7. Драгоценные подарки (2/2)

— Хозяин говорил, что снисходителен ко мне, — Лаккари скривил губы и прильнул ближе, обнимая крепче. — Он отдавал меня исключительно бетам, уверяя, что когда вернётся голос, я снова буду только петь. Он отдавал меня снова и снова, а я не мог вымолвить ни звука, — омежка шептал уже горячо, постоянно сбиваясь. — Мне становилось всё хуже, и я потерял свой «товарный» вид. Хозяин продал меня, и я оказался здесь, на рынке. Мы ехали столько, что голос успел вернуться ко мне, и я излечился. Торговец чуть ли не прыгал возле моей клетки, когда получил в свои лапы. Меня привели в порядок и дали новую одежду. Я слышал, как дорого хотят продать меня, — Лаккари замолчал, обессиленно прижимаясь лбом к прохладному металлу, выступавшему на теле омеги.

— Беты разные бывают, — медленно проговорил Вивьен, сверкая глазами. — По моему опыту, садистов и извращенцев среди них побольше, чем среди альф и омег.

Он почесал гнездо мягких пепельных волос на голове.

— Пой, Певунчик. Ни о чём не думай и пой. Я слышал, что ты останешься во дворце. Это подходящее для тебя местечко. Если будет худо, обращайся к принцу Джари, он неплохой мальчик.

— Разные, — едва слышно эхом отозвался Лаккари и прикрыл глаза, чтобы стряхнуть воспоминание. — Спасибо, — уже ясные глаза устремились к лицу Вивьена. — Спасибо, — он бережно погладил маску на лице омеги, ощущая, как боль прошлого постепенно отступает, стоило только им поделиться. Лаккари коснулся его подбородка губами и тихо затянул благодарную песню.

Вивьен шумно вздохнул. Он не привык обниматься, и тем более никто не целовал его железное лицо, кроме тех, кто пытался трахнуть его спьяну. Впрочем, Лаккари, видимо, просто тоже был одинок. На вкус Вивьена, который сам, конечно, очень любил металл, целовать его было так же странно, как любой неодушевленный предмет. Но песенку он слушал с удовольствием и всё же всхрапнул под неё немного. Но тут же проснулся и прокашлялся, стараясь привести горло в порядок.

— Надо перед отъездом заглянуть в кузню, — пробормотал он.

Лаккари постепенно замолк и ласково погладил омегу по голове.

— Надеюсь, мне можно будет попрощаться, — он улыбнулся, уютно устраивая лапки на Вивьене, готовясь ко сну и даже забывая, что нужно бояться завтрашнего дня или что кто-то зайдёт.

***</p>

В комнате было невозможно дышать из-за перегара, и Али, распахнув настежь все ставни, юркнул к Инару под тёплую перинку.

— Смотри, как они спят вместе, — шепнул он на ухо Инару, показывая на Лаккари и похрапывающего Вивьена.

Инар только ошалело улыбался, чувствуя, как юный альфа расцветает и входит во вкус. Он мурлыкал, совершенно не сопротивляясь, а когда Али вновь оказался рядом, то не просто обнял его, а закинул ногу.

— Ты лучшее, что было в моей жизни! — сипло прошептал Али, сверкая в темноте глазами. — Я тебя люблю.

Али ответа и не ждал. Он был счастлив сейчас всем своим существом. Чему он научился за месяцы рабства, так это не мечтать и не строить планы. В последний свой день на воле, он плёл своему родителю повязку на лоб, представляя, как преподнесёт подарок, каким тот будем красивым, когда наденет его, какой гордостью и любовью будут светиться его глаза — ведь старший сын вернулся из первого своего похода. Но всему этому не суждено было сбыться, и схватившие их враги этой самой повязкой задушили на глазах у Али его двоюродного брата. С того дня Али не мечтал ни минуты. И сейчас он отлично сознавал, что хозяин на завтра может с ними обоими сотворить что угодно, но не думал об этом. Али не мечтал, но принял решение, что если Инару что-то будет угрожать, он отдаст за него жизнь, честь, но спасет его. С таким решением он заснул совершенно счастливый, стиснув горячего инкуба в обьятиях.

Салазар вошёл к рабам в комнатушку рано утром, безразлично скользнул взглядом по Инару и Али и пнул сапогом храпящего Вивьена под копчик.

— Вставай, мы собираемся, — Салазар указал кивком на Инара и Лаккари. — Проследи, чтобы они были красивыми.

Вивьен издал горлом высокий звук и поморщился. Салазар ушёл, больше не сказав ни слова.

Лаккари испуганно подорвался, поджимая под себя ноги и судорожно натягивая халатик ниже — было очень неожиданно найти себя утром рядом с Вивьеном. И в то же время страшила реакция Салазара. Омега пугливо следил за магом, краем глаза заметив, как побледнел Инар, кутаясь в покрывало и пытаясь скрыть очевидную близость с кочевником.

Вивьен подполз к столику, подтянул к себе графин с водой, пролив половину на скатерть, и всосал оставшееся. После этого оглядел остальных и щёлкнул железным горлом, что весьма отдалённо напоминало икоту.

— Так... — он наставил указательный палец на Инара. — Помойся.

Палец переместился, указывая на Лаккари, Вивьен поводил им в воздухе, мучительно соображая, что бы посоветовать Певунчику, но, сдавшись, махнул рукой и пополз к выходу, выпрямившись со скрипом уже за дверью.

Через полчаса Вивьен вышел из кузницы, блестя всеми железными частями, неслышно ступая изящными ножками.

— Благодарю за помощь, — холодным металлическим, но очень мелодичным голосом поблагодарил он джинна-кузнеца и, отсалютовав ему бутылочкой вина, выпрошенной для опохмела, побрёл назад к другим рабам.

Инар понял, что хозяин не собирается его наказывать, и когда Салазар вышел, рассмеялся от облегчения. Лаккари же аккуратно поднялся и первым делом переоделся. Он терялся и не знал, чего ожидать, но стоило слугам отвести их с Инаром в комнатку, где на столиках стояли зеркала и множество бутыльков, кремов и других помощников красоты, как омежка ожил. Он тщательно принюхивался, пробовал крема на коже, а затем со всей своей страстной увлечённостью принялся намазывать лапки.

— Так хочешь быть красивым? — подколол пташку инкуб, уже подведя глаза — от их порочности у любого свело бы нутро.

— Я и без того красив, — возразил Лаккари, массируя между пальцев и блаженно жмурясь.

В этот момент в комнатку ворвался встрёпанный высокий бета с тонким прелестным личиком. Не обращая внимания на рабов, он с молниеносной скоростью расчесал щёткой спутанные со сна длинные каштановые волосы и вылил на них полфлакончика ароматной воды, отобрав его у Инара. И, обведя соски специальной мазью, принялся крутиться перед зеркалом, торопливо выбирая украшения из принесенной с собой шкатулки.

Тут к рабам и присоединился Вивьен. Он уже привёл себя в порядок в кузнице и просто устроился на ковре наблюдать за их прихорашиваниями.

— Разве ты не из гарема принца Джамиля? Фатих, — мелодично спросил он у беты. Тот ревниво оглянулся, отмечая, что у железного омеги голос красивее, чем у него. — Что делаешь здесь?

— Ни к чему другим знать, как я наряжаюсь перед принцем Нури, — пробормотал Фатих, не стесняясь рабов мага.

Инар одобрительно цокнул языком, откровенно разглядывая наложника из гарема. У него было чему поучиться.

— Кто такой принц Нури? — он взял в руки узорчатый флакон, но затем отставил. — Может, нас с Лаккари господин маг тоже готовит в чей-то гарем? — Лаккари на этих словах болезненно сжал лапку и опустил — подобная мысль его ужасала. Теперь он не мог спокойно украшать себя, с тревогой вглядываясь в своё отражение.

Вивьен заметил это и перекатился к нему поближе, осторожно беря в железную руку нежную лапку, стараясь подбодрить. Фатих придирчиво осмотрел своё отражение и двинул бёдрами, заставляя подвески на поясе соблазнительно заколыхаться.

— Принц Нури — супруг принца Джамиля, — пояснил он. — Сладкий, как пирожок, наивный, как дитя. И слепой, как мой дедушка.

Фыркнув, бета выскользнул из комнаты, переступив через Вивьена. Лаккари благодарно очертил подушечками пальцев железную маску и вновь вернулся к своему отражению. Теперь он занимался приведением себя в порядок гораздо медленнее и вдумчивее. Хотя с поддержкой Вивьена было легче.

— Я люблю сладкое, — Инар мурлыкнул себе под нос, проводив наложника лукавым взглядом — он понравился инкубу, был сочным и ярким, его хотелось смаковать и учиться чему-то новому.

Лаккари обречённо сбрызнул на волосы тонкий аромат и наконец отвернулся от зеркала.

— Я не хочу в гарем, — с мелодичной тоской признался Лаккари и вновь поджал лапки, невольно представляя, что не сможет больше петь. Вивьен погладил его по волосам, снова вытягиваясь на полу. Обед омегам принес Али, довольно мрачный.

— Я слышал, что маг купил вас в подарок. Лаккари — Владыке джиннов, а тебя — принцу Джари, своему любовнику, — он устроил голову на коленях Инара. — Мы же с Вивьеном уезжаем с ним сегодня ночью.

— Меня подарят принцу? — Инар с аппетитом взялся за обед, в любопытстве блестя глазами. Свободной рукой он ласково перебирал волосы Али, иногда чувствительно поглаживая за ухом, потирая мочку. Он щурил подведённые глаза, слегка ёрзая под альфочкой и украдкой ему улыбаясь. Инару в этот момент казалось, что у них у обоих всё сложится хорошо.

Лаккари же взволнованно ухватил Вивьена лапкой за руку.

— Владыка... наверняка имеет свой гарем и очень занят, — в глазах омежки мелькнула надежда. А потом он печально вздохнул. — Я бы хотел спеть с тобой. Твой голос... теперь у него нет преграды. Я никогда не хотел ни с кем петь, — Лаккари плавно соскользнул на пол, усевшись на железного омегу и серьёзно заглядывая ему в глаза.

— Шаар меня не сам поймал, — признался, помолчав, Вивьен. — Украл вместе с клеткой у великанов. Это там меня избили и душили так, что повредили гортань. Я владею железом, а они камнем... Но теперь с голосом, вроде, порядок.

Вивьен положил руку на талию Лаккари.

— Я спою с тобой. Может, тебе и не понравится.

Лаккари с горечью заворковал и склонился, чтобы поцеловать Вивьену горло. Этот омега необъяснимо давал ему силы и поддерживал, хотя от страха можно было сойти с ума. Но лапкам было спокойно. Когда пришло время вечернего пения, Лаккари с волнением взял железного омегу за руку. Они шли к месту его ожидания, и из груди рвались все страхи и волнения. Он тихо вздохнул, а затем прильнул к плечу Вивьена и заворковал ему на ухо, постепенно вплетая мелодию и ею прощаясь.

Вивьен расправлял свободные одежды сидящего на жердочке Лаккари, а потом обнял за талию, и как мог подхватил песню. Его высокий голос звенел металлом, гудел поющей чашей. Вивьен жалел, что у Лаккари нет крылышек — он просто отпустил бы его на волю, и спокойно понёс бы наказание. Но нежному Певунчику нужна была жёрдочка и надёжная рука на пёрышках.

— Мне надо идти, — с сожалением проговорил Вивьен. — Мы уходим уже после полуночи, а я не попрощался с нашим с тобой спасителем. Маленьким джинном. Его выпороли сегодня из-за нас, хотя маг сделал всё, что мог.

Али чуть хмурился, не желая расставаться с Инаром, но он поспрашивал про Джари и выяснил, что принца многие любят. Это куда лучше, чем оставаться с жестоким Салазаром... Про своего нового хозяина он тоже много узнал.

— Будешь его ласкать... — прошептал Али, утыкаясь лицом между ножек Инара. — Делать с ним всё это... Он тебе нравится?

— Как мне может нравится тот, кого я ещё не знаю? — Инар едва качнул бёдрами и потёрся о щёку альфочки через штаны. Аромат настойчиво наполнял комнатку. — Чувствуешь, кто мне нравится сейчас? — глубоко шепнул инкуб и закусил губу, скрывая улыбку — Али невыносимо хотелось дразнить и подталкивать к безумию на грани наказания.

Али глубоко вдохнул аромат инкуба и оторвался лишь затем, чтобы потянуться к его губам. Сильные руки юного кочевника подхватили инкуба и опустили на ковёр. Вивьен уже увёл Лаккари назад в спальню, и им никто не мешал. Али нежно касался губами лица Инара, щупая его через одежду. Несмотря на то, что они сегодня расстанутся, Инар горячо отвечал на каждый поцелуй, надеясь оставить у Али светлые воспоминания. Он коротко вздыхал, игриво извиваясь под прикосновениями альфочки, нежась от его поцелуев.

***</p>

Джари от злости преградил Салазару путь огнём.

— Хотел уйти не простившись, маг? — громыхнул он.

Салазар, ударив ногой о каменные плиты двора, взлетел в воздух на чёрном вихре, без страха встретив пылающий взгляд ифрита.

— Не пытайся меня остановить, мальчишка, — прошипел маг, но Джари обхватил в огненное объятие, горячо целуя и обжигая рот.

— Выжги мне сердце, — прошептал Салазар ифриту, и тот дрогнул. Боль мага ошеломила Джари, и он опустил его на землю.

— Оно и так в огне, — пробормотал принц.

— Неправда, — скривил обожженные губы Салазар. — Пепел уже не горит.

Джари проводил его взглядом, удержав последнее возражение.

В задумчивости юный принц шёл к своим покоям и удивлённо приподнял брови, услышав тихие слова слуги об ожидавшем его подарке от мага. Джари ворвался в спальню и замер, увидев Инара.

Инкуб из-за плеча вскинул взгляд к двери и убрал руку от сосков, плавно переворачиваясь и садясь на постели.

— Мой господин? — мурлыкнул Инар, склонив голову набок. Он упёрся ладонью в кровать, игриво скользнув подведённым взглядом вниз. Его изменившие цвет соски алели, притягивая взгляд, а ткань полупрозрачных штанов намокла в между ягодиц.

Глаза Джари загорелись. Инкуба в гареме не было даже у Джамиля — Владыка и наследный принц такого безобразия у себя бы не потерпели.

Джари и не узнал в Инаре изувеченного мальчишку из купальни, сейчас инкуб выглядел душистым лакомством.

— Салазар... — усмехнулся с внутренней дрожью джинн. Подарок бывший любовник оставил шикарный.