Глава 2 (1/2)
Поезд качало. Дан задремал, благо азартно обмывающие дембель друзья про него забыли. Во сне было много зелени и гор — все вокруг плыло в светлой весенней листве. Там, на юге, она появляется уже в марте.
Он стоял чуть в стороне от тропы, по которой они ходили обычно, держался за ветку, потому что кружилась голова. Все сильнее казалось, что мир сейчас расплывется и стечет куда-то под ноги.
Дождь. Капли режут куртку, рубашку, кожу… Острые, свинцовые капли. Diable…¹ Ненавижу дождь.
— Мам, можно я спать попозже?
— Уже и так поздно, Дэни.
Мальчишка вздыхает, неохотно тянет к себе одеяло.
— А мы завтра пойдем в парк? Там качели. На них можно летать.
— Если дождя не будет, — улыбается мама.
Данька фыркает.
— Не люблю дождь. Он вредный.
— Нет, — смеется мама. — Дождь бывает разный. Синий, желтый…
Мальчишка широко раскрывает глаза. Ему представляется, как на облаке сидит взъерошенный человек, вокруг него ведерки с красками, а в руках — разные кисти. Он брызгает на капли, и они начинают блестеть упругими цветными боками. На них светит солнце — там, выше облаков.
— Ложись, Дэни.
— А споешь?
— Конечно.
— Про что?
— Хотя бы про дождь.
— Ух ты…
Данька забирается под одеяло, натягивает его до самых глаз и готовится слушать. Мамины песни надо слушать, обязательно представляя что-нибудь. Она часто поет ему перед сном — и французские песни, и русские. Она учит их, потому что на чужом языке проще сначала петь, а уж потом говорить…
— …дождь бывает желтый, синий, серый, голубой… Голубой — он самый добрый, с ним цветы цветут. Голубой идет недолго, его долго ждут…
— Почему долго ждут? — немедленно спрашивает любопытный сын.
— Потому что ждут очень сильно. А тогда время дольше тянется.
— А если не ждать? Совсем-совсем. И он — раз! — и пришел.
Мама снова смеется.
— Вот я не буду ждать, совсем-совсем, а ты — раз! — и заснул…
Данька хмурится.
— Это что, про меня, да?
— Что ты, маленький, — гладит его по руке мама и тихонько напевает: — …синий дождь раскрасит сливы у тебя в саду. Синий дождь — он самый сильный, от него растут.
— Ой, мам! Анри сегодня поймал шмеля!
— Что сказал на это шмель?
— Обиделся. И цапнул его.
Наконец Данька закрывает глаза. Вернее, они сами закрываются, так незаметно, что он и не понимает: то, что видит вокруг, — уже почти сон. И сквозь этот сон укрывает его мамин голос:
— …спи, малыш, приходят к людям разные дожди, только черный дождь не будет на твоем пути…²
Дан стоял на крыльце парикмахерской, забыв про капюшон, дождь поливал его, хлестал каплями, затекая за шиворот, поэтому ему казалось, что он тонет в этой холодной воде. Веселый весенний дождь. Настины глаза на фотке тоже были веселыми.
Какой кусок души вы хотите у меня отрезать? Выбирайте, чего там. Можно этот, в нем всякая хрень вроде памяти, ощущений… и способности видеть разную туманную фигню. Вот тут, м-мать его, сострадание — его я отдам с удовольствием, насколько проще будет! Стану Казанцевым. А еще лучше — Лыжей. Этому вообще все фиолетово. Еще есть уголок с совестью — эксклюзивная часть, забирайте, отдам просто так, да нет, приплачу еще! Только отрежьте нахрен… Оставьте мне раздолбайство, весь мир и пару новых коньков…
Данька почувствовал, как в спину толкнула открывшаяся дверь.
— Молодой человек…
Он не обернулся. Сбежал с крыльца и пошел наугад, не соображая в какую сторону.
Грустно… вот бабушка все время ей говорит — чаще улыбайся. Она бы и рада… но Даньки опять на льду нет, и улыбаться совсем не хочется. Третий день он не приходит. Даже Яночка заинтересовалась, куда ее воздыхатель подевался. Посматривает на Асю непонятно. Может, сходить к нему?
Раскатавшись, Ася подъехала к бортику.
— Наталья Алексеевна, а Дан не звонил? Он… заболел, что ли?
— Сегодня его не будет. Пройди все элементы, кроме поддержек.
Ася кивнула. Ладно… может, завтра придет. И уже почти оттолкнувшись от бортика, повернулась:
— А можете адрес его дать? Я забыла квартиру…
Наталья Алексеевна внимательно посмотрела на нее. Действительно, пусть сходит. Так будет спокойнее…
Сердце у тренера было не на месте.
Сегодня, часа в два, когда катались второгодки, Дан появился в Ледовом — в расстегнутой куртке, промокший насквозь и с абсолютно неадекватными глазами. Он встретился ей в холле. Посмотрел так, словно она была стеклянной.
Наталья Алексеевна привела его в тренерскую, заставила снять совершенно мокрую куртку, тормошила, пытаясь добиться хотя бы слова. Но он молчал. Только ежился иногда — и неудивительно, руки были совершенно ледяными.
— Даня… Сейчас я принесу тебе чай. Горячий. И ты мне все расскажешь. Договорились?
Он посмотрел на нее и, кажется, кивнул. Хоть что-то…
Но когда Наталья Алексеевна вернулась с чаем, парня в тренерской не было. Она встревожилась не на шутку. Куртки не было тоже, значит, он ушел совсем. Через пятнадцать минут начиналась тренировка ее малышни, поэтому отойти было совсем никак. Без особой надежды она набрала его домашний номер — может, отец дома и расскажет, что же случилось… послушала длинные гудки и со вздохом положила трубку.
Только бы он не сорвался в какую-нибудь подростковую глупость. Такой перспективный мальчишка. Они с Асей сейчас пошли вверх в плане техники, и очень здорово — на совещании по следующему сезону директор сделала ставку именно на них. Что же с ним происходит? Не связался бы с плохой компанией, в его возрасте это часто случается. От него не пахло ни алкоголем, ни травой. Но кто их знает. Есть таблетки… Эта молодежь чего только не употребляет. Отпустив первогодков, Наталья Алексеевна снова позвонила Дану домой — и снова безрезультатно. Куда же он пошел в таком виде?
Потом появились Ася, Матвей и Яна. То, что Ася захотела к нему зайти, очень хорошо. Но… лучше подстраховаться.
— Матвей, — остановила она парня, когда тот выходил со льда. — Ты можешь сегодня вечером к Дану зайти?
Тот пожал плечами.
— Наверное… если надо.
— Надо. Только сходи один, ладно? Поговори с ним… ну, ты понимаешь. Вы между собой быстрее договоритесь. Может, он тебе расскажет, что там у него случилось.
— А что у него случилось? — без особого интереса спросил Матвей.
— Вот я и хочу узнать. Его третий день нет непонятно почему.
— Ну… ладно.
Часы на табло показывали 19:32. Данькин отец уже должен быть дома. Надо еще раз позвонить.
Ворон щелкнул зажигалкой, сделал пару затяжек и выругался. Дождь гасил сигарету с упорством борца за здоровый образ жизни. Стас толкнул друга в бок.
— Вон остановка, пошли. Там прикурим.
Парни зашли под жестяную крышу, закурили, не обращая внимания на недовольные взгляды прятавшихся от дождя людей. Ворон показал взглядом в угол.
— Гля, кореш твой.
— В натуре. Эй, Морнэ. Спишь, что ли?
Дан сидел на скамейке с закрытыми глазами. Стас взял его за плечо.