3. Туманный Альбион (2/2)

Я тихо засмеялся. Элис и Слава — только они могли возбуждать во мне подобные эмоции.

— Извини, Мэри, — я, будто резко просыпаясь, перевел на нее взгляд. — И перестань меня трясти, — голова будто кружилась, хотя физически это было невозможно. Я отступил назад. — Спасибо, ребята, я… передам Жене «привет» от вас, — красноречиво потряс перед ними альбомом и вылетел из дома.

Я бежал так быстро, как только мог. Свет встречных фар сливался в одну тонкую линию. Зубы скрипели от обиды на Женю, (совершенно необоснованной, но обиды). Голод вгрызался в мое горло с каким-то особенным остервенением, концентрировался в груди, неистово обжигал ребра и позвоночник.

Живых, как и мертвых, волновало только, как бы им выжить — я не был исключением. И чтобы выжить, я должен был убить. Девчонку-бегуна, парня, прогуливающегося с собакой, парочку, выползающую из уютного ресторана, когда-нибудь — Славу.

***</p>

В такси играла печальная песня Китона Хэнсона.

«Мне чертовски страшно умирать без тебя», — надрывный, дрожащий голос нарушал тишину, и я был абсолютно согласен с каждым куплетом.

До самолета было еще два часа, и я уверенно открыл Кэмпбелла на недочитанной странице. Какую роль занял бы я? Героя или главного злодея? Не узнаю, если не дочитаю.

Я не часто летал дневными рейсами, но выхода просто не было. Время пролетело незаметно, и вот уже стюардесса с вылизанной прической и в отутюженной форме предлагала мне барное меню — я отказался, с упоением проигрывая сюжет, в котором мог бы затащить ее в укромное место и попробовать.

Москва встретила безоблачным вечером и суетой. Я подобрал свою тачку на парковке, быстро зарегистрировался в «Четырех сезонах» и двинул к Охотному ряду. В пути получил сообщение от Ильи, что Ваня поцарапал «Мерс». Меня это вовсе не удивило, скорее повеселило — прошло меньше недели. Недели!

Кажется, я перешагнул ту грань, когда покоцанная машина могла быть единственной головной болью.

***</p>

Линии электропередач покачивались на ветру. Ветер догонял, подталкивал меня в спину, путая запахи, — их было гораздо больше, чем в Питере: духи, лилии из ближайшего цветочного ларька, кофейный ликер, выхлоп фур, бегущих по МКАДу, сладкий аромат тусующейся допоздна молодежи.

Телефон молчал, хотя Андрей уже знал о моем прибытии — я написал, как только мы приземлились. Когда они решат приехать, я точно не знал.

Одно лишь томительное ожидание сводило меня с ума. Я никак не мог унять жажду, одолевающую меня всякий раз, стоило только подумать о Славе.

Я скрывался в тени ближайшего здания, нос неумолимо щипало, в горле быстро разгорался уже привычный огонь. Сколько я должен убить, чтобы сдержать себя в руках при встрече с ним? Наверное, собьюсь со счета.

На четвертом бедолаге, выскочившем в тапочках за сигаретами, я остановился. Капелька крови засохла в уголке рта. Нежное тепло разливалось по всему телу, кончики пальцев приятно покалывало.

Когда я получил долгожданное (или нет?) сообщение, по спине пробежал холодок. Я невольно замер, с опаской выуживая из кармана телефон.

«Завтра в 12 мы будем на Ленинградском вокзале».

Стоило ли навязывать свои условия? Попытка не пытка (когда дело не касается Славы).

«Я остановился в четырех сезонах, Охотный ряд 1-12, предупрежу, чтобы вас проводили до номера».

«Твоего?» — заманчиво, конечно, но Андрей ни за что бы не согласился. Что ж, придется отстегнуть еще пять сотен зеленых.

«Я сниму вам отдельный. Идет?» — пускай не думает, что это подачка или что-то вроде того. Я сам не знал, каким словом описать собственное предложение — услуга? Или просто желание покончить со всем одним махом? — рядом со Славой я точно не сдержусь и убью его. Погибну сам или останусь в живых — это вторично.

«На другом этаже» — согласился Андрей через некоторое время. Я не знал, спрашивал ли он у Славы или решил сам, но даже такой расклад меня вполне устраивал. Мы будем в одном здании, я буду располагать их местонахождением все время.

Я спрятал телефон в кармане, оглядываясь по сторонам — я совсем не думал оказаться на другом конце города, но такое часто случалось в разгар охоты. Дорога до отеля займет несколько минут — отличная возможность освободить мысли, затем взять паспорт, кредитку, спуститься к стойке регистрации и подписать свой смертный приговор.

***</p>

Небо было темно-голубое, несмотря на то, что часы били полдень. Тонкие перья облаков таяли от дуновения ветра, сбивались в кучерявые, пуховые облачка — такие забавные, будто из мультика. Я стоял на балконе, мусоля в руках ключ-карту от номера. Я нервничал, раз в три минуты прослеживая за стрелкой на наручных часах.

Каждый скрип тормозов, каждая останавливающаяся машина — превращались в удар под дых. Снова хотелось пить. Я проглотил вязкую слюну, царапая язык об острый край зубов. Дышать становилось труднее. Если бы можно было избежать диалога со Славой и Андреем — я бы и тогда не занимался этим бесполезным действом.

Около часа подъехал черный «Убер». Я невольно сжал балконные литые перила — остались отпечатки, непростительно глубокие и безобразные. Я наблюдал за тем, как Андрей ловко выбирается из авто, потом появляется взъерошенная шевелюра Славы. Последний забрал небольшую сумку из багажника. Андрей закинул за плечи спортивный рюкзак, указывая Славе на вход, и тот исчез из поля зрения. Волк проводил взглядом медленно удаляющуюся машину, затем потянул носом и запрокинул голову. Он буравил меня ледяными глазами долгих десять секунд, скривил губы в улыбке и последовал за товарищем.

Я, сам не замечая, вернулся в номер, пригладил чуть измявшуюся рубашку. Меня настигло какое-то странное чувство, будто этот день — последний, который я мог бы прожить нормально. Я сел в красное бархатное кресло, руки невольно сжались в кулаки. Я хотел покончить с этим как можно скорее, но сколько придется ждать? Пока они разместятся в номере? Может, пойдут пообедают в ресторан?

Через час я сорвался с места. Несколько минут болтался по указателям: ресторан «Квадрум», какая-то пустующая лаундж-зона, и, наконец, бар с гордым названием «Московский».

Слава и Андрей сидели в дальнем углу, на черном кожаном диване. У первого — бутылка крепкого «Делирия», у второго — двойная порция виски. Волк прекрасно знал обо мне, учуял еще задолго до появления, поэтому так старательно не смотрел в мою сторону. Я подошел к барной стойке, заказал «Кровавую Мэри» (под кодовым названием «Наша Маша»). Бармен филигранно отмерил порцию водки, томатного сока и добротно посыпал все перцем и солью. Я в тайне понадеялся, что парни оценят мое топорное чувство юмора.

Пришлось выложить косарь. Жаль, не было холодильника с донорской кровью, уверен, бар сделал бы большую выручку на таких, как я.

Я глубоко вдохнул, до дрожи в коленях — запах Славы острым лезвием царапнул нос, чиркнул горло от уха до уха. Я попытался обнадежить себя — вонь спирта хоть немного отвлечет меня? Конечно, это был полный самообман.

Я направился к их столику — теперь Андрей взгляд не отводил, а пристально изучал меня. Должно быть, взвешивая все «за» и «против», рассчитывая вероятность того, что я прикончу Славу прямо здесь. Безусловно, когда-нибудь так и будет, но пока пусть закатает губу.

— Мирон Янович! Оксимирон, собственной персоной, — Андрей картинно помахал мне рукой, лукаво улыбнулся и кивнул на стул рядом с собой. Тут обернулся и Слава, крайне озадаченная гримаса легла на его лицо. Хотел бы я читать мысли, как Аро, чтобы одним прикосновением все самые сокровенные тайны открывались мне.

Я не нашелся, что ответить. Слава не издал ни звука. Со звоном я опустил стопку на стеклянный столик — еще немного, и пришлось бы платить штраф за порчу имущества. Буквально физически ощутил, как почернели глаза, в груди заклокотал голод.

— Так о чем ты хотел поговорить? — плевать! Я уставился на Славу голодным взглядом, отчего парнишка вздрогнул. Я наблюдал, как волоски у него на руках встают дыбом. Хмыкнул. Неужели он был таким трусом? Хотя кто бы говорил… Я-то точно трус.

— Я… — скрипнул он, — решил лично убедиться, что ты ебаный фейк, — Карелин с отвращением фыркнул, невесело улыбнулся и откинулся на стуле, вытягивая ноги и как бы ненароком пихая меня носком кроссовки. — Фейк, выпендрежник и жидло, — добавил он, дергая за пробку бутылки и подливая в бокал.

— Не зли лысую принцессу, Слава, — глумливо встрял Андрей. Зачем я согласился на это представление? Из страха, который теперь быстро испарялся с поверхности моего сознания, и скоро от него вовсе ничего не осталось. Я стиснул зубы, делая небольшой глоток «Маши».

— Тебя укусил человек? — брови у Андрея удивленно поползли вверх, его «волчонок» непонимающе таращился сначала на хозяина, потом на меня. Что, если зачаровать КПСС прямо сейчас? И волк ничего не сможет с этим поделать, только смириться. Но какой-то нездоровый интерес к происходящему остановил меня.

Опять повисло молчание, которое пришлось нарушить Андрею:

— У Славы к тебе есть предложение. Пускай оно будет частью сделки, окей? — еще одно условие?

— Ты и так просишь слишком много, — еще один глоток, маленький вдох — захотелось закашлять, а затем вцепиться в его глотку. Я не мог оторвать взгляд от пульсирующей артерии на шее: она билась ритмично, сладкая кровь с шумом бежала к совершенно заурядному мозгу.

— Ведешь себя как конченый пидорас, — приторно засмеялся Слава. — Он не просит, — ответил на мой вопрос. — Чисто моя сахарная инициатива. Баттл на Версусе. И ты, используя эту свою хренотень, Замай мне рассказал, заставишь всех признать победителем меня, — Слава встряхнул головой, поправил длинную непослушную челку, парень на принте его толстовки многозначительно показывал мне средний палец.

— Соглашайся, — Андрей скрестил руки на груди, хитро прищурился, а я держался из последних сил.

Я вскочил на ноги с абсолютно нечеловеческой скоростью, совершенно забывая о том, что кто-то мог увидеть. Волк тут же поменялся в лице, утробно зарычал, придвигаясь ближе к Славе.

— Если ты тронешь его, — кивнул на притихшего Карелина, — твоя Женя с хахалем отправятся к праотцам немедленно.

Я осклабился, тяжело втягивая носом горячий воздух.

— Убери его отсюда, и мы договорим, — сокрушенно процедил сквозь зубы, не отводя взгляда от Славы, ядовитая слюна заполнила рот, мышцы болезненно напряглись. Андрей похлопал мальчишку по плечу, тот залпом опрокинул бокал, забрал с собой бутылку и пританцовывая, как ни в чем не бывало, покинул бар. С каждым его шагом становилось легче, и я немного расслабился. Насколько это вообще было возможно в присутствии оборотня.

Андрей постукивал пальцем по краю своего стакана, махнул официанту, мол, повтори. А я нерешительно занял свое прежнее место.

— Пять волков сейчас патрулируют в районе твоего дома, один звонок, и ты знаешь, что будет, — он замолк. Подоспел молоденький официант: двойная порция и кубик льда заполнили пустой бокал.

— Что-нибудь еще желаете? — мы оба отмахнулись, и парень быстро ретировался.

— К чему это? — я чувствовал себя в ловушке. Хоп! Капкан захлопнулся, кандалы на шею, и вот я уже ничем не отличался от цепного пса.

— Чтобы ты не расслаблялся. Ты же знаешь, Слава давно хотел побаттлить с тобой, — веселился Андрей, теребя в здоровенных ручищах бумажную салфетку. Но иначе ты бы не согласился, — да, тут он был прав.

— Я привык не отвечать на нападки подножного корма, — я равнодушно пожал плечами, кривя губы в фальшивой улыбке. — Но знаешь, просто так я не соглашусь, — я наклонился к нему, облокачиваясь на стол. — Один звонок, и пять твоих волков сегодня не вернутся домой. Мы уже обо всем договорились.

— Кстати, номер хорош. Ты всегда шикуешь? Или просто выебываешься? — Андрей пропустил мое замечание мимо ушей, сделал большой глоток янтарного горючего. — Хуй с тобой, но он еще вернется к этому вопросу и будет тебя шантажировать. Уверен, он уже строчит постик, — на подобную херню я рано или поздно куплюсь. Хотя бы из личного интереса. — Мы уезжаем завтра. На тебя билет не брали, — очень смешно.

Я замер. Со мной в последнее время это случалось все чаще. И даже жар, растапливающий горло, словно кусок масла, уходил на второй план.

— Официант, счет можно? — Андрей снова подозвал паренька, тот кивнул и скрылся за стойкой терминала. Через пару минут чек в кожаном переплете появился на столе. — Угощаешь? — я только сухо кивнул. Ян всегда говорил, что люди любят пользоваться силой других. И мной будут пользоваться в том числе, даже не зная о том, кто я или что я на самом деле. Будут пользоваться без страха или сожаления, и в моей власти было — позволять или нет. Я позволял. Убеждая себя, что это вынужденная мера.

Волчара развел меня на десятку — а я играл роль гостеприимного вампира-дебила. Я оставил деньги и поспешил на улицу. Небо окончательно затянуло облаками, а значит, ничто не могло помешать мне утолить голод.

***</p>

Остаток вечера я провел в номере, перечитывая «Преступление и наказание».

«Господи! — молил он, — покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой проклятой… мечты моей!» — Федор Михайлович цитировал Библию, а я на эти строки возлагал большие надежды. Что если просто убедить себя в том, что мой личный запретный плод — ядовит? И просто убьет меня? Откажись и выживи — план, но который, скорее всего, просто не сработает.

Читал я долго, хотя практически наизусть знал каждое слово и каждую строчку. Это знание спасало меня от еще не нагрянувшей, но приближающейся семимильными шагами проблемы. Я слышал ее дыхание, ее запах, мог с легкостью посчитать пульс.

Слава шел по коридору, видимо, в попытках найти мой номер. Но я же не был глупцом, чтобы открывать, если он постучится? Может, стоило сделать вид, что меня нет? Знал ли Андрей о выходке своего подопечного? Видимо, понятия не имел. Иначе бы он не отпустил Славу одного.

Я не был сильнее голода, я не мог ему сопротивляться. Заглянул в зеркало — лицо бешеное, глаза алые, как вино, метались в поисках какого-то спасительного якоря или спасательного круга? Но… спасение утопающего — дело рук самого утопающего, иначе можно было ненароком прибить, бросая тот самый круг.

Раздался стук. Слава нервно отбивал ритм носком ботинка. Недовольно вздыхал. Андрей ему рассказал, где я живу? Или подкупил администратора?

— Открывай, носатый, — снова забарабанил он уже настойчивее. Я бросился к окну, глубоко вдохнул прохладный воздух и подскочил к двери. Нечеловеческая скорость оказывала мне большую услугу.

Провернул ручку замка. Слава стоял передо мной, почти вплотную. Все в той же красной толстовке. Пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Я быстро изучил его лицо — только дрожащие губы и сердце выдавали его.

— У тебя тахикардия, — усмехнулся я, отступая на несколько шагов назад и картинно зажимая нос пальцами.

— Клюв мешает или что? — промямлил он, стараясь набраться уверенности, на которую был способен рядом с Андреем. Ему это давалось с трудом.

— От тебя воняет просто, — промычал я. — Зачем пришел?

— Не пригласишь меня? — я только прищурился, складывая руки на груди.

— Думаю, тебе лучше вернуться в свой номер, — душой я не кривил. — И не испытывать мое терпение. Кто знает, что может произойти, — кажется, мои слова произвели на Славика серьезное впечатление. Он даже отступил назад.

Такой Слава мне нравился больше — покорный, маленький, трусливый мальчишка. Этот ход в игре был за мной, что не могло не радовать. Привлекая всю свою сноровку и скорость, я отбежал в самый дальний конец комнаты, внимательно наблюдая за его реакцией. Слава удивленно приоткрыл рот и снова сделал шаг. Не в мою сторону, конечно.

— Хотя, заходи, если хочешь, — смеялся я над ним, с аппетитом облизывая губы. Как же вкусно он пах! — Ну же! — призывал я, жестом приглашая его к маленькому кофейному столику. Слава только сглотнул. — Или уходи, — все веселье испарилось с моего лица, а слова прозвучали грубее, чем мне того хотелось.

— Ладно! — Слава плюнул под ноги — никаких манер — и решительно шагнул в комнату.

Я, не сбавляя темпа, оказался у него за спиной и ловко закрыл дверь.

— Садись, — еще раз указал я в нужном направлении. Парень прошел и сел на самый краешек бархатного кресла. Спина ровная, руки лежали на коленях — он совсем не был похож на развязного бухарика, каким хотел казаться. — Так зачем пришел? — повторил я вопрос, занимая место напротив и краем глаза подмечая, что темные синяки снова проступали на лице, расплывались по скулам, как чернила по листу бумаги, взгляд горел все ярче, губы побелели. — Чем быстрее ты скажешь, тем быстрее сможешь уйти.

— Не выставишь же меня силой, — вдруг выдал Слава, неловко улыбаясь.

— Хм, не выставлю, — конфликт никому на пользу не пошел бы.

— Почему Оксана отказывается хайпануть? — Слава закинул ногу на ногу, наматывая челку на палец.

— Ты ведь и так хайпишь на мне? — я пожал плечами. Отречься от проклятой мечты будет сложно, но это физически необходимо. Сделал глубокий вдох — зрачки расплылись как блюдца, я сжался на месте, вот-вот готовый сорваться. — Не трогай свои волосы, — я отвернулся в сторону, будто это помогло бы. Когда он уйдет, я тоже не смогу здесь находиться — все вокруг пропитывалось запахом Славы. Моя рубашка, мои джинсы, воздух, обивка кресла, тяжелые гардины, ковер, постельное белье.

— Ты на всех людей так реагируешь? В смысле живых людей? — поинтересовался Слава, вводя меня в замешательство.

— Разумеется, ведь ты — мой потенциальный обед, в теории, — профессионально солгал я, а Слава побелел как полотно. — Успокойся, тебя я есть не планирую, — тихо засмеялся. Какой наивный мальчик. Слишком наивный.

Мои слова не вселили в него никакой уверенности. Не знаю, какую струну моей души он задел, но я произнес:

— Я подумаю. Но можешь забыть про свои условия. Никого заговаривать я точно не буду. Только равные условия.

— Андрею это не понравится, — Слава прищурился.

— А мне плевать. Либо так, либо никак. Все, проваливай, — я вскочил с кресла, готовый поспорить, что Слава мысленно перекрестился. Три раза.

Он медленно поднялся, обошел меня стороной, щелкнул замком и без слов покинул номер. Я в тот же момент прильнул к распахнутому окну — свежий воздух, как пощечина, отрезвил мозг.

Клянусь, еще одна подобная встреча, и я соглашусь на что угодно, лишь бы попробовать его.

***</p>

В Питер я не торопился, даже соблюдал скоростной режим. К вечеру я был на подъездной дорожке. Кто-то… Дуралей-Ваня! Повесил цветную растяжку Welcome home, daddy. Надпись была закреплена между двух тонких сосен, но ненадежно, и один конец вот-вот был готов оторваться. «Эффектная встреча, спасибо», — мои губы невольно растянулись в улыбке.

Не успел я припарковаться, как все пятеро — Илья, Ваня, Женя с Саней и Рита — появились у входа в дом. Я заглушил мотор, ключ зажигания спрятал в кармане. Невольно бросил оценивающий взгляд на «новую» машину, стоявшую чуть поодаль — огромная белая царапина протянулась по левому боку.

— Мир! Еб твою мать! — воскликнула Женя в своей незабываемой манере, бросаясь мне на шею, будто мы век не виделись.

— Ты задержался, — констатировала Рита, приглаживая и без того безупречную прическу.

— Рассказывай, бро, — Ваня по-хозяйски приобнял меня за плечи и подтолкнул к дому, подальше от тачки.

— Привет, Мирон, — кивнул Саня, держась за спиной Жени.

— Ну, наконец-то, — выдохнул Илья. — Волки зачастили, рыщут по округе, хуй знает, что им надо, но мне это не нравится, — сразу заявил он. — Надо поговорить, — заключил со всей серьезностью, и я его понимал. Поговорить придется. Только не нам с ним. А всем вместе.

Толпой мы завалились в гостиную. Женя, не церемонясь, забрала у меня сумку и достала альбом.

— Удивительно, что ты довез его в целости. Напишу Мэри, — она покрутила передо мной мобильником и улетела на второй этаж.

— Как съемки, Рит? Фотоотчет будет? — я игриво дернул ее за черную косу.

— Да, редактируют уже, — она только пожала плечами, села на пол по-турецки, прислоняясь спиной к дивану. Протянула руку к журнальному столику, подхватывая включенный ноутбук, — надо внести пожертвования, — пояснила она.

— Усатые тоже хотят есть, — поддразнил ее Ваня, щелкая пультом от телика. — Они достали ныть, — пожаловался он, закатывая глаза. — Когда решишь снова уехать, возьми меня с собой, обещаю быть послушным.

— Ну да, конечно, наравне со своим навыком по вождению, — прыснул Илья, что-то листая в планшете.

— Вижу, без меня вы легко справляетесь, — я покачал головой. Мимо шмыгнул Саня, на кухне открылся холодильник, хрустнул холодный пакет с кровью. Через несколько секунд запищала микроволновка. Я вздохнул. Когда он справится с этим? С собой? А сколько понадобилось мне и остальным? Я напряг память, но что-то конкретное на ум не приходило.

Сейчас или никогда? Маховик уже был запущен. Скрипел, сопротивлялся, но остановиться не мог. Если мы не поговорим, то, вероятно, кто-то погибнет. И я точно не хотел, чтобы жертвы были с нашей стороны. Соглашаясь со мной, далеко в лесу завыл волк.

— Женя, Саша, — позвал я. Через мгновение все были в сборе. — Нам нужно кое-что обсудить. Всем нам.

И все-таки каким же дураком я был…