avalanche (2/2)
Мир может сгореть, думает Аарон, никто не заметит потери. Палец все еще размеренно стучит по дереву, мужчина все еще ничего не говорит, а Аарон делает себе кофе. С сахаром и сливками, как он любит.
Тук.
— Мир сошел с ума, — говорит мужчина. — Вы читаете книги, когда это модно и те, которые в моде. Вы слушаете модную музыку и смотрите модные фильмы, позабыв о красоте, о морали, о смысле, о развитии. Вы спите друг с другом и придумываете все больше способов разнообразить свои сношения, потому что это больше не близость — это лишь еще одна галочка в ваших чек-листах успешности, — мужчина усмехается. — Что такое эта ваша успешность?
Тук-тук-тук.
— Человечество убивает себя. Бомбы двадцатого века оказались менее чудовищным открытием, чем реклама и интернет. Бомбы — убивали тело, а ваш так называемый контент убивает душу. Разум. Вы разучились мечтать.
Тук-тук-тук-тук-тук.
Аарон согласен с каждым словом, наверное. Хотя — он-то не такой, но разве он этого не видит. Посмотри по сторонам, вокруг сплошные пустышки, озабоченные лишь тем, что о них подумают другие, насколько их жизнь будет соответствовать глянцевому образцу.
Тук-тук-тук.
— Через три дня все закончится, — говорит мужчина устало и прикрывает глаза под толстыми стеклами уродливых очков. — Развлекайтесь, пока можете.
Тук.
«Да блядь, серьезно, что за ебань?» — снова пишут в чате, и Аарон горячо поддерживает, но беседа как-то слишком быстро скатывается в троллинг и плохо скрытые рекламные сообщения от ботов, так что он закрывает страницу, забыв отписаться, и ложится спать.
Вот это «через три дня все закончится» застревает в голове, но Аарон — странное дело — не думает об этом, как о грядущем конце света. Скорее наоборот. Через три дня все закончится, а поэтому он перестает думать о займе (и об отношениях, и о сексе, и даже о работе), он пьет сладкий чай и белый от молока кофе, звонит маме и обсуждает с ней соседей и возможный (если дадут) отпуск, высыпается и проебывает сдачу презентации, чего никто не замечает (и от чего никто не умирает). Можно сказать, что за два дня жизнь Аарона становится намного лучше и полноценнее. Можно даже осторожно добавить, что он почти счастлив.
Ад разверзается на третий день, но это не ядерная война, не апокалипсис и даже не подлетающий к земле метеорит. Просто новости — все и везде — вдруг взрываются, и Аарон узнал, что вот этот, постукивающий пальцем по столу мужик какой-то ученый с мировым именем и едва ли не нобелевской премией, узнает, что правительство, оказывается, искало его еще после первого видео, безбожно цензурируя и прессу и интернет, чтобы не допустить паники, но вот не нашло, и информация утекла, и теперь об этом говорят — кричат — из каждого утюга, и когда Аарон открывает ютуб — вся главная завалена «экспертами», рассуждающими по одиночке и в формате интервью, что же будет, и что же «уважаемый профессор» имел в виду.
Кто-то эмоционален, кто-то нет, кто-то горячо поддерживает, кто-то негодует, кто-то пытается остаться беспристрастным, а кто-то щедро сдабривает факты собственным мнением. Аарон оставляет это бесконечное воспроизведение фоном, успокаивает мать по видеозвонку (боже, какие старики доверчивые) и позволяет себе банку пива.
Если — когда — это все же окажется рекламой нового сериала, Аарон пиздец как посмеется.
Четвертый день (после трех отведенных) выпадает на выходной, и Аарон, конечно, без попкорна, потому что эта ебаная шелуха вечно и больно застревает в зубах, но с ютубом на ноутбуке и включенным телевизором, где представитель минобороны отчитывается, что ученого наконец нашли. Аарону пиздец как интересно, будет ли эфир. Аарону пиздец как интересно, что в этом эфире будет.
На большом экране мужчина в форме многословно уверяет, что все под контролем и все в безопасности. Славься родная страна, мы снова спасем мир, так сказать.
В бегущей строке внизу биржевые котировки. Рынку, судя по всему, на ученого и его угрозы плевать.
Тук-тук-тук.
Мужчина улыбается, поправляет очки, оборачивается к кому-то, оставшемуся за кадром, что-то неслышно для зрителей говорит (Аарон видит движение губ) и разворачивается обратно, снова начиная постукивать по столу будто в странном трансе.
Тук-тук-тук-тук-тук.
Завораживает. Аарон перестает слушать и слышать военного, просто, как зачарованный, следит за движением этих пальцев на экране ноутбука.
Тук.
— Говорят, я сумасшедший, — улыбка мужчины становится печальной. — Говорят, я ищу дешевой популярности. Говорят, все это самая дорогая и обширная рекламная компания в истории. История нас и рассудит.
Ладонь — большая, с узловатыми в пятнах пальцами — отрывается от стола, зависает над кнопкой.
— Я похож на шутника для вас, на брюзгливого деда. Вы думаете, все останется по-старому, но мир сошел с ума. Мир давно сошел с ума, и уже ничего не будет. Мы отказались от естественного отбора, мы отказались и от всех благ, что предлагала наука. Та самая наука, что помогла нам превзойти природу и встать над ней, — мужчина задумчиво качает головой, очки сползают и он поправляет их двумя пальцами. — Я хотел бы увидеть, куда придет человечество, вынужденное отказаться от псевдо-христианской морали и своих гуманистических ценностей. Жаль, что у меня не получится.
Так-так-так — постукивают пальцы по кнопке, почти лаская.
Аарон слышит хлопок.
Аарон думает — он нажал.
Потом Аарон видит кровь.
Глаза мужчины, широко раскрытые и застывшие, очки — остатки оправы сбиты, перекручены, а из левого виска брызжет.
Если это графика — это самая отвратительная и самая реалистичная графика из тех, что Аарон видел. Его тошнит. Он не может отвернуться, не может перестать смотреть.
Тело безжизненно заваливается набок, рука — та самая ладонь — соскальзывает с кнопки.
С нажатой кнопки.
Когда он успел нажать?
Трансляция останавливается с ошибкой, Аарон пытается перезагрузить страницу, но ютуб выдает только бесконечное «такого видео не существует» и «попробуйте еще раз».
Список подписок Аарона девственно чист.
Аарон не знает даже сколько человек смотрели эту трансляцию.
Кажется, просто сон.
Он трясет головой, пьет чай вместо кофе, разговаривает с мамой (успокоенной военным по телеку больше, чем сыном) и ложится спать, чтобы наутро не без опаски выглянуть в окно, но, видимо, безумный ученый оказался недостаточно безумным или недостаточно ученым, а может, это действительно просто всего лишь самая крутая рекламная кампания в истории, потому что мир стоит.
И мир — не изменился.
И Аарону двадцать шесть, поэтому Аарон недолго думает о судьбах мира. Жизнь идет по накатанной колее, и, ну, работа-займ-отношения-секс, а еще выходит новый айфон, а телефону Аарона уже года три, если не больше, и надо, наверное, взять рассрочку или попросить немного у мамы. И вот именно этим он и занят: гуглит условия рассрочки у официального ретейлера, второй рукой набирая маме, когда в другом городе, за тысячи километров от — умирает первый человек.
Падает первый камешек.
За которым (еще не знает Аарон) последует лавина.