Глава восьмая (1/2)
Гермиона молча смотрела на смятый лист, слушая удаляющиеся шаги. Она немного нерешительно развернула свой испорченный труд, и её взгляд побежал по строчкам. С каждой секундой, её сердце возмущалось всё сильнее, ужасно хотелось кричать и доказывать свою правоту, но…
Жар внутри медленно остывал, когда Гермиона возвращалась в тот день. Он лежал на полу клетки беспомощный, беззащитный. Он знал, что произойдёт после пробуждения. Был готов. Она усомнилась. Что, если это ошибка? Её ошибка. На душе стало так тяжело, словно разочарование грязной ржавчиной стало медленно разъедать её душу. Гермиона вдруг вспомнила, как тронула пальцами шрам на его губах, как прикасалась к нему, что испытывала. Нет. Она должна знать точно. Должна понять.
Гермиона выключила плиту и медленно прошла через коридор в спальню. Он стоял на балконе. Холодный воздух наполнил маленькую комнату. Солнце садилось, пряталось за соседние дома. Драко, скрестив руки на груди, напряжённо всматривался вдаль, туда, где по шоссе неспешно продвигались вереницы машин с включёнными фарами. Люди шли по тротуарам, спешили кто куда, торопились, переходя дорогу по пешеходному переходу. Казалось, Драко наблюдал за этим движением жизни, но взгляд его был статичен.
— Я не могу опустить тот факт… — начала она.
— Ты серьёзно? — с трудом сдерживая возмущение, Драко взглянул ей в глаза. — Сутенёрство? Ты позволила себе…
— Это называется именно так! — уверенно бросила она. — Твой «хозяин», — с отвращением скривилась Гермиона, — зарабатывал деньги на том, что продавал тебя женщинам, как проститутку!
— Заткнись! — сквозь зубы рыкнул он, делая к ней решительный шаг, но Гермиона замерла на месте, как вкопанная. — Ты нихрена не знаешь!
— Вы развели меня, как наивную дуру! — злобно прищурившись, прошипела Гермиона. — Он взял с меня деньги. Забрал всё, за то, чтобы провести с тобой час!
— Никто не заставлял тебя спать со мной! — ядовито ухмыльнулся он. — Это было твоё желание или нежелание! Никто меня не продавал. Никогда! Это. Моё. Решение. Тебе никогда не понять, каково это, когда все тебя боятся, когда тебя сторонятся, игнорируют. Когда ты для всех и каждого просто зверь!
Он развернулся, намереваясь войти в комнату, но Гермиона схватила его за запястье, удержала, обошла, чтобы заглянуть в глаза.
— Это его преступление, Драко! — уверенно заговорила она. — Он тебя использовал. И не только как цирковой инвентарь. Ты ведь даже не был частью труппы. Все они были свободны, но только не ты! Ты был для него, как его прежний дрессированный медведь. Как ты можешь его оправдывать? Я понимаю, тебе легче убедить себя в том, что ты всё это делал добровольно, чем признать, что тебя элементарно использовали. Это настолько омерзительно! И я ненавижу его за то, как он поступал с тобой!
— Нет, — с горечью выдохнул он, отводя взгляд, — ты не сможешь понять.
Он вывернулся из её хватки и вошёл в комнату, сел на кровать.
— Драко, объясни…
— Оставь меня в покое, — прошептал он, пряча лицо в ладонях. — Тебе пора собираться. Иди. Салазар… Нет. Лучше мне уйти.
— Нет, пожалуйста! — в страхе прошептала она, опускаясь перед ним на колени, чтобы заглянуть в глаза. Гермиона мягко сжала его запястья, погладила бережно, нежно. — Прости. Я просто сделала выводы из произошедшего, из того, с чем сама столкнулась. Ты ведь не знаешь, как он действовал. Амбре хитёр…
— Я это знаю, — шепнул Драко, подчиняясь её прикосновениям, опуская руки, а потом сжимая её маленькие ладони в своих. — Извини, я был резок, но…
— Мне сложно, ты же понимаешь? — с надеждой говорила Гермиона. — За всю свою жизнь я немало сталкивалась со злом. Разным злом. Убийствами, похищениями, жуткими травмами, а ты… ты словно совокупность всего этого. И знаешь, меня просто разрывает от возмущения! От того, насколько несправедлива к тебе жизнь!
Он устало улыбнулся, поднимая на неё измученный взгляд.
— Это не так, — тихо произнёс он. — Всё, что со мной происходит — заслужено.
— Нет! — простонала она.
— Да. Именно так. Пожалуйста. Убери из рапорта всё… об этом.
— Но почему? Ведь Амбре…
— Я чуть не убил его тогда, когда он устроил «дополнительное шоу». Мне было восемнадцать. Шёл всего третий месяц, как я стал обращаться в зверя. Ты не представляешь, — зажмурился он, — как я ненавидел весь мир, ненавидел себя. Мне хотелось сдохнуть! Всё время! Когда я пришёл в себя утром, вокруг моей клетки было полно народа. Женщин. Они хотели видеть, как я снова стану человеком. Со всех он взял дополнительную плату. Я открыл глаза, — и тут Драко снова взглянул на Гермиону, — и понял, что… абсолютно беспомощен. Голый, больной, меня тошнило, я не мог даже на ноги подняться, а они смотрели, охали, — брезгливо сморщился Драко, — хотели дотронуться до меня, пожалеть, а я, как жалкий кусок мяса забился в угол и тихо ненавидел всё живое. У меня не было сил броситься к решётке и вырвать кому-нибудь из них глаз или откусить руку. И я себе поклялся, что уничтожу его.
Губы Гермионы дрожали, а в глазах застыли слёзы. Они держались за руки, не давая друг другу сломаться. Ей было безумно больно его слушать, но Гермиона чувствовала, как нужно ему всё это высказать, излить душу, и она слушала, не сводя с него глаз.
— Ты видела его шею? — продолжал он, и Гермиона кивнула. — Я пытался загрызть его через пару дней, когда сил немного прибавилось. Никто из труппы не решался подходить ко мне, даже поставить миску в клетку, он делал это сам, никого не заставлял и гордился этим, словно я его личный питомец, — с досадой бросил Драко. — После того случая он больше никогда не смел продавать меня. Никогда. Никому. Это было табу.
— Но тогда, — тихо начала Гермиона, — как же объяснить…
— Ты так нетерпелива, Грейнджер, — сдержанно усмехнулся он.
— Извини, я… — она поднялась и, не отпуская его рук, села рядом на кровать, и он, последовав за её движением, чуть развернулся к ней лицом. — Я тогда не понимаю. Он ведь брал деньги и приводил к тебе женщин.
— Тех, что выбирал я, — выдохнул Драко и в смущении опустил голову, попытался отпустить её руки, но Гермиона сама бережно сжала его пальцы.
— Но ведь, ты был не в себе, как ты мог выбрать?
Драко закрыл глаза. Думал долго, словно решаясь.
— Я не хочу говорить об этом, Гермиона, — нехотя произнёс он. — Это настолько личное, что никого не хочу посвящать. Это моё… животное нутро. Мой зверь. Тот, что есть в мужчине, понимаешь? В одиноком волке, которому тоже нужно, чтобы его любили.
Гермиона покрылась мурашками. Драко отпустил её руки, отодвинулся, и Гермиона не хотела давить и причинять ему ещё больше боли. Он тяжело вздохнул, она даже хотела остановить его речь, но не успела.
— Патрик никогда меня не принуждал ни к чему, — вздохнул он. — Это было моё решение. Он как-то намекнул мне, что вся моя злость и агрессия от одиночества. Что мне, как любому нормальному мужчине нужна женщина. Что… если бы я захотел, они сами бы приходили ко мне. Говорил о суммах, которые ему предлагали, но он не брал. Всем отказывал, объясняя тем, что «волк — одиночка, ему не нужны лишние зрители». Он слишком боялся моего гнева. Да, у него было оружие, цепи, клетка, но он всё равно опасался. Я сам попросил его выбрать. Он знал мои требования, и однажды она пришла. Первая.
Он замолчал. Сидел понуро, облокотившись на колени, и смотрел в одну точку. Она поняла, что узнать больше не сможет. Да и надо ли? Это личное. Драматичное. Его мужской печальный опыт. А даже если не печальный, то странный, и ей его очень сложно понять.
— Что ж, — вздохнула Гермиона. — Выходит, всё было наоборот, — с трудом улыбнулась она, а на душе стало так болезненно тяжело.
Его прошлое наваливалось на её плечи неподъёмным грузом. Она испытывала двойственные чувства. С одной стороны ей было его безумно жаль, потому что Амбре лишил его выбора, а с другой… С другой она понимала принятое им решение. Она вдруг вспомнила себя в детстве, когда после магловской жизни вдруг оказалась в волшебном, сказочном мире, который не хотел её принимать. Ей приходилось лезть из кожи вон, чтобы чего-то достичь. Было трудно завести друзей, подруг. Было одиноко. Тогда для неё возможность общаться с Гарри и Роном стала спасением. Разве могла она осуждать желание Драко получить от этого жестокого холодного мира хоть капельку тепла? Разве могла?
— Помнишь, — тихо произнесла она, — я сказала, что могу стать твоим другом?
Драко медленно повернул к ней голову, посмотрел в глаза.
— Я не стану писать об этом. Ты прав, я сделала неверные выводы. Я лишь упомяну, что Амбре предложил мне общение с тобой за деньги, раз мне это интересно. Это будет верно?
— Наверное, — тихо ответил он и отвернулся, словно ему было ужасно неловко.
— Я не осуждаю тебя, — улыбнулась Гермиона. — Ты был взрослым мужчиной со своими потребностями, а рядом, очевидно, не было девушки, которая полюбила бы тебя. Ты сам говорил, что тебя все в труппе боялись, наверное, девушки тоже.
Гермиона вдруг резко поднялась и заходила по комнате. Она сняла с волос заколку, взяла расчёску и стала собираться на ужин, говоря по ходу дела:
— А вообще, многие мужчины ведут себя подобным образом, особенно в молодости: знакомятся, встречаются, не проходит и недели, знакомятся с другой. Типичное поведение. Так что по сути…
Она вдруг услышала тихий смех да так и замерла с расчёской, запутавшейся в её кудрях.
— Что смешного? — улыбнулась она, чувствуя, как всё её напряжение растворяется.
— Ты, как никто, умеешь поддержать, Грейнджер, — смеялся он. — Это просто поразительно.
— Всегда рада! — иронично скривилась она.
Гермиона не могла себе объяснить, почему его улыбка стала для неё такой дорогой. Почему каждый раз, когда Драко огорчался, её сердце буквально разрывалось на куски, а когда успокаивался, оно пело от счастья. Сейчас он расслабленно плюхнулся спиной на кровать, растирая лицо ладонями и улыбаясь, и для девушки это было как исцеляющее зелье на душу.
— Мне пора, — затараторила она и открыла стенной шкаф, который до этого даже видно не было, и стала быстро перебирать костюмы и платья на вешалках. — Извини, я не успела немного. Думаю, мясо и картофель готовы, добавь, пожалуйста, поджаренные овощи и потуши ещё пять минут, зелень добавь перед едой и можешь ужинать. Меня не жди, я не знаю, сколько времени это займёт. Справишься?
— За столько лет привык уже, — совершенно придя во вполне благожелательное расположение, ответил Драко. — Можно прогуляться?
— Не советую, — усмехнулась Гермиона. — Заблудишься, а трансгрессировать обратно не сможешь. Прогуляемся позже, хорошо?
— Как скажешь, — повёл он плечом.
Выбрав сдержанное деловое платье, Гермиона отправилась в ванную принять душ и переодеться. Выходя, она услышала, как постукивает посуда в кухне, льётся вода в мойку. В этом было что-то уютное, приятное, мирное, словно в её жизни появилась… жизнь. Она улыбнулась и появилась на пороге кухни, готовая выйти в люди. Драко уже вытирал руки, успев вымыть всю посуду и погасить плиту. Приятный аромат тушёного картофеля с мясом и лавровым листом заставил её желудок сжаться от голода.
— Как жаль, что надо бежать, — вздохнула она. — Пахнет изумительно.
— Согласен. Отлично выглядишь, — смерив её оценивающим взглядом, заметил Драко. Безотчётная радость снова разлилась в душе девушки.
— Правда? Благодарю! — улыбнулась она и снова вздохнула: — Не по себе немного.
— Уверен, у вашего министра найдётся логичное объяснение произошедшему. Он не похож на идиота.
— Возможно. Но это всё крайне неоднозначно. Приду и переделаю рапорт. Не стесняйся, ложись спать и не жди.
Гермиона быстрым шагом направилась к камину. Уже зачерпнув горсть летучего пороха, она услышала его тихий голос:
— Спасибо тебе.
Она обернулась, встречаясь с ним взглядом.
— Спасибо за всё, что ты сделала. Что понимаешь.
В его взгляде была благодарность — искренняя, тёплая. Гермиона с нежностью улыбнулась, чувствуя, как в груди будто что-то дрожит. Она кивнула и шепнув: «Пока…» — исчезла в зелёном пламени.
***</p>
Магическая часть Лондона развивалась. Новые магазины, рестораны, разнообразные заведения, вроде выставок и музыкальных салонов, сделали жизнь волшебников намного насыщеннее. Но Гермионе некогда было оценить все прелести обычной жизни. Даже сейчас, вышагивая по Косому переулку, она думала о том, что как только дело Драко Малфоя закончится, она приступит к новым поискам. У неё в списках значилось ещё немало пропавших без вести.
Немного беспокоило, что пришлось оставить Малфоя одного в квартире. Она утешала себя тем, что он всё-таки долгие годы прожил среди маглов и Драко взрослый мужчина — вряд ли он решит затеять какую-нибудь глупость.
Смущало, что такая огромная часть её мыслей занята только им. Гермионе предстоял непростой разговор со старым другом и Министром Магии одновременно, и она понятия не имела, кем Кингсли будет в большей степени, к чему готовиться, а её сознание всё возвращалось и возвращалось домой, а если не домой, то к событиям прошедших дней. Немного озадачивало то, насколько приятно было думать о нём, что бы то ни было: его волнение и гнев или его слова и действия. Всякий раз, когда она вспоминала, как Драко набросился на Мёрфи, её сердце заходилось от ужаса, а когда вспоминала, как он освободил её от удушающих лап Амбре — от непередаваемого восторга.
Она даже не сразу заметила, что Гарри уже ждал её у ресторана. Она совершенно деловито промчалась мимо него прямо ко входу в ресторан и опомнилась лишь тогда, когда друг её окликнул.
— Как ты? — немного встревоженно спросил он. — Лицо такое, будто сложную задачу решаешь, — улыбнулся он, поглаживая её плечо. — Расслабься немного. Я уверен, у Кингсли есть разумное и убедительное объяснение произошедшему.
— Очень надеюсь, — хмыкнула Гермиона, — иначе я совершенно разочаруюсь, уволюсь и пойду в частный сыск.
— Оу! — воодушевлённо воскликнул Гарри. — А это отличная идея!
Гермиона дружески шлёпнула его ладонью по спине, и друг тихо рассмеялся.
Когда они вошли в небольшой холл ресторанчика, метрдотель подошёл к ним немедленно и тут же проводил гостей в вип-комнату для уединённых трапез. Они прибыли чётко к назначенному времени, но Кингсли Бруствер уже ждал их за столиком. Он поднялся с места, приветствуя молодых людей.