15. Заражение (1/2)
Я обнаружил Славу в старом терминале Пулково — он уже торчал в зале ожидания, развалившись в кресле, потягивая кофе из «Стар-Бакса» и мотая новостную ленту. Карелин не сразу заметил меня, он задумчиво поднял взгляд, нахмурился, а потом его глаза удивленно округлились:
— О, жид, — прохрипел он.
— Выглядишь потрепанным, бессонная ночь? — усмехнулся я.
— Девять, блять, утра, — он покачал головой, подбирая ноги-шпалы. — А остальные? — нервно заглянул мне за спину.
— Не трудись, они появятся чуть позже.
— Ладно, — Слава отхлебнул из стаканчика, делая вид, что расслабился, но я чуял его страх, отчетливый и липкий. Карелин глянул на часы, спрятал телефон в карман, вытер влажные ладони о джинсы. — Ненавижу самолеты, — признался он дрожащим голосом.
— В компании волков ты вел себя куда развязнее, — я пихнул его в плечо, натягивая слабую улыбку. — Мудаки тебе больше не писали? — поинтересовался я.
— Нет, — он помотал головой, — нахуя тебе очки-то? — мальчишка разглядывал темные стекла.
— А ты как думаешь? — я приспустил окуляры, и мои бордовые глаза отразились в серо-голубых, нездорово поблескивающих.
— Бля, точно, — Карелин поморщился. — Кровосос ебучий, — цокнул он, — и вообще, не стой над душой, — подвинулся, подбирая полы шерстяного пальто. Я только брови вскинул — на мерзляка Слава похож не был.
— Холодно? — усмехнулся я, занимая предложенное место. Мальчишка изучил мой темно-зеленый тонкий бомбер и черную футболку.
— А тебе?
— Нет, я же… мертвый, — я снова улыбнулся, наблюдая за изменениями на сонной недовольной физиономии. — Ебало проще сделай, Слава.
— К тому же я прогноз посмотрел, там до минус пяти обещают, — заверил меня Карелин.
— Там — может быть, а сейчас ты чего потеешь? — хохотнул я, Карелин открыл рот, чтобы возмутиться на русском матерном, но его прервали ребята, быстро направляющиеся в нашу сторону. Дима, Ваня и Илья гоготали как последние придурки, Рита залипала в экран телефона, а Женя что-то тараторила в трубку, извиняясь за шум.
Повисло неловкое молчание. На электронном табло высветился номер гейта нашего рейса, и Ваня первым нарушил тишину:
— А-двадцать-один, ну, и где, блять, сервис? Почему мы еще здесь? — он помахал посадочным талоном.
— Уже пора, разве? — проблеял Карелин, стараясь держаться поближе ко мне, и парни снова заржали.
— Клоун, епт, — отсмеялся Евстигнеев, потрепав замершего мальчишку по взъерошенным волосам.
— Разочарование, ебучий стыд, — прохрипел Дима, — все настолько безнадежно? Или только из-за твоего присутствия? — Хинтер хитро улыбнулся, скаля зубы, демонстративно втянул воздух, наклоняясь к Карелину, вжимающемуся в кресло. — Мы так и не познакомились, да, Гнойный? — он протянул мальчишке здоровую ладонь, и тот неуверенно пожал ее. — Какие манеры, какое воспитание, а пахнет как прожженый алкаш, — картинно сморщился, — и на это ты повелся?
— Захлопни варежку, — протянул я, хотя реакция Славы на остальных меня весьма забавляла: этакий тихий, скромный парнишка.
Рита лишь на мгновение подняла взгляд от экрана, показала мне средний палец и вернулась к прежнему занятию. Женька продолжала болтать, пока не появились сотрудники аэропорта, обслуживающие наш рейс, и перед телетрапом выстроилась жидкая очередь.
— Почему нет прямого рейса? — простонал Ваня, он голодно косился на пару девиц, топчущихся впереди нас.
— Не драматизируй, всего полтора часа лететь, — Илья устало покачал головой, подталкивая Ваньку по направлению к вылизанному пареньку в форме. Евстигнеев с талоном наперевес пополз вперед, красноречиво задерживая дыхание.
— Всю дорогу будешь молчать? — с надеждой в голосе уточнил Дима.
— Не надейся, — пропел Ваня.
Мы со Славой стояли позади них — кажется, он чувствовал себя спокойнее, когда за спиной не толпилась шайка кровожадных вампиров.
— А где твой зубастый португалец? И этот, — он напрягся, брови сошлись над переносицей, — да похуй, фотограф?
— Они ждут нас в Москве, — Карелин только кивнул.
Через несколько минут мы занимали места в салоне бизнес-класса. Помимо нас на темно-оранжевых креслах располагалась еще пара пассажиров, бросающих косые взгляды на веселящихся Диму и Ваню. Когда мужики спелись, я немного успокоился — обойдется без внутриклановых конфликтов. Впрочем, напряженность все равно присутствовала: Женя старалась держаться подальше от Хинтера, хотя заверяла меня, что вреда он ей не причинил, а Рита старательно игнорировала — ей меньше всего хотелось, чтобы он жил с нами. Я понимал ее: сначала Слава, потом неуравновешенный мужлан, качающий права, а еще надвигающаяся лавина в виде Аро — и все эти неприятности исходили от меня. Может, она правильно поступала — держалась в стороне, вникала в это дерьмо не больше, чем требовалось, и сохраняла душевный покой. Я своего лишился при первой встрече с Карелиным.
— Я проебался, — Слава кивнул на самую дальнюю пару кресел.
— Не против, если… — начал я, обращаясь к ребятам.
— Да, уебывайте, пожалуйста, — взмолился Ваня, падая на свое место и поднимая шторку иллюминатора.
— Поддерживаю, — многозначительно вскинув брови, согласился Мамай.
— Да ради бога, а лучше пускай вообще в эконом валит, — прошипела Рита, беря под руку Женьку.
Я подтолкнул Карелина в нужном направлении, и он нехотя подчинился — выбора у него особого не было. Может, если мне когда-то и придется обратить его, ребята будут более снисходительны? Сейчас я на это и не смел надеяться.
Карелин молчал, отстранённо выглядывая за борт — мы быстро взлетали, продираясь сквозь пласт серых, хмурых облаков, а когда набрали высоту, картинка по ту сторону поменялась — пасмурное небо обернулось ясным, голубым, ослепляя ярким светом. Слава поморщился и отвернулся, потирая глаза. Он недовольно отстегнул ремень безопасности и вытянулся в кресле.
— Блять, еще, сука, десять часов. Я ебанусь, — он уставился на меня как-то недоверчиво. Затем подтянулся, задрал голову, оглядываясь по сторонам из расчета, что люди, сидящие через два ряда, нас не слушают.
— Боишься высоты?
— Не хочу разбиться в лепешку, — он вздрогнул.
— Если попадем в зону турбулентности, я подержу тебя за ручку, — усмехнулся я, но даже эти непримечательные слова дались мне с большим трудом — одна мысль о прикосновении к его коже, и рот наполнился ядом, а в горле полоснуло жаром.
Ваня присвистнул и захохотал. Дима и Илья тоже не удержались от язвительных комментариев:
— Свечка не требуется?
— Мальчики, держите себя в руках!
Губы у Славы вытянулись в тонкую линию — кажется, он все время забывал, что находится в компании всемогущих и вездесущих существ, что удручало. Одно неверное слово, одно неверное движение, и что, скажем, Диме помешает вцепиться в него? Моя заявка на права? Знание о нашей связи? Херня!
— Слушай, а как ты с Шокком познакомился? — парни на мгновение затихли.
— Пускай он сам тебе расскажет? Когда сядем на рейс до Владивостока, а, Дим? — я выглянул из-за спинки, находя взглядом Хинтера, который громко, с выражением, так, чтобы Слава услышал, прокаркал:
— С превеликим удовольствием!
Глаза у Карелина снова были по пять копеек — с волками и правда было спокойнее. А не в десяти тысячах метров над землей в окружении, как он выразился, кровососов. Тяжелый запах тревоги и сомнений окутывал его нескладную, гиперболическую фигуру.
Через десять минут к нам подошла стюардесса, и Слава заказал фронтовые сто грамм. Причем настойчиво так, практически в приказном тоне, заявляя, что он платит деньги не за томатный сок. Девушка, даже не шелохнувшись, заявила, что крепкое спиртное подают только при длительных перелетах, но мальчишка был непреклонен, и, выслушав его тираду, стюардесса удалилась, а через пару минут принесла бокал, больше подходящий под виски, и маленькую порционную бутылку «Белуги». Карелин растерянно кивнул, и стюардесса открыла крышку, наливая горючее в бокал.
— Покурить бы, — Карелин вжался в кресло, залпом осушая стакан. От него пахнуло жаром, на губах подсыхала жгучая жидкость.
— Покуришь, когда приземлимся, — усмехнулся я. — Лучше?
Слава расслабленно потянулся, роняя голову на плечо.
— Гораздо, а если твои хмыри перестанут нести хуйню — будет еще лучше, — констатировал он.
— Ты на птичьих правах, не забывай, — предостерег я, но Слава возмутился еще больше:
— С хуя ли? Я бабки заплатил, чтобы лететь с вами, свои, так что мы в равных условиях.
— Вот именно, свои. Это твой выбор, — подал голос Илья.
— Терпи и не вякай, — вмешался Дима.
— Очень необдуманный, кстати, — согласился с ними я, изучая мученический профиль Славы, замечая под линией волос на затылке два уже пожелтевших отпечатка пальцев — моих.
Я протянул руку, одергивая рукав и оголяя запястье мальчишки — порез окончательно затянулся, остался только неровный белесый шрам. Карелин дернулся от ледяного прикосновения, панически оглядываясь — а вдруг кто-то смотрит?
— Клешни убери свои, — прошипел он, а я только весело улыбнулся, вспоминая, как он практически умолял меня тогда, в лесу. Несмотря на свои слова, Слава руку не одернул, и я проследил пальцем порез, нащупывая пульс, отстающий от колотящегося сердца.
— У тебя аритмия, — констатировал я, наконец отпуская Карелина. Тот, тяжело вздохнув, оттянул рукав водолазки и поправил пальто.
— То тахикардия, то аритмия, ты, блять, определись, — буркнул он, вспоминая наш первый обстоятельный (более-менее) разговор в московском отеле. Сколько воды утекло с тех пор…
Слава вылил остатки из бутылочки прямо в рот и с шумом проглотил. Скулы у него раскраснелись, и, поерзав, Карелин поднялся с места и скинул пальто. Запах его разгоряченного тела ударил в нос, и я судорожно вцепился в подлокотники — может, увести его в туалет… Я прикрыл глаза, пытаясь дотянуться до чего-то более приземлённого. А Карелин, будто читая мои мысли, брякнул:
— Брызнуть надо, — он швырнул пальто на кресло, и, покачнувшись, пополз по проходу, цепляясь за спинки кресел.
Легче не стало, Славой пропах весь салон, и особенно сильно тянуло от его одежды, небрежным комом занимающей соседнее сидение. Я сжал зубы, представляя вязкую, до одурения приторную кровь, наполняющую рот. Но аромат — это все, чем приходилось довольствоваться, к тому же, вряд ли бы Карелин решился на предоставление гуманитарной помощи, а даже если и так — мне всегда будет мало. Если с таким трудом мне давался полуторачасовой перелет, то что будет дальше? Но ведь тогда, когда он полоснул себя ножом, я продержался всю ночь и день, причем стоически, наедине в его квартире.
— Лицо проще, Оксимирон, — съязвил Слава, повторяя мои недавние слова.
— Долго ты, в кабинке трясло? — натянуто улыбнулся я, стирая, прогоняя наваждение.
— Полковые лошади обоссали все, — он сморщился и покачал головой, возвращаясь в кресло. — Ты бледный, пить хочешь? — хитро прищурился, чуть наклоняясь ко мне, вынуждая задержать дыхание. — Трусливая пиявка, — тихо засмеялся он, пока я отворачивался от него, — и пиздецки носатая.
— А ты, я смотрю, смелый только под градусом, — я скинул очки, глядя на него в упор. Карелин чуть отшатнулся, меняясь в лице. — Сбавь обороты, иначе не долетишь.
— Все твои угрозы, — набрав в грудь побольше воздуха, продолжил он, — просто треп.
Ребята, слушая нас с особым вниманием, замолчали. А мы со Славой играли в гляделки, пока он не сдался, отвернувшись.
— Еврей, блять, — пробубнил Славка.
— Посмотрим, — фыркнул я. Возможно, гуманитарную помощь я выбью из него собственноручно, причем в ближайшее время.
Карелин ничего не ответил, нахохлился, как петух, и остаток пути провел молча. Но до тех пор, пока самолет не начал снижаться, а Слава материл всех и вся (точнее, только меня) на предмет заложенных ушей и головной боли. И пока он слагал на колхозно-матерном, я уже был готов вскрыть дверь этого чертового лайнера и вырваться наружу, на свежий воздух, подальше от гребаного Карелина.
***</p>
Мы выползли из самолета в половину одиннадцатого, а следующий рейс стартовал только в четыре. В зоне трансфера Шереметьево толпился народ, пахло парфюмом из Duty Free и Славой. Мы быстро прошли повторный security-check. У КПСС мелко подрагивали руки, он оглядывался по сторонам в поисках курилки — душный, застекленный вытяжной шкаф расположился у семнадцатого телетрапа, и Карелин поспешил туда. Дарио и Эрик должны были приехать к двум.
— Ебаных пять часов! — простонал Ваня, его взгляд метался от одной девчачьей жопы к другой. — А может… — он голодно облизнулся, белая челка упала на глаза.
— С ума сошел? — ужаснулась Женька, берясь за трезвонящий мобильник.
— С катушек слетел твой телефон, а я вполне серьезно, — подмигнул он, но с места не сдвинулся.
Слава вернулся только через двадцать минут: менее бледный и разгневанный. Он упал в кресло чуть поодаль от нас, воткнул в уши подсы, запустил «Актриса Весна» ДДТ и прикрыл глаза.
— Надолго он с нами? — уточнил Илья.
— Нет, до Хабаровска, — успокоил его я, понимая, что и сам не выдержал бы более продолжительное присутствие.
— Он, наверное, есть хочет, покорми мальчишку, — заботливо предложила Женя в перерыве между звонками.
— Нянькой не нанимался, — отмахнулся я. Слава же не дурачок, изъявит желание — вокруг полно ресторанчиков, дерущих бабло с пассажиров.
Через полчаса Карелин задремал: закутавшись в пальто, он откинулся в кресле и сложил руки на груди, тяжелую голову кренило то в одну сторону, то в другую. Я все поглядывал на время, чтобы не упустить парней: ни к чему им было знать про Диму и Славу, и когда почуял знакомые запахи, сразу направился в сторону рамок металлоискателей. Дарио и Эрик проходили контроль, складывая телефоны, кошельки и связки ключей в пластиковые контейнеры. Как только процедура проверки была окончена, я помахал парням — они тут же двинули ко мне, а приблизившись на достаточное расстояние, поочередно прошли процедуру «инициации» — заставить человека видеть нечто иное было гораздо проще, чем стирать память (эффект у людей держался дольше, нежели у вампиров, но Элис…). Отныне присутствие Карелина и Хинтера было скрыто от них надежными ментальными барьерами.
Дарио, поприветствовав компанию, нырнул в утробу кишащего людьми «Дьютика», а Рикка с Ваней обсуждали какой-то «новый» XAVC-формат. Только Женя печально разглядывала Славу, редко переводя взгляд на меня — как бы она ни старалась, даже после попытки проявить участие, от нее сквозил немой упрек. Почему мой человек, из-за которого все стало вверх дном, с нами, а ее Санек — нет? Очень часто новообращенные вампиры погибали в первый год своей бессмертной (такой вот парадокс) жизни — были неосторожны, нарывались на неприятности, не могли держать себя в руках. Сашка все это пережил, а я не смог уберечь ни его, ни Жеку.
Когда Рикка и Дарио засуетились о том, что неплохо было бы пожрать, и компания удалилась, я подошел к дремлющему Славе — он вообще спал прошлой ночью? Изредка я подмечал, как он разлепляет тяжелые веки, подтягивается на кресле, переключает трек и вновь проваливается в забытье. А пока ребята ушли — была отличная возможность, чтобы без приколов ввести его в курс дела.
— Слава, — позвал я, вынимая из его уха один наушник.
Карелин недовольно поморщился, сфокусировался на мне и нахмурился еще больше.
— Чего тебе? Уже пора? — он глянул на часы, протяжно зевнул и пригладил волосы. — Сука, еще полтора часа, какого хуя?
— Послушай, — я подтолкнул его, и Слава подвинулся. — Дарио и Эрик, разумеется, не знают о существовании вампиров, — я говорил так тихо, чтобы только Карелин мог меня слышать.
— И что? — непонимающе буркнул он. — Не заебывай.
— А еще они не знают о твоём и Димином существовании, и лучше им оставаться в неведении, — я посмотрел в помятое лицо Славы.
— Ты постарался? А их кровь тоже пробовал? — с издевкой уточнил Слава, закидывая руки на спинку и вытягивая длинные ноги.
— Не разговаривай с ними, это все, что от тебя требуется, — вздохнул я. Карелин развязно улыбнулся, потянулся и поднялся на ноги.
— Как будет угодно носатой пигалице, — он встряхнулся и побрел в уже знакомом направлении — дымить.
***</p>
За окном уже было темно, когда мы садились в самолет. Слава, явно пребывавший не в духе, постил душные твиты, лениво сообщил матери, что заедет к ней на пару дней, и все время сторонился остальных. Поболтал с Замаем по фейстайму, передал Рите «привет», на что она только сдавленно рыкнула и поспешила заняться своими делами.
На борту Карелин лениво тыкал в экран, встроенный в спинку соседнего кресла, пытаясь выбрать более-менее приличный фильм, но, ничего не обнаружив, открыл электронную книжку и бездумно перелистывал страницы, пока не подвернулась возможность надраться — он быстро глотал водку, запивая томатным соком, сделав небольшой перерыв на ужин, умылся и даже немного сбавил обороты, когда лайнер провалился в воздушную яму. Глаза у Славы пьяно блестели, он мечтательно улыбался и покачивал головой в такт музыке, орущей в уши — тогда-то Дима и подсел на кресло через проход от КПСС.
— Развлекаешься? — прохрипел он, хитро поглядывая на меня.
— Смотря кого ты имеешь ввиду, — протянул я. — Это будет долгий и очень долгий перелет, — я вжался в кресло. От бухого Славы тянуло еще сильнее, чем от трезвого, а бежать было некуда.
— Укуси его, — хохотнул Хинтер, шумно втягивая воздух, и Карелин поперхнулся.
— Ебу дал? — гаркнул он, смотря на бледного Диму как на ночной кошмар — из-за тусклого освещения салона он выглядел еще более зловеще, сверкая алыми, как чертов томатный сок, глазами.
— Готов поспорить на штуку баксов, что Мироша ни о чем другом сейчас и не думает, да, Мир?
— Косарь твой, — подыграл я ему, ослепительно улыбаясь и стягивая темные очки.
Слава был в западне — по красноглазому кровопийце с каждой стороны.
— Ты никуда не денешься, — заверил его Дима. — Отсюда, — подмигнул он и высунулся в проход, склоняясь к Карелину.
Тот в замешательстве хлопал глазами, подлил в стакан из открытой бутылочки и опрокинул в рот, зажмуриваясь.
— Ты же хотел узнать, как мы познакомились, — ухмыльнулся Хинтер. — Мир, неужели ты не рассказал?
— Частично, — замялся я, понимая, что эту часть истории я пропустил намеренно.
— И когда это случилось?
— В одиннадцатом веке, в эпоху викингов, — гордо заявил Дима.
— В ее закат, — поправил Мирон.
— Знаешь, звучит гораздо интереснее, чем твоя история, — фыркнул Слава, и я смиренно кивнул.
— В общем, это было при Стамфорд-Бридже, в тысяча шестьдесят шестом, Мирон с Яном сражались на стороне англосаксов, — начал Хинтер, буквально выплевывая каждое слово.
— Не злись, Дима, ты же остался жив в итоге, — хохотнул я.
— Но нас все равно разбили, — он покачал головой. — Несмотря на то, что Харальд построил флот из трехсот кораблей, а с союзниками набралось почти пять сотен, — звучало, как упрек. — Мы высадились у Йорка и двадцатого сентября взяли город. Вообще, Харальд претендовал на английский трон, — пояснил Дима.
— Видишь, Димочка всегда на что-то претендует, — я скрестил руки на груди, гадая, как он приукрасит свою историю.
— Довольно успешно. Особенно в вопросе твоей жопы, — Хинтер озарил салон своим хищным оскалом, а Слава непонимающе вскинул брови. — В Йорке мы не задержались, и двадцать пятого числа часть нашего войска высадилась на берег. Жара ужасная стояла, — я прыснул.
— Поэтому они даже доспехов на надели, — я тихо засмеялся, ловя на себе разочарованный взгляд Славы.
— Да, это так, — кивнул Дима, — мы шли на мирные переговоры во главе с королем, никто не думал о сражении. В общем, англики должны были передать заложников в знак подкрепления мира, и мы не знали, что с юга надвигалась армия Гарольда.
— Ты ведь тоже сражался? — недоверчиво пробубнил Слава, усомнившись в замечании Димы по поводу моего участия в битве.
— Мечом я безупречно владел. Может, поэтому мы и победили, — задумчиво произнес я, поглядывая на Хинтера. — Да и на их стороне вампиров не было.
— Мы встретились на переправе через Дервент, точнее, все наше войско сконцентрировалось на одном берегу, а мост остался без охраны. Командир отряда отправил меня в разведку, из-за холмистой местности мы не могли определить точно, когда армия Гарольда подойдет. Я взял лошадь и успел добраться до моста, когда они появились, — Дима ткнул в меня пальцем.
— Вот и я думаю — долбоебы, но ты молодец, стоял на смерть, — подбодрил я.
Самолет снова «провалился», затрясся, и Слава вцепился в подлокотники, зажмуривая глаза. Водка в полупустой бутылке заплескалась, и Карелин решил, что с ней стоит покончить.
— Серьезно? — на выдохе пискнул Слава, стараясь держать себя в руках. Он же не думал, что при падении лайнера я позволю ему погибнуть?
— Ага, такая вот хуйня, — Дима подпер подбородок и продолжил: — Можешь почитать в «Англосаксонской хронике» про это.
— Заявка на подвиг, — веселился я.
— Единственный, между прочим, описанный в том сражении.
— Хера себе! — Слава взбодрился, когда самолет выровнялся. — И что дальше? Кто тебя укусил?
— О, значит, Мир рассказал тебе. Ну, хоть что-то, — Хинтер выдержал драматическую паузу. — Ян счел мой поступок очень храбрым, а меня — достойным для обращения. Он выцепил меня из-под конницы, оттащил по берегу реки и обратил, пока Мирон рубил головы направо и налево.
— Погоди, в школе на истории, — припомнил Слава, — рассказывали про поход Вильгельма Завоевателя.
— Вильгельм — еще один претендент на английский престол, и ему повезло, что часть армии Гарольда была разбита нами, — Дима стиснул зубы, будто события практически тысячелетней давности еще что-то значили для него.
— А ты что делал в Англии в то время? — поинтересовался Слава, выдыхая перегар мне в лицо.
— О, Мироша как всегда отличился. Этакий филантроп, — зло улыбнулся Дима. — В Оксфорде он, конечно, не учился, но вот к его основанию руку приложил.
— Ебать, правда?
— Real talk, — кивнул я. — Вообще, это только заслуга Яна. Он собирал книги по всему миру, еще до войны с норманнами на свои средства отстроил первое здание, а в двести сорок девятом его перестроили в Университетский колледж.
— И как я теперь с этим знанием спать буду, — иронично вздохнул Карелин, прикладываясь к бутылке.