14.1 Материнские Сердца (1/2)
***</p>
За дверью покоев Карломана сидела на диване его мать, Женевьева Армориканская. Враз осунувшаяся, с постаревшим пепельным лицом, она не сводила горящего взора изумрудных глаз с дубовой двери, за которой целители спасали ее ныне единственного сына. Казалось, только глаза и оставались живыми на пергаментном лице некоронованной властительницы ”детей богини Дану”. Да еще губы, бескровные, но неустанно повторяющие без слов мольбы к богам на ее родном языке.
Женевьева сидела здесь одна. Ее невестка Альпаида долго держалась, но, наконец, сломленная горем, ушла в свои покои, чтобы выплакаться в одиночестве. Аделард и Магнахар проводили ее и сами ушли, чтобы следить за порядком в замке. Женевьева не удерживала никого из них. Она понимала, что каждый переносит горе по-своему. Большинство ищут способ хоть как-то отвлечься - слезами или работой. Чистое ожидание под силу немногим. Но сама она не могла никуда уйти, пока не узнает, что с Карломаном.
Благодаря способностям, доставшимся ей от предков, Женевьева чувствовала, даже не видя своими глазами, что ее сын стойко борется за свою жизнь, и уже готовится залечивать свои раны. Но матери, однажды уже лишившейся своего сына, трудно мыслить рассудочно, когда речь идет о жизни другого. Женевьеве, как никому, было известно, что их порода, хоть и живуча, как почти все Другие Народы, хоть и не берут их большинство ран и болезней, но все же отнюдь не бессмертны и не неуязвимы. Она видела, сколько крови потерял ее сын, еще немного - и было бы поздно. Хорошо, если целительные обереги смогут поддержать его до тех пор, пока тело начнет восстанавливаться! А сейчас некоронованная владычица молилась своему прародителю - древнему богу-врачевателю Диан Кехту, что исцелял любые раны, лишь отрубленную голову прирастить не мог. Диан Кехту, однажды восстановившему целое изрубленное войско, что к утру снова могло сражаться, истребителю вредоносных змей. Она верила: ее молитва поможет Карломану. Ведь молитва матери сильнее всего. Даже боги откликаются на нее. И кому, как не прародителю, помогать своим потомкам в несчастье? Диан Кехт поможет, и ее мальчик будет жить!..
Узами Крови (ибо Диан Кехт - ее дальний предок), королевской волей (ибо она королева, хоть и не коронована), материнским сердцем (нет ничего более мощного, чем молитва матери за ее детей) - она взывала к первому из целителей ее могущественного народа:
«О, Диан Кехт! Услышь зов дочери своей дочери, ибо кто как не отец может заступится, когда попирают его родных!
«О, Диан Кехт! Приди по воле той, что носит венец Приморской Земли – Арморики столь древней столь славной!
«О, Диан Кехт! Сжалься над плачем матери, чей единственный сын своей кровью жаркою искупил бесчестье своего короля!»
Всю свою силу она направляла на молитву ради жизни своего сына. Она не может лишиться его, не переживет его гибели! Негоже родителям хоронить своих детей...
А перед глазами Женевьевы-Гвиневеры Армориканской разворачивалось страшное прошлое. Как это было, тридцать четыре года назад, когда погиб ее старший сын, Хлодион... Правда, он был обычным человеком, не унаследовал, как Карломан, от нее особых свойств, и погубить его было легко, как всякого, кто лишен даров тайных сил. И все же, она сейчас вернулась в те роковые дни, вновь пережила все, как наяву. Уже зная, что должно произойти, она замечала теперь зловещие признаки: случайно оброненные слова, недобрые взгляды, которым тогда, в самый первый раз, не придала значения. В воспоминаниях многое открывалось заново, вот только изменить уже ничего было нельзя...
***</p>
Тогда замок на Дурокортерском холме был построен всего несколько лет назад. Еще был жив король Хильдеберт Строитель, лишившийся единственного сына, Потерянного Принца. Тот якобы был заколдован вейлами, сошел с ума и умер в темнице. Впрочем, об этой истории при дворе говорить остерегались, и Женевьева слышала лишь недомолвки.
Началось все с празднества в честь свадьбы принца Хлодеберта с Бересвиндой Адуатукийской. Жених был сыном наследника престола, тоже Хлодеберта, которого враги - у кого их нет! - именовали Жестоким. После своего царственного брата, ныне бездетного, Хлодеберт Жестокий должен был получить престол Арвернии. А ему в свой черед наследует один из сыновей, которых у него целых четверо. Двое законных, от Радегунды Аллеманской - юный жених, тоже Хлодеберт, и одиннадцатилетний Теодеберт, названный в честь двоюродного дяди, Теодеберта Миротворца. Но у наследного принца были и еще два сына - от нее, Женевьевы Армориканской. Хлодион и Карломан. Так сложилась жизнь. Брак Хлодеберта и Радегунды был чисто государственным, никаких близких отношений даже на уровне ”стерпится - слюбится” между ними не получилось, супруги едва выносили друг друга, лишь на людях изображая любящую семью. А ее, Женевьеву, Хлодеберт вправду любил, и она несколько лет была ему почти второй женой. Их сыновья, хоть и не носили титула принцев, воспитывались вместе с единокровными братьями. Хлодион был ровесником первенца Радегунды, разница всего в несколько месяцев, а Карломану в тот роковой год исполнилось пятнадцать лет.
К тому времени Женевьева уже несколько лет как рассталась с принцем Хлодебертом и стала женой его кузена, Теодеберта Миротворца. У них подрастала дочь. Женевьева не жалела о своем выборе, хотя во время турнира и замечала пристальные взоры бывшего любовника.
Только что окончился турнир, и все ждали показательного боя между братьями-ровесниками, Хлодебертом и Хлодионом. Сам король почтил празднества своим присутствием, хоть и был сегодня мрачен, как всегда в последние годы, и даже ради нынешнего дня вышел в черном траурном одеянии. Хильдеберт Строитель сильно постарел и исхудал после смерти жены и сына, горе угнетало его, и все говорили, что он не проживет долго. По обе стороны от короля сидели его братья - Хлодеберт Жестокий и Дагоберт, которого уже тогда за измышление на войне тактических хитростей прозвали Лисом. Возле Хлодеберта сидела его жена, Радегунда Аллеманская, миловидная женщина с надменно поджатыми губами. Уловив взор своего мужа, устремленный на Женевьеву, сама пронзила ее глазами острее кинжалов. Ибо не для кого не секрет, что принцесса все эти годы ненавидела ту, с кем приходилось делить внимание мужа. Было просто чудом, что их сыновья не унаследовали ненависти.
Сама Женевьева не придала тогда значения, потому что не впервые замечала ненависть Радегунды. Но ведь она давно уже была счастливой женой Теодеберта, к чему же теперь ревновать?.. Если бы только она могла представить!
Младший сын Радегунды стоял возле родителей, и мать обнимала его за плечи. А Карломан держался возле своего деда по матери, Риваллона Кемперрийского, что был в то время майордомом. Его называли ”Сто воронов”, ибо он разводил этих птиц и говорили, что он знает их язык.
В окружении своих сверстников - оруженосцев стояли два юных брата, Хлодеберт и Хлодион. В бою на клинках Хлодион несколько раз подряд одерживал победу. Зрители каждый раз приветствовали его.
Вот и показательный бой начался. И сыновья Хлодоберта Жестокого выехали на ристалище, держа копья наизготовку. Их приветствовали громкими криками. Особенно Хлодиона, чьи успехи приветствовали и придворные, и народ. Сейчас, видя, что он одолевает брата, зрители кричали и рукоплескали ему гораздо сильнее, чем Хлодеберту. Пустив коня вскачь, Хлодион нацелился копьем в середину щита брата. Удар был так силен, что щит упал с громким стуком, и сам сын наследного принца не удержался в седле, покатился по песку. В следующий миг Хлодион спрыгнул наземь, протянул брату руку и помог подняться.
Оруженосцы первыми приветствовали его победу, вскинув руки и громко вопя: ”Хлодион! Хлодион!” И вдруг кто-то из них выкрикнул тут же подхваченное другими: ”Да здравствует Хлодион Арвернский!” - как будто это он должен был наследовать своему отцу, и в будущем станет королем.
А тут еще сам Хлодеберт Жестокий, встретив сыновей, улыбнулся победителю и потрепал его по голове, словно бы и не замечая законного сына!
Радегунда Аллеманская побелела от гнева. Не устроив супружескую жизнь, принцесса всем сердцем обожала своих сыновей, особенно старшего.
Женевьева видела, как та яростно озирается по сторонам, и вдруг сердце ее сжалось в предчувствии беды. Хотя она никогда не боялась Радегунду и в прошлые годы, когда они были соперницами. Что же о ней думать теперь?..
Как же часто в последующие годы она будет вспоминать мелькнувшее тогда неясное предчувствие, которому не поверила...
А Радегунда уже приняла решение, убедившись, что на мужа надежды нет. Если ему сын армориканки дороже, то она возьмет дело в свои руки, пока бастард не восторжествовал над ее мальчиком. Материнское сердце ей поможет...
***</p>
Спустя несколько недель после свадебных торжеств, молодожен Хлодеберт уехал на охоту вместе с единокровным братом Хлодионом, в сопровождении нескольких ловчих и своры собак. А Карломана не взяли с собой, а ведь он их просил, хотя не так сильно любил охоту, как старшие братья. Вместо этого ему довелось развлекать младшего братца, Теодеберта, одиннадцатилетнего сына Хлодеберта Жестокого от Радегунды, которого старшие братья обычно звали ”Малышом”. Теперь Карломан играл с ним в мяч под присмотром своего деда по материнской линии, майордома Риваллона. К тому же, игра что-то не ладилась, потому что Малыш был все утро непривычно вял и молчалив, не глядел, куда бросает мяч, и только с третьего окрика кидался его ловить.
Наконец, упущенный мяч ускакал куда-то в кусты, и братья отошли подальше, отыскивая его. К этому времени Карломан всерьез забеспокоился за Теодеберта.
- Эй, Малыш, ты что? Заболел, что ли? - Карломан потрогал ладонью лоб младшему. - Жара нет, вроде. Случилось что?
Теодеберт Младший поднял на брата взгляд не по возрасту серьезных глаз.
- Случилось... Я вчера услышал разговор и узнал, что кому-то может быть плохо. Нам всем, а хуже всех... Хлодиону... - он затряс головой и до боли закусил костяшки пальцев, боясь разрыдаться. - Но я не могу сказать...
Не помня себя, Карломан встряхнул брата за плечи.
- Хлодиону?! Так что же ты молчишь?! Кто-то замышляет против нашего брата, а ты...
- Не кто-то... - Малыш, глядя на него глазами подстреленного оленя, прошептал еле слышно: - А моя мать...
Карломан от неожиданности разжал руки, не веря своим ушам.
- Ты уверен? Ничего не путаешь? Принцесса Радегунда? Против Хлодиона?
Теодеберт Младший вздохнул так, словно на его детские плечи водрузили главную башню Дурокортера.
- Я знаю, вы все думаете, что я еще мал, но я все замечаю! И клянусь тебе молниями Донара, что все так и было, как я услышал. Моя мать разговаривала в саду с королем, нашим царственным дядей. Она начала с того, что сказала... будто дядиного сына, Потерянного Принца, отравил наш отец. Будто отец купил яд у агайского торговца вместе с обсидиановым кольцом, в котором сделан тайник. И, если надо, матушка принесет королю перстень с ядом и свиток, где купец написал, как с ним обращаться.
Карломан помолчал, но вспомнил, что отец вправду стал носить кольцо с крупным черно-серым камнем незадолго до того, как признанный безумным сын короля скончался в тюрьме... Незадолго до того, как отца провозгласили наследником престола!
- Так... А что ответил король? - спросил он похолодевшим голосом.
- А король... Он сказал: ”Хлодоберт все равно мой брат и останется братом. Когда-то он спас мне жизнь, хотя теперь я думаю, что лучше было бы умереть тогда. Кроме того, кому еще передавать престол? Не мальчишкам же, которые еще не скоро смогут править. И не Дагоберту - это породит раздор между родными. Я ничего не могу сделать против Хлодоберта.” Так король сказал. А моя мать... Она ответила: ”И не надо! Пусть он страдает, как и ты по его вине. Убей его сына от проклятой армориканки, Хлодиона”.
- А король? - со страхом спросил Карломан, чувствуя, как внутри все содрогается от отвращения.
- Он вздохнул, а потом произнес: ”У тебя ведь свои цели, Радегунда? Ну что ж, мы поняли друг друга! Я отомщу за моего сына всем виновникам его смерти! Говорят, что в лесах под Дурокортером кочует стая оборотней. Но я обещаю: еще до моей смерти Арверния будет принадлежать одним лишь людям!” Король так сказал, а потом ушел прочь.
Карломан не мог сомневаться в словах брата, слыша, как он говорит. Но он все равно не мог понять...
- Тебе, конечно, тяжело выдать свою мать. Это понятно. Но мне же ты рассказал. А Хлодиона зачем не предупредил об опасности?
- Да не мог я! - до сих пор мальчики говорили почти шепотом, но тут Теодеберт так закричал, что стоявший поодаль Риваллон Сто Воронов его услышал. - Я весь вечер не мог решиться... Я ведь и за нее боюсь тоже, если ее бросят в тюрьму, как кузена Хильдеберта. Она же моя мать! И за Хлодиона мне тоже страшно... Я всю ночь не мог решить, как мне быть. А когда встал, Хлодион с Хлодебертом уже уехали в лес...
Увидев, как его дед внезапно переменился в лице, Карломан выпустил мяч.