Глава 3 (2/2)

Я не знаю, в каком временном промежутке это работает. Я не знаю...

Предупредить учителя, что она уходит («Меня Даня проводит, правда», — и сжать ее руку почти до боли). Забрать из автобуса вещи.

— Где такси?

— Там, за перелеском, на дороге.

— Идем.

Сосед снизу постучал в его полку, встал, толкнул Дана в бок.

— Харе спать, погнали воздуха курнем. Сорок минут стоим.

Поезд дернулся при торможении, парень крепко приложился обо что-то головой, выругался.

— Вставай, Фантомщик. Всю дорогу дрыхнешь, как будто два года не спал.

Запах вокзала, дороги обнял его, как только Дан соскочил с подножки. Ему тут же предложили купить семечек, пирожков, раков, пива, черт знает чего еще… он только махнул рукой и оглянулся. Их вагон был предпоследним. Дан шел мимо горячих колес — туда, где кончалась зеленая змея поезда. Шаг, еще один, еще, и снова… так вывязывается, петля за петлей, тонкая стальная цепочка, порвать которую невозможно никакими силами. Хоть вложи все, до последней капли, хоть умри.

Не порвать.

Но надо.

Я не знаю, в каком... Я не знаю. Не знаю!!

Шорох за спиной — взвинченные до предела нервы отреагировали, но обернуться до конца он не успел, только краем глаза заметил мелькнувшую тень.

Удар. Должен был по голове, но попало куда-то в район затылка. По правой руке метнулись колючие шарики, но это ерунда, главное — закрыть Асю, убрать ее с дороги распаленного жаждой секса маньяка, который специально притащился сюда в эту выпускную ночь: искал легкой добычи.

— Беги отсюда! — крикнул он, увидев плещущийся в ее глазах ужас. — Быстро!

Голос сорвался, потому что в этот момент что-то толкнуло Дана закрыть живот рукой — скорее всего, лезвие ножа блеснуло в скудном свете луны и он это заметил, но не успел осознать. Полоснуло от запястья почти до локтя. Противник его не был культуристом, но у психов всегда преимущество… а у этого оказалась еще и выкидуха.

Ася понимала, что надо бежать, — бить тревогу, звать взрослых. Она не поняла, что надо этому непонятно откуда взявшемуся мужику, и очень испугалась. До такой степени, что онемели ноги и совершенно отказал голос. Но еще страшнее было сейчас сбежать, а потом вернуться — и увидеть Дана с торчащим в груди ножом. Или перерезанным горлом. Сейчас он всем телом прижал противника к сосновому стволу, вцепился левой рукой в запястье, блокируя руку с ножом, — но он подросток, господи! Что он может сделать против взрослого ненормального мужика? Ася заплакала — беспомощно и почти беззвучно.

Сейчас этот больной убьет Даньку. Потом ее. Потом исчезнет весь мир, потому что зачем он нужен? Его засосет черная дыра, коварная и бессмысленная.

А если позвать взрослых, они, может быть, успеют помочь. Только бы ноги послушались… Господи, надо было бежать сразу! Сколько времени потеряла, трусиха… Стоять и плакать, пока Дан рядом выкладывает все силы, какие у него есть, пока его убивают, — куда это годится? Эта мысль будто сняла с цепи страха, опутавшей ее и связавшей по рукам и ногам, ржавый замок.

Самыми тяжелыми были первые шаги. Ася сжала зубы, топнула ногой от злости на саму себя и побежала в сторону костров.

Очень мешала почти не действующая правая рука. Боли он пока не чувствовал, но белый рукав рубашки стал бурым от крови и почти терялся в темноте — как будто ниже локтя рука кончалась. В какой-то миг Дан встретился с маньяком взглядом: стало страшно от того, что глаза были самые обыкновенные, только злые. Никакого безумия не было даже следа, это было странно и непонятно. Он попробовал врезать ему коленом между ног — почти получилось, но не особо результативно, потому что сил на серьезный удар не хватило. Мужик наконец вырвал из захвата руку с ножом и замахнулся снова, целясь мальчишке в горло.

— Где этот твой?.. — с ухмылкой спросил Стас.

Не то чтобы он чувствовал ненависть к Французу — это осталось в прошлом, — и уж тем более смешно было говорить о рыцарских чувствах по отношению к Кате, явно за что-то на Дана обиженной; однако водочный компот в крови кинулся в голову адреналином, и стадия «почесать кулаки о лицо ближнего своего» наступила незамедлительно.

Катя неопределенно махнула рукой куда-то в сторону озера. Она не знала, там ли еще Дан и эта девчонка, но наверное, да. Может, они еще не нацеловались вдоволь, — фу, противно как! В глубине души она надеялась, что бить его Стас не станет, но напугать напугает — если не Даньку (вряд ли тот испугается Казанцева), то эту его противную пассию.

Где-то справа, совсем недалеко, затрещали ветки. Казанцев хотел сострить, что кто-то пошел отлить и заблудился, и вдруг резко затормозил, словно деревенский конь перед барьером. Он отлично знал, в какой ситуации так кричат, и узнал голос.

— Там, по ходу, твой Француз, — сказал он, прислушавшись. — Убивают его, что ли?

— Туда ему и дорога! — упрямо заявила Катя.

Стас сдвинул ее в сторону. Алкогольная расслабленность мигом испарилась. Он рванул прямо через кусты, не разбирая дороги. Катя кричала что-то за спиной. А адреналин уже выплескивался в кровь, заставляя сжимать кулаки, делая тело легким, а движения — упругими. Обычное дело перед дракой. Да и драка — обычное дело.

Он выскочил как раз вовремя, чтобы понять, что все плохо. Если сейчас же чего-нибудь не предпринять, Француза красиво разделают на запчасти. Осенью Стас только обрадовался бы такому развитию событий. Однако сейчас он мгновенно оценил ситуацию и сильным пинком выбил Дана из-под удара.

Мужик не ожидал подхода резервных сил и растерялся на миг. Казанцеву этого хватило. Когда-то он ходил на секцию каратэ. Это было в давние детские времена — класса до пятого, точно. Но приемчики не забыл и регулярно оттачивал в уличных боях. Сейчас тоже пригодился — удар с разворота в голову. Надо подушечкой пальцев стопы, но получилось — новым ботинком. «Маваши-гери, кажется. Тьфу, совсем забыл».

Мужик упал на спину, но тут же вскочил. И встретил другой удар — кулаком в переносицу. Стас так и не вспомнил его названия по-японски. Обычно действовало безотказно — удар был, почти как у лошади копытом.

Мужик явно не ожидал такого. Нож из его руки вылетел и сверкнул серебристой рыбкой где-то в стороне. Он упал — и Стас с наслаждением кинулся бить его ногами. Жаль, в туфлях удар не такой, как в берцах, — там бы почки уроду отбил на раз.

Сзади взвизгнула Катя. Она отстала по дороге и только сейчас выбралась к месту боя.

— Что ты творишь?!

Ей показалось, что Стас делает из Даньки винегрет, и только сообразив: жертва совсем не та, что предполагалась, — Катя остановилась. Она совсем перестала что-либо понимать. Только одно: Казанцев кого-то забивает насмерть.

— Стас, перестань, хватит!

В душе медленно гасли темные злые волны. Кулаки наконец разжались, и Стас уже мог адекватно воспринимать окружающее.

…Два тела на земле — измочаленный до состояния фарша маньяк пытался шевелиться и как-то странно, с привизгом, пыхтел; и дальше, метрах в трех в стороне, — совершенно неподвижный Дан. Видимо, подонок все же успел воткнуть в него нож: кровь расползлась по рубашке неровным пятном, как будто лег сверху осенний кленовый лист (Стас хмуро подивился странному сравнению, совершенно ему не свойственному).

…Катя, которая кинулась к Дану — и тут же остановилась как вкопанная, потому что с другой стороны подбежала и упала рядом с ним на колени худенькая девочка в зеленом платье, разорванном на спине (как раз в том месте, где рубашка Дана была бурой от крови). Стас почувствовал, как Катины пальцы вцепились в его руку, и машинально обхватил второй рукой ее плечи — как оказалось, очень вовремя, потому что в этот момент она стала оседать, теряя сознание.

…Знакомые и чужие люди, появившиеся вокруг: подхватили на руки Катю, забрав ее у Стаса, окружили Дана и ту, вторую девочку, сам Казанцев тоже оказался в кольце. У него спрашивали, что произошло, а он никак не мог сообразить, что ответить. Мысли ползли вяло, и только одно в голове задержалось:

«Француза, кажись, все-таки выписали. Заебись погуляли».

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ</p>