2. Сделка (1/2)

Прошедшие два дня, включая концерт в «Stadium live», я провел в добром беспамятстве. Косвенно, разумеется. Если совсем честно — я лишь пытался не думать о произошедшем, отложить, хоть немного отсрочить момент, когда придется разгребать это. Параллельно пришлось избегать и слишком настойчивых вопросов. Игнорировать их было практически невозможно. Ребята переживали, и хотя для вампиров налет отчужденности был чем-то вроде жизненного кредо, я понимал, прекрасно осознавал и принимал их тревогу. Они не просто подозревали, они знали, что я вляпался. Причем по уши.

Другой причиной моего такого нечестного по отношению к ним молчания была память — о том запахе, о самом прекрасном аромате из всех, что я когда-либо встречал. Эти воспоминания возбуждали не только жажду, но всего меня, что пугало не меньше, чем зародившееся, пустившее молодые корни вожделение.

Я сидел перед теликом, читал бегущую строку. Вещали о погоде, курсе доллара, о победе Барселоны в матче с Валенсией. За окном сгущались сумерки, над влажной холодной землей ползла легкая дымка, макушки сосен мерно покачивались. Дома я был один.

Я отложил в сторону томик Маяковского, решительно поднялся на ноги и в два шага пересек холл. Ключи от «Кадиллака» я обнаружил на заваленном книгами бюро в приемной. На самом деле, быстрее было бы на своих двоих, но я до последнего надеялся, что какая-то более сознательная часть меня оставит все попытки добраться до Славы.

Черная крыша автомобиля как-то неприветливо поблескивала. Возможно потому, что пользовался я им крайне редко. Я наскоро смел с лобового стекла сухие сосновые иголки и забрался на водительское сидение. Завел мотор, но с места не сдвинулся. Если ребята вернутся до того, как я разберусь со своей проблемой — допроса с пристрастием не избежать.

Дьявол одолевал снова, я с визгом вырулил на подъездную дорожку и на совершенно неприличной скорости запетлял по лесной, изгвазданной дороге, собирая дном кочки. Авто жалобно дребезжало. Я с остервенением давил на газ, поворачивая на непривычно пустынное Приморское шоссе. Только спустя четверть часа мне попалась встречная тарантайка, ползущая со скоростью улитки. Освещение в этой части дороги отсутствовало полностью, а небо еще ранним утром заволокло тучами — на моих зрительных способностях это не сказывалось, но наполняло пространство каким-то таинственным, мистическим свечением, словно мир вокруг превращался в мультяшную зарисовку.

Две полосы грифельного асфальта тянулись вдоль залива — я хорошо слышал его запах: свежий, вечерний. Он заполнял гортань и легкие, словно защищая от чего-то более желанного. Но даже самая извилистая дорога не сбивала внутренний радар с намеченного курса и тем более с незамедлительного обнаружения «хвоста». В прямом и переносном смысле. Я слышал топот мягких лап, шорох шерсти, мерное дыхание. Это был Андрей, да, определенно он. С утробным рыком, раздающимся в такт каждому глухому шагу и прыжку, он бежал параллельно шоссе, плавно огибая стройные стволы сосен.

Я побоялся повернуть голову и встретиться с ним взглядом, с его холодными глазами, напоминающими байкальский лед. Впрочем, останавливаться я тоже не собирался, пытаясь найти в сложившейся ситуации плюсы — он мог заявиться ко мне домой. Мы жили бок о бок долгие годы возможно только по его милости. Женя давно говорила, что лучше перебраться в другой город. Например, в Мурманск или Архангельск. Пожалуй, она была права. Но думать об этом было уже поздно.

Андрей не сбавлял темп, а по его дыханию я не мог распознать, готовится ли он к какому-либо маневру. Конечно, следовать так до города за мной он бы точно не стал, поэтому я решил действовать самостоятельно. Дернул руль, с мучительным писком машина повернула на встречную полосу. А уже через секунду волк стоял передо мной, бодая лобовое стекло, — в полный рост, со вздыбленной на холке белой шерстью. На серой вытянутой морде — предупреждающий оскал. Оборотень полностью преграждал мне путь и занимал все поле зрения. Даже несмотря на мой рост, он казался в полтора раза выше.

Очень жаль, что переехать я его не мог, и скорее пострадал бы мой и без того натерпевшийся сегодня «Кадиллак».

Я старался не дышать, от тягучего мускусного запаха меня воротило, здравые мысли спешно покидали голову. Километрах в пяти от нас ползла машина, и лучше бы мы скрылись с дороги, подальше от чужих глаз. Я быстро припарковал авто на прилежащей обочине, щелкнул «аварийку», вылетел наружу, излишне сильно хлопая дверцей, и скрылся в гуще деревьев. Андрей в несколько прыжков настиг меня, и прежде чем в полной мере ощутить силу его зубов на своем плече, я вынужден был отскочить в сторону.

— Какого хрена ты творишь? — я сам не заметил, как разорался. Интересно, насколько вампиры подвержены стрессу? Я никогда не задавался этим вопросом. — Я не собирался! Убегать! — волк фыркнул, сел на задние лапы и продолжил буравить меня бездонными ледяными глазами. Превращаться в человека он, очевидно, не собирался, а потому мои вопросы и восклицания отчасти превращались в монолог. К тому же, я знал, что он желает услышать. — Я не хотел убивать Славу! — конечно, он мне не поверил. Андрей скептически дернул губами, из-под длинных усов вырывалось облачко пара. Он нетерпеливо скреб когтями землю, выворачивая пласты мха. — Нет, не так… Хотел, конечно, — с губ слетел невольный невеселый смешок. — Что он сказал тебе? А ты ему? — набираясь храбрости, я встретился с ним взглядом — как жаль, что мой дар убеждения был неприменим к волкам.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем над серовато-белой шкурой огромного волка поднялась дымка, пошла рябью, кожа с треском разорвалась, шерсть осыпалась. Зверь исчез полностью, остался только человек — совершенно голый, бледный, с густой растительностью в соответствующих местах.

— Сигарета есть? — сиплым голосом начал он, потом, видимо, осознал всю неуместность заданного вопроса. — Ах да, кровососы не курят, — он устало провел ладонью по бритому затылку. Ну, в этом вопросе я бы с ним поспорил, вспоминая человеческие привычки Евстигнеева.

— Я знал, что ты объявишься, — я прислонился к худенькой сосне — в случае чего было бы чем отбиваться. Или, как минимум, появится возможность сбежать. Благо волки по деревьям скакать не умели.

— Вообще-то, — он тихо засмеялся, складывая руки на груди, — Слава уже что-то такое подозревал, поэтому отреагировал… адекватно. Но я здесь не за этим, — он вздернул бровь, а я старался не дышать, насколько это было возможно: от волчьего душка кружило голову. — Я, наверное, должен сказать тебе спасибо, — Андрей натянул дружелюбную улыбку, сверкая белыми зубами. — От вашего пребывания здесь стая растет.

— И? Я не совсем понимаю, — я пожал плечами, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Одно неверное движение, и волк обратится. Ветер усиливался, дул с залива, разбавляя застоявшийся в воздухе запах.

— Ты торопишься? — деланно-удивленно оборотень похлопал глазами, срываясь с места и огибая сухое дерево. — Пройдемся? — я несколько секунд провожал взглядом его удаляющийся затылок, потом все-таки оттаял и последовал за ним. Двигались мы с черепашьей скоростью. Он это нарочно? С большой вероятностью — да. Жаль, что я не умел читать мысли, как Аро. Это бы упростило наше с волком общение.

— Нисколько, но вот мое терпение… — я сплюнул. Пробежался языком по зудящим деснам. Хотелось бы мне вонзить в него зубы и навсегда покончить с этим, тем более лучшего шанса могло не подвернуться — Андрей в человеческом обличье, да еще и спиной ко мне.

— Тебе понравится. Послушай, — он остановился и обернулся через плечо, — хотя сам понимаешь — выбора у тебя нет. Ты знаешь, что Слава очень важен для меня и для стаи.

— Конечно! Иначе где бы ты взял деньги, чтобы содержать свою псарню? — я прыснул.

— Мирон, — он прищурился, почесывая щетину, но тему перевел вполне спокойно. — По меркам стаи я уже немолод, — в его голосе ощущалась какая-то глубокая, плохо скрываемая тоска. Я знал его более двух сотен лет, а сколько ему было на самом деле… — Поэтому желающих занять мое место все больше и больше, и поверь, не все они хотят жить рядом с вампирами. — Он потянулся и двинулся дальше, вглубь леса.

— И как это должно волновать меня? Ха-х, — я только покачал головой, — точнее, ты же не думаешь, что я буду помогать тебе? — пригрозить ему итальянским легионом? А что, козырь был вполне себе весомый.

— О, еще как будешь, — ко мне Андрей не повернулся, пнул сухую сосновую шишку, но я ощутил его злую ухмылку. — Во-первых, — он поднял руки, загибая пальцы, — Слава знает твой секрет, как и я, а значит могут узнать и другие, верно? — я замедлил шаг, машинально оскалился. Убить мальчишку — нужно было это сделать, черт возьми! — Во-вторых, я все еще вожак, а значит стая подчиняется мне. И смотри, в один прекрасный день ты не досчитаешься своих кровососов.

— К чему тебе просить моей помощи? — ерничал я, пытаясь докопаться до его настоящего мотива, но пока мне это плохо удавалось. — Почему не попросишь преданных двор-терьеров?

— Как ты выразился, «преданными двор-терьерами» я жертвовать не хочу, — он подмигнул, — я же хороший хозяин? — остановился, вскинул голову, изучая низкие облака. — Ты, кстати, к нему ехал? — он снова обернулся, его и без того недружелюбное лицо испачкала какая-то зловещая тень. Сказать правду? Или солгать?

— Да, к нему, — пожал плечами.

— Ты голоден, — констатировал он. Спасибо. Очень мило с его стороны.

— Не виляй, меня твой голый зад не впечатляет и смотреть я на него не собираюсь больше ни минуты. Выкладывай, — в два шага я оказался перед ним, все еще на почтительном расстоянии, но хотя бы видел его небритое лицо.

— Если уберешь волков, на которых я укажу, я закрою глаза на твою выходку. И Слава тоже, — он прищурился, брезгливо морщась. Если я откажусь, он уничтожит нас. Если сбегу — расскажет миру о том, кто я, и тогда за мной придут Вольтури… Да и смогу ли я сбежать? Ответ был очевиден, и мне оставалось смириться со своей жаждой, с этим пленящим, сводящим с ума ощущением — одно только воспоминание о том запахе вызывало во мне блаженный трепет.

— Больше похоже на шантаж, нежели на сделку, — горло скребло волчьей вонью, я отвернулся в сторону, задерживая дыхание, — как же глупо было спешить. Теперь я стоял перед ним и даже слово сказать боялся, иначе вцепился бы в него.

— Думай как хочешь, — просипел Андрей, — но условий других не будет.

— И сколько у меня времени?

— Хочешь подумать? — хмыкнул он.

— Не у тебя одного есть семья, — Андрей прищурился, прикрыл глаза и замолчал на несколько минут. Лицо у него подрагивало, будто он принимал какое-то сложное решение, а, может, взвешивал все «за» и «против». Я сам не заметил, как замер в молчаливом ожидании. Даже жгучая боль утихла.

— Хорошо, через два дня на этом же месте, в полночь. Идет? — я заметил, как плечи и макушка у Андрея задымились.

— Что? Ты смеешься? У тебя есть мой номер! — еще одной такой встречи мы оба не выдержали бы. Я — точно.

— Так я буду уверен, что ты не лжешь, пиявка, — он подмигнул, задрожал всем телом и с ревом превратился, пепел, обрывки его человеческой сущности фонтаном раскидало в разные стороны. Волк оскалился (чем-то этот оскал напомнил мне ухмылку), припал к земле, царапнул когтями и одним мощным толчком пролетел над моей головой. Обернулся, бросил быстрый взгляд в мою сторону и пропал в чаще леса. Еще несколько секунд я наблюдал его здоровенную тушу, с невообразимой для таких габаритов ловкостью петляющую между деревьями. Только затем я решился вернуться к машине. Возвращался бегом, удивляясь, что за довольно короткий разговор мы ушли так далеко. Оно и к лучшему — свидетели ни к чему.

***</p>

Исполнить задуманное я не решился. Хотя бы потому, что Андрей нашел меня так просто, и, возможно, его дружки рыскали по округе. Нарваться на кого-то из них я бы не хотел. Нырнул в салон авто. Не рассчитывая силы, хлопнул дверцей так, что треснуло стекло.

— Блять! — я осознал, что не дышу. Стоило сделать вдох, чтобы понять, как сильно от меня несло псиной. Принимая всю комичность ситуации, я повернул ключ зажигания и включил радио погромче. По «ROCK FM», поддерживая атмосферу сложившегося пиздеца, играла The immigrant song. Машина тронулась с места, педаль газа в пол и вперед, жаль, только в противоположном от исходного направлении.

В грядущие два дня я должен был обмозговать все так, чтобы извлечь для себя выгоду, и, как минимум, пара условий у меня нарисовалась сразу. Хотя я был не в том положении, чтобы ставить эти условия. Ко всему прочему, никто не должен был знать о нашем договоре. Ваня, Женя, Рита, Илья определенно решат, что я долбоеб. Да и о каких сделках со стаей могла идти речь?

Самым логичным было бы действительно отправиться в Италию. Клан Аро уничтожил бы волков, а я спокойно сделал то, что задумывал. С другой стороны, волки нечасто захаживали на нашу территорию, зная о способностях Риты. И в целом, наше сожительство приносило больше пользы, чем вреда — как минимум, другие кланы вряд ли решились бы на войну за территорию, узнав, что рядом обосновалась стая, численность которой была, по меньшей мере, в десяток раз больше среднестатистического вампирского семейства.

В чем я старался себя убедить? Ситуация была безвыходная, и разрешать ее я должен самостоятельно.

Дорога домой заняла у меня гораздо больше времени — неосознанно я оттягивал момент встречи с кем-либо. Оказавшись на подъездной дорожке, я подметил, что кроме Жени с Саньком — никого, да и те заняты друг другом, во всех приличных и самых порочных смыслах.

Я бросил ключи на лавку в прихожей и стащил с себя джинсы и рубашку — сжечь или постирать? Выбрал более гуманный способ в надежде, что порошок из яркой рекламы справится.

В гостиной подхватил недочитанного Маяковского и скромно сбежал в свой кабинет. На ум пришли слова Бродского: «Когда теряет равновесие твое сознание усталое»… К сожалению, физическая усталость была для меня чуждой практикой. Посмотрел в зеркало — глаза были черными, опять. Зубы неистово ныли — перед встречей с Андреем я должен поохотиться, возможно, с Ваней, чтобы отвлечься хотя бы немного.

Я откинулся на спинку кресла — а что, если зачаровать всех, тогда не придется объясняться? Пожалуй, это был не самый честный вариант, ведь я обещал не играться с их сознанием. Ложь во благо — хорошее оправдание? Время покажет, а у меня его было в избытке.

***</p>

Я понимал, что поступаю неправильно, но остановиться уже не мог, только трусливо молчал. Пускай думают, что я лжец, что между нами не может быть секретов, но смириться с этим им придется. Всем. Удивительно, но даже мысленно я боялся называть каждого по имени. Дверь с грохотом распахнулась — кажется, мое сердце вздрогнуло на мгновение. Такое древнее, практически забытое чувство.

— Яныч, все прокрастинируешь? — Ваня стиснул меня в медвежьих объятиях, приподнимая над полом.

— Только не бросайся, — скривился я, ожидая полета в стену. Что еще от него ожидать?