12. Волк, Ирис и Роза (2/2)
***</p>
Удар. Еще удар. Король, войдя в раж, атаковал, забыв, что его соперник может и ответить ему внезапным ударом.
Пот стекал по лицу Гизельхера в три ручья. Солнце слепило глаза. Но Рыцарь Дикой Розы все еще держался. Он знал, что в отличие от Хильдеберта, Карломан человек слова.
Все чаще Рыцарь Розы получал ранения. Все чаще клинок короля плясал возле его открытой шеи. Все чаще сердце его отца пропускало удар.
Дагоберт с замиранием сердца смотрел на своего племянника и зятя. Он обещал себе, что если… Если все же случится самое худшее, он не пощадит Паучиху и сделает все, чтобы она лишилась положения при дворе. И сыну запретит иметь с нею связь. Да, его сын любит эту женщину, но после того, к чему она привела Арвернию…
Теодеберт также был напряжен. Один неверный шаг, и ему придется выбирать…
Удар. Еще один удар. Сердце готово было выскочить из груди. Клинок короля пронзил горячий воздух совсем рядом со злосчастным Рыцарем Дикой Розы… Счет шел уже на минуты…
Но рыцарь очень хорошо помнил наставления Карломана: «Спасение будет только, когда ты оставишь надежду.»
И вот, настал момент, когда Рыцарь Дикой Розы, ослабевший от ран и от напряжения, не удержал равновесия и пошатнулся. Казалось, он вот-вот упадет, и клинок короля пронзит его...
Выжидающий Карломан беззвучно воззвал к Небесам и подал долгожданный знак.
- Государь!.. – воскликнул он, как было условлено, и стремительно, как волк, неожиданно сорвался с места. Дитрих и Жоффруа последовали его примеру.
Но король, охваченный боевым задором, не слышал возгласа своего майордома. Рыцарь Дикой Розы молился, чтобы его сил хватило на то время, пока к нему бежит подмога…
Трибуны замерли. Сердца многих сжались в предчувствии беды…
- Государь!... – совсем близко донесся до Рыцаря Дикой Розы крик стремительно бегущего Карломана.
Клинок упал в песок. Гизельхер попытался отбить удар короля, но это привело к тому, что он остался безоружен. Но вот и Дитрих… Подхватив юношу под руки, он быстро увел его с арены.
А в это время между королем и Гизельхером остановился подоспевший Карломан.
- Государь!... – отчаянно пытался дозваться до своего племянника майордом Арвернии.
Но все было тщетно. Взор налитых кровью глаз Хильдеберта был помрачен. Он не различал, где друг, а где враг…
То что произошло дальше, поразило всех, потому что почти никто не мог такого представить.
Народ повскакивал со своих мест. Рыцари – соперники, враги и друзья – Карломана – как бы они к нему не относились, – с немым восхищением наблюдали за его танцем под мечом короля.
Дагоберт Старый Лис, побледнев, чувствовал, как сердце опять защемило. Стоящий рядом Теодеберт, казалось обратился в памятник самому себе… Одно дело, когда только подозреваешь, что задумал твой пасынок, названный сын, а другое дело - когда это видишь… Он чувствовал, как мурашки бегают по коже… Но все равно предпочитал смотреть на ристалище, чем взглянуть на жену, сидящую возле своей невестки – Альпаиды…
Ангерран безмолвствовал. Про себя он вел обратный счет (десять, девять…), до того момента, когда на подмогу к отцу прибудет Жоффруа – тот был в тяжелом доспехе и не мог бежать так быстро, как Карломан и Дитрих.
Разящий удар. Просвистело совсем рядом. Но Карломан и на это раз успел увернуться от удара. Жоффруа бежал из всех сил. Вот-вот… Но король вновь занес меч, готовясь ударить…
- Государь!... – во всю глотку кричал уже Жоффруа, понимая, что не успевает…
Дитрих и Гизельхер в это время вышли из круга расступившихся перед ними паладинов. Граф Рехимунд, увидев сына, не выдержал и заключил его в крепкие объятия. Дитрих отвел взгляд и, как и все, стал наблюдать за тем, что происходит на ристалище. И почувствовал, как ужас холодит ему кровь...
Обезумевший король разил мечом наотмашь. Без всяких уловок, как атакующий бык. Карломану потребовалась вся его ловкость, чтобы продолжать избегать свистящего клинка.
«Шесть, пять…» - считал Ангерран… Нет, не успеет…
- Государь!.. – безуспешно продолжал взывать Жоффруа, перед глазами которого разворачивалась картина, которую он потом видел в кошмарах…
Удар, исполненный ярости. Обезумевший король с оглушительном криком направил свой клинок прямо на Карломана, у которого уже не оставалось времени на очередной маневр…
Храбрившийся Дагоберт все же не выдержал и зажмурился. Вот и все… Сейчас до его слуха и до слуха всех через мгновенье доносется звук переломанных костей… Он почти слышал пронзительный крик обезумевшей Альпаиды… Гневные проклятья дорогого кузена Теодеберта… Нет, нет же…
- Карломан!.. – крикнула внезапно вставшая Женевьева Армориканская. Она так резко встала, что кресло, на котором она сидела, упало. В ее надтреснутом голосе Фредегонда, замершая в напряжении, как и все, уловила силу. Теперь она разглядела женщину, уже пожилую, но еще сохранившую многое от былой красоты, с такими же глазами, как у майордома. Сейчас она вся кипела таинственной силой, какую вызвала угроза близкому человеку. Внучка вейлы не сомневалась, что эта женщина была матерью Карломана. И сейчас она открыла свои возможности, чтобы спасти сына.
Ласточка словно повинуясь материнскому приказу, метнулась прямо в лицо королю.
Как и у его кузена, у Теодеберта тоже не хватило сил смотреть, как произойдет самое худшее… Он убийственным взглядом окинул королеву-Паучиху. И если бы взглядом можно было убить, он бы сейчас лишил короля матери.
Бересвинда Адуатукийская покачала головой, осознавая, куда именно все привело, словно хотела сказать: ”Я не этого хотела. Совсем не этого.”
Блестящие остриё пронзило разгорячённый воздух, как нож - масло. Одновременно с этим ласточка камнем упала прямо на короля. Фредегонда изумилась. Ее птица слушается кого то еще?..
Карломан успел встать в стойку и поднять над собой перекрещенные руки, поймав клинок. Но все равно удар был так силен, что ноги его стали утопать в песке, и он, гася силу удара, вынуждено отвел перекрестие своих рук в сторону – прямо на свое левое плечо.
«Один»… - безотчетно закончил уже никому не нужный счет Ангерран. В это же время Жоффруа, пользуясь заминкой короля, выбил из его рук меч, залитый кровью. А потом, взяв Хильдеберта за плечи, стал трясти и звать: «Государь!»…
Хильдеберт пришел в себя. Он встряхнул головой, а потом осознанным взглядом поглядел на паладина. Потом заметил позади него своего майордома…
- Дядя?..
Жоффруа убедившись, что у короля прошел приступ безумия, обернулся, и кровь у него в жилах тотчас похолодела.
Мертвенно-бледный Карломан, сильно шатался, но продолжал стоять. Каким то странным взглядом он вводил по ристалищу. Камзол на левом плече был распорот. На солнце блестела разорванная кольчуга… И хотя клинок прошел по касательной, не застряв в теле, но из сильно кровоточащей раны виднелись белые кости разрубленной ключицы.
Сам Карломан, видимо оглушенный и не осознающий происходящее, продолжал стоять, качаясь как маятник.
- Дядя!... – не своим голосом снова крикнул король, в ужасе глядя на родича.
Видимо, какой то смутный отголосок донесся до Карломана, который явно был не здесь. Посмотрев на короля, майордом взглянул затем на свои ноги. Он стоял уже в луже крови… С каким то жутким интересом Карломан принялся изучать, откуда же она появилась. Едва держа равновесие, он поднимался взглядом дальше по своему телу, а затем, будто не поверив, что ранен, правой рукой прикасается к ране. Потом поднес правую руку, окровавленную, к лицу. И наконец, осознал, что это его кровь…
Это отразилось в выражении его лица, бледного, как у покойника. Сам он, казалось, так и не успел по-настоящему что-то почувствовать, стоя в оглушающей тишине. И все вокруг него тоже застыли, словно окаменели под взглядом дракона. Многое могли себе представить подданные арвернского короля. Но вот такого завершения ”показательного поединка” - никогда.
А раненый майордом, казалось, не успел даже испугаться. Сознание оставило его. В глазах потемнело. И он еще раз, сильно пошатнувшись, начал медленно оседать. Тишину разорвали истошные крики, словно со зрителей сняли оцепенение. И в тот же миг к нему подбежали король (испуганный и едва понимающий, что случилось), и Жоффруа. Они успели подхватить Карломана и осторожно уложить его на окровавленный песок.
Ласточка, что спасла майордома, метнувшись в лицо королю и заставив его изменить направление удара, выполнив свой долг, вспорхнула в небо и закружила над ристалищем…
***</p>