Рассвет, температура и мятный сироп (2/2)

—Да нет, просто ты наконец то смог отдохнуть

Ян на это ничего не говорит, вместо этого взглядом следит за чужими действиями: Хенджин трижды наливает воду в чашку, до того момента пока она не переливается через края, и дважды забывает о сорванных им же бумажных полотенцах.

—Черт, прости, я что-то не заметил—судорожно вытирая пол, бормочет старший, так и не обращая глаз на Чонина—Если хочешь, то можешь идти спать в мою комнату, а я пока..

—Подожди

Рука застывает в мокрых салфетках, и Хван больше не пытается что-либо предпринять: он лишь сильнее сжимает ладонь, скользя ногтями по паркетному покрытию. Давящий узел завязывается где-то в животе, тошнотворной болью поднимаясь по всему телу, из-за чего простые движения ощущается пыткой: Хенджин поднимает голову на Яна, желая унять скопившееся за несколько часов напряжение, но проваливается на первой же попытке.

—Что с тобой происходит? Что-то не так?

—Всё так

Врет, однозначно врет, и Чонин знает по какому поводу. Ему не стоило усилий понять, что что-то идёт не так, только заслышав первые фразы; Хван стоит на коленях перед ним, полностью изнеможённый, даже не догадываясь о том, что сейчас ему скажет Ян. Он знает только одно: если тот его выгонит, то впринципе будет прав—мало кому понравится, когда к нему пристают во сне. Так ещё и во время болезни. Хенджин называет себя отвратительным в мыслях уже сотый раз за утро.

—Ты думаешь о том поцелуе, ведь так?

Микроволновка, работая некоторое время, дабы охладиться останавливается ровно а тот момент, когда Хван до хруста заламывает пальцы. Наверное ему стоило остаться на лавочке возле круглосуточного магазина, а не идти обратно домой, но сейчас уже ничего не поделаешь, даже если захочешь: Чонин прямо перед ним, тот Чонин, который пахнет мятным сиропом и мажет губы бесцветным бальзамом, и Хенджин закрывает глаза руками.

—Я правда не должен был так делать, прости меня, черт, это отвратительно, я знаю..—мысли путаются в голове, создавая какой-то гигантский клубок из различных эмоций. От сказанных слов становится легче, но и больней одновременно—старший не замечает, как его за локоть притягивают ближе к стулу, чтобы хоть как-то заставить подняться.

—Если ты не захочешь больше общаться, я пойму, типо…

—Джини, выдохни пожалуйста и посмотри на меня—Ян сам встаёт, ладонями направляя лицо старшему к себе и пальцами оглаживает не до конца выбритые щеки—Раз уж на то пошло, то ты мне нравишься, поэтому я рад, что ты сделал это. Иначе мы бы разъехались спустя год, так и оставшись просто приятелями детства. Ты не боишься заразиться? хотя наверное..

—Уже не боюсь—Хван не до конца осознаёт происходящее, просто напросто повинуясь осипшему голосу.

—Тогда ладно

Мгновение, и Чонин уже мурчит в поцелуй, сам руками притягивая старшего ближе к себе за растрёпанные волосы. Ему хорошо, чертовски хорошо, так, будто бы лучше уже быть и не может: если бы кто-то рассказал ему в детстве о том, какие пухлые и мягкие губы у Хёнджина, он явно бы покрутил пальцем у виска. Но сейчас он прижимает своего лучшего друга к себе за шею, и языком скользит по тёплому небу, чувствуя медовый привкус во рту: Хван сладкий и уютный, Хван ощущается как дом.

—Знаешь—медленно отстраняясь, бормочет Ян—сквозь сон все было не так.

Волосы спадают на лоб, прилипая к вспотевшей коже, и Хенджин напоследок оставляет короткие поцелуи на кончике носа и скулах.

—Надеюсь, что сейчас тебе понравилось больше

Однозначно; Чонин твердит, что ему однозначно понравилось больше, сам уже мечтая о том как поцелует Хвана у себя на коленях. Горло саднит, но уже не так; нос заложен, но вроде уже даже не важно— Хенджин указывает на недоеденную кашу, и почему-то Ян решает оставить ее на потом.

—Поцелуй меня ещё раз

Старший смеётся, но сам же присаживается ближе, вновь ощущая лекарственный привкус на своих губах.