Глава 2 (1/2)

Ветер показался Асе живым. Он стучал в стекло, а когда его не впускали, улетал играть неистовый джаз в ветках деревьев. Между двумя порывами по двору прошмыгнул крупный рыжий котище и почти успел проскочить под крыльцо, но ветер кинулся вдогонку — и поймал, пушистый хвост метнулся в сторону, а кот, мяукнув, шлепнулся на нижнюю ступеньку. «Бедный», — пожалела его Ася, но рыжий не растерялся, а тут же сиганул куда-то вбок и пропал за углом. Видимо, привык.

В Липецке тоже бывал ветер, но здешний казался прилетевшим из другого мира. Его свист рассказывал о парусах и морском просторе, приносил с собой скрип мачт и тревожные крики чаек. Ася приоткрыла окно, впустив в комнату холодную морскую свежесть, и поразилась бездонной голубизне неба.

С первого этажа донесся смех Анри и тонкий звон разлетевшихся стеклянных осколков. Ася улыбнулась и закрыла окно. Данькин кузен был забавным. Казалось, он совершенно не умел грустить. Впрочем, и холодность Камиллы по отношению к брату явно была всего лишь воспитательным средством. В этом уютном доме друг друга любили.

И сам дом казался живым и светлым. Комната для гостей, в которой жила Ася, очаровала ее в первую же минуту после приезда: белый тюль, светлая мебель, часы на стене, неизменный лавандовый декор — милые безделушки в знаменитом провансальском стиле. Уже потом Ася рассмотрела небольшие акварельные пейзажи на стенах — рисовала, конечно, Камилла. Она не в первый раз удивилась, сколько же всего успевает эта четырнадцатилетняя девочка. Наверное, она просто не умеет сидеть без дела. Камилла приходила по утрам, чтобы позвать ее завтракать, и они с удовольствием болтали, как давние подружки. В этой семье Асе было легко, и языковой барьер быстро исчез, потому что никто над ней не подшучивал, наоборот, все помогали его преодолеть. При этом Дан и Анри постоянно поддевали друг друга — по любому поводу. Их язвительные перепалки смешили Асю, и она порой с трудом сдерживала улыбку, слушая их.

— Куда мы сегодня пойдем? — спросила она у Камиллы, когда та, по обыкновению, заглянула к ней.

— Никуда, — засмеялась девочка. — В мистраль нормальные люди по улицам не ходят. И почти ничего не работает.

— Мистраль?

— Ветер, — пояснила Камилла. — Зимой он бывает часто. Уносит столики уличных кафе, если не успели убрать, ломает деревья. Может и машину перевернуть. В старину, говорят, целые дома уносил.

Ася не поверила. Уж очень тепло говорила девочка, как о старом друге.

— Ты шутишь?

— Что ты. У нас мистраль как Эйфелева башня в Париже — одно без другого не бывает.

Ася вспомнила прибрежные сосны со странной кроной — ветки росли только в направлении моря. Она тогда спросила, почему так, а Анри небрежно пожал плечами и сказал: «Мистраль». Теперь она поняла, что он имел в виду.

— Поэтому у нас так солнечно. Он уносит облака. А на провансальском диалекте его называют Мастером.

Ася снова подошла к окну и посмотрела на небо, сияющее совершенно не зимней голубизной.

— И надолго он?

— По-разному бывает. Может, на день-два. А иногда надолго приходит.

— Обидно будет, если задержится… — с сожалением сказала Ася.

— А Даниэль его любит.

— Да, я заметила, — согласилась Ася. — Он вообще любит ветер. Любой. Теперь я понимаю почему…

Камилла посмотрела на нее с любопытством.

— Почему?

— Из-за этого. — Она махнула рукой в сторону окна, за которым качались кипарисы и пенилось барашками море. — Не понимаю, почему Дан живет в Липецке, если у него есть такой город.

— Из-за отца, — тихо сказала Камилла. — Не может оставить его одного.

Ветер снова стукнул в стекло.

— Ладно, спускайся, стол уже накрыт.

— Да, сейчас.

Камилла пошла вниз, а Ася быстро переоделась и вышла из комнаты. Рядом с ее дверью, в коротком коридорчике, тоже было окно. Ей стало любопытно, что там, — она вдруг поняла, что до сих пор поднималась в свою комнату, когда на улице было либо еще темно, либо уже.

Но она так и не успела выглянуть, потому что услышала шаги за спиной и обернулась.

— Идешь завтракать? — спросил Анри и небрежно оперся рукой о стену рядом с ней.

Вторую руку он прятал за спиной, и Ася сразу заподозрила неладное.

— Что там у тебя?

На лице Анри появилась улыбка нефтяного короля с миллиардным доходом; жестом, похожим на пасс фокусника, он извлек, будто из воздуха, букет сиреневых фиалок.

— Откуда? — поразилась Ася. — Зима ведь!

Цветы были самыми настоящими. Анри загадочно улыбнулся, а Ася взяла букетик и закрыла глаза. Они пахли, честное слово! Легкий, еле уловимый аромат смешался с мужским дыханием, и поцелуй сначала показался ей не совсем реальным. Потом Анри обнял ее, и стало уютно. Все получилось неожиданно, но как-то очень естественно, и Ася не сопротивлялась, а время послушно притормозило, давая возможность потеряться в этом мгновении.

Наконец девушка положила ладонь ему на грудь, и Анри тут же отпустил ее.

— Нет, Анри, не надо, — сказала она, не отрывая взгляда от его глаз, таких же темно-карих, как у Дана.

Он молча смотрел на нее, и из этих глаз медленно, оглядываясь на каждом шагу, уходила беспечность.

— Значит, ты все-таки любишь моего ненормального брата, — заключил он и вздохнул. — Жаль.

— Идем, нас ждут, — ответила Ася и улыбнулась.

День прошел спокойно. Ветер, не принимая возражений, оставил их дома, и Асе наконец-то удалось отдохнуть. После завтрака они с Камиллой закрылись в комнате, пересмотрели все сделанные за эти дни фотографии, отобрали те, которые Ася хотела взять домой, и тут же их напечатали — в комнате Камиллы стоял принтер. Посиделки были чисто девичьими — братьев отправили восвояси. Изабель приходила звать их пообедать, но девочки дружно отказались — хотелось закончить дело.

Потом Ася посмотрела на часы и обнаружила, что уже почти пять.

— Ой, — ошеломленно сказала она, — как это вышло?

Оказывается, за это время они незаметно опустошили тарелку с бутербродами, которую принесла горничная Кларис, и усидели большой чайник чая.

— Пойдем обедать? — предложила Камилла.