17. Полярный экспресс (2/2)

— Все, идите на хуй, — я пораженчески вскинул руки.

***</p>

Тусовка была в самом разгаре: грохот музыки; танцовщицы, облаченные в дьяволиц и ведьм, извивались в стеклянных кубах, подсвеченных неоновым синим; тени официантов-зомби, обслуживающих толстосумов; девочки, сменяющие одна другую на шесте, установленном в центре высокого подиума.

Женя, как бы ни заверяла нас в готовности кутить, танцевала без особого энтузиазма, а потом и вовсе увела за собой миловидную девушку и больше не появлялась. Рита забрала двоих рослых парней. Они вились вокруг нее, лишь изредка отлучаясь к небольшой барной стойке. Три девицы в дальнем конце комнаты, в тени тяжелого балдахина, под пристальным наблюдением Димы нюхали кокс. Оглушительный бит грохотал, вибрацией расползаясь по стенам; пацаны, сбившиеся в кучку, передавали по кругу пакетик с цветными МДМА-шками. На таблетках красовалось тиснение с вампирскими клыками, и я невольно улыбнулся.

— Привет! — крикнула мне в ухо девчонка, нарядившаяся феей. От феи, правда, присутствовали только маленькие розовые крылья, а вызывающе короткое платье скорее подходило панельной девке, но в современных реалиях выдавало инста-модель с головой. Свет искусственных свечей и диодных гирлянд волнующе ложился на ее ухоженную кожу.

— Ну, привет, — обворожительно улыбнулся я, по-хозяйски устраивая ладони на узкой талии и уволакивая нимфетку в центр танцпола. Выглядела она на двадцать пять — малолеток мы не убивали.

— А я слушала пару твоих треков, — обомлев от прикосновений, она подалась вперед, видимо, рассчитывая на скорое продолжение в более уединенном месте.

— Дай угадаю, «Город под подошвой» и «Безумие», — усмехнулся я, поднимая взгляд: Ваня резво махал, мол, нет, это не она, и тыкал указательным пальцем мне за спину. Я сделал финт, приподнимая девчонку, и мы ловко развернулись, девица захихикала, удерживаясь на высоких каблуках. Позади нее, всего в паре метров, танцевал паренек: каштановые взъерошенные волосы, черный плащ Дракулы, заляпанная красным белая рубашка, взгляд несколько скучающий — один-в-один Слава (по мнению Вани).

— Точно, — девчонка расплылась в улыбке, тряхнула длинными вьющимися волосами. — Я Вика, кстати.

— Виктория, значит, — сцапал девицу за тонкие пальцы, и она закружилась на носках. Карелин бы съязвил, посетовал, какого хера Гумберт ведется на взрослых сердцеедок. — А ты откуда?

— Из Хабаровска, представляешь, Ваня вытащил, — я даже прихуел на мгновение. — Ты холодный такой, — пожаловалась она. — Согреть? — обольстительная улыбка, полыхающий взгляд.

Я неуверенно кивнул, и девчонка потянула меня прочь, подальше от посторонних глаз, в сторону VIP-комнатушек. Бедрами она качала слишком деланно, розовые крылья колыхались в такт ее шагам. Похлопав густо накрашенными ресницами, она прильнула всем телом, вжимая меня в ближайшую стену, стоило нам только повернуть за угол. Вика бесцеремонно шарила по мне мокрыми ладошками, забираясь под футболку.

— А почему ты без костюма? — она прижалась теплым ртом к шее, лизнула.

— Я уже в костюме, — весело подмигнул ей.

— Линзы? — она прищурилась, вглядываясь в мое лицо в полумраке.

— Нет, — усмехнулся я, поддаваясь ее руками, склоняясь к ней, прижимаясь к обнаженным острым ключицам, втягивая носом горячий воздух. Девица задрожала, и от этого в горле полыхнуло. Тянуть я не стал, вздернул верхнюю губу и вонзил зубы в соленую шею. Вика вскрикнула и замолчала, повисла в руках, парализованная, пока вязкая кровь плескалась у меня во рту.

***</p>

Немецкая электроника долбила по ребрам, грубый женский голос отрывисто заливал в уши о глупых мечтах. На часах было четыре утра. И девушки, и парни давно были убраны в хламину. Клуб заметно опустел, хотя пара шумных компаний нисколько не отставала от нас, прореживая ассортимент бара.

Если хочешь что-то спрятать — положи на видное место. И Илья, и Дима, руководствуясь этим принципом, не скрывались — сосали двух отличных толстозадых красоток, занимая пару красных бархатных диванов. Со стороны выглядело так, будто детские заигрывания и ухаживания перешли на следующий уровень — прилюдный петтинг. Ваня предпочел мальчика, которого изначально подготовил для меня. Я, сыто облизнувшись, наблюдал за их непринужденной беседой, потом Евстигнеев предложил ему прикурить, дунуть порошка и выпить. Сам-то Ваня не пил, наблюдая, как паренек глотает «Кровавую Мэри», принюхивался к ряженному Дракуле. Надолго его, как и всегда, не хватило — без притворства он зажал парня в углу и вцепился в глотку, но, светомузыка мерцала так, что даже я с трудом мог сосредоточиться на этой картинке.

Ваня закончил быстро, утер губы, огляделся по сторонам, протащил мальчишку через танцпол, мол, заплохело ему, и скрылся на улице. Заметив, что я за ним наблюдаю, показал мне язык — им бы с Мэй в одну ясельную группу.

Когда на задворках сознания очнулся здравый смысл, лениво потянулся, а потом разом прошил все тело, я понял, что пора было закругляться. Появились Рита — в ее безупречной внешности после ночи с двумя самцами ничего не поменялось. Интересно, Андрей ревновал, если она кусала мужчин? И где сейчас были ее одноразовые кавалеры? — оставалось только гадать.

На танцполе кружились пьянющие девицы — они неловко стучали каблуками, раскачивались, как маятники. На удивление, танцы им вполне удавались, какая-то невиданная сила удерживала их в вертикальном положении, не позволяя споткнуться, подвернуть ногу и сломать шею.

Я зацепился взглядом за огненно-рыжую, с молочной кожей девушку — она смаковала на языке голубую таблетку, качаясь из стороны в сторону. Охотничьи инстинкты оживились, подталкивая меня вперед. Я подкрался со спины (будто рыженькая могла драпануть, сбежать), обнял пальцами ее белую шею, прижался всем телом. Девушка качнула бедрами, притираясь к паху, сердце у нее шустро забилось. Она хотела развернуться, но я так и удерживал ее за горло, не давая ни малейшей возможности сдвинуться с места. Девица не протестовала, наоборот, кажется, такая игра была в ее стиле — тигрица, залитая тяжелыми духами. Я подталкивал ее к краю танцпола, свободной рукой собирая волосы, и, ослабив хватку, взялся за острый подбородок, чуть отводя ее голову в сторону — доступ был открыт, и я с упоением вонзил зубы.

***</p>

Дима довольно потянулся, приобнимая «спящую» девчонку. С едой играть грешно, а уж выкидывать… Клуб должен был закрыться в шесть утра, а нам еще предстояло разобраться с последствиями. Я приблизился, чтобы помочь с уборкой, но он предостерегающе рыкнул, сцапал последнюю из своих цыпочек и прикусил за запястье, высасывая последние капли. Я захрипел в ответ — чертово животное! Да, Славе среди нас места не было. По крайней мере, пока он оставался человеком, иначе его пребывание здесь закончилось бы плачевно.

Я осклабился, махнул на Диму — хер с ним, сам разберется. Ваня вот вообще не переживал, праздно валяясь на диване: нога на ногу, руки под головой, мундштук кальяна в зубах и довольная рожа. Сам же я с трудом признавал, что в целом все прошло неплохо… За одним исключением — на коленях у Хинтера все еще болталась незнакомка, с остальными мы разбирались по мере поступления. Нетронутые были обдолбаны настолько, что пропажу заметили бы не скоро, особенно с учетом того, что Ванька пригласил их сюда с разных концов страны. Кстати, о Хабаровске… Я нахмурился.

— Твоя идея — говно, — Рита подскочила к разомлевшему Ваньке и пнула его под ребро, выдергивая меня из размышлений. — Чего развалился? — сокрушалась она, с ужасом оглядывая пространство вокруг — сотрудникам придется выволакивать стоиков, дотянувших до утра.

— Надо шевелиться, — прагматично вставил свои пять копеек Илья, разглядывая в отражении зеркальной стены чистую, без единого пятнышка рубашку.

— И рвать когти, — лениво согласился Евстигнеев.

— Хорошо бы до рассвета успеть, — Женя, следом за Ритой и Ильюхой, склонилась над Ваней.

— Какие же вы душнилы, — прохрипел Дима. — Парень вам вечеринку закатил! Кто меньше всех веселился, тот и подчищает, — он широко улыбнулся, поудобнее разваливаясь на диване. — Я в этой хуйне участие принимать не буду, — отрезал он. «Подчищать-то» и нечего было, кроме его пятиминутной пассии.

Рита зло зыркнула на него, потом на меня, видимо, ища поддержки, но что толку?

Словесная перепалка продолжилась, но уже без моего непосредственного (молчаливого) участия. Как только музыка отгремела, что-то заползло под кожу, закопошилось, заскребло, зазудело, не давая покоя. Я толкнул входную дверь и выскочил на улицу — с реки подвывало, холодный октябрьский ветер гонял волны, и у меня в голове немного прояснилось. Кровавый дурман быстро отступал, я отковырял в кармане практически под ноль разряженный телефон. Муки совести настигли меня только сейчас — может, стоило быть помягче со Славой? Списать все на его незавидную человечность? Юношеский (к двадцати шести пора и повзрослеть) максимализм? Бунтарский дух?

В Питере было еще слишком рано (для Карелина — определенно), но я, как дурачок, все равно полез в соцсети. И к моему удивлению… даже нет, не удивлению. Я, скорее, просто охуел: Славы не было ни в ВК, ни в Инсте, ни в Тви — нигде, блять, его не было. Пусто. Мальчишка удалился отовсюду, откуда только можно. Я судорожно возил пальцем по экрану, обновляя страницы, но ничего не менялось. Набрал номер — заблокирован. Простояв так несколько долгих минут в безуспешных попытках дозвониться, я откопал в контактах Андрея — тишина. Абонент вне зоны действия сети. А больше я никого из Славиной шайки не знал. Паршиво. Появившаяся словно из ниоткуда Жека не дала мне расхуярить мобильник:

— Эй, ты в порядке? — она обеспокоенно разглядывала меня, и, судя по ее лицу, — выглядел я довольно хуево.

— Мальчишка пропал, — просипел я.

— Что значит — пропал? — Женька удивленно похлопала глазами.

— Выпилился из соцсетей, номер блокнул, — отчаянно простонал я. Было бы кому проще от этого жеста, кроме меня. — И я пиздец как не хочу выяснять, почему, — мне казалось, что вампиры в принципе нервничать не способны так, как загонялись люди. Но мне было тошно, страшно, а неопределенность только масла в огонь подливала.

— Ты думаешь, это из-за той истории? — Женя сделала пару шагов в мою сторону, но передумала и остановилась, поежилась.

— Это невозможно, — я поджал губы, покачал головой, потеребил пальцами телефон — ужасно хотелось смять его в труху, а потом броситься в аэропорт и первым рейсом — в Питер.

***</p>

Места я себе не находил — в прямом и переносном смыслах. Может, метание по номеру из угла в угол и было способно привести мои мысли в порядок, но только в одном случае — если бы пропал кто-то другой, не Слава. Еще никогда за тысячу лет я не испытывал подобного, и чувство, выполняющее кульбиты глубоко в груди, отчасти пугало меня. Я, конечно, знал, что Карелин жив, наша связь была натянута до предела, и это в какой-то мере успокаивало, но не настолько, чтобы я перестал убивать его всеми возможными способами. Образно, разумеется. И не я, а моя фантазия. Если быть совсем точным — ублюдки в черных спортивных костюмах, балаклавах и с битами. Прямо как те, которых я грохнул незадолго до отъезда.

Мы гнали по трассе Р243. Ваня смирно сидел за рулем арендованной тачки, даже поворотниками мигал, когда нужно, но скоростной режим соблюдал от случая к случаю. Я барабанил пальцами по дешевому пластику подлокотника и смотрел прямо перед собой. Евстигнеев планировал преодолеть пять сотен километров за четыре часа, и я подозревал, что у него получится.

— Старик, ты заебал, — проворчал он, брызгая незамерзайкой и запуская лениво поскрипывающий по лобовухе дворник. — Все нормально с твоим птенчиком, — он покосился на меня и фыркнул. — Ты же, блять, чувствуешь, — он для острастки шлепнул ладонью по рулю.

— Захлопнись, Ваня, — простонал я, поглядывая на часы, — было всего пять утра, и, по расчетам Ваньки, мы должны были прикатить в Киров к семи.

— Серьезно, мужик, — подал голос Илья, отрываясь от очередного толстого журнала. — Ты бы первым узнал, случись что. Может, псина заставила его выпилиться, хуй знает, что там произошло. Ему звонил? — я отрывисто кивнул.

— И? — нетерпеливо вздохнул Дима. Кажется, даже он проникся моей душевной трагедией.

— Ничего, он тоже трубку не берет, — я невольно оскалился, царапая пальцами многострадальный подлокотник.

— Напиши трек, что-то драматичное, — предложил Дима. — Давай, ты любишь попиздострадать, — он наклонился вперед, просовывая лысую голову между двумя передними сидениями и шумно задышал мне в лицо. — Ну же, Мир, соберись, блять, пока я тебе не въебал, — он клацнул зубами в паре миллиметров от моей шеи и вернулся на место.

Я глянул в зеркало заднего вида — девочки с Риккой и Дарио не отставали, катили метрах в ста позади нас. Достав мобильник, я набрал знакомый номер снова — автоответчик. Гребаный волчара.

— Позвонишь из отеля, а сейчас забей, — потребовал Ваня, протягивая руку и настойчивым жестом требуя телефон. Я поглазел на раскрытую ладонь и сделал вид, что слишком занят созерцанием ночных красот трассы «Пермь-Киров».

***</p>

В восемь мы вовсю светили паспортами и заселялись в гостиницу «Центральная». Этакий кировский Колизей: три косаря за ночь, завтрак включен. Обстановка в номере удручала и нагоняла тоску: скучная мебель, тяжелые вычурные шторы, вышитые золотистыми нитями, полутьма и чёрный старенький телик Philips в углу. У электрического чайника на подносе две стеклянные чашки, кофе-чай-сахар. Я швырнул сумку в маленькой прихожей, отделенной от спальни высоким шкафом-купе, и рухнул на скрипучую кровать. От покрывала несло дешевым порошком из гостиничной прачечной и прачкой, стиравшей его (ну, или выгружающей из машинки).

Просчитав все трещины на виртуозно отбеленном потолке, я вновь схватился за телефон: в соцсетях все еще было глухо. Кажется, мой мобильник ожидала та же судьба, что и предыдущий, покоящийся на свалке в Лондоне. Я, сам того не ожидая, сомкнул пальцы, и экран хрустнул, складываясь пополам.

— Черт!.. — спохватился я, подскакивая с места. Раскрошенный телефон посыпался на потертый, но вполне ухоженный ковер. Я умудрился испортить даже ебаную СИМ-ку. Бампер, экран — пострадало все, кроме героически выдержавшей мой напор батареи. Литиевый аккумулятор хоть и не поддался на провокацию, но рвануть от подобных выкрутасов мог в любой момент. Я быстро собрал осколки в пакет и метнулся за дверь. Душный старый номер не располагал к бодрости духа, и я искренне порадовался предлогу ускользнуть. Нет, не то чтобы я не имел такой возможности, просто наличие весомого аргумента в виде тикающей бомбы придавало сил. Но пока на этаже обосновались еще пятеро вампиров, надеяться, что они не узнают о моем исчезновении, было бы крайне неосмотрительно.

— Куда намылился, лысый? — Ваня, словно прочитав мои мысли, высунулся в коридор. — Да еще и в таком виде, — окинул меня оценивающим взглядом, — в рубахе и с пакетиком.

— Сломал мобилу, — я остановился, наблюдая, как Евстигнеев выползает навстречу, прикрывая за собой дверь.

— Эт я вижу, а зачем? — он скрестил руки на груди, преграждая мне путь.

— Ванюш, не докапывайся, — я поморщился. — Ебнул и ебнул, выброшу и вернусь.

Он молчал, слабо улыбаясь. Повел плечами, оттянул плюшевую толстовку.

— Выброшу, куплю новый и вернусь, — поправил я сам себя.

— Составить тебе компанию? — тут же предложил Ваня. — Просто хочу быть уверен, что ты не съебешься в Питер, — он исподлобья глянул на меня, со всей серьёзностью, на которую был способен.

— У меня с собой только бумажник, — я похлопал по карману. — Без паспорта меня в самолет не пустят, — глупейшая отговорка, и Евстигнеев это прекрасно понимал:

— Неужели? — он скептически склонил голову, прикидывая, скрутить меня прямо сейчас или послушать еще.

— Я не собираюсь в Питер, я просто хочу побыть один, — его игры меня в такие моменты просто вымораживали. Я нахмурился и двинул вперед, отталкивая Ваньку в сторону. Он с грохотом впечатался в отштукатуренную стену и шумно вздохнул. Вслед ничего не сказал, но я ощущал его пронзительный взгляд где-то между лопаток. Он сверлил меня, пока я не скрылся за поворотом. Я сбежал по лестнице, прошмыгнул мимо задремавшего администратора, перемахнул через Московскую улицу и оказался в Покровском сквере.

Рассвет медленно занимался, облезшие деревья окрасились темно-серым в свете утренних сумерек, а выбеленные стволы резко бросались в глаза — как колья, вбитые в землю. И на один из таких я был бы не прочь посадить Славу, если он, блять, не появится в сети. Я зло швырнул трагично отдавший жизнь мобильник в урну и сел на одинокую лавку у подножья памятника. Небо было густое, чем-то напоминало плотную вязь шерстяного свитера, от которой и душно, и колко. Заморосил дождь со снегом, погода стремительно портилась, мелкие лужи покрылись тонкой пленкой льда и трава на газонах была поносно-желтая, скользкая, продолжающая гнить даже с приходом минусовых температур.

Как писал Фрост? «Насколько им сделалось не до нас, ибо мы спутали их орбиты»? И под ними Роберт, безусловно, подразумевал многочисленные лики Бога, может даже самого Кришну или Януса. Бога, разочарованного собственным детищем. Вампиры не были любимцами всевышнего — я понял это очень давно. Мы — что-то вроде неудачного опыта, рудимента. Отнюдь не все бессмертные, да и люди, так считали: вечная жизнь — это дар. Но что если немертвый лишен большей части привилегий человеческого бытия? Сколько бы я ни прочел любовных романов, сколько бы Ромео и Джульетта ни погибали под пером Шекспира, я не мог подобрать нужного слова, описывающего мое состояние.

До этого дня я не знал, что значит находиться в смятении, пока непрошенные мысли слоняются внутри черепной коробки. И смятение это было вызвано бессилием, предчувствием скорой утраты. Славу я вовсе не любил, сколько бы романтики прошедшего тысячелетия не воспевали это светлое явление. Но я так сильно боялся его потерять, что безвольно шел на поводу у каменного, давно мертвого сердца. То, что я испытывал, клубилось слабыми отголосками где-то в кончиках пальцев после смерти Яна, а сейчас вновь набирало силу. Гораздо более мощную, сбивающую с ног.

Я прикрыл глаза, прощупывая связь — она все так же плотным кольцом обвивала шею, а свободный конец исчезал где-то на северо-западе, под пеленой питерского ливня. Интересно, Слава когда-то задумывался о сущности этого хренового троса, соединяющего нас? Или с артистичным похуизмом клал на него хер? Я склонялся ко второму, хотя и не знал, как длительная разлука, расстояния в тысячи километров подействуют на мальчишку.

Когда с плеч потекло, я покинул свое временное пристанище и вернулся в номер. В одной только мокрой рубашке в начале ноября меня бы вряд ли пустили в салон связи. Нет, пустить-то пустили бы хоть куда, а вот камеры видеонаблюдения я зачаровывать пока не умел, поэтому приходилось смиренно следовать общеустановленным правилам.

Не успел я стащить влажные, промокшие вещи, как в дверь постучалась Рита. Что, решили пасти меня по очереди?

— Ты по тому же вопросу, что и Ваня? — я вскинул брови, открывая перед ней дверь, но внутрь не пуская.

— А Ваня по какому был? — она заглянула вглубь комнаты, скривилась, оглядывая меня с головы до пят. — Оделся бы ты.

— Телефон разбил, хотел новый купить, да дождь пошел, — отчеканил я, танцуя в дверном проеме в одних только трусах. Дальше по коридору послышались шаги горничной, катящей перед собой грузную тележку с моющими средствами и прочими причиндалами. — Зайдешь? — вздохнул я, понимая, что Рита просто так не оставит меня.

— Ага, — она кивнула, откинула мою руку и просочилась в номер.

Я захлопнул дверь, но с места не сдвинулся.

— Я до Андрея дозвониться не могу, — Рита поджала губы, оглянулась на меня, пригладила темно-зеленое узкое платье, поправила сумочку.

— Ему тоже всякие придурки расправой угрожают? — язвительно поинтересовался я, понимая, что моя агрессия в отношении Риты совершенно беспочвенна. Она переживала за своего волка не меньше, чем я за Славу.

— Не передергивай, — она прищурилась и тихо рыкнула. — Я тут подумала, может, я полечу в Питер и найду их? — Рита поморщилась, видно, предложение ей тяжело давалось — Славу-то она не жаловала, но раз он шел в комплекте (я на это очень рассчитывал) с волком-оборотнем, то похуй.

— А как же Карелин? Прибьешь его?

— Если он сдох, то однозначно, — усмехнулась она. — Твоего нытья я не выдержу, — она села на кровати, закидывая ногу на ногу. — Жесткая какая, полный отстой, — похлопала по пыльному покрывалу, поскакала на месте, раскачивая и без того хлипкий каркас. Пружины матраса жалобно скрипнули, и Рита перестала. — Ну, что скажешь?

С учетом того, что я и сам был готов сорваться с места, идея была неплохая. Мамай и Жека вряд ли бы меня отпустили, хотя и сочувствовали всей душой. Но одного сочувствия мне было мало — я лично хотел убедиться в том, что Карелин в порядке. И с этим никто бы не справился лучше, чем Рита.

— Хорошо, поезжай, — кивнул я. — И постарайся перед отъездом убедить остальных, что я не собираюсь сбегать.

— Ха-х, ладно, — она усмехнулась и еле заметно кивнула. — Билет я уже взяла, самолет через два часа, — Рита хлопнула в ладоши и направилась к выходу, а я, только через мгновение осознавая смысл сказанного, преградил ей дорогу:

— В смысле взяла? — я тупо похлопал глазами, старательно игнорируя миловидную улыбку.

— Маленькая женская хитрость, — хихикнула Рита и добавила, несколько помрачнев: «Ты же не думал, что я останусь здесь?»

Она положила прохладную ладонь мне на плечо, погладила по щеке, целомудренно чмокнула в губы и толкнула прочь от двери.

***</p>

К обеду я все-таки выбрался в салон связи, но Ваню тоже пришлось взять с собой — ему неожиданно приспичило поохотиться перед предстоящим концертом. Своих намерений он не скрывал, но держался стоически — скрупулезно рассматривал витрины с кнопочными телефонами, пока я оформлял новый номер и расплачивался за мобильник. Один из плюсов бессмертной жизни — отличная память, но не сказал бы, что в тот меня интересовало наличие каких-либо других контактов в записной книжке помимо Славы.

Мы вышли на улицу, небо было таким же серым, как и утром, но на настроении Ваньки это никак не сказывалось. Он бодро потянулся и засверкал глазами, разглядывая пару девиц, прячущихся под одним зонтом от порывов ветра.

— Хочешь? — он кивнул на мнущихся у светофора девчонок.

— Я не голоден, — я неловко пожал плечами. Это, кстати, было чистой правдой. Не окажись Карелин в беде, я бы, возможно, согласился.

— Яныч, с ним все в порядке будет, — вздохнул Ваня. Ага, это я уже слышал. — Ритуля разберется, неужели ты и ей не доверяешь?

Ей я точно мог довериться. К тому же, Рита точно не причинит Славе вреда, что бы она ни говорила и как бы к нему ни относилась.

Евстигнеев же был как раз из тех людей, которые редко задумываются о чувствах других. Я вовсе не винил его: он давно разочаровался в сути человеческих взаимоотношений (еще, наверное, до того, как стал вампиром), романтические подтексты его совсем не привлекали, а вот охота всегда приветствовалась — была отличным способом абстрагироваться от накрывающей с головой тоски. Чего греха таить, я тоже не любил вникать в чужие сердечные драмы, но кто знал, что сам в очередной раз наступлю на эти грабли?

— Нужно еще кое с чем разобраться, время поджимает, — поправился, ступая из-под козырька и поворачивая в противоположную от аппетитных девиц сторону, как бы подчеркивая свои намерения.

— Ты про Мэй? Поступаешь, как последняя задница, Мирон, — бросил Ваня, вынуждая меня остановиться. Я обернулся, встречаясь с его хмурым взглядом. Губы у Ваньки были поджаты, руки — в карманах.

— О чем ты? — разумеется, ребята хотели знать о наших договоренностях, но если придется послать кого-то из них в Вольтерру — пускай остаются в неведении как можно дольше. Потом спасибо скажут.

— Мы имеем право… — начал Ванька, но я оборвал его на полуслове:

— Дай мне немного времени. Я не в восторге, что все складывается именно так, — я замолчал, прикрывая глаза. Ну, какие отговорки могут быть после всего дерьма, что мы пережили? — У нас с Мэйли есть конкретный план, и я хотел бы его придерживаться. Нельзя недооценивать Вольтури, — приврал я стиснул зубы, ожидая реакции Евстигнеева. Тот насупился, а потом, как ни в чем не бывало, растянул губы в улыбке.

— Тебе-то я полностью доверяю, мужик, — смешок. — Постарайся не наворотить как с гнойным мальчишкой.

— Ага, — уверенней кивнул я, а Ваньки тут же и след простыл.

Обдумать предстояло многое. Даже Славу пришлось отодвинуть на второй план (но он, скорее, стал триггером к активизации моего мыслительного процесса). Возможно, Мэй была права, и я действительно должен был отправить Риту на переговоры к Аро. С учетом ее способностей, она бы могла стать ценным союзником Вольтури. Кто знает, сколько стай существовало на самом деле? Я считал шайку Андрея довольно многочисленной, но даже они бы не смогли ничего противопоставить итальянской орде, а присоединись к ним Рита — и подавно игра в одни ворота.

Я был твердо уверен, что после «пробуждения» Элис Аро задался целью разобраться не только с моим кланом, но и с волками. Вполне резонно. Будь я на его стороне, даже посодействовал бы. Но Рита… Чего она никогда мне не простит, так это того, что я невольно втянул оборотней в заварушку.

Собирался дождь, я чувствовал его приближение — стойкий запах сырости щекотал ноздри, а машины, несущиеся стройным потоком, то и дело окатывали узенький тротуар рвущейся из-под колес грязью. Я выудил из кармана новенький блестящий мобильник и набрал Славу — снова тишина. А чего я вообще ожидал? Может, и правда Андрей постарался? В исчезновении мальчишки даже был какой-то смысл. Но если им обоим пришлось пойти на крайние меры, что происходило в Питере? Превращение Славы уже не казалось чем-то далеким и недостижимым.

Я на мгновение представил его — холодного, с дикими, горящими алым глазами, борющегося с неутомимой жаждой, терзающей горло. Славка бы не был слабым, уязвимым человеком — это факт, но я больше никогда не смог бы попробовать его, почувствовать, как теплая кровь согревает нутро. Эгоистично? До крайности.

Уверенным шагом я направлялся в сторону гостиницы. Через два часа был назначен саундчек и проверка аппаратуры — еще одну поломку Женька бы не оценила. Она вообще была очень щепетильна по вопросам выступлений — организаторская жилка била ключом. А с учетом того, что к оставшимся концертам я тоже приложил руку, она планировала досконально проверить каждый мой шаг.

Женя — ей точно не место в окружении стражников Вольтури. Слишком маленькая и мягкосердечная. Да и после потери Санька я бы не осмелился подвергнуть ее такой опасности. Илья мог бы отправиться на переговоры — всегда рассудительный и уравновешенный. Возможно, он и был бы единственным вариантом в решении этого вопроса, но, не обладая полезным даром и поддерживая мое безрассудство, стал бы легкой добычей черным плащам. Ничего, в конечном итоге, не оставалось — я был готов подставиться под удар, но и меня, скорее всего, четвертуют, как только я переступлю порог древнего замка. Открутят голову и сожгут… Я вздрогнул, переводя взгляд на серое, потемневшее небо. На горизонте оно сливалось с грязной, мокрой ниткой асфальта, и казалось, что машины стройным потоком взмывают в небо. Поэтичные красоты вечереющего Кирова нагоняли тоску.

Завтра я свяжусь с Мэй и признаю, что она была абсолютно права. Обратить Славу, а потом на самолет до Рима — единственное верное решение, которое поставит жирную точку в этой истории. Иного выбора у меня попросту не было и никогда не будет. Может, в таком случае и поездка к Аро окажется менее бесполезной, а в случае провала смерть принесет облегчение.

Когда я добрался до гостиницы и заглянул в номер к Жеке, то нисколько не удивился, что она уже висела на телефоне, тараторила в трубку так быстро, что я едва поспевал за сутью диалога; Дима же беззаботно набирал посты в Тви (какого хрена он забыл в ее номере?); Ильюху встретил еще в коридоре, тот решил поохотиться, пообещал найти Ваню и заверил, что к началу концерта они будут на месте.

— Что с парнями? — уточнил я у Женьки в перерыве между звонками.

— М-м, у Рикки встреча со знакомым, Дарио вроде с ним, подъедут в GAUDI HALL через час, а что? — мобильник у нее забренчал, и Жека, виновато улыбнувшись, вернулась к переговорам.

— Все? Вдоволь настрадался? В себя пришел? Willkommen, — прохрипел Димка и оскалился, отбрасывая телефон в сторону. — Новости есть? — я отрицательно мотнул головой — Хинтер сострадать не умел, но старательно делал вид — во имя высшей цели? Твое наследие живо, Ян, но я все еще с трудом в это верю.

За окном захлестало свинцовой дробью, разбавленной редкими крупными хлопьями снега, напоминающими густые молочные капли — ветер кружил их, прогоняя и мрачный день. Я прикрыл глаза и прощупал связь — без изменений. Телефон предательски молчал, и хотя я оставил с десяток сообщений, Слава (в теории) мог принять меня (новый номер, точнее) за одного из шутников? Нет, шутниками те подонки точно не казались, зато я как был дураком, так им и остался. Не просто дураком. Трусливым идиотом, не способным защитить ни Славку, ни семью.

Обращение — плевый вопрос. Для Славы — абсолютно однозначный, для меня — страшнейшее испытание. Но я проходил его не раз, лишь за одним исключением — ни к кому из ребят я не испытывал такой тяги. Позволит ли проклятие укусить Карелина в принципе? Несмотря на обострившееся восприятие запаха его крови, я не мог причинить ему физическую боль, а укус всегда порождал агонию, с которой на этом свете мало что могло сравниться.

— Что, Мирош, опять дуришь? — Дима выдернул меня на поверхность, грубо тряхнув за плечи. — Пиздецки стремная пародия «Мыслителя», лысая и носатая, — усмехнулся он. — Малявка не стала тебя тревожить и съебалась, сказала, что внизу нас подождет. Решила, что я буду святой дух из тебя выбивать, — гоготнул он. — Кстати, как насчет совместки? На сцене? Громкое возвращение VGB, я уже чую запах мокрых трусиков девочек из первых рядов, — он картинно потянул носом и широко улыбнулся.

— Не неси чушь, — я нахмурился и оттолкнул (не без усилий) Диму. — Иди, я догоню.

— Видок у тебя хуевый, — заключил Дима. — Женя сказала, чтобы я помягче с тобой обошелся, — он сверкнул оскалом, словно дразня.

— Нет, ждите внизу, буду через пять минут, — очевидно, пресекая внеочередную попытку подстебнуть, я, не дожидаясь колкости, выскочил за дверь и метнулся к своему номеру.

Отражение в зеркале красноречиво подтвердило, что Дима не лгал — выглядел я до безобразия паршиво. Словно новообращенный, из последних сил сражающийся за остатки человечности: дикое бледное лицо, влажная измятая рубашка и сырые джинсы. Я быстро скинул с себя тряпье, натянул неприметную черную футболку и грязно-зеленый бомбер. Формальности раздражали, но их исполнение — залог сосуществование вампиров и людей. Подобрав телефон, я бросил взгляд на экран — пусто, как и прежде. Рите же потребуется еще несколько часов, чтобы добраться до «Леваневы» (если Андрей и Слава действительно были там).

А мне оставалось только ждать.