23. Надежда для беточки (2/2)
— Что можно сделать? — Нудари обернулся к кроле и сел рядом с пленником, своей прохладой коснувшись бока беточки.
Мотя стянул с плеча котомку, с которой не расставался, и достал порошок из молочно-белых кристалльчиков.
— Добудь воды, надо растворить лекарство.
Насыпав порошок в чашечку, он отдал его Нудари и со всей серьёзностью уселся рядом с беточкой, чтобы пощупать пульс.
Ещё никогда в жизни джиннчик настолько не сосредотачивался — даже под страхом наказания. Тучка получилась небольшой, аккуратной, она заполнила собой чашечку и стала постепенно водой. Надари вздохнул с облегчением, ведь он нигде ничего не пролил, и даже молния не мелькнула. Джиннчик покосился на дверь и осторожно передал чашечку мастеру Моте. Хоть бы Салазар не узнал!
Мотя покачал головой, отпуская руку беточки, и помешав лекарство палочкой, поднес в ложке к его губам.
И тут дверь распахнулась, и как чёрная ночь в окне появился Салазар. Он холодно оглядел всех, задержавшись взглядом на Моте. Лапки лекаря не дрогнули.
У джиннчика внутри всё ухнуло вниз, а туманчик пошёл зябкими иглами. Но именно сейчас прятаться за мастера Мотю было неправильно — это ведь Нудари сам уговорил его! Поэтому джиннчик взвился и встал на ноги между ним и Салазаром, склонив перед магом голову.
— Это я попросил прийти сюда. Если желаешь, накажи только меня, но позволь помочь.
— Кто ты такой, чтобы советовать мне? — Салазар смахнул туманчик в сторону. — Глупый джинн. Я знаю подлинную ценность каждого из вас…
— Боюсь, что нет, — подал голос Мотя невозмутимо.
Салазар приподнял бровь. Он перебил его?
— Хочешь, чтобы я пересмотрел свои взгляды? — вкрадчиво спросил маг.
— Думаешь, мне это не выгодно? — Мотя смело закосил на него. — Я лекарь Школы защитной магии, ты бы не пустил меня в расход из-за такого пустяка. Джинн проделал с тобой долгий путь, ты даже принёс меня в Скалу, чтобы его излечить. Понятно, что ты считаешь, наименьшая ценность у этого несчастного. Ибо ни его жизнь, ни его смерть не представляют для тебя интереса, и гневаешься ты лишь из-за нашего своевольства. Ведь ты так рассуждаешь? Что же, повторюсь… Это не самый разумный взгляд на вещи.
Нудари запутался и растерялся, свернувшись в маленький туманный клубок. Он ведь и правда был никем, глупым джинном, бесполезной лужей. Поэтому он не стал лезть к Салазару в карман, чтобы не злить его ещё больше, а пролетел обратно, прохладой накрыв лицо беточки и спрятавшись рядом. Он и правда забрался так далеко — в Скалу Салазара. А теперь из-за него здесь оказался и мастер Мотя. Нудари расстроился — вдруг маг сделает что-то кроле? — и от этих мыслей появилась маленькая тучка. Джиннчик вовремя её заметил, но она не слушалась — и туманчик задрожал. Если он снова обольёт Салазара, тот точно накажет их всех.
— И какой взгляд на вещи тебе нравится больше? — прищурился Салазар. Мотя спокойно продолжил поить беточку.
— Я буду объективен, — заявил он. — Ты не способен оценить ценность этого беты, но я тебе помогу. Я покину Скалу в ближайшее время. И вряд ли еще когда-то ступлю в твои владения. Толку от меня для тебя больше нет. А этот юный шаман обладает силами, которые хоть и не были нужны тебе раньше… Еще могут пригодиться. Теперь.
Мотя не говорил прямо, что Нудари нужно будет впредь лечить и защищать. Так унизить великого мага он бы не посмел. Даже он.
— Значит ты готов принять наказание за всех троих? — насмешливо спросил Салазар. Мотя кивнул, чувствуя, что шерстка встаёт дыбом. Все же он почти перешёл грань.
С трудом, но Нудари загнал тучку в угол. Он встревоженно переводил взгляд с Салазара на лекаря, а на словах о наказании его хвостик встрепенулся.
— Но мастер Мотя… — джиннчик расстроился сильнее — это же было так нечестно! Только из-за него кролю заставили сюда прийти, а теперь из-за него же накажут. Он тронул мастера Мотю за лапку. Бросил взгляд на Салазара, его губы дрогнули, но он не решился ничего сказать — кажется, от его слов становилось только хуже. А мастер Мотя был старше и мудрее — может, у него получится убедить Салазара?
И всё же не удержался.
— Почему наказание за троих? Разве… инкубьего огня было не достаточно? — Нудари провёл прохладной ладонью до бедра беточки, невольно вспоминая, как угостил его льдом.
— А ты полагал, я собирался ему позволить оправиться от моего наказания? — Салазар сложил руки на груди, недовольно постукивая по плечам пальцами. Мотя схитрил. Получалось, что темному магу самому не выгодно наказывать всех троих. Конечно, он мог даже уничтожить мастера ослабевшей школы, но ради этого минутного удовольствия разрушить многолетнее перемирие в такой неподходящий момент, когда победа не принесла бы никакой славы…
— Думаю, мастер Мотя загостился в Скале, — проскрежетал он.
— Но ведь посмотреть на лечение от инкубьего огня… будет интересно? — Нудари задал Салазару последний вопрос, робко стрельнул взглядом в его сторону, немного ёжась — он чувствовал недовольство мага. И всё равно цеплялся за возможность помочь беточке, пока мастер Мотя всё ещё здесь. Не навредить бы только.
— Я тоже могу помочь, — совсем тихо прошелестел Нудари и опустил хвостик на голове. Он не забывал то, что кроля говорил о лечении от пламени инкуба, и надеялся, что Салазар тоже знает о подобном.
— А знаешь ли ты, что это за лечение? — Салазар даже удивился, взглянув на Нудари. — Уверен, что хочешь его увидеть?
Естественно, Салазар знал. Однако ему было это скучновато. Но другое дело, если Нудари собирается наблюдать! И участвовать. Магу все же хотелось раскрыть потенциал джиннчика.
— Мастер Мотя немного рассказал. Когда я спросил, — джиннчик вновь осторожно стрельнул взглядом на Салазара. Кажется, магу стало немного интересно. — Может быть, как с огнём инкуба позвать его брата? Помочь, — Нудари не был уверен, понравилась бы эта идея самому беточке, но это хотя бы не так больно, как жариться на огне. И это не прикосновения Салазара.
— Брата? — Салазар усмехнулся. — А ты знаешь толк в этих грязных играх. Неплохо.
Мотя приподнял ушки, пока не смея надеяться. Он погладил беточку по спине, чувствуя, что лекарство немного придало ему сил.
— Хорошо. Я позволяю. Но руководить лечением будешь ты, мы с Мастером Мотей будем только наблюдателями и помощниками. Если тебе хватит фантазии и идей, он поправится. Если его тело не сможет пережечь этот огонь… Может и не выжить.
И тут Нудари испугался по-настоящему. Он ведь не мог как лекарь чувствовать, становится ли беточке лучше. И он не знал, что бы точно помогло от огня и понравилось Салазару. А если вспомнить, что он видел у принцев? Или что было с ним у кочевников. Всё не то. Он так разволновался от ответственности за чужую жизнь, а не за свою, что чуть не стёк туманчиком на пол.
— Но… — джиннчик не сразу совладал со своим голосом, растерянно глядя на беточку. — Здесь же совсем нет того, что можно использовать. И неудобно…
Нудари вспомнил про лёд, но это всё, что он мог сотворить сам.
— Здесь нет. Но в моем подземелье для пыток… — Салазар посмотрел на мордашку джиннчика оценивающе и со вздохом продолжил: — …и в моем шкафу в спальне много интересных инструментов. Кроме того, мы с Мастером Мотей тебе поможем. Но ты должен сам все придумать.
Нудари закусил губу, и всё лицо обдало жаром стыда — он вспомнил, с какими инструментами Салазар уже успел познакомить его в своей спальне.
— А сколько осталось времени? — джиннчик собрался с мыслями, сожалея, что не получил в дар от духов живую и мёртвую воду. Может, если он совсем не справится, то попросить Салазара использовать из запасов хотя бы чуть-чуть?
— Я попробую. Я всё сделаю, — пообещал Нудари и засуетился, слетев
туманчиком и закружив около Салазара. — Но если я не могу понять, помогает ли моё лечение… вы мне скажете? Если я сделаю что-то не то? Пожалуйста, Салазар!
— Не торопись. Отсчёт пойдет, когда я переведу яд ожогов в кровь, — пояснил мастер Мотя, тоже волнуясь. — Я буду следить за его состоянием.
— У тебя будет время проявить всю свою фантазию, — вкрадчиво произнес Салазар, все так же постукивая пальцами. Он сделал шаг назад, отступая к двери. — Можете готовиться. Безлицые и слуги покажут все, что у меня есть.
— Спасибо, Салазар, — прошелестел Нудари, прежде чем вновь заметаться.
Как же лекари могли справиться с такой ответственностью? У джиннчика ещё никогда не бывало так, что от ошибки зависела чья-то жизнь — разве что собственная. Но это не в счёт.
Нудар немного перевёл дух, радуясь, что торопиться не нужно. Но всё равно туманчик то и дело покрывался рябью. Он нырнул к мастеру Моте между ушек и спрятался, кроль мог почувствовать его волнение. Неуклюже, наивно пытаясь сделать так, чтобы Салазар не заметил, джиннчик пожаловался, передавая кролю образы того, что видел источник живой воды. И тот в благодарность даже предложил такой дар! Но в итоге у Салазара были только кувшины. Эх, как бы они пригодились сейчас… Но Салазар точно не позволит ими воспользоваться. Нудари даже в голову не пришло спросить, почему же маг его самого не полечил живой водой.
Мысли в голове у Нудари скакали, потому что ему было страшно не справиться. Он ведь даже не был в гареме — обычный джинн, ничего не значащий и не умеющий.
— Ты должен порадовать мага своими выдумками, тогда, думаю, он может тебе разрешить воспользоваться, — тихонько заметил Мотя, удобно укладывая беточку. — Все равно пока эта водица не поможет. Инкубий огонь, как ты, я надеюсь, понял, тело затрагивает лишь опосредованно. А вот после лечения можно будет восстановить его силы.
Кроля поводил ушками, щекоча туманчик шерсткой на них.
Это щекотка отвлекла от безрадостных мыслей, и Нудари почти заискрил. И всё же… разве же он может чем-то удивить или порадовать тёмного мага? Будет ли достаточно того, что он уже придумал?
Нудари стёк с ушек мастера Мотю и сел рядом, обнажённый. Он вновь осторожно потрогал беточку. Эх, ему бы сейчас не помешало что-нибудь для смелости! Ведь Нудари собирался трогать Ханама.
— Мастер Мотя, а у вас нет лекарства для смелости?
Мотя улыбнулся, щечки сразу хитро округлились.
— Есть. Чтобы идти без страха в бой, чтобы собраться перед ответственной работой, чтобы выдержать натиск нечисти, что питается страхами, чтобы раскрепоститься перед толпой. Но, юный джинн, насколько я знаю великого мага, ему будет слаще, если он увидит тебя настоящего. Пусть даже со смущением. Это подогревает инкубий огонь, кстати, который обожает развращать невинность. Это твой козырь.
Нудари зарделся, но вслух не возразил. Это он — невинность? После всего, что успел испытать с Салазаром? Ему до сих пор казалось, что не слишком-то способен удивить великого мага. Но он очень хотел.
— Так много уже случилось, а я всё никак не привыкну. — жизнь после встречи с Салазаром летела стремительно. Нудари склонился, целуя беточку в лоб и тихо ему пообещал: — Я помогу.
Джиннчик на пробу, несмело, тронул пальцами щеку беточки, совсем невесомо провёл по губам, раздумывая, простит ли тот за всё, что придётся сделать.
Мотя приободрился.
— Приготовьте просторную теплую комнату с кроватью, ванной, столом и двумя креслами. Для меня и для Салазара. Мне лучше не слишком большое, можно с подставкой под лапы. И нужен отдельный… один из вас, кто приготовит все инструменты по требованию джинна, — распорядился он, глядя на Безлицего. Тот сразу направился к выходу.
— Пока Салазар не видит, можешь со мной посоветоваться, — заметил он.
Нудари задумчиво склонил хвостик.
— Мы ведь в Скале Салазара, разве здесь есть то, что он неспособен увидеть? — джиннчик вспомнил про Урышца и поёжился — было холодно. — Но мастер Мотя, у меня есть к вам просьба. Я боюсь Безлицых, — он кинул быстрый взгляд на беточку, а затем придвинулся к кроле и зашептал на ухо, чтобы шаманчик точно не слышал. — Поэтому прошу вас помочь раздеть его брата.
— Эта Скала — не живая. Очевидно, ему не виден каждый закуток, — возразил Мотя, мудро избежав формулировки «мертвая Скала». Просьбе не удивился, кивнул серьёзно. — Но ты хочешь, чтобы именно я его раздел? Вроде Безлицые сами способны выполнять любое задание.
— Я не смогу им приказать. Это ведь почти как приказывать Салазару! — Нудари помотал хвостиком. Он не был таким смелым как мастер Мотя. У него вот отдавать распоряжения получалось так естественно. Как научиться за несколько минут быть таким же уверенным? Джиннчик задрожал — ему начинало казаться, что на этот раз он дал обещание, которое не в силах выполнить.
— Не в этот раз. В этот раз твои приказы им будут приравнены к приказам Салазара. Так как он хочет, чтобы они тебе подчинялись в этом деле.
Мотя помолчал.
— Тебе придётся смотреть на них как на инструменты. Твои садовые инструменты, например. Мне, конечно, с этим легче. Во время операции или сложной лечебной техники, мои помощники точно так же становятся моими инструментами. Так что в этом нет зла как такового. Хотя сама природа подчинения Безлицых и является злом.
— А они могут стать прежними? — любопытный вопрос сорвался сам собой, и Нудари почему-то испугался — вдруг Салазар его услышит. — То есть… не важно. Просто мои инструменты, они ведь не могут убить. И я бы тоже никогда не посмел, — отчего-то яркой вспышкой вспомнились пери — и это воспоминание противоречило собственным словам. Ради того, чтобы защитить Салазара, наверное, он бы смог.
— Твои инструменты… Ножницы, лопатки, грабельки… Еще как могут, — усмехнулся Мотя. А вот на первый вопрос печально покачал головой. Кто знает… Теоретически… Но Салазар был в силах не позволить этому случиться. А причин отказываться от армии у него не было.
В комнату зашел Безлицый.
— Джинн может идти за инструментами, — безжизненно проговорил он.
Нудари подскочил и спрятался за спиной у Моти.
— Он… он разговаривает? — неверяще уточнил джиннчик, поглядывая на Безлицего из-за плеча кроли. Словно впервые. Почему-то наличие голоса делало его в глазах Нудари не безликим инструментом, а каким-то более человечным. Он несмело заскользил туманчиком к двери. Как же так? Нудари ни разу не слышал, чтобы они разговаривали с Салазаром.
— Да, они могут все… Все то же, что и живые… — печально подтвердил Мотя. — Только не жить.
Безлицый не отреагировал никак на его слова. Развернувшись, он пошёл к спальне Салазара, провожая туманчик. Это был крупный альфа, с широкими плечами и огромными руками, которые ладно управлялись с молотом.