1. Голод (2/2)
— Ты со мной? — Ваня встрепенулся, готовый уносить отсюда ноги: если бы не прохожий на улице, а в случае Вани — сексапильная избранница, то пострадал бы весь гарнизон уборщиц, копошащихся в зале и на сцене. Женя быстро кивнула, и они оба бесшумно растворились в темноте коридора.
— Я тоже пойду, у меня… — Рита закусила губу, — планы на вечер, — она подлетела ко мне, чмокнула в щеку и исчезла вслед за ребятами. Я только рассеянно похлопал глазами, про себя отмечая — хорошо, что Порчанский не смог с нами выступить сегодня. Окружение очень голодных и возбужденных вампиров не пошло бы ему на пользу.
В «А2» я и сам не задержался. Было бы дико оказаться на улице в одной только футболке, когда температура медленно, но неумолимо ползла к нулю. Нелепо не для меня, конечно, а для глаз, которые невольно окажутся свидетелями моей охоты. Я накинул толстовку и пролистал оставшиеся непрочитанные сообщения: от Ильи (на концертах он практически никогда не появлялся) и Дарио. Честно, каждый раз, когда я брал в руки телефон, боялся увидеть весточку от нее. Жаль, я не мог заставить себя выкинуть Элис из головы.
Парковка перед клубом прилично опустела, хотя улицы все еще пыхтели, сопели перед сном. Я дышал им в такт, прохладный воздух клубился в легких. Клубился без причины, но приятно усмирял инстинкты. Запахи ночного города расслаивались, рассыпались, окружали меня, но с ума не сводили. Медный, самый сладкий аромат перебивал выхлопы редких автомобилей, влажного асфальта и канализации. Я неспешно пересек Петропавловский мост. Карповка под ним грустно булькала, с каким-то остервенением била мелкими волнами по каменной набережной — романтика, пожалуй, не способная покинуть этот город. За мостом количество пешеходов прибавилось, шумные компании выползали, вываливались из игрушечных, тесных баров, кого-то рвало в ближайшую урну (и мимо). Подобная картина легко отбивала аппетит —проспиртованная кровь была не менее противна, чем зрелище, расползавшееся отвратной панорамой. Я, не раздумывая, решил — по крышам быстрее и куда приятнее. Проскользнул в ближайший «колодец», один легкий толчок ногами, и я был на вершине шестиэтажки. Крышу опутывали провода и антенны, редкий свет в окнах едва ли перебивал ночные потемки.
Встряхнул головой. Кажется, прогресс двигался быстрее, чем я. Даже вампир не был застрахован от потери счета времени за сотни лет. Похоже, счет своего времени я потерял безвозвратно. Прыгал с крыши на крышу так быстро, как только мог, и за несколько мгновений достиг Малой Невы. Васильевский остров никогда не отличался тихими вечерами и спокойными ночами — вместе с ощущением времени я упустил душу собственного города. Он вырос, стал больше, чем я, больше, чем мое мироощущение. Все, что он пробудил во мне — жажду. Такую пленительную, что от нее невозможно было отказаться.
Но не успел я пересечь реку, как в нос ударил запах — сильный, тяжелый. Готов поспорить, что у него был цвет — алый. Я задержал дыхание, чувствуя, как тело наливалось силой, становилось легким. Вены под кожей вздулись, но ничто бы не сравнилось с той болью, которая разливалась в горле. Зубы сводило, рот наполнился слюной. Это ощущение было ни с чем не сравнить, своим мощным напором оно душило меня. Прохладный ветер пробежался по моему лицу, и, готов поспорить, именно это чувство можно было назвать «зябко». Кого я обманывал? Всеми уроками самоконтроля я пренебрег. Еще один вдох. И еще. И еще. Собственные ноги я не контролировал и, только оказавшись в незнакомом дворе, остановился в тени трехэтажного дома. В какой-то миг пронеслась мысль: «лучше бы с Ваней пошумели», но ее быстро заглушил звук — размеренный стук сердца, шипение и плеск, с которыми оно яростно качало кровь. Такую сладкую и тягучую, что мое сердце вот-вот было готово ожить и пуститься в пляс. Со скрежетом я царапнул исписанную граффити стену — меня словно впечатало в нее. На асфальт посыпались штукатурка и кирпичная крошка.
Это состояние — с ним я не сталкивался довольно долго, а за тысячу лет — по пальцам одной руки можно пересчитать. Его нельзя спутать с чем-либо, нельзя избавиться от него какими бы то ни было способами. Возможно, я глуп и не сведущ в вопросе, но за всю жизнь я не встречал ни одного вампира, устоявшего перед этим. Я видел, как они сходили с ума, пока не получали желаемое.
От стены я отлип только благодаря силе воли.
К счастью, обладателя запаха я настиг быстро. К счастью для меня, разумеется, и к его сожалению. Я, наконец, увидел его — высокий, с растрепанными короткими волосами и большим спортивным рюкзаком, он брел по узкому тротуару, синяя куртка была расстегнута, из-под нее веяло таким сладким, ласковым, нежным теплом, что я невольно зарычал. Всего лишь несколько метров — один прыжок — разделяли нас. Парень наверняка не подозревал о моем присутствии.
Большой проспект пустовал, только по широкому бульвару одинокий мужик выгуливал собаку. Я упрекнул себя за то, что медлил, растягивал момент. Наверное, это можно было считать своеобразным пассивизмом — горло превратилось в раскаленный, потрескивающий уголек, жар от которого буквально испепелял, но я ничего не пытался сделать. Еще немного — и от меня не осталось бы ничего. Незнакомец свернул на соседнюю улицу, кажется, Репина, протянул руку в карман — что-то звякнуло, в ладони у него появилась связка ключей. Он тут живет? Меня захватила паника. Что если я упущу его?
Нет, у него не было ни единого шанса. «Соберись, соберись», — твердил я себе, облизывая губы и царапая язык об острые зубы.
В один рывок я оказался у него за спиной, вцепился в плечи и развернул лицом к себе, впечатывая в металлическую ржавую дверь дома. Должно быть, я был неисправимым олухом, безнадежным неудачником, но пацан, оказавшийся в моих руках, — точно являлся полной противоположностью. Я был в этом уверен, хотя знал его только по нелепым роликам с YouTube и колким высказываниям на «РиП».
Он, конечно, выживет, находясь на волоске от смерти, — невероятное везение. А я на пике, в самом разгаре охоты, не набрался бы смелости его убить, иначе вскоре бы погиб сам.
Глаза у Славы Карелина были по пять копеек, он таращился на меня, что-то судорожно соображая. Так и не найдя разумного объяснения всему произошедшему, он повис у меня в руках.
Я резко выдохнул, полное осознание ситуации пришло ко мне за доли секунды, а вот Славе потребовалось куда больше времени. Я всеми силами, самыми древними и доселе неведанными, заставил себя отпустить его, отступил на шаг, и только тогда в его взгляде промелькнуло нечто вроде узнавания. Слава только похлопал глазами, даже удивленно приоткрыл рот, закашлялся. Каждый его прерывистый вздох отдавался во мне болью, раздирающей горло. Если бы мне предложили еще раз пережить превращение — да что угодно, только не это, — я бы согласился. Это пламя просто невозможно было потушить, утихомирить, приласкать, пока я был здесь, стоя в метре от него.
Самое лучшее, самое здравое решение в моей жизни было — бежать. Так я и поступил. Ни сказав ни слова, вдохнув поглубже, будто это — последняя затяжка растамана, я сорвался с места. Прочь, подальше от него. Чем скорее бы я ушел, тем быстрее смог бы здраво оценить ситуацию. Немного успокаивало то, что с каждым шагом в моей голове появлялись мысли — любые другие помимо жажды его крови, а значит, я мог рассчитывать на победу своей светлой стороны в совершенно неравной внутренней борьбе мотивов. Я лихорадочно соображал, что делать, ведь он узнал меня. А значит, скоро должен был нагрянуть целый ворох проблем, и мой голод — стал бы меньшей из них. Может оно было и к лучшему, хоть что-то смогло бы удержать меня от непоправимой ошибки.
Я летел мимо сплошной стены фонарей ЗСД, лазурное блюдо залива растягивалось до самого горизонта, северные джунгли смешанного леса плавно сменялись на сосновый бор, а я все не мог остановиться. Я трус? Да. И я никогда не простил бы себе того, что могло случиться с Ритой и с остальными. Разум рисовал страшные и, кажется, нереальные картинки.
Даже самые основательные вопросы не могли заглушить огонь, потрескивающий, пускающий жаркие искры, собирающиеся кольцом вокруг шеи, будто удавка. Тело напряглось, ноги несли меня еще быстрее, отчего лес вокруг превратился в нескончаемый коридор высотой до самого неба. Он всегда был привлекательнее города — здесь я чувствовал себя свободным, мог не прятаться и не скрываться… Если бы все было так просто, возможно, я даже уподобился бы тому крайне странному типу, с которым познакомился незадолго до того, как встретил Риту. Питался он животными до сих пор или поддался искушению? — я не знал. Невольно принюхался к лесу, слабый пресный аромат пронизывал его тонкой, почти невидимой нитью.
Редкие островки снега хрустели под ногами — осталось недолго, и затяжная Питерская зима покинет эти места. Я держался за кончик клубка-проводника, искренне боясь свернуть с пути. Любая возможность могла напрочь погубить все мои старания и заставить вернуться за Славой.
Спустя несколько долгих минут я, наконец, услышал звук — кажется, небольшой частный дом. Да похуй, что! Там определенно были люди, а значит, я мог, если не потушить жар, штурмующий мое нутро, то хотя бы приглушить его. Пускай и ненадолго.
Когда меня только обратили, я искренне надеялся, что с годами эта боль утихнет, и в мыслях появится место для чего-то большего и важного, нежели голод. Я ошибался.