7. Королева, не Знающая Любви (2/2)
Это случилось давно, когда самому Хильдеберту было всего пятнадцать лет, и он был лишь третьим в очереди на престол среди арвернских принцев. Тогда на трон всего год как вступил его маленький племянник, Хлодоберт VIII, сын умершего короля Хлодоберта от Регелинды, носивший имя в честь отца и деда. За него правил регентский совет во главе с королевой Бересвиндой Адуатукийской. Спустя еще четыре года король Хлодоберт Дитя, едва достигнув десяти лет, скончается от черной оспы, посетившей Дурокортер. Но тогда все это было еще на прялке у вещих норн...
А в то время юный королевский дядюшка, принц Хильдеберт, как многие в этом возрасте, искал возможности проявить себя, мечтал о подвиге, о признании, о всеобщем восторге его деяниями. Присутствуя на Королевском Совете, он услышал, как один из вельмож сказал в споре, что простой народ страдает по вине распрей между власть имущими, и что сила государства при короле-ребенке может пошатнуться. И Хильдеберт решил сам, в одиночку, совершить вылазку в город, узнать, как живут их подданные. Он хотел сделать доброе дело для короля и своей семьи, чтобы все были благодарны ему.
Конечно, свой замысел принц должен был держать в тайне, иначе ничего не получилось бы. Он никому не сказал ни слова - ни наставнику, ни юным оруженосцам, своим сверстникам, ни, упаси Циу, матушке, которую, вообще-то, всегда почитал и добивался ее одобрения. Раздобыл для себя костюм простолюдина, сказался больным и заперся в своих покоях. А сам, переодевшись, выбрался из окна и, спустившись по водосточному желобу, покинул замок.
Город ослепил и оглушил принца тысячами разных звуков, запахов, сплетениями узких мощеных улиц, разномастными стенами зданий, суетой спешащих куда-то по своим делам людей. Деловито шагали мастеровые с цеховыми значками на груди. Двигались по улицам горожане всех родов занятий. Собирались пестрые толпы на рынке. Катили свои тележки торговцы вразнос, громко предлагая свой товар: булочники, мясники, зеленщики. Иногда проезжали верхом богато одетые дворяне или рыцари, и народ почтительно расступался перед ними. Их Хильдеберт избегал, чтобы не быть узнанным. Люди, проходя по двое и больше, оживленно беседовали между собой, и чуткое ухо ловило обрывки их разговоров. По улицам прыгали, как воробьи, мальчишки. Возле городского рынка сидели нищие, прося подаяния. За прохожими, что казались богаче других, увязывались бродячие жрецы, гадалки и прорицатели - и истинные, и шарлатаны, каковых тоже водилось в избытке.
Принц, до сих пор видевший свою столицу лишь с коня, когда проезжал по улицам в сопровождении пышной свиты, не ожидал, что город так широк и так разнообразен! Петляя среди его закоулков, он замечал и красоту, и убогую бедность, - все, чем была полна жизнь.
На одной из улиц его внимание привлекла девушка, торгующая цветами. Она ловко вынимала из корзины живые розы, составляла из них букеты, подбирая по цвету и по величине. И напевала при этом - собственно, ее звонкую песенку Хильдеберт и услышал сперва, а услышав - остановился.
- Белая роза - для девы любимой, розовая для суженой твоей, красная - для любимой жены, а черную - оставь на камне могильном!
Прислушавшись, Хильдеберт пролез между покупателями, что собрались возле лотка цветочницы. И замер. Прямо на него весело взглянули огромные ясно-голубые глаза из-под длинных ресниц. Девушка вдруг подмигнула ему и улыбнулась от всей души. Ее светлые волосы вились крупными кудрями и были так густы, что их с трудом сдерживала голубая лента, в тон ее опрятному, но простенькому, полинялому платью. Да, она выглядела скромной, даже бедной. Но принцу подумалось: наряди ее в богатое платье - и она затмит всех придворных красавиц...
Торговля у цветочницы шла бойко. Скоро ее прилавок опустел, и покупатели разошлись. Девушка сложила под него пустые корзины и осталась с принцем наедине. Он мучительно искал, как начать беседу. Но тут к цветочнице подошел городской стражник и, указав на кошелек с монетами, многозначительно пошевелил пальцами. Девушка, не удивляясь и ничего не говоря, отдала ему горсть монет. Когда стражник ушел, принц недоумевающе спросил у цветочницы:
- Это за что же ты ему платишь?
Она же в свой черед, казалось, удивилась его недогадливости.
- За то, что мне позволяется торговать на хорошем, людном месте. Видишь, как быстро все продала? Городская стража защищает от воров, к тому же...
- Но столько монет разом отдать! Если тебе перейти торговать на другую улицу, за которую берут не так много? Ведь люди и там ходят, купили бы твои цветы, - непонимающе произнес Хильдеберт.
Девушка рассмеялась, но и смех ее, звонкий как колокольчик, совсем не показался обидным обыкновенно вспыльчивому принцу.
- Какой ты смешной! Откуда ты взялся, что не знаешь городских порядков? На других улицах - другие продавцы. Не положено друг у друга перебивать кусок хлеба.
Хильдеберт опустил голову, пристыженный, как мало он, оказывается, знает о жизни своего народа. И сказал первое, что пришло ему в голову:
- Я, вообще-то, нездешний. Слуга барона Амбианского, только вчера приехал с моим господином в столицу.
Она с явным интересом взглянула на юношу из-под пушистых ресниц.
- Ты приезжий... так... это заметно... - и она вновь засмеялась, негромко, но так заразительно, что Хильдеберт и сам смеялся вместе с ней.
Ему не хотелось так скоро прощаться с девушкой, и он предложил, когда они стояли у городского фонтана с питьевой водой:
- Давай погуляем еще! Я сегодня свободен до утра. Если у тебя есть время...
Девушка сомневалась лишь мгновение. Беззаботно, по-мальчишески, хлопнула ладонью по выставленной руке Хильдеберта.
- Пойдем! Меня до вечера не хватятся. И я покажу тебе город...
И они весь день гуляли вдвоем по улицам Дурокортера, болтали и дурачились, как равные. Хильдеберт словно позабыл, что он принц, настолько ему хорошо было с простой девушкой, исполненной непостижимого обаяния. Его даже забавляло, что, с ее точки зрения, он, сын и внук королей, выглядит неотесанным. Например, когда им встретился едущий верхом рыцарь, принц отступил в сторону, чтобы не быть узнанным, но не поклонился, как другие прохожие. Его спутница лишь покачала головой, наверняка удивляясь про себя. Но ни о чем больше не спрашивала.
И ни она, ни он даже не спросили имен друг друга. Впоследствии Хильдеберт, бесчисленное количество раз вспоминая тот вечер, всегда будет сожалеть, что даже имя ее не осталось жить в его памяти...
День прошел незаметно для обоих. Бродя бесцельно по городу, юноша с девушкой ближе к вечеру случайно оказались возле какого-то кабака, судя по обшарпанной стене и кривой вывеске, не слишком высокого пошиба. Дверь кабака с треском распахнулась, и оттуда вывалились пятеро пьяных парней, судя по значкам на кафтанах - ремесленники из кожевенного цеха. Один из них, самый высокий и пьяный, заколотил кулаками в дверь, захлопнувшуюся перед его носом, и заревел как бык:
- А ну впусти, собака-трактирщик! Открой дверь, мы хотим пить дальше! Я всех угощаю, слышите! - он вдруг пьяно всхлипнул - Судьбу свою несчастную запиваю! От меня не...невеста ушла! Другого нашла, из нашего же цеха! Побогаче! Позор!
Друзья верзилы, такие же пьяные, поддакивали ему: что это, конечно, позор, и каждый честный мужчина после такого вправе напиться. Двое из них стали ломиться в кабак, из которого их, как видно, только что выставили.
А отвергнутый жених, опершись о перила крыльца, все продолжал орать свое, размазывая по лицу пьяные слезы:
- От меня ни одна... Ни одна еще не уходила, друзья! Ни одна... и впредь не уйдет!
- Да вот хотя бы эта! - двое парней, один невысокий и коренастый, другой верткий как угорь, забежали навстречу Хильдеберту с девушкой-цветочницей, ухватили ее, поволокли в быстро темнеющий переулок. Девушка испуганно закричала.
Не помня себя, принц бросился в драку. Но силы были слишком неравны. Хоть и пьяные, парни твердо держались на ногах, и каждый был гораздо крепче пятнадцатилетнего юноши. Его отшвырнули прочь и побежали, волоча девушку с собой.
Кое-как поднявшись, не замечая в то мгновение боль от удара в грудь, Хильдеберт бросился за ними. Его вел крик девушки, что, не переставая, призывала на помощь. Принца поразило, что на ее вопль не собралась вся улица. Видно, здешние жители были трусоваты и не смели выходить из дома в темноте, а может быть, знали и боялись пьяных буянов.
Но вот вдалеке зажегся желтый огонь фонаря. Быстро приближались еще несколько темных фигур.
- Стража! - завопил один из пьяных, но девушку не выпустили. Они, должно быть, желали нырнуть в какой-то закоулок или в подвал, где стража их не найдет...
Хильдеберт сообразил все это за одно дыхание и поспешил за ними, на бегу подхватив камень с мостовой. Он был исполнен решимости сам освободить девушку, не дожидаясь стражи. Правда, он, переодевшись простолюдином, не взял не только меча, но даже ножа. Ладно, и булыжник - тоже оружие!
Легко догнав верзилу, он ухватил его за плечо, занес камень, готовясь ударить. Пьяный обернулся, вытаращив глаза. И отшвырнул девушку, собираясь драться.
Ее бросило вперед, и она оказалась точно в направлении удара Хильдеберта. Все произошло быстрее мгновения ока. Принц не мог успеть отдернуть руку. Он ударил камнем изо всех сил - и ее голова бессильно мотнулась.
В быстро гаснущих вечерних сумерках Хильдеберт ясно разглядел, как рассыпались по плечам и спине ее белокурые кудри, и как из пробитого виска хлынула густая алая кровь. А потом она без звука упала на мостовую, неловко подогнув ноги, и волосы ее окутали землю вокруг, точно облако, а в широко распахнутых глазах застыло недоумение.
Еще позже, пока стражники гнались за разбежавшимися в страхе пьяницами, Хильдеберт сидел возле нее, держа ее голову на коленях, и кровь, алая как лепестки роз, текла ему на руки из раны у нее в виске. А он тормошил, тряс ее, пытаясь привести в чувство, целовал ее похолодевшие губы. А, поняв, что все бесполезно, задрал голову к стемневшему небу и завыл, мучительно, без голоса, потому что горло стиснуло так, что он не мог произнести ни слова...
Как потом вернулся домой, в замок - он не мог вспомнить, будто во сне. Спрятал под пол испачканную, окровавленную одежду. Но наутро сказавшийся больным принц заболел по-настоящему: метался в горячке и бредил, все время видя перед собой ее, то живую и веселую, то - убитую его руками.
Лишь через несколько недель, выздоровев окончательно, Хильдеберт попытался узнать хоть что-то о девушке-цветочнице, что торговала близ фонтана. Но все поиски оказались безуспешны. Никто толком не знал ее, не смог назвать ее имени. Принц так и не узнал, кем она была, остались ли у нее родные. Лишь в его памяти она продолжала жить, и часто являлась ему во сне. Она танцевала со своими розами - живая, легкая, смеющаяся, - и напевала свою песню.
Шли годы. Принц Хильдеберт волею судьбы сделался наследным принцем, а затем и королем Арвернии. Но образ погибшей цветочницы оставался жить в его сердце. Повзрослев, он заводил отношения с некоторыми женщинами, но столь же легко оставлял их. Ни одна из них не была ею. И он в них разочаровался.
Со временем он ожесточился и стал служить богам войны, узнав свирепое упоение битвой. Он убивал и приказывал своим воинам убивать. Что значила гибель врага в честном бою в сравнении с убийством несчастной девушки?!
А потом ради заключения мира с Нибелунгией сосватали за Хильдеберта принцессу Кримхильду. И он, едва увидев присланный портрет, поразился: перед ним было точное изображение девушки-цветочницы! Страх и надежда овладели им. Однако он еще думал: быть может, наяву в ней не будет такого сильного сходства?
Но, встретив свою невесту только на свадьбе, молодой король убедился, что небеса его то ли благословили, то ли прокляли. Его первая любовь, его жертва обрела имя и вернулась к нему из мрака смерти! Ее лицо, глаза, губы, готовые к смеху и к поцелуям, ее великолепные волосы, даже походка...
Половина его сердца радовалась ей, как чуду: ”Вот она, вернулась к тебе, сделавшись тебе ровней, как законная жена, чтобы никто не мог вас разлучить! Ну так прими же драгоценный дар судьбы!” Но другая половина рисовала в памяти ее мертвое тело, кровь на его преступных руках. И он содрогался от ужаса, заключая ее в свои объятия. Потому он и уехал прочь сразу после принесения брачных обетов, и в следующие два года избегал свою жену. Его влекло к ней, когда она была рядом. Но, стоило им остаться наедине в супружеской спальне - и ему вновь, точно наяву, виделось, как он бьет камнем, как она падает замертво, и по лицу ее течет кровь... Этот образ сводил его с ума, обращал в ужас. Чем сильнее было влечение к Кримхильде, тем больше он боялся, что, стоит им соединиться, он убьет ее снова. Сегодня ему почти удалось оставить призрак своей жизни за порогом супружеской спальни. Но тот вернулся, чтобы отомстить, в самый значимый для них миг...
***</p>
А Кримхильда ничего этого не знала о жизни своего мужа. Она лишь поняла, что тот чем-то сильно огорчен. Улегшись обратно в постель, он резко отстранился от нее, протяжно вздохнул. Он еще испытывал желание. Но ни за что на свете не решился бы сейчас прикоснуться к жене.
- Прости... я... я... - он умолк, не находя слов, глядя в высокий расписной потолок.
Она сама склонилась к нему, прильнула головой к его груди. Слышала, как бешено бьется его сердце, как тяжело он дышит. Гладила его непокорные волосы, словно успокаивала ребенка. Однако король оставался лежать неподвижно, словно не замечал ее ласки.
- Мои руки в крови... О, как я виноват... - дико прохрипел он пересохшим горлом.
Кримхильда по-своему поняла его слова. Ей сразу вспомнилась война против Нибелунгии, сожженные города, поля, устланные трупами ее соотечественников... Но все это она знала, еще выходя за него замуж, и смогла, насколько возможно, простить ему прошлое ради будущего, что могло у них состояться. И лишь глубокий вздох сорвался с уст королевы, не сумевшей найти слов.
Лицо короля исказило страдание. Он не мог больше находиться рядом с той, кого уже убил однажды, и сегодня едва не совершил этого второй раз. Высвободившись из рук жены, он произнес с глубоким волнением в голосе:
- Мое сердце принадлежит тебе, любовь моя, но... - он помотал головой, не в силах ничего ей объяснить. - Если можешь, прости меня! Так должно быть...
Быстро исправив беспорядок в своей одежде, он вернулся в свои покои по тому же балкону.
А королева Кримхильда осталась одна в своей одинокой супружеской постели. Стиснув зубы, как от сильнейшей боли, она смотрела вслед мужу.
Каждый раз, как они пытаются сблизиться, что-то мешает им. И ведь Кримхильда была уверена, что она привлекает своего мужа, она чувствовала его влечение, сегодня особенно сильное. Но что же разделяет их?!
И, снова улегшись на кровать, не погасив свечи, она вспомнила о предложении Теодолинды, сестры короля и жрицы Фригг. Быть может, любовное зелье в самом деле помогло бы прогнать призраков, осаждавших душу Хильдеберта, и заставило бы видеть ее одну?
***</p>