Часть 2. С днем рождения. (2/2)
— Прошу. Прошу тебя об этом…</p>
*****</p>
«Жизнь с кем-то, кого ты любишь, </p>
может быть более одинокой, чем </p>
жизнь в полном одиночестве, если тот, </p>
кого ты любишь, не любит тебя.»</p>
Праздник был так прекрасен… Лань Сичэнь так обнаженно-счастливо смеялся, не скрывая и капли эмоций, Ванцзи тоже радовался, пусть и тихо, но он наливал брату вино и что-то рассказывал, наслаждаясь этим волшебным вечером… А потом пришел Мэн Яо. Пришел, взял названного брата за тонкие пальчики и потянул прочь из зала. Это было так медленно и дурманяще, что не последовать было сложно, потому он шел туда, куда его тянули, даже не задумываясь о том, что помнил эту дорогу, что помнил свою собственную комнату…
Яо, наученный опытом, наливает в три чаши вино. И одну из них передает Сичэнь, что с трудом контролировал руки, подрагивающие от близости обоих братьев.
Потом его роняют на простыни, осыпают поцелуями, но взгляд так отчаянно цепляется за мужчину, сидевшего на краю этой же кровати… Минцзюе спокойно пил вино, закинув ногу на ногу и любуясь этой картиной: он обещал не прикасаться, не вмешиваться, потому лишь смотрит и даже тогда, когда Хуань от очередного толчка, выгибаясь на простыни и глотая слишком громкий стон боли, тянется к нему, — не тянется в ответ.
Лишь наблюдать, лишь пожирать взглядом и наслаждаться тем, как от стыда у обоих его братьев горят уши, как Яо глотает рыки, а Сичэнь — слезы, как у второго ниточка слюны, смешанной с кровью, затяжно бежит по губам, пачкая материю и своего обладателя.
Волшебно. Неподражаемо. </p>
Так хочется вновь раздеть его и глубже поставить вопрос эстетики.</p>
Он наклоняется лишь потом, когда Яо успокаивается и «отлипает» от своей жертвы, когда уходит в сторону купальни, когда… Когда Сичэнь так сжимается, сворачиваясь клубком около Минцзюе, плачет и хватается за зеленые одежды, вышитые золотом. Бедный… Тогда глава клана Не подтягивает его выше, гладит по лицу и целует… Тогда Лань засыпает без кошмаров, так и оставаясь в слишком важных объятьях.