11. Тень (1/2)

— Глупый мальчишка, — прорычал ифрит, уменьшаясь так, чтобы Нударчик был ему по пояс. Зло усмехнувшись, он полыхнул пламенем и извлек из толщи дымного хвоста длинный чёрный член. — Салазар пожалеет...

Водя по члену исполинской рукой, в несколько движений он довёл себя до разрядки, такое наслаждение доставлял ему страх маленького джинна. Нудара трясло вместе с хвостиком, тело сковало от ужаса — он даже не мог увернуться. Вивьен добежать на успел, а конь, кидаясь на джинна, принял на себя часть горячего семени, ошпарившего ему бок. Если бы не он, Нудара окатило бы с головы до ног. Громогласно расхохотавшись, ифрит взлетел и был таков, растворяясь в облаках.

Нудари плеснуло не так много, но долетевшие капли обожгли плечо и ладони. Он горько завыл и заметался, оборачиваясь туманчиком — зачем он нужен такой Салазару? Осквернённый, никчёмный, неуклюжий. Он сжался, став едва заметным, и под хлынувший дождь улетел, пошатываясь, стараясь скрыться как можно дальше, но сил не было. Раздались раскаты грома — кипящая страхом, злостью и отчаянием водная суть Нудара слилась с небом, и сверху хлынуло уже по-настоящему. Блёклый туманчик спрятался под чахлыми листьями кустика, чувствуя себя таким же, баюкая боль от ожогов и обиды.

Али бросился к коню, а Вивьен за Нударом. Их кони при появлении ифрита сорвались с привязи, их уже и след простыл.

— Нудар! — кричал Вивьен, промокший под дождём, пытаясь разглядеть за стеной воды туманчик... Но маленького джинна из кустика неожиданно выдернул Салазар. Приподняв его за шкирку, он взял его на руки и понёс к лагерю.

Туманчик сжался ещё больше и задрожал. Он плакал, и его горячие слёзы стекали магу на ладони, заметно отличимые от капель дождя. Несмотря на все свои мысли, Нудар всё равно приник к рукам Салазара и замер, уткнувшись. Ему было больно и страшно, но маг никогда не внушал ему такой ужас, который Нудар испытал рядом с чёрным ифритом.

Салазар был неподалеку и видел, как вырос джинн и что он делал. Маг летел к холму, ожидая худшее.

Конь, валявшийся на здоровом боку, сварливо заржал при приближении хозяина, но тот и голову не повернул. Конь не затаил обиды, понимая, что мысли Салазара заняты его глупеньким омегой. Он подставил морду Али, умывавшему его дождевой водой, чтобы отвлечь от боли.

Салазар уложил туманчик на свой плащ и заставил принять телесный облик, чтобы оценить ожоги. И после этого дал волю гневу.

— Бестолочь! — прошипел он, отвесив ему звонкую пощечину. — Ты мог умереть. Если бы я не был поблизости, он насадил бы тебя на член, и я бы нашёл только ошмётки по кустам. Зачем ты полез к нему? С твоей тягой калечить себя, у меня уже мазь закончилась. Коня жалко, а тебе будет уроком. Будешь продолжать в том же духе, закончишь жестянкой, как Вивьен.

Железный омега, как ни переживал за Нудара, всё же содрогнулся от жестоких слов и звучавшего в них пренебрежения.

Хвостик мотнулся вместе с головой Нудара — он понимал, как Салазар прав, но от его слов становилось только хуже. Джиннчик содрогнулся, хлюпая носом, пытаясь сдержаться, но отвернувшись, расплакался ещё горше. И не рассказать, что всё это случайность и он не хотел освобождать ифрита. Нудар прижал к груди обожжённые ладони и подтянул к себе ноги, сворачиваясь, чтобы занять как можно меньше места на чужом плаще. Его хвостик совсем опустился, а щека горела от удара сильнее, чем ожоги ифрита.

— Нам надо найти ночлег, — бесстрастно сказал Вивьен Салазару.

— Уйми ты свой дождь, глупое создание! — рыкнул маг на Нудара и неохотно ответил железному: — Нет больше в этих краях ночлега. Но я могу сделать пещеру в холме.

Вивьен отрешённо кивнул, мельком увидев, как в будущем, через сотню лет в этой пещере два маленьких мальчика будут прятаться от грозы, прижимаясь друг к другу, дрожа, и рассказывать истории о том, что пещеру создал темный маг для своего раненого возлюбленного. Наверняка же будут воображать, глупые, что его возлюбленный был воином и пострадал героически, а не по своей вине.

Салазар вырвал из склона холма кусок земли и перенёс в пещеру Нудара. Он удачно выбрал место, сверху нависал камень, и внутри было сухо.

— Устроишь тут потоп, спать будешь в луже, — предупредил маг раздражённо. Мази у него не осталось, и он принялся заговаривать ожоги, начав с коня — тот пострадал серьёзнее, а ещё Салазару хотелось проучить Нудара.

Если бы мог, Нудар объяснил бы, что дождь уже не его и закончится сам в ближайший час. Или он мог бы станцевать и успокоить облака, но сил на это совершенно не было. В пещере джиннчик совсем сжался, забился в угол и свернулся на боку, запустив в свой туманный хвостик руки, чтобы облегчить боль.

Маленький джинн душил в себе слёзы, вздрагивая, пытаясь больше не издать ни звука и тайком поглядывая в сторону коня. Было безумно стыдно перед ним и так жаль, что ему досталось — во всём был виноват только сам Нудар. Неожиданно для себя, джиннчик чихнул и тут же сжался ещё больше, пытаясь не повреждённой тыльной стороной ладони потереть себе нос.

Али, тоже чихая, разделся донага и разложил одежду сушить у костра. Вивьен же, стянув мокрые тряпки, приземлил голую попку на плащ Салазара — тот быстро себя высушил, а железный омега мог не опасаться, что привлечёт его внимание.

Ожоги на боку коня высохли и затянулись, и он попытался подняться на ноги, но Салазар остановил, похлопав по шее.

— Присмотри за ним, — велел он Али, скользнув взглядом по его юной фигурке, и прошёл к Нудару.

Кочевник, стесняясь Вивьена и невольно косясь на убранный в железо пах, сел рядом с конем и устроил его морду себе на колени.

— Больно? — Салазар провёл рукой над ожогом джиннчика. — Это тебе хороший урок. Ты сам себя наказал за глупость.

Но узкая ладонь, скользящая вдоль плеча, приносила облегчение. Салазар бормотал что-то, и боль уходила, но ожог не исчезал. Маг не практиковал целительную магию, самое большее снимал боль и едва заживлял раны, когда хотелось помучить кого-то подольше, не дав умереть или потерять от боли сознание. Но всё же Нудару, как и коню, становилось легче.

— Больно, — тихим эхом отозвался Нудар, не смея жаловаться. Шмыгнув носом в последний раз, джиннчик робко подставил Салазару обожжённые ладони. Его хвостик по-прежнему был уныло опущен, стыд, вина и отголоски страха перед ифритом переплелись в тугой комок. Маг был прав, и Нударчик поклялся себе, что больше никогда не посмеет коснуться его вещей... и чего-либо ещё столь же опасного. На мгновение юный джинн позволил себе представить, что Великому Тёмному Магу было до него какое-то дело.

— А мой подарок... не промок? — прошелестел джиннчик, беспокоясь, что единственное, что понравилось Салазару, могло погибнуть от воды.

Салазар промолчал. Цветок пропал, и очевидно, Нудар не знал этого. От таких напастей как дождь или жар стены цветок был защищён, но ифрит похоже его похитил.

Салазар, закончив, сложил руки на груди.

— Нам придётся здесь задержаться, — недовольно проговорил он. — Эти места стали пустошью, Тени делать здесь нечего, но всё же поостерегитесь. Я попробую найти ифрита и вернуть его и мой цветок. Впрочем, если он умён, то уже подался на Север.

Маг выдернул плащ из-под Вивьена и ушёл из пещеры, благо дождь почти перестал.

Нудар отвёл взгляд, чтобы не расплакаться снова — выходит, теперь его присутствие здесь совсем не имело ценности. Он верил в Салазара и не сомневался в том, что маг вернёт украденное, но было так тоскливо от собственной никчёмности. Даже подарок не смог уберечь.

Туманчик робко переполз и устроился у костра чуть в стороне, чтобы не бросаться в глаза ни Вивьену, ни Али, ни тем более коню, который пострадал больше всего. Нудар и вовсе уснул бы в своём углу, но боялся заболеть и испортить всё.

Вивьен недовольно натянул на свою бледную круглую попку не просохшие штаны и ледяным взглядом отшил нервно следившего за ним Али. Мальчик отметил, что эта попка была пухлее и мягче, чем у юного инкуба. Она словно подпрыгивала, когда Вивьен, ворча, пытался впихнуть её во влажные штаны, но безумно хотелось сжать её в ладонях. Али стыдился своих желаний, но ничего не мог поделать с ними.

Юный джиннчик долго не мог уснуть, мечась от чувства вины, страха и стыда. А ведь он так и не поблагодарил коня. Через какое-то время туманчик медленно, но упорно подполз к боку коня, подрагивая, а затем аккуратно накрыл собой, даря прохладу.

— Попаду в кузницу, сделаю себе плоский железный зад, — Вивьен вытянулся рядом.

Конь негромко фыркнул в благодарность. Али вскочил, запрыгнул в свою, тоже ещё влажную, одежду, и выбежал из пещеры. Щёки у него пылали. Чего-чего, а таких испытаний мальчик не ожидал. Он полагал, что ему предстоит сражаться с чудищами, терпеть истязания, с чем он уже справлялся достойно, но в итоге позорно не мог справиться с собственной плотью...