3. Туманный Альбион (1/2)
До Шереметьево я добрался за рекордные пять часов. Не обошлось без нарушений скоростного режима. Но это было гораздо лучше, нежели торчать в Питере.
В аэропорту был бедлам (вполне типично для Москвы). Возможно поэтому мы бы не смогли жить в столице — слишком большая ответственность.
Регистрацию я прошел быстро и уже через час занимал свое место в салоне просторного воздушного лайнера. Еще через двадцать минут попросили пристегнуть ремни безопасности.
Стюард в отпаренном темно-синем пиджаке предложил шампанское — я, ловя на себе его пылающий взгляд, вежливо отказался. Если бы он представил себя в качестве аперитива — без вопросов.
Четыре часа перелета длились, как целая вечность. В иллюминаторе плыла серебристая вата облаков, не имеющая ни начала, ни конца, и лишь мысленно я мог представить, какие города уже остались позади.
В Хитроу приземлились около половины первого по Гринвичу. Только тогда понял, что отель я не забронировал. Чертыхаясь из-за продажи лондонского дома, представил Риту, заключающую, что решение было принято в сердцах. Возможно, она была права (как всегда).
Отгоняя от себя непрошенные мысли об Элис, я набрал номер отеля «Риц». Восемьсот фунтов стерлингов за сутки — грабеж чистой воды.
Вызывал такси, до Пикадилли предстояло ехать около часа, и за это время я смог бы ответить на вопрос: почему всякий раз я просто сбегал, запуская неизбежную, всепоглощающую лавину все новых и новых проблем? Их количество росло в геометрической прогрессии, а я боялся поступить правильно. Черт бы в жопу драл этого Андрея, но даже перед ним я капитулировал за сутки.
Трасса М4, Хогарт-лэйн, Грэйт-Вест роуд, А4 и, наконец, Пикадилли сменяли друг друга быстрее, чем я планировал. Возможно, сказывалась минимальная загруженность дорог.
Проехали Грин парк — я нахмурился, тщательно подавляя наплыв воспоминаний. Блять, в конце концов, я приехал сюда не рефлексировать (как мне казалось)!
Все мои решения — чертово колесо, и я застрял на самом верху. Мог бы спрыгнуть, и даже царапины б не осталось. А может, стоило нырнуть прямо головой?
Как бы я ни пытался абстрагироваться, но воспоминания штурмовали мой разум: на этом месте мы познакомились с Элис, на этом месте мы с ней попрощались навсегда, и вот я снова был здесь, в центре Лондона. Она же давно жила в Италии, и вряд ли бы решила вернуться.
Подал водителю пятидесяти фунтовую купюру. Бумажная Елизавета как-то лукаво улыбнулась сначала мне, а затем таксисту.
Я подхватил небольшую кожаную дорожную сумку и выскочил из авто. Золотые рюши козырька цвета индиго слабо покачивались на ветру, мутными бликами отражаясь в мокром асфальте. Следом за мной подъехала еще пара такси, и я поспешил внутрь. В холле за сто лет поменялось все, кроме роскошной обстановки: ковры, скульптуры, мраморные вазоны со свежими цветами и огромные хрустальные люстры. Меня такая обстановка не привлекала, зато стоимость этого добра ограничивала наплыв потенциальных гостей, заметно урезая количество лишних глаз, шума и запахов.
Несмотря на глубокую, неотвратимую интеграцию, я не мог смириться с тем, что с каждым годом становилось все сложнее поддерживать связь с внешним миром. Теснота и духота человеческих мегаполисов сводила с ума. Возможно, через пару десятилетий пришлось бы перебраться в Сибирь или на Южный полюс.
Хостес услужливо проводила до стойки регистрации. Слишком любезная женщина-администратор несколько минут возилась с моими документами, расспрашивая, как мне «их викторианское убранство». Портье, одетый лучше, чем я, сопроводил до номера. К счастью или сожалению, люкс «Грин парк» оказался занятым, и мне достались апартаменты с видом на Пикадилли. Неважно, торчать здесь я совсем не собирался. Оставалось лишь придумать, чем занять себя ночью.
Я мысленно поприветствовал Яна, едва ли не физически ощущая его незримое присутствие. Интересно, где он продолжал свой путь? Под руку с Люцифером? Ян всегда говорил, что наш удел — адское пламя, и с этой участью стоило смириться.
Я сунул чаевые портье, захлопывая за ним дверь. Выбрался на небольшой балкон, с черной резной решетки стекал конденсат — кажется, опускался туман. Телефон в кармане завибрировал — Женя. Я сбросил, отписываясь, что перезвоню позже. А вот волчара мне так и не ответил…
Я запрыгнул на ограждение, надеясь, что ветром меня унесет куда подальше, но пока веяло только дерьмом, в которое я вляпался. Чудно. Телефон вырубил окончательно, через пару мгновений в руках тяжким грузом лежали ручка и блокнот. Все-таки в вечности было много плюсов, они точно перевешивали возможные минусы, и чем дольше я жил, тем жирнее и удушливей становился страх смерти. Жаль, никакой психолог мне бы не разъяснил нормальность или ненормальность этого чувства. Подумывая о бессмертии, каких-то суперспособностях, и пытаясь подстроить все это под современные рамки… С уверенностью мог заявить, что я был болен. Так заключил бы и любой мозгоправ, отштамповал бы на лбу «дурачок» и запер в соответствующей палате.
Открыл пустую страницу, щелкнул ручкой, посмотрел на часы — время я не переводил, тем не менее, по местному было уже начало третьего. До восхода оставалось не так много, но день намечался пасмурный.
Парк напротив был слабо освещен, стоял совершенно тихий и безмолвный. Кажется, в паре километров лаяла собака, ее перебивали голоса редких прохожих. Девчонка на французском разочарованно заявила спутнику, что перебрала «в том» пабе. Мужик, немец, орал в трубку, вероятно, жене, что он в командировке и не вернется домой еще неделю. Но я был готов поставить на то, что его француженка была не в восторге от ночных звонков разъяренной супруги.
Белый лист безвольно вился на ветру, жалобно шелестел. Что, если я снова начал бы писать? Здесь? Конфликт интересов — прекрасная тема, старая, как мир, точно старше меня и всех, кого я знал.
Я закрыл глаза. Цунами пронеслось, сметая все на своем пути. Почему-то оно пахло, как Элис. Вздохнул, поймал себя на мысли, что думал о ней все чаще.
Я огляделся по сторонам — ни машин, ни людей, а вид с пятого этажа открывался просто великолепный. Я спрыгнул вниз и через несколько секунд стоял на ухоженной дорожке в глубине парка. Из-за редких фонарей стволы деревьев отливали неестественной синевой. Я направился вперед, добираясь до «Канада-мемориал». Проскочил через Мэлл, несколько сотен метров отделяли меня от Букингемского дворца. Промчался по дорожкам Сент-Джеймс парка, к берегу одноименного озера, и упал на ближайшую лавку, снова выуживая блокнот. Может, так что-то получится?
Смена обстановки всегда влияла на меня положительно (ведь так?). Я похлопал по карманам в поисках телефона — удача! Видимо, на подсознательном уровне прихватил с собой. Дождался, пока экран загорится, решая, что мне, все же, был просто необходим психотерапевт-вурдалак.
«Я в Лондоне» — чиркнул Жене, будто она не знала, где я.
«У тебя кризис среднего возраста? :)» — ответ пришел незамедлительно. Я не удивился. Женька была зависима от смартфона. «Могу выписать целительных пиздюлей».
«Ха-ха», — кажется, лучше было не заводить этот разговор, иначе она окажется здесь раньше, чем я возьму обратный билет.
Женя долго молчала. Наверное, полчаса или час. Потихоньку теплились утренние сумерки, я слышал, как просыпалась живность.
«Что случилось?» — вопрос был явно не для обсуждения в чате, но если я ступил на дорожку лжи, почему не солгать снова?
«Подумал, что пора начать работать над новым альбомом. Нужно было отвлечься.»
«Поэтому ты выложил десятку за новую бику пацанам и свалил?»
«Хочешь, и тебе купим?))))))» — я надеялся, что мое «хорошее» настроение ее убедит, но в глубине фигуральной души знал, что хотел все рассказать. Может, стоило хотя бы намекнуть… И тогда все стало бы проще?
«Очень смешно, Мир. Когда вернешься?»
«Думаю, на пару дней здесь задержусь».
Я встрепенулся, когда вдалеке послышался стук сердца, и кто-то очень шустро, в такт ему, переставлял ноги. Невольно втянул носом воздух — девушка. Такая теплая и совсем одна.
«Я тебе напишу попозже» — только и успел ответить я, прежде чем машинально спрятал телефон и блокнот в карман.
Шаги были все ближе, и я скрылся за ближайшим деревом. Какое-то приятное чувство пробежало по спине, будто я совершил детскую шалость и точно знал, что об этом никто не узнает. Снова глубоко вдохнул, с наслаждением ощущая, как аромат окутывал все тело. Горло ошпарило жаром, дышать стало практически невозможно. Я невольно сравнил запах девчонки с запахом Славы. Нет, последний точно ни с каким другим нельзя было ставить в один ряд.
Девчонка поравнялась с моим укрытием, и как только она оказалась ко мне спиной — сдерживать себя я больше не собирался, ноги сами несли меня к ней. Я догнал ее в миг, схватил за плечи — она была такая маленькая, хрупкая и весила меньше пушинки. Носом провел по ее шее. Кажется, она вскрикнула — закрыл ей рот ладонью, с остервенением вгрызаясь в ее горло. Нежная, похожая на вишню, кровь приятно согрела ноющие зубы, концентрируясь в груди, тонкой струйкой стекая по подбородку. Вишенка больше не дышала, повисая у меня на руках. Ее перепачканные волосы прилипли к моей рубашке, оставляя кровавые следы. Затянулся напоследок — запах ослабевал, быстро растворялся в воздухе.
— Ну, и что мне с тобой делать?.. — я огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Ничего лучше не пришло в голову, как отнести ее на мое бывшее пристанище — пустующую скамью. Уложил девицу на сидение, поправляя руки и ноги. Она, наверное, заслуживала большего… На ум пришел Ваня с его хваленой философией — съешь или съедят тебя. Он был прав, либо я убью, либо голод убьет меня. Выбор был очевиден.
***</p>
Еще до полудня я вернулся в номер. Небо с раннего утра затянуло густыми тучами, и никакой солнечный свет мне не грозил. В блокноте — ни единой заметки. Продуктивности мне было не занимать. Бросил его в сумку, решая вернуться к бестолковому занятию позже. Под бестолковым занятием я подразумеваю исключительно плохо маскируемое безделье.
«Пишу тебе позже: р» — быстро набрал Жене.
Ответила она не сразу.
«Вернулись с Сашей с охоты. Что ты задумал?»
Следующее сообщение прилетело прежде, чем я успел ответить: «Если у тебя нет планов — навестишь старых друзей? У Марии и Дилана годовщина, пятьдесят лет))))))))».
И при чем тут я?
«Нафига?» — я покосился в сторону пустого листа бумаги и письменных принадлежностей. Может, было не все так плохо? И мой незапланированный отъезд стоило списать на прилив вдохновения?
«Из вежливости. Подари им что-нибудь, Мария любит всякое барахло антикварное».
С учетом того, что по человеческим временным меркам мы сами были антикварным барахлом, то дарить латунный подсвечник или стульчак из красного дерева — было бы крайне странно.
«Где они хотя бы живут? Может, загляну вечером. Если это впишется в мой суперзагруженный график», — я понимал, что с Женей лучше согласиться. А по возвращении в Россию это уберегло бы меня от порции вопросов и подозрений.
***</p>
Эпитафия на старой гранитной надгробной плите давно затерлась и поросла мхом, который пришлось соскребать пальцами, крайне сосредоточенно и ювелирно — царапины не прибавили бы этому месту красоты.
Из-подо мха показалась единственная, более-менее читаемая надпись — «Yan, 1112». Одна дата, потому что я не знал, когда он родился, но прекрасно помнил, как умер. Связь с создателем была не только кровная (если так вообще можно было говорить, учитывая особенности обращения), она была чем-то большим, особенным. Может, Ян был мне наставником или учителем? Смешно, ведь он никогда меня ничему не учил: никакой вселенской мудрости вроде чтения и счета, Божьего слова, истории.
Высокий дуб, совершенно точно живущий на Земле дольше, чем я, согласно зашуршал полуголыми ветками.
«Уотфорд, 45 по Колн-авеню» — Женя, блять, прикалывается? Я злился, мне физически необходимо было побыть одному. Но Женька старательно отрезала мне все пути отступления. Рита бы сказала «А на что ты рассчитывал? Ты обратил всех нас потому, что хотел быть один?». Одиночества я боялся больше, чем смерти и бурлящего котелка в Аду.
Даже когда мы жили с Яном — я не мог представить, что его когда-то не станет. Вампиры были бессмертны — это он пообещал мне перед обращением.
Я выдохнул, нашел какую-то невзрачную фотку Славы, заглянул в его глаза. Интересно, если бы я обратил его, Андрей был бы против? Такой исход априори невозможен, не в нашем с ним случае: если положить на одну чашу весов мой голод, а на другую — безумие, и плевать, что они были практически равны, однозначно перевесил бы голод.
Я закрыл глаза: туника, шелковый плащ, серьга в ухе — Ян стоял передо мной, лукаво улыбаясь и говоря, что я дебил. Еще он сказал бы, что я уже готов стать наставником, всему научился и уже ни в чем не уступаю ему. Странно, спустя столько лет и несколько обращений я не был готов пройти через это снова, не чувствовал себя достойным вампира-Карелина. Я горько ухмыльнулся — ядерная смесь.
Телефон завибрировал, и в этот раз я пропустил мысль о том, что стоило вообще от него избавиться. На экране светился номер Андрея. Брови у меня, проживая собственную жизнь, поползли вверх, удивление быстро сменялось палитрой чувств, разум судорожно набрасывал список вопросов и едких ответов. Что еще ему было нужно от меня?
— Да, — прошипел я в трубку. И пускай он не сочтет это за плохую связь.
— Сарафанное радио пустило новость, что ты уехал, — пес насмехался, от хриплого голоса, так хорошо напоминающего волчий лай, волоски на шее встали дыбом. Я так сильно его ненавидел и боялся — трудно было выбрать что-то одно.
— Это мое личное дело, зачем звонишь?
— Убедиться, что встреча не состоится, — Андрей хихикнул.
— Это очевидно. Тем более, ты получил ответ.
— Получил… — я представил, как он прищуривается, простреливает холодным взглядом насквозь. — Но встретиться нам и правда надо, нетелефонный разговор.
— Ты думаешь, кому-то интересно, что мы обсуждаем? Большого мнения о себе? Ха-х, — я фыркнул, отошел подальше от могилы — Яну были ни к чему мои проблемы, если он все еще меня слышал… Я скрылся в тени дуба. Хайгейтское кладбище — прекрасное место, чтобы побыть наедине с собой.
— Допустим, — он точно пожал плечами, лениво так.
Я упал на землю, приваливаясь к широкому стволу — прохладному и влажному, шероховатому, но, кажется, доживающему свое последнее десятилетие — он был старым, уставшим и повидавшим все. Господи, как же я его понимал!
— Кое-кто хочет тебя видеть, — продолжил Андрей.
— Кое-кто — из твоей стаи? — к чему он клонил? Нет, я не был дурачком (может, иногда), я понимал, о ком речь, конечно. — Что, Слава обратился в волчонка?
— Отговорить я его не могу, он притащится на твой концерт, отыщет склеп, или где ты там бессонные ночи коротаешь.
— Ты меня предупреждаешь? Или угрожаешь? — я стиснул зубы.
— Все сразу. Думаю, лучше сделать это по договоренности и с моим участием, что скажешь? — от одной мысли рот наполнился слюной.
— Это плохая идея, — я скривился ему в трубку. Точнее, осклабился. Эта боль, съедающая, раздирающая горло — вина Андрея, не моя, и, ставя меня в подобное положение, он должен был отдавать себе отчет о последствиях. — Неужели, ты готов рискнуть?
— Рискуешь ведь только ты? — парировал он.
— Почему? — я оказался в полном замешательстве.
— В любом случае ты и твоя шайка — не жильцы, — кажется, он был доволен собой. Я бы тоже был, имея клан из тридцати вампиров. Может, стоило пригласить итальянцев? Проредить живность. — Слава — под моей защитой, и раз он изъявляет желание встретиться с тобой, в моих же интересах обеспечить его безопасность.
— Хорошо… — поддался я. Мне потребуется не меньше недели здесь, на могиле Яна, чтобы совладать с собой, вернуться домой и закончить начатое. Пускай так. — Но встретимся на нейтральной территории. Как насчет Москвы? Я вернусь через несколько дней.
Андрей долго молчал, наверное, целую минуту недовольно дышал в трубку.
— Договорились. Мы приедем. О месте договоримся позже, — сухо согласился он, затем последовали короткие гудки. Что-то хрустнуло — я опустил взгляд на колени, все было в осколках, а в руке — смятый до неузнаваемости мобильник.
***</p>
С Яном я попрощался к вечерним сумеркам. Вернулся в номер, еще раз убеждаясь в том, что иметь запасной телефон — не такая уж и плохая затея. К тому же, SIM-карта уцелела, что создавало более сносное впечатление о прошедшем дне.
В душе я вымыл и вычистил всю кровь из-под ногтей, сменил рубашку — все-таки повод был весомый. С подарком определился в самый последний момент. Пластинка «Золотая свадьба» Габриэля-Мари показалась идеальным вариантом. Женя отгрызла бы мне нос за слишком прямолинейный стеб, но и я не напрашивался на визит к малознакомым людям.
Я с трудом обнаружил плод собственной задумки в «HMV» по Оксфорд-стрит. Эти поиски и толпа шопоголиков, сметающих ассортимент брендовых магазинов, стали чем-то вроде якоря, который не пускал меня к мыслям о грядущей встрече. Я мысленно представлял Славу, его охуенный запах и момент, когда я, наконец, вгрызаюсь в теплую шею. Вампиры действительно могли страдать психическими расстройствами? Такой практики за тысячу лет я не встречал, но почему бы не стать первым? Так сильно я хотел убить пацаненка. Даже сильнее, чем Андрея.
До Уотфорда я добирался на своих двоих. Долго и нерешительно вышагивал в начале улицы, прежде чем подойти к нужному дому — белому, двухэтажному, с аккуратной крышей.
Мария и Дилан, конечно, знали, что я приду, поэтому топтаться на пороге не пришлось.
Коричневая тяжелая дверь распахнулась и передо мной возникли два огромных алых глаза, прикрытые длинной рыжей челкой. Кукольный нелепый нос сморщился. Только подрагивающий подол огромной голубой юбки выдавал, что передо мной была не игрушка, а живой (наполовину уж точно) человек.
— От тебя странно пахнет, Мирон. Что это? Парфюм? — заявила Мария на русском с отчетливым французским акцентом и отошла в сторону, пропуская меня внутрь. Как неловко, черт возьми! Стоило переступить порог, как за спиной Марии вырос Дилан — выше меня на голову, но слишком уж хлипкого телосложения. В любом случае, я ему был не по зубам.
Я встряхнулся, избавляясь от враждебного настроя, и вежливо протянул Дилану руку. Тот помедлил и нерешительно сжал мою ладонь.
— Вроде того, — гель для душа из «Риц» мне странным не показался, но с учетом того, что девчонка жила в пряничном домике…
— Женя сказала, у вас… особенная дата, — я выдавил из себя слабую улыбку и протянул Марии пластинку в пластиковом кейсе. — Вот подарок. Поздравляю.
Мария и Дилан переглянулись, последний все еще был готов вцепиться в меня за любое неверное, по его мнению, движение.
— Друзья Жени — мои друзья, — я кивнул Дилану, но тот пропустил мой жест и продолжил испепелять меня взглядом, как бы ненароком выступая вперед и прикрывая собой девицу.
— Ну же, Дилан! — Мария оттолкнула его в сторону своими тонюсенькими ручонками. — Мирон наш гость, а не лик смерти. Идем, Мирон, не обращай на него внимания! Он и почтальона так встречает! — тараторила девчонка, провожая меня в просторную гостиную, заваленную всяким винтажным барахлом. Когда мой взгляд упал на маленький старинный игрушечный театр, я, наконец, понял, что попал в шапито. — Как перелет? Почему Женя сама не приехала?
— Я не знаю, она заслала меня сюда сегодня утром, — улыбнулся я как можно дружелюбнее, но Дилан так дышал мне в спину. Я был готов поспорить, что слышал, как звенели от напряжения его яйца. Что все больше забавляло меня.
Конечно, Женя не смогла бы приехать в любом случае — Санек переживал не лучший период вампирского бытия. Свое обращение и помнил хорошо, и голод, изводящий меня запах Славы — возможно, лишь малая доля того, что испытывал Саша в присутствии людей. Ему понадобится не меньше пары лет, чтобы свыкнуться с этим проклятьем.
— Да, она такая… — Мэри уселась на салатовый на пуфик, украшенный огромным бантом. — А ты в Лондон надолго? — кажется, ей тоже было неловко, ведь мы виделись всего один раз и очень-очень давно.
— На несколько дней. По личным делам.
— Ну, понятно, поохотишься с нами сегодня? — лицо Марии озарила лучезарная улыбка. Она что, дура? На слове «поохотишься» Дилан приблизился ко мне вплотную. Он не произнес ни единого слова за все это время и даже не дышал!
Я не выдержал такой практически интимной близости с этим ебанько и повернулся, встречаясь с его разъяренным взглядом. Ровно и четко я произнес: «Успокойся, Дилан. Я не собираюсь причинять тебе или ей вред». Дилан осоловело похлопал глазами, растерянно ища помощи у своей половинки, но та только удивленно таращилась на меня, ожидая объяснений.
— Он собирался напасть, — я пожал плечами, занимая кресло в стиле рококо. — Что-то передать Жене? — задерживаться я здесь не хотел, да и смысла в этом особого не было. Больше я на уловки Жеки не куплюсь, со своими дружками пускай сама разбирается.
— Да… Да-да, альбом, — встрепенулась Мария и исчезла в дверном проеме.
— Извини, — тут же угрюмо буркнул Дилан. Неужели боялся признать свое безрассудство при девчонке? Больше парень ничего не говорил, с неподдельным интересом разглядывая копию «Брака в Кане Галилейской».
— Вот альбом, фото с праздника, — Мария вручила мне талмуд.
— А ты не могла отправить ей фотки в каком-нибудь мессенджере? Где вы общаетесь? — современные технологии обошли этот дом стороной.
— Да, выкладываю в Инстаграм… Но альбом — только близким друзьям. Этот последний, другой вот недавно Элис отправила, в Италию, она тоже не смогла приехать, — Мария печально вздохнула. А вот я уже не мог пошевелиться. Ступор, сопор, кома. Да, очень хотелось забыться и сделать вид, что я не слышал ее имени. — Мирон? — издалека донесся голос Марии, она, кажется, трясла меня за плечи, пока Дилан орал, чтобы она отошла от меня подальше — опасно.
Почему Элис преследовала меня вот так? Она воровала мои мысли, косвенно напоминала о себе, как бы я ни старался с усердием, уничтожать все, что было связано с ней.
Значит, у Элис и Жени были общие знакомые. С каждой минутой моя спонтанная поездка становилась все лучше и лучше.
Я хотел поскорее покинуть этот дом. Какое-то странное чувство одолевало меня — что, если она все-таки найдет время и заявится в Лондон? Узнает о том, что я здесь? Найдет меня? Я помотал головой, будто это могло избавить меня от непрошенных мыслей.