. Армас на появление вожака внимания не обратил, с куда большим интересом разглядывая то меня, то мальчишку.

— Клянусь, Славян, однажды упырь тебя сожрет, — хихикнув, он спустился по ступеням и направился к Андрею. — Почти все готово, начнем, как и планировали, в двенадцать. Идем, малышня уже ждет тебя. А ты, Слав, присмотри за кровососами, — он обернулся, подмигнул Карелину и поспешил за волком, не удостоившим нас и взгляда.

— Мир? — Рита потянула меня за рукав. — Лучше нам…

— Ага, — я оглянулся по сторонам — несколько зевак собрались чуть поодаль, тихо перешептываясь. На лицах у них было написано — лучше бы нам забраться в склеп, из которого мы вылезли, и более на глаза не показываться. В какой-то мере я был с ними солидарен.

Слава молча пропустил нас внутрь, нерешительно зашел следом, скинул куртку и затворил дверь. Я последовал его примеру — повесил куртку на крючок по соседству. В обстановке за три месяца практически ничего не поменялось, хотя я сразу подметил, что в доме жил теперь не только холостяк-одиночка: в прихожей валялись Славкины огромные ботинки и аккуратно стояли женские сапоги; в гостиной тарахтел ноутбук Риты, а на табуретке у дивана стояла недопитая бутылка пива.

— Ритуль, я скучал, — заговорщически шепнул ей на ухо Слава, и Рита отшатнулась.

— Ей богу, мальчик, мое терпение на пределе, — произнесла она это скорее устало, нежели угрожающе. — Все, Мирон, в целости и сохранности, с ног до головы, пиздюк твой, а мне надо с приютскими поговорить, — Рита шмыгнула в гостиную и прилипла к экрану ноута, отрезая мне все пути к отступлению. Столько вопросов вертелось на языке, но я не знал, с чего начать. Слава заслуживал взбучки, которую я организовать-то толком не мог!

— М-м, идем, — Карелин развернулся к лестнице и поманил меня за собой. — Злюка ты, Ритуль, — сложив руки рупором (будто она не услышала бы), прогудел он и взбежал по ступеням.

На втором этаже было всего две комнаты: спальня Андрея и гостевая, которую облюбовал Слава. Он приглашающим жестом открыл мне путь в свою маленькую (временную, к счастью, — на это я очень рассчитывал) обитель. Кровать была расправлена, в кресле у окна — куча барахла, старенький ноут шумел на прикроватной тумбе, а начатая пачка сигарет и зажигалка расположились прямо на клавиатуре со стертыми буквами.

— Андрюха предупредил, чтобы никакой пидорской хуйни в стенах его дома не было, — весело пропел Слава, ожидая моей реакции, а я только и делал, что пялился на него: на растрепанные каштановые волосы, отросшие с нашей последней встречи, темную щетину, выступившую на подбородке, и синяки под глазами.

— Значит, не будет, — задумчиво ответил я.

— Серьезно? — удивился Слава, подхватил сигареты, щелкнул зажигалкой и, подвинув вещи, умостился в кресле, закидывая ногу на ногу. Сердце у него заходилось, а шея покрылась красными пятнами — волновался он определенно больше, чем хотел показать.

— Именно, потому что, блять, сначала ты объяснишь, какого хуя ты все это устроил, — возвращаясь к реальности, не своим голосом гаркнул я. Славка вздрогнул и поперхнулся дымом. Он лихорадочно соображал, отбивая тревожный ритм носком тапка.

Я шагнул вперед — плевать, если Рита слушала (а она точно слушала) — и склонился к Славе, заглядывая в его блестящие тревожные глаза. Пахло от него умопомрачительно, но я старался не терять головы, цепляясь за все то человеческое, что было во мне.

— Какого хуя, Мирон? Мы уже обсуждали! Я сам давно болт положил, — он неприязненно поморщился, пуская струйку дыма прямо мне в лицо. — Вопросец улажен и отполирован, как твоя лысая пустая башка, — глубоко затянулся и отвернулся.

Обсуждать — конечно, обсуждали, но не в нужном мне ключе. А сейчас я все больше склонялся к тому, что Слава мне откажет. Из-за давности проблемы, гордости и непоколебимой уверенности в себе. Он как раз был из тех, кто всегда добивается своего (и не важно, какими путями). Но в этот раз твердо решил — просто так не поддамся, ведь это было не только в моих, но и в Славкиных интересах.

— Почему Замай решил посвятить тебя в Ульфхеднар? Это же… их древняя традиция, их сокровище, а сокровищами делиться не принято, — перевел тему я. Может, когда мы действительно будем наедине (Славка же не глупый был), то мальчишка станет самим собой. Я надеялся, хотел верить, что именно со мной он мог себе это позволить.

— Это шоу для тебя, я же говорил, — хмыкнул Слава, стряхивая пепел в переполненную пепельницу. — Все из-за, как их там, Вольтури, — я невольно вскинул брови. Мы с Мэй еще не пришли к консенсусу, но неужели волк действительно хотел внести свою лепту?

— И он доносит эту информацию через тебя.

— Думает, ты так лучше усваиваешь, — Славка улыбнулся, затушил бычок и закинул руки за голову, вытягиваясь в кресле. Но улыбка быстро сменилась тоской. Казалось, что вот-вот над ним соберутся тучи и хлынет дождь, смывая тень с лица. — Я… — начал Карелин, но тут же захлопнул рот.

— Я знаю, — кивнул я, присаживаясь на угол кровати. Слава поджал губы, а на лбу у него было написано «нихуя ты не знаешь, нихуяшеньки» — он оставался тем парнишкой, которого я едва не прикончил.

Слава глубоко вдохнул, а потом, также тяжело выдохнув, посмотрел прямо на меня. Я был в замешательстве — он будто постарел лет на десять, при этом пытался не терять хватки, молодился.

— Ты плохо выглядишь, — вкрадчиво подметил я.

— Неужели? — взорвался Слава, подскакивая на месте. — А знаешь почему? — он рванул к ноуту и набрал пароль, тут же поворачивая экран ко мне. — Догадываешься, что это? — он быстро прокрутил пару вордовских страниц, тут же сворачивая программу — прочитать я и правда ничего не успел, так стремительно он скрыл все, чем пару секунд назад пытался меня упрекнуть. Но догадаться и правда было не сложно. — Это разъеб, Яныч, — он ткнул в меня указательным пальцем — возражать было бессмысленно, — у тебя не будет ни единого шанса, потому что это настолько же охуенно, насколько…

— Ну? — прервал я его, пряча улыбку. Снова я ошибался. Конечно мальчишка не постарел, да и характер его вряд ли потерпел какие-то значительные изменения. Даже несмотря на преследование и угрозы.

— Помяни мое слово, жидок, ты проебешь, — поставил точку он, возвращая ноут на прежнее место.

— Пф, — фыркнул я. — Уверен, мои фэны не станут искать тебя по питерским притонам и бить окна, — Слава сглотнул — кадык царапнул горло, дернул плечами и зло ухмыльнулся:

— Если толпы ботов — фэны, то я — убежденный деист.

— Где твой кошак? — я следил за каждым движением Славки, за каждым его вздохом. Плечи у Карелина тяжело вздымались, а коленки подрагивали, но он все еще игнорировал подступающую бурю.

— А, Фил у Вани Светло, я… заберу его, как только вернусь в Питер, — растерянно отозвался Слава, запуская пятерню в волосы.

Слава постучал пальцем по губе, сдул челку, одернул красно-черный полосатый свитер и перевел взгляд на меня. Будучи честным перед самим собой: в тот момент мне хотелось не столько его крови, сколько умения читать мысли, воровато проникать в чужое сознание и ворошить самые сокровенные тайны. Я практически научился считывать Карелина по выражению его мальчишеского лица. Тем не менее он оставался паразитом, хорошо приспособленным к меняющимся условиям среды, эволюционирующим слишком быстро. Я же не изменюсь никогда — ни физически, ни нравственно. Натура Славы — горячая и темпераментная — была его преимуществом и моим наказанием.

— Честно говоря, я удивлен. Нет, я в ахуе! — Карелин драматично всплеснул руками и шагнул ко мне — комната была маленькая, и высоченный широкоплечий Слава выбивался из этой миниатюры.

— От чего же? — я устроился полубоком, подпирая голову. Локоть утопал в жестком на первый взгляд матрасе.

— Ведешь себя как ебаный джентльмен. А в Хабаре, сука, носатый карлик, типа horny-пиздюк из Форт Боярд, — прогнусавив последние слова, Карелин встал надо мной, упирая руки в бока.

— И? Не забывай, малыш, никакой пидросни, — напомнил я с расчетом на то, что Слава не станет игнорировать приторно-ласковое прозвище.

— Поза заправского развратника говорит сама за себя, — он подался чуть вперед. Из-под нелепого полосатого свитера тянуло теплом и металлом. Шрам на запястье был прикрыт рукавом, но я знал, что он останется там надолго.

Ответить я ничего не успел: Славка неуклюже вскочил на кровать, доставая макушкой до низкого потолка. Вытянуться в полный рост у него не получилось, но в ловкости и грации он и так был не силен. Покачнувшись, он перешагнул через мою, действительно гномью по сравнению с его, фигуру, и опустился на колени, а когда я неуверенно перевернулся на спину, Слава шустро, путаясь в собственных конечностях, устроился на моих бедрах.

— Что ты задумал? — подозрительно буркнул я, понимая, что кувыркаться в доме вожака стаи — не самая лучшая затея. Крайне хуевая. Но чем ближе был Слава, чем распущеннее он действовал, тем сложнее мне было контролировать голод. Я порывисто подался вперед, едва не скидывая его с себя. В нос ударило жаром, обжигая горло. Сознание подбрасывало чрезмерно реалистичные обонятельные галлюцинации, и я легко поверил в запах пепла и гари, поднимающийся откуда-то изнутри.

— Полегче, жидло, — лицо у Славы залилось красной, он стушевался, стараясь не смотреть в мои бешеные, чернеющие глаза. На лбу у него выступили капельки пота, и Карелин, чуть отстраняясь, смахнул их тыльной стороной ладони. — Если у меня встанет — твои проблемы, — он нервно усмехнулся, а я не слушал, судорожно втягивая воздух, утыкаясь носом в разгоряченную шею, слушая, как под влажной кожей шумит кровь.

— Встанет-то у тебя, не вижу никакой связи, — парировал я, поддаваясь порыву и пробегаясь холодным языком по выступившим венам.

Славка напрягся, сжался в комок, даже дышать перестал. Но я знал, что он боялся меня гораздо меньше, чем хотел продолжения.