Глава 2 (2/2)

Камилла приобрела большую коробку красок для тканей. Насчет споров с продавцом все оказалось просто: она назвала свою цену — впятеро меньше того, что запросил торговец, — и холодно стояла на своем до тех пор, пока тот не махнул рукой, сдаваясь перед этой невозмутимой европейской девочкой.

Анри ободрал араба как липку — мало того что сбил цену минимум в четыре раза, так еще и выпросил в дополнение к продаваемой масляной лампе четырех засушенных скорпионов и «розу пустыни»³. Все это вместе стоило дороже лампы. Скорее всего, араб принял загорелого до черноты Анри за своего: его русые волосы прятались под платком-куфией, а цвет глаз не отличался от темно-карих, какие были у местных пацанят. К тому же он уже успел запнуться о какой-то прилавок, грохнуться, вывозиться в пыли и порвать рукав. Может, поэтому продавец не был уверен, что этот яростно торгующийся мальчишка — европеец, хоть и говорит с акцентом.

Данька такими способностями задуривать головы не обладал, зато быстро схватывал нюансы языка. Ничего такого, что его сильно бы заинтересовало, он не нашел и, сбив цену втрое, купил крохотный расписной глиняный горшочек на шнурке, в который можно было засунуть что-то мелкое и повесить на гвоздик — на память.

Что касается арабского языка — у Даньки было ощущение, что он его не запоминает, а вспоминает. Объяснялось это просто: их бабушка была родом из Туниса. Но почему-то Анри и Камилла этого не чувствовали. А Даньку очень интересовал Восток. Он однажды на карнавал натянул арабский бурнус и надел на голову тюрбан, так Анри сказал, что ему только этого не хватает, как его… гарема.

Папа не сильно ругал сына за двойки. Но вот замечания, частенько появляющиеся в дневнике, выводили отца из себя. Красного цвета запись действовала на него, словно мулета на быка. Правда, сердиться долго отец не мог. Попробуй покричи на ребенка, когда он, вернувшись с тренировки в одиннадцатом часу, садится уроки делать… а завтра вставать в пять.

— Папа, не отвлекай, — отмахивался Данька. — Еще физика и четыре номера по алгебре.

Устные он не открывал вообще. Так, историю иногда…

— Да уж, — вздыхал папа. — Ужинать будешь?

— Потом.

Но потом получалось далеко не всегда… Иногда он засыпал прямо за столом. Отцу приходилось будить его и отправлять в кровать.

Недоделанные задачи Данька на следующий день скатывал у Кати Кенигсон. Катька, добрая душа, никогда не вредничала, не то что отличница Лена Абрамова, смотревшая на него, как королева на сопливого пажа. Она, в принципе, на всех так смотрела, но Морнэ не любила особенно. Он слишком много умничал, считала Лена. И не вздыхал по ней, как многие мальчишки в классе.

Он вздыхал по девочке, катавшейся в паре с его приятелем Матвеем.

— Дан, водка стынет.

— Ну его нахуй, Левыч. Пусть дрыхнет.

— Да иду я.

Дан спрыгнул с верхней полки, сел к ребятам и взял стакан. Зачем-то заглянул в него, перед тем, как выпить.

Он ни разу до того не пробовал что-то увидеть в алкоголе.

Яна. Легкая фигурка в летящей светлой ткани…

Матвей был высокого роста, поэтому в поддержках поднимал Янку так, что Даньке она казалась парящей надо льдом птицей. Он и увидел ее первый раз в полете — вышел к площадке, когда ребята как раз делали поддержку.

С тех пор Дан старался не пропускать ни одного их выхода, особенно во время прокатов, когда все выходили в костюмах. Он говорил ей «привет» при встрече, незаметно оказывался рядом, если нужна была помощь, а Матвея не было. И мечтал кататься с ней. Это было не так уж невероятно: Матвей и Яна постоянно ссорились.

Данька жил надеждой. И совершенно не замечал, какими глазами смотрела на него девочка, с которой катался сам…

У Аси совершенно не было Янкиного напора и спортивной (и не только спортивной) злости. Она была невысокой худенькой девочкой с застенчивой улыбкой и, похоже, первые два месяца отчаянно стеснялась нового партнера. Довольно долго у них не получались самые простые вещи. Данька порой падал духом. Он не понимал, почему срываются элементы, отработанные им до автоматизма, то, что он делал не первый год.

После одной из тренировок, особенно безнадежной, он долго сидел в раздевалке, откинувшись к стене и закрыв глаза — даже коньки не снял. Было паршиво. Совесть грызла. Сегодня они с Асей раз двадцать пробовали сделать поддержку. И всего-то он должен был после ласточки подхватить ее на руки и поднять. И каждый раз Ася запаздывала на полсекунды, они не попадали в музыку. Наталья Алексеевна, их тренер, начинала ругаться. Дан коротко бросал: «Еще раз». Все начиналось сначала с тем же результатом. В один из повторов он упал, потому что Ася зацепила лезвием его конек. В конце концов Данька не выдержал и рявкнул на нее. Сильно. Она закусила губу и опустила голову. Наталья Алексеевна подозвала его.

— Иди остынь. Снимай коньки, попробуете на полу. Что с тобой, девочка? — остановила она Асю. — Я тебя не узнаю.

— Не знаю, — прошептала та, безуспешно стараясь остановить слезы.

— Так, — задумчиво сказала Наталья Алексеевна. — Ладно, идите по домам, все равно три минуты осталось. Завтра чтоб была свежа, как майская роза.

Ася торопливо вытерла слезы и кивнула.

— Не переживай. Все получится. Сначала так часто бывает. Сработаетесь.

Ася тихонько заглянула в приоткрытую дверь мальчишеской раздевалки, но зайти не решилась. Тренировка закончилась, народ начал стекаться к шкафчикам.

Данька увидел ее, когда выходил на улицу. Девочка стояла у стенда с объявлениями и бездумно водила пальцем по государственному флагу.

— Слушай, Ась…

Палец остановился.

— Ну… извини, пожалуйста, — сказал он ее спине. — Я… хам, конечно… извини.

Ася, не оборачиваясь, помотала головой и бросилась бежать.

Данька вздохнул.

— О, Данила, — хлопнула его по спине выходящая Янка, — пока. Да не волнуйся ты, она не обиделась. Она всегда такая. Сама виновата, нечего тупить. Правда, Матюш?

Матвей пожал плечами.

— Не знаю, не присматривался. Ладно, пока.

Данька смотрел им вслед. Все-таки они были красивой парой.

Следующая тренировка прошла намного результативнее. Сначала они отработали поддержку на полу, без коньков, потом Данька заставил Асю повторить всю связку под счет раз тридцать. Темные глаза его смотрели требовательно, и она молча сжимала губы и работала.

На льду поначалу все снова пошло наперекосяк. Казалось, они вернулись во вчерашний день. Ася снова опоздала на полтакта.

— Стой, — сказал Данька. — На полу сейчас делали — было нормально. Еще раз. Я считать буду.

Ася кивнула. Дан посмотрел на нее внимательно и засмеялся.

— Да расслабься ты. Не получится сейчас — получится завтра.

Ася несмело, но улыбнулась. Из Ледового дворца они вышли вместе.

А на следующий день Данька на тренировку не пришел.