Глава 7 (2/2)

— Обгоняй, — услышал он голос Вари. — Зеркало, поворотник. Перестраивайся влево.

Дан и сам понял, что «семерка» впереди плетется слишком медленно — надо либо притормаживать, либо обгонять. Он посмотрел в зеркало — полоса свободна; включил поворотник, ушел влево, легко обошел машину и перестроился обратно.

— Сбрасывай скорость, скоро поворот.

— Уже?

— Я предупреждала.

— А еще можно? Чуть-чуть… пожалуйста. Там дальше разворот же есть…

— Ладно, — неожиданно согласилась Варя. — Только расслабься, Шумахер. Не будь деревом.

Только сейчас Дан осознал, что все мышцы настолько закаменели, что левую ногу прямо свело. Он постарался максимально расслабиться, и вместе с телом словно поплыло сознание: щелчок — и шалый восторг сначала окружил его облаком, потом впитался в кожу, в мысли, в нервы, душа летела вместе с машиной, обгоняя стрелку спидометра.

— Съезд. Отследи правое зеркало, — услышал он голос Вари и безропотно включил поворотник. — За поворотом на обочине тормози. Хватит с тебя.

Когда машина остановилась, Варя посмотрела на Даньку и улыбнулась. Его взглядом можно было разжигать костер, настолько он сиял.

— Прикинь, получилось... — недоверчиво выговорил Дан и тоже засмеялся.

Это было потрясающе. Дорога приняла его.

Так странно ходить ногами… Это Данька почувствовал сразу, как только Варя высадила его недалеко от школы. Сказала, что дальше пусть топает сам, а то ее ребенок в саду прикончит последнюю жертву. И теперь Данька шагал домой, внутри у него постреливали искры, как от бенгальских огней, — адреналин возвращался в норму очень медленно. Парень люто завидовал Варьке — она каждый день ездит, черт, это же… как… по какому-то параллельному миру передвигаться! Он так задумался, что не сразу заметил, что кто-то дергает его за рукав.

Оглянулся. Серые глаза на неумытой мордахе смотрели серьезно.

— О… Жека, — растерянно сказал Данька. — Ты чего тут?

— Так… — неопределенно отозвался пацан.

Они не виделись с той тусовки в подвале, когда Дан первый раз напился. Жека был все в той же не по размеру куртке и смотрелся абсолютным беспризорником.

— Ты чего не приходишь? Ворон про тебя спрашивал.

Данька моментально почувствовал себя виноватым. Обещал же. Потом тренировки, школа… и лень, разумеется. Да и Стас его не звал. А подходить к Казанцеву и просить взять его с собой — это… ну, так себе.

— Данька, — вдруг сказал Жека и шмыгнул носом, — а у тебя есть деньги?

Дан машинально сунул руку в карман и вытащил два рубля. Пацан вздохнул.

— Мало… Шамать хочется. Сотку бы…

— Нет у меня сотки, Жек. Слушай, ну поесть-то найдется, — обрадовался он пришедшей идее. — Погнали ко мне, накормлю.

— Да? — Глаза пацана аж засияли. — Только это… твои не выгонят?

Данька представил лицо папы.

— Н-нет, — сказал он. — Ничего, если что — уйдем вместе.

— Правильно, — довольно заявил Жека.

В квартире пацан стянул нога об ногу насквозь промокшие кроссовки и пошлепал в носках. Затем, глянув на мокрые следы, стянул и носки. Ноги не слишком отличались по цвету — такие же темно-серые.

— А где жратва? — тут же спросил он.

— Ты хоть руки вымой… Хотя нет. Лезь в ванну. Я тебе свою старую футболку дам.

Жека тяжело вздохнул. За все надо платить — к этому он привык. В ванной он стащил с себя вещи, от которых пахло всем на свете, в том числе и какой-то химией, и залез под душ. Вообще-то он мылся в детприемнике в прошлом месяце и поэтому считал себя вполне чистым.

Когда Данька заглянул повесить на вешалку чистое полотенце и найденную на антресолях старую футболку, то заметил на тощем теле мальчишки шрамы — один на боку и два на спине. Жека отфыркивался от шампуня.

Отмытый пацан оказался светловолосым и весьма симпатичным. А в синей футболке, которая все равно была на пару размеров велика, выяснилось, что глаза у Жеки не серые, а голубые.

— Картоха? Клево! — оценил он немудреный ужин. — Жрать хочу, как серийный убийца. О, хлебушек.

Как и все «дети улицы», Жека ел жадно, пытаясь наесться впрок, и чай пил большими глотками. Дан почувствовал жгучий укол. Совесть расстреливала из крупного калибра. Но Жека ничего не замечал.

— Знаешь, — рассказывал он с набитым ртом, — недавно Стас притащил в подвал растворитель — мотор отмывать, а Крима… ну, он пьет все, что горит… и Киса подумали, что можно из него как-то добыть спиртягу, и…

Тут щелкнул дверной замок.

— Ой! — сказал Жека.

Данька ничего не сказал. Только подумал, что если его сейчас выгонят из дома, Жека обрадуется — вдвоем на трубах спать теплее.

Папа вошел в кухню и увидел существо, уплетающее ужин.

— Здрасьте. А вы Данькин папа, да? Я Жека.

Щербатая улыбка казалась какой-то смешной и грустной одновременно: передний зуб у Жеки был сломан. Почему-то раньше этого не было заметно.

— Вы меня не прогоните? Я у своих не ворую, я не крыса и не сука. Зуб даю.

По выражению лица папы Данька понял, что назревает серьезный разговор. Однако тот только хмыкнул:

— Уже отдал кому-то.

— А, да не. Много конфет ел на праздники, — невесело ответил пацан и неожиданно по-взрослому усмехнулся.