Глава 4 (2/2)

Дома Ася взяла в руки подарок Дана. Надо же, у нее теперь есть волшебная палочка. Ничего, что воображаемая. Она покачала горшочек на пальце. Куда бы его повесить? Нет, Дан сказал, надо спрятать. Только желания-то она не написала. О-о… может, немного помочь уговорить бабушку? Марсель ведь подходит для заветного желания? Наверное, да. Только страшно поверить, что все получится…

Она аккуратно отрезала от тетрадного листа маленький кусочек и написала на нем: «Хочу с Данькой в Марсель». Скрутила бумажку в тугую трубочку, сунула в горшочек и спрятала его на второй полке книжного шкафа, за одним из томов Есенина.

Вряд ли станет хуже, если она включится в эту игру.

Совершенно неожиданно рабочая смена Дана закончилась, так и не начавшись. В «Кирпичи» нагрянула проверка, и Кирилл развернул его с порога, заявив, что делать ему там абсолютно нечего. Дан пожал плечами и пошел домой: упускать такой шанс выспаться не стоило.

На следующий день, в пятницу, он позвонил Виталику и спросил про обстановку.

— Давай приходи, — благодушно сказал диджей. — Драконы убрались, теперь до лета не побеспокоят.

— Иди на склад, — велел Кирилл, увидев Дана. — Там надо разобраться на полках, все сложить аккуратно, подписать коробки. Вчера тут весело было. Этим перцам не понравилось, что алкашка рядом с туалетной бумагой стоит. Короче, рассортируй все. Как закончишь, можешь домой идти. Только ко мне подойди.

— Понял.

Это значило, что Машу сегодня послушать не удастся. Но он же не обязан убиваться без перерыва, можно и выбираться из подвала периодически. Хоть поздороваться. А к тому времени, как она закончит, он надеялся освободиться тоже. Тогда удастся ее проводить.

Тяжелая металлическая дверь открылась, когда он снял с полок все коробки и поставил их на пол. Теперь надо было посмотреть, что в каждой, чтобы расставить обратно в относительном порядке.

— Привет, за-атворник, — услышал он Машин голос и так стремительно обернулся, что зацепил ногой коробку.

Зазвенели бутылки.

— Если решил бить, бей текилу, — засмеялась Маша и протянула ему руку, чтобы помог перебраться через завалы.

— Почему? — спросил он, подхватывая девушку по эту сторону коробок.

— Она вкуснее. Я бы не отказалась сейчас хлопнуть. И тебе бы не помешало.

— Для чего? — удивился Дан.

— Для храбрости.

— Обойдусь, — сказал он, не выпуская Машу из рук.

— Без храбрости?

— Без текилы…

Губы у нее оказались податливыми, теплыми, и у Дана сразу закружилась голова.

Но Маша оттолкнула его довольно быстро.

— Не увлекайся… Мне петь пора. Я вернусь, — она прижала ладонь к его губам и улыбнулась. — Когда программу закончу.

«Какой же у него взгляд… — думала Маша, закрывая за собой дверь склада. — Целый мир в глазах. А что будет через пару лет? Только бы не сгорел...»

А Дан смотрел ей вслед и готов был поклясться, что не только ему этот поцелуй снес голову. Он сел на какой-то ящик и постарался успокоиться. Сейчас он бы не отказался от глотка чего-нибудь покрепче. Кажется, пора вспоминать дыхательную гимнастику, которой на уроках вокала научила его Варя. Потому что через час Машка вернется. Ох, Мария… И за этот час надо разобраться с гребаными коробками.

Он закончил раньше. Оказывается, если конкретно загрузить голову, работа проходит вообще незаметно. Теперь на полу было пусто, подписанные маркером коробки стояли на стеллажах. Оставалось время выйти на улицу, чтобы холодный октябрьский воздух прогнал хмельные мысли и нервное напряжение.

Подморозило, мелкие лужи превратились в узорчатый лед, и он пожалел, что не надел куртку. Служебная дверь открылась, вышел Кирилл с пачкой «Мальборо» в руке.

— Как дела? — спросил он, увидев Дана.

— Почти закончил. Как там, народу много?

— Много, — коротко ответил Кирилл и, загасив окурок, бросил его в мусорку.

Он всегда курил быстро, уничтожая сигарету буквально за несколько затяжек.

— Не забудь зайти потом.

Он ушел обратно, а Дан вернулся в подвал. На улице он совсем продрог. Складскую дверь закрывать не стал, поэтому Маша заставила его вздрогнуть, незаметно оказавшись за спиной. Непонятно, как она ухитрилась подойти неслышно на своих каблуках. Ее руки обняли его, и Дан оглянулся на дверь, но опытная Машка ее, разумеется, закрыла.

Он повернулся к ней. Пульс плясал, голова шла кругом.

— Да-ан… давно хочу спросить, — она провела ладонью по его груди, расстегнула пару пуговиц. Пальцы скользнули под ткань, заставив его вздрогнуть. — Почему ты все время в рубашках ходишь? У тебя же нет дресс-кода, ты не официант.

Дан не придумал, что ответить, — перехватило дыхание. Но Маша ответа и не ждала. Она расстегнула еще одну пуговицу. Острые ноготочки прошлись по его груди, провели по шее и взъерошили волосы на затылке. Казалось, ее пальцы оставляют на коже ожоги. Дан закрыл глаза и тяжело выдохнул.

Маша расстегнула оставшиеся пуговицы, стянула рубашку с его плеч и снова, еле касаясь, провела пальцами по коже, заставив его задержать дыхание.

— Это преступление — такое тело прятать, — прошептала она, почти касаясь губами его губ.

Дан быстро расстегнул рукава рубашки и сбросил ее.

— Ты должен носить обтягивающие футболки, — промурлыкала Маша.

В ответ Дан решительно притянул ее к себе и поцеловал. Пальцы нашли застежку молнии ее платья и дернули вниз. Легкий шелк соскользнул с плеч, и Маша села на стол, притянув парня к себе. Ее пальцы изучали его, отыскивая самые чувствительные места, и его тело отзывалось на прикосновения с сумасшедшей силой. Дан в последнее время часто думал о сексе, но представить не мог, что ему так снесет голову. А ведь это было только начало… которое очень быстро превратилось в неуправляемую стихию. Это он так думал; однако Маша прекрасно ей управляла. Ей безумно нравилась его искренность во всем — когда он смеялся, пел… или когда вот так темнели его глаза и судорожный вздох почти со стоном — это она расстегнула ремень и пуговицу на его джинсах. Ей нравился он сам — весь, целиком, с такой мальчишеской улыбкой и очень взрослыми глазами.

Дан прижал девушку к себе, чувствуя, как покалывает пальцы, — но не ледяным холодом, а наоборот, горячо, жаркими искрами, способными спалить последние остатки здравого рассудка. Он расстегнул застежку на ее спине, обнажая грудь, идеально ровные полушария, которые оказались точно под размер его ладони…

— Да-ан… — выдохнула Маша. — Ты меня хочешь?

— Хочу, — хрипло ответил он.

— А любишь?

— Нет.

Она засмеялась и притянула его еще ближе, обхватив ногами и впиваясь в его губы дразнящим, развратным поцелуем. Умелые ее руки разожгли в нем такой пожар, что сдерживаться уже было невозможно, а голова отключилась окончательно. Дан стянул с нее последнее, что на ней оставалось, и Маша вскрикнула от его резкого движения вперед, в ее тело, до упора, до последней закрытой двери, разлетевшейся на мельчайшие осколки. И не нужны никакие ключи — этот взрыв способен снести полмира, что ему какая-то дверь…

— Diable...¹

Маша стонала от каждого его толчка, она впервые потеряла контроль над собственным телом, попавшим в свою же ловушку: она дразнила Дана, хотела заставить его потерять голову, но теперь его беспощадный огонь сжигал ее почти дотла, и она впивалась ногтями в его спину, и они падали, падали все глубже в безрассудный, неконтролируемый кайф от этой безумной игры.

Оргазм накрыл их одновременно, заставил вцепиться друг в друга, и уже не было сил сдерживать стон. Дан уткнулся лбом в ее плечо, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание, а Маша бессознательно гладила его по спине, словно извиняясь за оставленные царапины.

— Ты такой классный… — прошептала она. — И первый, кто сказал правду.

— Это называется не «классный», а «честный», — выдохнул он. — А ты о чем?

— Все первым делом начинают заливать про чувства… — тихо засмеялась она. — Но ты все равно соврал…

Дан посмотрел на нее вопросительно и коснулся пальцами ее щеки, провел мягко до распухших от поцелуев губ.

— Ты не девственник, — уверенно заключила Маша.

«Теперь уже нет», — подумал он, но отвечать не стал, просто поцеловал ее — лучшего способа игнорировать неудобный вопрос еще не придумали.

Этот поцелуй заставил их снова прижаться друг к другу, она сжала его руки, требуя сильнее, жестче… и неожиданно отпустила.

— Что это?

— Где?

Маша смотрела на его правую руку.

— Вопрос про рубашки снят… — медленно сказала она и коснулась шрама. — Где ты так?

Конечно, это уже не выглядело, как месяца два назад, когда было похоже, что его тяпнула озверевшая акула. Но зрелище все равно было малоприятным.

Дан молча взял рубашку.

— Не хочешь отвечать? — поняла Маша. — Скелет в шкафу?

— Целое кладбище. Пойдем, я тебя провожу. Только к Кириллу поднимусь.

Этой ночью Маше долго не засыпалось. Вспоминала она почему-то не сумасшедший секс за тяжелой металлической дверью подвала, а момент, когда они с Даном прощались у ее подъезда. Его поцелуй был мягким, прохладным, уверенным — так целуются опытные любовники, которые давно вместе.

Лети легко, как птичье перышко… Так он пел — и целовался так же. Птица с подбитым крылом. Раненая рука. Взгляд, хранящий множество загадок. И лунно-седой ковыль ночной степи отражается в его глазах.

Лети домой…